Владимир Поселягин
Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал

Утром мы попрощались с бабушкой, она нас сопроводила до рынка, оставшись, а мы доехали до вокзала и прошли на перрон. К путешествию мы подготовились, буханку хлеба прикупили, остальное все свое. Был большой шмат соленого сала, лук, чеснок, соленые огурцы. Все скоропортящееся мы уже съели, так что теперь на это перейдем. Таня вчера перед сном, когда мы лежали на топчанах, все же не удержалась и начала задавать мне вопросы. Мол, почему именно в Москву учиться, хотя и тут можно, ну и откуда деньги. Про Москву сказал так, столица она и есть столица, пусть там осваивается и живет дальше. Возвращаться не нужно, будет в будущем москвичкой, столичной жительницей. Ну а то, что деньги появились, смог кое-что продать из своей добычи в лесу и заиметь небольшие деньги, мол, до Москвы хватит, как и на обустройство. Таня отметила то, что деньги на билеты до Москвы я дал ей не сразу, на что я пояснил, что как раз продавал часть добычи, и средства теперь есть, успокоив ее.

Погрузка в вагон, когда подошел поезд, это произошло в восемь утра, прошла нормально, наше купленные места это две полки, Таня на нижней будет, а я сверху, над ней. Проводница убедилась, что мы устроились, я почти сразу завалился спать, подложив свой мешок под голову, а Таня стала общаться с молодой семьей из Ленинграда, что ехали к друзьям в Москву. С ними был полуторагодовалый малыш. Все хорошо, но с ребенком путешествовать это не то. Так и оказалось, сами сутки в поезде до Москвы прошли нормально, жалоб нет. Ребенок да, это был неспокойный малыш, как моя младшая сестричка, орал и ревел постоянно, отчего к нам даже соседи с другим мест заглядывали и просили приглушить звук. Не знаю, может, что психологическое, но ребенок реально орал без продыху, как голова только не лопнула, аж покраснел весь. Родители успокаивали нас, а скорее себя, такое с ним бывало только в поезде.

Ленинградский вокзал Москвы встретил нас суетой спешащих людей. Вдали виднелись трубы какого-то предприятия, выбрасывающие в чистое небо столбы черного угольного дыма. Суета сует.

– Осторожно, – придержал я заметно возбужденную прибытием сестру за руку, она чуть не попала под явно самодельную багажную тележку, которую толкал носильщик. – Идем за мной.

– Ты так уверенно идешь, как будто все знаешь, – не могла не поделиться своим наблюдением сестричка, торопливо шагая следом, страраясь успеть за моим широким шагом. При этом рассматривая все вокруг с деревенским любопытством.

Шла налегке, оба наших заспинных мешка нес я. Кстати, поменять их надо, слишком много внимания ими привлекаем. Сидоры у пассажиров есть, а вот такие деревенские мешки, как у нас, если и есть, то очень мало. Я всего одного паренька с ним увидел. Тот даже обрадовался, что он не один такой.

Насчет ее замечания, что ж, она права, сам я тамбовский, но в последнее время, до момента попадания в это тело, проживал именно в Москве. В принципе, без красного словца скажу, что знаю ее хорошо. Но это ту, современную Москву, а вот эта мне незнакома, но это не значит, что я буду теряться и стоять с потерянным видом. Как-то не мое. Так что энергичным шагом мы покинули здание вокзала и, догнав трамвай, он как раз отходил от остановки, повисли на задке. Сам трамвай был переполнен. Сестра зеркально повторяла все мои действия, как я и велел, так что не потерялась и, улыбаясь, стояла рядом, держась за лестницу. На задней площадке мы были не одни. Еще два мальчишки примерно моего возраста устроились рядом. Но они чуть раньше сошли, а мы на следующей остановке. Просто трамвай нам был не по пути, может, и был прямой маршрут, однако нам не трудно сменить его. Опросив ожидающих трамвая пассажиров на остановке, выяснив, какой номер нам нужен и на какой остановке выходить, стали терпеливо ожидать нашего транспортного средства.

