Владимир Поцелуев
Великий Ленин. «Вечно живой»
Таким образом рождалась партийная элита, из которой должен выделиться вождь.
Лидерство, по мнению Ленина, – необходимое условие для успеха революции. «Единственным серьезным организационным принципом для деятелей нашего движения, – считал Ленин, – должны быть: строжайшая конспирация, строжайший выбор членов, подготовка профессиональных революционеров. Раз есть налицо эти качества, – уверял Ленин, – обеспечено и нечто большее, чем «демократизм», именно: полное товарищеское доверие между революционерами. А это большее безусловно необходимо для нас, ибо о замене его демократическим всеобщим контролем у нас в России не может быть и речи»[113].
Ленин действительно точно подметил характерную черту русских, воспитанную веками, – круговую поруку. И все же он не прав, отстаивая сектантские методы создания революционной партии, члены которой должны были «вырабатывать из себя настоящих политических вождей». Именно посредством политической агитации они должны были поднимать народ на революцию.
Для массового тиражирования пламенных речей революционеров необходима была еженедельная газета. «Эта газета, – считал Ленин, – стала бы частичкой громадного кузнечного меха, раздувающего каждую искру классовой борьбы и народного возмущения в общий пожар». Он с уверенностью революционного вожака уверял, что «по лесам или подмосткам этой общей организационной постройки скоро поднялись и выдвинулись бы из наших революционеров социал-демократические Желябовы, из наших рабочих русские Бебели, которые встали бы во главе мобилизованной армии и подняли весь народ на расправу с позором и проклятьем России»[114].
Столь откровенный призыв народа «к топору» был вызывающим, обнажающим революционную суть ленинского мировоззрения, главной фигурой которого был политический дровосек и факельщик, а не безымянный русский Левша, Демидовы, Ломоносов, да и многие другие, умом и трудом прославляющие Россию. Конечно, труднее вырастить и поддержать ученого или мастерового, чем раздуть искру «народного» разбоя и государственного беспредела «политических вождей».
Ленин был глубоко убежден, что все социальные болезни России в плохой организованности ее политического и экономического управления, обюрократившихся государственных чиновников. Отчасти это было так, но ответ на вопрос «что делать?» Ленин явно идеализировал, считая, что от энергичных, овладевших марксистской теорией классовой борьбы концентрическими кругами будет распространяться организация всего российского общества. Ленинизм фактически развивал народническую теорию «героя и толпы», изложенную в «Исторических письмах» (1868–1869 гг.) П.Л. Лаврова, согласно которой исторический прогресс – это результат столкновения идей выдающихся личностей с обыденным сознанием народа. По мнению Плеханова, это не соответствовало марксизму.
В работе «Что делать?» Ленин вносит «ясность» и по поводу партийной газеты, подвергая осуждению утверждение «экономистов» о том, что «не газета может создать партийную организацию, а наоборот». Газета «Искра», в которой главным редактором был Ленин, охарактеризована была «экономистами» как газета, стоящая над партией, вне ее контроля и независимо от нее благодаря собственной сети агентов.
Вполне естественно, что, какую бы организацию газета ни представляла, без контроля со стороны этой организации или ее органов она в основном представляла мнение редакции и в большей степени ее главного редактора.
Ленин утверждал, «что нет иного средства воспитывать сильные политические организации, как посредством общерусской газеты». Естественно, имеется в виду «Искра», а не какая-либо другая газета, которая по праву могла претендовать на роль лидера, хотя газета – лишь одно из средств воспитания и не может выполнять функции партийных организаций, а тем более органа по подготовке к восстанию.
«Проглядеть революцию, – утверждал Ленин, – всего менее рискует именно тот, кто ставит во главу угла всей своей и программы, и тактики, и организационной работы всенародную агитацию, как делает «Искра»[115].