– Смотри, мороженое, – показала сестренка жалобными глазами на появившуюся будку мороженщицы.

Ее привезли на прицепе повозки. Возница помогал отцеплять и устанавливать у края тротуара.

– Успеем, – прикинул я. – Пошли, пока очередь не набежала.

Как мы ни торопились, но в очереди оказались аж пятыми. Ничего, отстояли и с некоторой жадностью, но и с немалым наслаждением, поели холодного лакомства. Что ни говори, а вкусно, может, тут и вкусовые рецепторы у моего нового тела лучше, но такой удар по ним удалось выдержать с трудом. Как и новый жалобный взгляд Татьяны. Сам с трудом отказался.

– Успеешь еще, тебе тут жить, – осадил я ее, напомнив, зачем мы приехали.

Тут и трамвай наш показался, так что мы вернулись к остановке, ополоснув руки из армейской фляжки. Отец дал с возвратом. Немного удивительно, но та была стеклянной с деревянной пробкой, как я узнал, обычное дело в армии.

Добравшись до нужной остановки, сошли, и я указал сестрице на здание, которое находилось с другой стороны улицы:

– Вот мы и приехали. Разреши представить тебе Второй Московский государственный медицинский институт. Если все получится, учиться будешь именно в нем. Вон лавка, посиди, да за вещами присмотри, а я прогуляюсь, разведаю обстановку, нужно узнать, закончила работать приемная комиссия или нет. В этом году приемная комиссия работает не по графику.

– А ты откуда знаешь?

– От доктора, что меня лечил. У него сын тут учился, в прошлом году диплом получил. Позвонил и все узнал по моей просьбе. Все, сиди и жди.

Оставив сестренку на лавке, добравшись до входа в здание института, там жизнь била ключом, время экзаменов, так что студентов и студенток хватало, обернулся и, убедившись, что Танюша на месте, прошел внутрь. Проскользнуть мимо строгого вахтера удалось без труда. Так же без труда отловил симпатичную студентку и все, что нужно, узнал от нее. Приемная комиссия еще работала, но осталось три дня. Вот это плохо, так что я заторопился обратно к сестричке. Правда, будет еще один набор, в конце лета, но как вы понимаете, ждать нам его не с руки. Да и набор будет, если не наберется за этот студентов в нужном количестве, в чем я лично сомневаюсь. Конкурс сюда нехилый.

Добежав до скамейки, заторопил ее:

– Бери все документы и бегом за мной.

Один мешок за спину, второй в руки и вперед, показывать дорогу к нужной аудитории. Успели, не разошлись преподаватели из комиссии, так что после опроса приняли документы у Тани и внесли ее в журнал приема. Более того, она даже успевала сегодня на один из экзаменов, как раз по математике, где Танюша была сильна. Немного пожурили за то, что нет паспорта, и попросили обязательного принести. Вместо паспорта пока подошел комсомольский билет, но это как временная мера. Сотрудники в приемной комиссии прекрасно знали, что многие, кто приезжал из деревень, не имели подобных документов, их очень неохотно выдавали на руки. Еще бы, выдашь, так колхозники быстро по городам разбегутся. Такое скрытое рабовладение. Это мое личное мнение. Причем достаточно ужесточенное рабовладение. Ладно бы деньги платили, а то какие-то трудодни. Жили люди в деревнях только за счет личных хозяйств. Выживали. Нам-то полегче было, однако продуктового налога тоже никто не отменял, сдавали мясо и яйца. Не без этого.

Я как на иголках просидел на скамейке у дверей в аудиторию, пока Танюша общалась с преподавателями из приемной комиссии, а когда та вышла с широкой улыбкой и сказала, что ее допустили до экзаменов, и сам просиял. Преподавателей не то чтобы поразили ее школьные оценки, но произвели благоприятное впечатление. Ну и описала, что там было, сказав, что есть проблема с паспортом. Отправив ее к нужной аудитории, там сама найдет, не ребенок чай, я поспешил наружу. Танюша знала, я ей сказал, что пошел искать временное жилье. В комиссии сестренке уже сообщили, что общежитие переполнено поступающими, заселение начнется, когда пройдут экзамены, не сдавшие уедут, остальные останутся, их и расселят. Если выйдет раньше моего возвращения, то подождет на знакомой лавочке, мы уже договорились об этом.

Проблемы со снятием комнаты не было. Опросил людей, прошел в ближайшие дворы рядом с институтом, вот там бабули и подобрали мне нормальное жилье с отдельной комнатой. Оказалось, что хозяева квартиры на днях уехали в экспедицию, геологами были, вот их домработница таким образом и подрабатывала. Кстати, сами хозяева не возражали. Уплатил сразу за неделю вперед, сказав, что пока не знаю, может, и задержусь. Сообщил, сколько человек будет проживать, ну и оплатил питание. Нас будут тут кормить, завтраки и ужины так точно, вряд ли мы будем на квартире во время обеда. Старушка-домработница повздыхала, пожелала сестре удачи, передам обязательно, так что, осмотрев комнату, было две кровати, это была комната домработницы, сама она в хозяйской ночевала, оставил вещи и поспешил уйти, нужно решать дальнейшие дела. Что где находилось, я у домработницы спросил, так что до здания отделения милиции добрался быстро. Нужного мне человека уже не было, паспортный стол закрыт, вечер, но дежурный, который был не сильно занят, достаточно подробно мне объяснил, что делать, тему он знал. Если сестра поступит, ей обязаны дать временную регистрацию в общежитии, под это дело можно получить и паспорт, и временную прописку. Ситуация не сказать, что стандартная, но такое уже бывало, так что он знал, что говорить и что делать. Так что завтра с сестрой обязательно сюда. Нужно только справку взять из деканата что сестра поступает… Нет, не дадут. Пока не поступит, не дадут. Ладно, подождем.

Когда я добежал до улицы, где находился нужный мне институт, сестра уже сидела на лавочке. Подойдя, присел рядом и сказал:

– Можешь не говорить. Вижу, что сдала.

– Ага, – не могла не улыбнуться широкой улыбкой она. – Высший балл.

– Узнала, какие экзамены завтра будут?

– Да, вот записала, – протянула мне кусочек бумаги.

– Надо будет блокнот с карандашом купить, – рассеянно пробормотал я, изучая, что было написано на листочке округлым аккуратным девичьим почерком. – Завтра у тебя весь день занят. Плотно, я смотрю, загрузили, чтобы ты в оставшиеся дни уложилась. Ладно, без тебя справлюсь.

– Ты комнату снял? Мешков, вижу, нет.

– Снял. Тут недалеко, пару шагов дворами, – ответил я, вставая, и мы направились к нужному дому, общаясь на ходу. – Тебе нужно отдохнуть, завтра тяжелый день. Сейчас придем, так что сразу под душ, потом поужинаем и спать. У меня завтра тоже дел много, нужно решить.

– Что за дела? – деловито поинтересовалась сестра.

Рассказав ей о том, как можно получить паспорт, так же пояснил, что пройдусь в районную больницу, узнаю насчет набора персонала. Сестре хватит и санитаркой поработать, главное выбить приемлемый график работы, чтобы совместить работу и учебу. Тем более учеба не скоро начнется, это приемная комиссия сейчас работает, а начало учебы через два месяца, когда закончится практика у старших курсов. Я уже все узнать успел. Но это не все, официальная работа, с трудовой книжкой, позволяла встать в очередь на комнату, а мне это и надо. Когда из Москвы все побегут при подходе немцев, думаю, получить освободившуюся комнату труда не составит. Иллюзий насчет квартиры я не питал, вряд ли дадут. Да и насчет, что немцы дойдут до Москвы, не уверен, были некоторые планы насчет этого, посмотрим, как дальше история пойдет.

Таня познакомилась с хозяйкой квартиры. Нас покормили, сестра осторожно посетила душ, она в нем была в первые, любопытство так и перло из нее, потом снова надев то же платье, вернулась в комнату. Ну а я в душ пошел.