Таким образом, работа Ленина «Что делать?» формулировала основные направления, формы и методы деятельности ленинской фракции, которая боролась за строго централизованную, хорошо законспирированную, малую профессиональную политическую партию, способную поднять пролетариат на борьбу с царизмом и капитализмом путем захвата государственного управления. Несколько позже Плеханов отметит, что «Ленин написал для наших практиков катехизис не теоретический, а практический, за что многие из них прониклись благоговейным уважением к нему и провозгласили социал-демократическим Соломоном»[116]. Наступательная тактика революционной борьбы, изложенная Лениным в работе «Что делать?», встретила благодатную почву среди молодых социал-демократов, мечтавших об индивидуальном героизме на благо народа. Авторитет Ленина значительно вырос, он становился реальным кандидатом на пост руководителя партии на предстоящем съезде РСДРП.
Концепции Ленина по основным вопросам политической борьбы пролетариата повлекли за собой не только идейную поляризацию, но и практическое разделение РСДРП на II съезде в августе 1903 г., хотя главная задача съезда состояла в создании действительно революционной партии на тех принципиальных и организационных началах, которые были выдвинуты и разработаны «Искрой». К тому же искровцы, подготовившие съезд, владели большинством голосов – 33 из 47. «Экономисты» обвинили их в захвате власти на съезде, председателем которого был избран Плеханов, его заместителями Ленин и Красиков.
Съезд принял изменения в партийной программе, составленной на основе предложений Плеханова и Ленина, в политической части которой было записано:
«Российская социал-демократическая рабочая партия ставит своей ближайшей политической задачей низвержение царского самодержавия и замену его демократической республикой, конституция которой обеспечивала бы:
1. Самодержавие народа, то есть сосредоточение всей верховной власти в руках законодательного собрания, составленного из представителей народа и образующего одну палату.
2. Всеобщее, равное и прямое избирательное право при выборах как в законодательное собрание, так и во все местные органы самоуправления для всех граждан и гражданок…
3. Широкое местное самоуправление…
4. Неприкосновенность личности и жилища.
5. Неограниченную свободу совести, слова, печати, собраний, стачек и союзов.
6. Свободу передвижения и промыслов.
7. Уничтожение сословий и полную равноправность всех граждан…»[117]
Ну как обойтись без цитирования, когда все названные пункты партийной программы будут нарушены одним из ее создателей с первых дней захвата власти.
Однако большинство верило Плеханову, который все больше и больше представлял лишь фасад марксизма, щит ленинизма, еще не обнажившего революционного меча.
Раздел программы по аграрному вопросу, похожий на программу других социалистических и либеральных партий и групп, был выражен в весьма умеренных требованиях. Но по столь важному вопросу Ленин имел свой план, основу которого изложил летом 1903 г. в брошюре «К деревенской бедноте». Доминантой было разжигание классовой борьбы в деревне, исходя из трех категорий крестьян: бедные, средние, богатые. «Деревенской бедноте, – указывал Ленин, – сначала надо на помещиков ударить и хотя бы только самую злую, самую вредную барскую кабалу с себя сшибить, – в этом многие богатые крестьяне и сторонники среднего класса тоже за беднотой пойдут». Затем беднота должна продолжить борьбу против богатых крестьян «с городским рабочим человеком»…[118] А в отношении «средних» крестьян Ленин начинает разбираться в 1918 г., когда Гражданская война затянет их в огненное сопло смертельного горнила.
По основному вопросу съезда – программе РСДРП – вновь разгорелась принципиальная борьба. Лидер «экономистов» Мартынов предложил добавить в формулировку «растет число и сплоченность пролетариата» слово «сознательность». Однако Ленин и его сторонники – В.Ф. Горин, Д.А. Толуридзе и др. – считали, что социалистическая сознательность не может быть стихийной, она лишь вносится рабочей партией. «Эта вставка, – говорил Ленин, – вносит ухудшение. Она создает представление, как будто стихийно растет сознательность. В международной же социал-демократии нет сознательной деятельности рабочих вне влияния социал-демократии». И все же логическая поправка была отклонена подавляющим большинством ленинцев.