Утром Таня направилась к институту, дорогу она запомнила. В руке у нее были писчие принадлежности и пара чистых тетрадей. Это из запасов хозяина квартиры, нужно купить и вернуть на место, чтобы хватало, домработница выдавая нам этот комплект, попросила об этом. Это не трудно. Прихватив солидную пачку денег, я выяснил, где находится нужный магазин, и направился туда. Прикупил не только солидную стопку разных тетрадей, но и чертежный инструмент, разные писчие принадлежности, карандаши и даже нашел два медицинских справочника. Тоже взял. Помимо них купил небольшой, явно дамский портфельчик на длинном ремне. Светло-коричневый. Вместо школьной сумки будет, стильно и элегантно. Это чтобы в руках все не носила. Похожие сумочки я видел у студенток в институте. Так что особо выделяться сестра не будет. Это хорошо. Вернувшись на квартиру, передал все, что мы у домработницы занимали, только все новое, свежекупленное, а часть покупок я составил в комнате. Остальное сложил, то, что по моим прикидкам Тане понадобится, в сумочку и поспешил к институту. Снова пройти внутрь мне была не проблема, какой сейчас, экзамен знал, нашел нужную аудиторию и стал терпеливо ждать. Танюша выпорхнула четвертой, сияя улыбкой. Еще шире улыбаться начала, когда я ей сумочку с содержимым задарил. Думаю, не визжала от радости, потому что народу в коридоре хватало, но затискала от души. Даже как-то неловко для меня, она была без лифчика, постирала вчера, и он все еще сох в ванной. Я, конечно, мужчина в самом расцвете сил, но пока женским полом не интересовался, организм еще не повзрослел для этого, но я понимал, еще немного, еще чуть-чуть и наступит тот счастливый день, которого жду уже не один месяц. Сложно быть взрослым мужиком в теле пацана.

Оставив сестру в институте, когда она пришла в себя, то поспешила к следующей аудитории, деловито инспектируя на ходу содержимое подарка, я вышел наружу и запрыгнул в трамвай. Оплатив билет, покатил к рынку. Хватит ходить как бомж, ну или деревенский. Внимание привлекаю. Стоит приодеться, чтобы влиться в массы москвичей. Сестру тоже бы приодел, только та занята. Ни одной свободной минуты. Ничего, закончит с экзаменами, там посмотрим. Если ее примут, задарю подарками.

До вещевого рынка добрался без проблем, это, конечно, не Черкизовский рынок, но тоже впечатлял. Погулял по рядам. Первым делом присмотрел себе отличный кожаный и дорогой чемодан. Он еще вшитыми ремнями вверху застегивался. В своей прошлой жизни я уже такой видел, офицерский вроде, но не думал, что они уже сейчас существуют. Картонных и фанерных чемоданов хватало, но я ухватился именно за кожаный, светло-коричневого оттенка. Не удивлюсь, если он импортный. Оплатив покупку, поторговался, не без этого, скинув процентов пятнадцать, после чего держа за ручку на весу, не сказать, что легкий чемодан, все же кожа, стал обходить ряды. Нужна обувь, причем срочно, сапоги, в которых я сейчас ходил, уже серьезно жали, как бы до беды не дошло, до тех же кровавых мозолей. У нужного продавца сторговались так: он забирает мои сапоги и с наценкой продает свои. Померил, чуть велики, но со временем сядут как надо. Надел их, портянки свежие тут же прикупил, и ударил с продавцом по рукам. Как влитые, нормально. Дальше у соседа сапожника купил отличные городские штиблеты как раз по моей ноге, причем не ношенные, а к ним пачку носков, десять штук. Все это убрал в чемодан. В других рядах прикупил белье, три белые майки и трое сатиновых трусов по размеру. В другом месте обнаружил отличный костюм для подростка, темно-серый, выглаженный, но главное мне по размеру, не поленился, надел, даже рукава подходили, и осмотрел себя в зеркале, вынесенном продавцом. У него был небольшой закуток для переодевания с ширмой, так что нормально. С только что купленными черными мужскими туфлями отлично смотрелся.

Костюм я взял. В принципе, на этом все, мне особо больше ничего и не нужно было, однако, проходя через ряды, не удержался, купил крепкие штаны, для леса, и кожанку, чуть велика по размеру, но навырост хватит. Дальше пошел туда, где посуду продают. Купил небольшую двухлитровую кастрюлю, чугунную сковороду с крышкой, чайник, две кружки, две глубокие тарелки, две чуть меньшего размера для второго. Нож, несколько вилок, ложек. То есть посуду для Тани. Если она даже не поступит, разных учебных заведений по Москве хватает, будет поступать в другом месте, а поступив, ей потребуется посуда, это обязательно. Вот я и решил поспешить с покупками.

Когда уже покидал рынок, услышал, как кто-то наигрывает на аккордеоне, причем немилосердно фальшивя, мой идеальный музыкальный слух этого никак перенести не мог. Однако я лишь поморщился и заспешил в ту сторону, где терзали инструмент. Раз аккордеон есть, то, может, и гитара найдется? Повезло, продавец занимался продажей именно музыкальных инструментов. Подержанных, правда, но, думаю, и новье найдется. Мельком посмотрев на толстяка, это он выдавливал из баяна эти стоны, я посмотрел на продавца, тот морщился не хуже меня, и спросил:

– Гитары есть? Испаночка?

– Есть, две. Командировочные привозили из Испании. Хочешь посмотреть?

– А то.

– Только осторожно, не поцарапай.

Продавец передал мне черную лакированную гитару и, пристально поглядывая на меня, стал рассчитывать толстяка. Тот брал баян, понравился он ему. Когда продавец вернулся, я уже закончил настройку, а гитара была реально расстроена, и взял верхние ноты, проверяя проделанную работу. После чего поправив ремень, сделал перебор и стал быстро перебирать пальцами. Очень сложная композиция, услышанная мной еще в том мире, и я по памяти по слуху пытался ее повторить, и что удивительно, практически идеально повторил. Нужно немного доработать, потренироваться, и исполню не хуже реальных музыкантов.

Когда продавец, с немалым интересом слушавший мою игру, вокруг тоже ценители собрались, озвучил цену, мне показалось, я ослышался. Даже демонстративно в ухе поковырялся и попросил повторить цену. Торговались почти час, но я купил гитару, не мог не купить эту красавицу. В комплекте шел чехол и запасные струны, хоть это скрасило грусть расставания с такой значительной суммой.

Когда Танюша глубоко под вечер пришла сильно усталая из института, судя по ее виду, вся выложилась, я сидел за столом в нашей комнате и писал. От руки, но левой рукой, чтобы почерк изменить. Комната была неплохо меблированной, кроме двух кроватей и шкафа, был письменный стол. Даже радио в углу под потолком, репродуктор, где едва слышно бормотал диктор. Новости шли. Когда дверь открылась, я закрыл тетрадь и убрал ее в сторону.

– Как ты? – тихо спросил я.

– Ох и тяжело. Все сдала на сегодня, но не знаю, как завтра день пройдет. Устала я.

– Иди в душ, вода снимет усталость, потом ужинать и спать. Тебе нужен отдых, – скомандовал я. – Кстати, вон халат купил, для дома, чтобы ходить, как раз твой размер, можешь его взять, там переоденешься.

Похоже, сестра настолько устала, что не заметила мои обновки. Да и гитара, что стояла на кровати, прислоненная к стене, была ею не замечена. А тут сразу появились силы и начались шаманские пляски насчет обновок. Понимая, что для женщин это самая животрепещущая тема, я обрадовал ее, что как только закончатся экзамены и появится свободное время, пойдем и все ей купим. Даже костюм, чтобы ходить на уроки. Вот тут сестра впервые озаботилась, а откуда у меня действительно деньги? Сколько мне дали, она знала прекрасно, математикой владела не хуже меня, знала, что практически все мы потратили на билеты до Ленинграда, а тут я незнамо на какие деньги снимаю комнату, да еще закупаюсь. В моей байке, что я добычу сбывал на сторону, она уже сомневалась.