Оспаривался Акимовым и пункт о диктатуре пролетариата. Большинство отстояло мнение лидера о том, что необходимое условие социалистической революции «составляет диктатура пролетариата, т. е. завоевание пролетариатом такой политической власти, которая позволит ему подавить всякое сопротивление эксплуататоров»[119].
В стенографическом отчете второго съезда, изданном в Женеве, на странице 241, утверждает М. Геллер, занесено в протокол, что во время выступления делегата Попова, говорившего о вездесущем и всюду проникающем духе ЦК, Ленин поднял кулак и воскликнул: «Кулак!»[120]
Дискуссионным стал вопрос о значении таких «демократических принципов», как всеобщее, равное и прямое избирательное право, и др. Позицию марксистов выразил Г.В. Плеханов. «…Успех революции, – заявил он, – высший закон. И если бы ради успеха революции потребовалось временно ограничить действие того или другого демократического принципа, то перед таким ограничением преступно было бы останавливаться». Он подчеркнул, что пролетариат не только лишит избирательного права капиталистов, но и разгонит какой угодно парламент, если он окажется контрреволюционным.
Таким образом, развивались положения Маркса – Энгельса о классовой борьбе, классовом подходе к демократии, ибо «…пролетариату для овладения политической властью также нужны демократические формы, но они для него, как и все политические формы, только средство»[121].
Ожесточенная борьба шла и по вопросам Устава партии, а когда съезд принял решение о признании «заграничной лиги русской социал-демократии» единственной организацией РСДРП, а затем отклонил принцип федерализма в построении партии, «экономисты» и бундовцы покинули съезд. По мнению Мартова и его сторонников, партия фактически должна была слиться с рабочим классом. По Ленину же, партия была прежде всего орудием профессиональных революционеров, которые в основном были интеллигентами. В партийные организации на местах входило небольшое число рабочих, знакомых лишь с азами марксистско-ленинской теории классовой борьбы, но готовых на все во имя «светлого будущего».
Раскололась и фракция искровцев по поводу формулировки параграфа Устава относительно условий членства в партии. Ленин предложил формулировку, по которой: «Членом партии считается всякий, признающий ее программу и поддерживающий партию как материальными средствами, так и личным участием в одной из партийных организаций». Мартов предложил, что «членом РСДРП считается всякий, принимающий ее программу, поддерживающий партию материальными средствами и оказывающий ей регулярное личное содействие под руководством одной из ее организаций»[122].
Вроде бы разница небольшая, но весьма существенная. По Ленину, членом партии мог стать только тот, кто принадлежал к партийной организации, обязан соблюдать железную дисциплину, подчиняться партийному центру. Ленин рассматривал членов партии как агентов конспиративной организации.
Согласно Мартову, членом партии мог быть любой человек, который сотрудничал с ней, даже не входя в партийную организацию. Он мог отказаться от секретных партийных инструкций и выступать критически легально.
За формулировку Ленина проголосовали 24 человека, за вариант Мартова – 9. Это было началом раскола РСДРП на большевиков и меньшевиков. Плеханов, видя реальную расстановку сил, вероятно, считая некорректным усугублять разрыв искровцев, голосовал формально за Ленина, который все более и более выходил в лидеры нового наступательного революционного курса российских социал-демократов.
Важным вопросом, обсуждавшимся на съезде, стала проблема отношения к либерально-демократическому течению. Потресов считал возможным сотрудничество социал-демократов с ними. Плеханов и Ленин выступали против компромисса, отстаивая положение марксизма о том, что политические компромиссы возможны лишь тогда, когда они не затрагивают принципиальных основ гегемонии рабочего класса в обществе и его главной цели – построения коммунизма.