– Они не ворованные? – настороженно спросила она, пока я собирался с мыслями.

– Нет, – засмеялся я. – Просто, пока я ходил по лесу, нашел труп, старый, похоронил его. Но на теле и рядом было много золота, видимо, какой-то дворянчик сбежать не смог и помер. Вот это все я продал, большую часть уже тут. Не волнуйся. Для семьи отложил, на покупки им тоже, так что хватит и тебя устроить, и им дать. Себе ничего не оставлю, вон только гитару. Костюм, кстати, планирую тебе оставить, с собой не возьму. Когда буду приезжать, буду надевать.

– И часто приезжать хочешь?

– Летом приеду, как раз к началу твоих занятий, имей это в виду.

Танюша ушла принимать душ, потом мы вместе поужинали, и она потребовала показать все обновки. Я возражать не стал, показал и даже оделся. Почти час потеряли. Да и сама сестренка в халате долго у зеркала шкафного крутилась, рассматривала себя.

– Прическа у тебя не городская. Завтра у тебя, я посмотрел, тоже времени нет, потом сходим, как раз когда за одеждой пойдем, вот и парикмахерскую посетим. Я, кстати, тоже оброс, не помешает.

За следующие два дня особо серьезного ничего не произошло, Таня активно сдавала экзамены, уже все сдала, сейчас ожидала, какое решение примет приемная комиссия, возьмут ее или нет, как на иголках сидела, ну а я тоже эти дни не дремал. Заполнил до отказа тетрадь, для первого раза хватит, потом еще будет, купил с десяток конвертов и на двух написал данные всесильного наркома. Был шанс, что тетрадь не попадет к нужному адресату, значит, нужно подтолкнуть к тому, чтобы следующую подобную корреспонденцию принимали со всем тщанием. И вызывали нужных людей или фельдъегерей для передачи письма адресату.

Как раз сегодня я и решил опустить первое письмо в почтовый ящик, причем сделать это на Киевском вокзале. Там и народу много, и контроль меньше. Переоделся под деревенского, мешок тряпьем набил, кепку на глаза и в таком виде к вокзалу. Я уже освоился с местными маршрутами за эти дни. Там спокойно подошел к почтовому ящику и опустил письмо. После чего покинул вокзал, добрался до съемной комнаты, нормально переоделся, в штаны от костюма и белую рубашку. Жарко, и так хорошо. Головные уборы в городе не носили, так что и я отвыкал, как в принципе и Танюша. Вот в таком виде я и направился в районную больницу. Она тут не так и далеко. Главврач уже несколько дней отсутствует, он находился на курсах по повышению квалификации, но сегодня должен быть, вот и постараемся пристроить сестренку.

9 мая. Москва. Лубянка. Кабинет наркома Берии.

17 часов 36 минут

– Разрешите? – заглянул в кабинет секретарь.

Хозяин кабинета был не в духе. Он только что вернулся от Хозяина, где получил вполне справедливый втык, отчего злился еще больше, и уже вызвал ответственных людей, готовясь передать, только все в троекратном размере, что услышал от главы страны. Тем удивительнее ему было поведение секретаря, тот прекрасно понимал, в каком состоянии его начальник, но все равно зашел. Значит, что-то действительно срочное.

– Давай! – отрывисто приказал Берия, требовательно протянув руку, заметив, что у секретаря конверт с письмом в правой руке.

Подойдя, секретарь передал конверт и сообщил, пока начальник, осмотрев вскрытый конверт, достал тетрадный листок и читал не такое и большое сообщение в письме:

– Письмо изъяли сегодня в десять часов дня. Почти сразу оно было отправлено в наш наркомат. Вскрыто с применением всех средств, в специальном помещении. Эксперты, осмотрев и изучив содержимое, немедленно связались со мной и передали его вам. Опасности оно не представляет, чистое. Следов особых нет, отпечатков тоже. Чисто сработали.

Почему передали, усталый нарком уже понимал сам. Там было несколько коротких строк, а именно:

«Доброго дня. Не думаю, что обрадую. Вы будете расстреляны 24 декабря 1953 года по решению Верховного суда СССР. С вами буду расстреляны ваши соратники, которых в газетах будут называть „бандой Берии“. Это Меркулов, Кобулов, Гоглидзе, Мешик, Даконазов и Влодзимирский. Инициалов, извините, не помню, хорошо хоть фамилии вспомнил.

Пока жив Сталин, живы и вы, запомните это. Сталина убили, цинично и подло, отравив 1 марта в 1953 году, а умер он 5 марта. Есть несколько версий, но основных две. Отравление и инсульт. Думаю, вторая верная. Когда случился инсульт, к товарищу Сталину не пускали больше двух суток врача, пользуясь вашим отсутствием. Когда вы вернулись, было уже поздно. Те, кто вас убьют, встанут у руля, они же и уничтожат страну, агония будет длиться сорок лет.

Воспримите серьезно эту информацию. У вас есть шанс все изменить. Кто повинен во всем описанном, будет сообщено в следующих сообщениях. Следующее письмо под номером два. Не пропустите. Аноним».

– Было второе письмо? – коротко поинтересовался Берия.

– Такая информация не поступала. Отменить совещание?

– Нет, все, как и прежде. После совещания вызови-ка мне Меркулова. А письмо на анализ почерка. Не пойму, кто писал.

– Есть, – секретарь забрал письмо и покинул кабинет, и почти сразу внутрь стали заходить командиры в разных рангах.

Берия уже настроил себя на нужную ноту. Даже странное письмо не выбило его из колеи, так что посетителей ждал холодный прием, но буря вот-вот должна была разразиться.

– Ура-а-а, я сдала! – висела на моей шее Таня.

– Я же свалюсь, слезь с меня, – улыбаясь, ответил я. – Откормилась на молоке, не поднимешь.

Я ждал Таню у входа, и вот, обрадовала, ее официально зачислили на первый курс. Правда, напомнили насчет паспорта. С этим проблем не возникло, в деканате, благо все были на месте, она взяла нужную справку, и мы сразу от института прошли к отделению милиции, где сестра написала заявление на получение паспорта, предъявив все, что нужно. Включая свой единственный реальный документ, комсомольский билет. Паспорт обещали сделать через три дня, препятствия для выдачи местные не видели, вот через три дня и придем. На рынок мы уже не успевали, так что посетили парикмахерскую, где нам сделали нормальные городские стрижки. А вот утром уже направились на рынок. Мы не городские, нам и ношеные вещи сойдут. Ох Таня там и оторвалась. Мы нашли темно-синий с рисунком на лацканах строгий женский костюм, низ у юбки чуть выше колен, с белой сорочкой и жакетом, что-то вроде пиджачка. Смотрелось на Тане изумительно, как будто под нее шили. Взяли его. Потом купили три разных платья, во всех можно ходить и по городу, вполне нарядные и легкие, летние. Взяли также обувь, а то Таня у мамы последнюю нормальную пару туфель забрала. Надо вернуть. Три пары взяли, разных. Сумочку женскую, потом и к белью перешли, тут, розовея, сама отбирала, я чуть в стороне стоял с чемоданом. Мы все покупки туда складывали. Дело деликатное, но Таня и сама справилась.

Потом был переезд. Прожили мы в комнате почти шесть дней. Бланк на получение койко-места Таня уже получила, но тут комендантша решает, кого куда поселить, так что я купил большой торт в бумажной коробке, свежий, Таня так и облизывалась, ходила как кошка вокруг него, и с этим гостинцем зашел к комендантше. В общежитии был бардак, много народу вселялось, так что она была не в настроении, однако мне удалось ее разговорить, и та выдала Тане ключ от двухместной комнаты. Небольшая, но теплая. Ранее тут жили две студентки, которые выпустились в этом году. Выпуск был раньше, чем обычно. У института было несколько общежитий, новый корпус отстроен не давно, кирпичный, в три этажа, и пара деревянных двухэтажных, вот в один такой Таню и заселили на втором этаже.