Таким образом 2-й съезд РСДРП фактически расколол партию под давлением ленинского большинства. К тому же и в состав ЦК было избрано большинство ленинцев. «Большевизм, – писал впоследствии Ленин, – существует, как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 года»[123]. Так была оформлена партия «нового типа», в основе которой лежали принципы превосходства политических вопросов над экономическими; строгой конспирации и железной дисциплины; инициативы руководящих органов; непререкаемости лидеру партии.
Позицию большевиков по созданию в России революционной партии рабочего класса, партии «нового типа» изложил Ленин в книге «Шаг вперед, два шага назад», вышедшей в мае 1904 г. Главной задачей, поставленной Лениным, было подробное выявление смысла разногласий с наиболее видными российскими социал-демократами, противостоящими «большевизму», – Г.В. Плехановым, Ю.О. Мартовым, П.Б. Аксельродом, В.И. Засулич, П.Б. Струве и др., которых поддерживал лидер II Интернационала К. Каутский.
Уже в предисловии Ленин определил, что «большинство» есть революционное, а «меньшинство» оппортунистическое крыло РСДРП[124]. По мнению Ленина, проявлениями организационного оппортунизма меньшевиков были:
во-первых, «жирондизм», или отказ от классовой «чистоты» новой партии, возможность участия в РСДРП представителей всех слоев населения. Ленин отстаивал идеологию «якобинства»;
во-вторых, «хвостизм» – отрицание роли партии «в применении к вопросам организации». «Мы, так называемое «меньшинство», – писал Л. Троцкий, – не выставляем организационных задач и думаем, что самые неотложные из них разрешаются попутно, в процессе политической борьбы»;
в-третьих, «барский, или интеллигентский, анархизм» – возражение против строгих уставных партийных рамок;
в-четвертых, «автономизм» – враждебное отношение к пролетарскому централизму. Меньшевики, выступая против бундовского федерализма, против автономизма «экономистов», отстаивали права местных организаций и одиночек.
По мнению Ленина, марксистская партия должна быть:
во-первых, не только частью рабочего класса, но и его передовым отрядом, боевым вождем всех трудящихся;
во-вторых, основной принцип построения партии – демократический централизм.
Это означало: работу партии на основе единого Устава; руководство сверху донизу; подчинение меньшинства большинству; выборность руководящих органов снизу доверху; периодическая отчетность органов перед своими организациями. Подчеркивая значение централизма, Ленин писал: «…прежде наша партия не была организованным формальным целым, а лишь суммой частных групп, и потому иных отношений между этими группами, кроме идейного воздействия, и быть не могло. Теперь мы стали организованной партией, а это и означает создание власти, превращение авторитета идей в авторитет власти, подчинение партийным высшим инстанциям со стороны низших»[125].
Марксистская партия, считал Ленин, в руководстве беспартийными массами трудящихся должна иметь моральное и политическое их доверие, опираться на их поддержку, «требовать исполнение обязанностей члена партии не только от рядовых, но и от «людей верха»[126]. Партия не должна скрывать правду и недостатки от масс, должна проводить активную «работу самокритики и беспощадного разоблачения собственных минусов…»[127].
Вместе с тем Ленин утверждал, что «чем меньше шаткости и неустойчивости будет внутри партии, тем шире, разностороннее, богаче и плодотворнее будет влияние партии на окружающее ее, руководимые ею элементы рабочих масс[128]…У пролетариата нет иного оружия в борьбе за власть, кроме организации»[129].
На наш взгляд, рамки «шаткости и неустойчивости» очень относительны и могут быть сужены до уровня культа партийного вождя. «Шаткость и неустойчивость» отражают объективное состояние партийных рядов, и, вполне естественно, рабочие массы идут за теми, политику которых считают более реалистичной и благовидной.