Мы осмотрели комнату, соседки пока не было, не заселили никого, получили постельное белье и все, что полагается, и уже направились за Таниными вещами. В два захода все перенесли. Я пока буду жить в снятой комнате. Доплатил еще на неделю, а Таня пусть уже на своем месте устраивается, ей тут долго жить. В самой комнате немного аскетичная обстановка, две панцирные кровати, между ними у окна стол, два стула и новенький шкаф. У входа вешалка. Вот и все.

Дальше Таня получила паспорт, с уже временной пропиской в нем, и мы направились в районную больницу, где главврач побеседовал с сестренкой и согласился ее пока взять санитаркой. В хирургическое отделение в ночную смену. Смены каждые два дня. Завтра первый рабочий день, вернее ночь. Вот так по-тихому я и помогал Тане освоиться в крупном городе, столице Советского Союза. Она робела, но понемногу осваивалась, я водил ее по выставкам, по кинотеатрам, пару раз в театр ходили для ознакомления. В метро спускались, это обязательно. Страшно ей было, но ничего, тоже привыкать стала. Из деревенской простой девушки постепенно становилась городской. Таня удивлялась, откуда у меня это все, но училась охотно, постепенно осваиваясь, и уже все меньше со стороны напоминала так называемую деревню. Я учил ее правильно ходить, правильно одеваться и даже говорить. Конечно, недели на это дело мало, но хоть не напоминала теперь слепого щенка, кое-какие знания в голову я ей вложил, что не могло не радовать. В общем, культурно проводили время, даже в парке по озеру на арендованной лодочке катались. Хорошо, и мне и ей нравилось.

Завтра я отъезжаю, билет уже куплен, поэтому делал наставления перед отъездом. Таня встала в очередь на комнату через больницу, где уже работала, две смены проработала, тяжело, но жить можно, так что со временем, возможно, и получит комнату в коммуналке. Главное напоминать о себе, а то знаю я ее, скромница, может и не пойти. Вот я и втолковывал, что при распределении после окончания института смотрят, у кого московское жилье, того в Москве и оставляют, так что ей кровь из носу, но нужно получить комнату. А то «мне и в общежитии хорошо». Слышать такого не хочу. Ничего, к концу лета вернусь, посмотрю, что можно сделать на эту тему.

Я выдал сестре запас наличности, на месяц хватит, продуктов мы ей закупили, крупы там, то, что не скоропортящееся, даже с десяток банок рыбных консервов. Запасом будет, в шкафу лежали. Остальное будет докупать в магазинах. Еще Таня по моему велению открыла в сберкассе сберкнижку, куда я положил ей солидную сумму, можно не работая прокормиться полгода в Москве. До нашего приезда хватит, а пока пусть на зарплате живет, если что, это тот необходимый запас, что может срочно потребоваться. Должна учиться, вот пусть и учится.

В общем, с наставлениями я закончил, переночевали каждый сам у себя, я собрался, в комнате было только то, что я забираю с собой, после чего мы направились на трамвае к нужному вокзалу. Таня хотела лично проводить меня.

Сошли мы раньше, сестренка недоумевала, почему мне приспичило сойти тут, но я лишь дошел до почтового ящика и бросил в него конверт, после чего вернулся, и мы, дождавшись следующего трамвая, поехали дальше. На вокзале, когда прощались, я достал часы из кармана куртки, те самые на цепочке в форме луковицы, и протянул их сестренке, сказав:

– Часовщик их починил. Секундная стрелка точная, тебе как будущему врачу обязательно нужны часы с секундной стрелкой, чтобы пульс считать. Я это от других студентов узнал.

– Спасибо, – приняла подарок чуть повлажневшими глазами и тут же встрепенулась. – Это с того тела?

– Нет, купил на рынке с рук. Повреждены были, поэтому задешево. Правда, часовщик за ремонт много взял, но часы тебе нужны, даже такие, так что пользуйся уверенно и не забывай подводить.

– Спасибо, – крепко обняла меня.