Дальнейшее разобщение российской социал-демократии происходит под руководством Ленина в августе 1904 г. в Швейцарии на совещании 22 большевиков и в конце 1904 г. на трех конференциях РСДРП. Основным требованием большевиков стал созыв третьего съезда партии. «Фактически… – писал Ленин 3 февраля 1905 г. – оказалось две Российские социал-демократические рабочие партии. Одна с органом «Искра», «официально» называемым Центральным Органом партии, с Центральным Комитетом, с четырьмя русскими комитетами из двадцати… Другая партия с органом «Вперед», с «Бюро русских Комитетов Большинства», с 14-ю комитетами в России…»[130]
В открытом письме ЦК РСДРП, опубликованном в «Искре», Г.В. Плеханов обвинял В.И. Ленина в «бонанархизме» и требовал, чтобы ЦК отмежевался от него. Однако позицию Ленина поддерживали наиболее авантюристические и решительные люди, считавшие, что главное – захватить власть. Ленин как бы развивал эту идею, указывал, что главное – «удержать власть». На основе ленинской центристской концепции революционной партии поляризируются мнения деятелей российской социал-демократии. Мартов, Аксельрод, Плеханов, Троцкий и др. выражали сомнения относительно истинности марксизма Ленина, сравнивая его с Бакуниным, также сторонником централизма[131]. Троцкий считал, что Ленин скорее якобинец, чем марксист, ибо «подобные методы приводят, как еще увидим, к тому, что партийная организация «замещает» собой партию, ЦК замещает партийную организацию и, наконец, «диктатор» замещает собой ЦК»[132].
Формирование большевизма шло не только вокруг марксизма-ленинизма, идей революционного успеха и перспективы социалистического переустройства, но и притягательностью личности Ленина. «Очарование это колоссально, – свидетельствовал А.В. Луначарский, – люди, попадающие близко в его орбиту, не только отдаются ему как политическому вождю, но как-то своеобразно влюбляются в него»[133].
Бежавший из киевской тюрьмы в Женеву Н. Вольский (Валентинов) в начале 1904 г. был принят в небольшую группу большевиков, живших, по образному выражению меньшевиков, «ленинской сектой», услышал о 33-летнем Ленине: «Старик мудр, никто до него так тонко, так хорошо не разбирал детали, кнопки и винтики механизма русского капитализма». Весьма лестная характеристика своего почитателя, так же как почти религиозная атмосфера поклонения его идеям, смутила молодого революционера. Но через некоторое время ленинские чары овладели и Вольским. «Сказать, что я в него «влюбился», – вспоминал Валентинов, – немножко смешно, однако этот глагол, пожалуй, точнее, чем другие, определяет мое отношение к Ленину в течение многих месяцев»[134].
Без Ленина не могли жить многие его соратники. Некоторые, со временем «прозрев», отошли от него, подвергнув идеи и культ вождя резкой критике, что не принижало значения его личности и его работоспособности. И хотя в начале XX столетия с интервалом в несколько лет он написал основополагающие теоретические труды по стратегии и тактике большевизма, содержавшие многочисленные ссылки на Маркса и Энгельса, марксизм интерпретировался им от потребностей реальной практики и насущных проблем революционного движения в России, разрешаемых им самим и его партией «нового типа».
Итак, было сделано главное на пути завоевания власти – была создана революционная организация во главе с ее идейным, очень инициативным вдохновителем, учителем и вождем В.И. Ульяновым (Лениным).
БЛИЗОРУКОСТЬ БОЛЬШЕВИКОВ И ОПЕРАТИВНОСТЬ ДУМЦЕВ
Социально-экономический кризис в России был обострен войной с Японией. 3 января 1905 г. путиловские рабочие объявили стачку. 5 января Петербургский комитет РСДРП призвал рабочих города и губернии провести забастовку солидарности, в которой уже 8 января принимало участие более 200 тыс. рабочих. Однако инициативу рабочих волнений взял на себя священник Георгий Аполлонович Гапон, который предложил составить петицию-прошение к царю. Наряду с экономическими требованиями в петиции подчеркивалась вера во всемогущество государя: «Не откажи же в помощи твоему народу, выведи его из могилы бесправия, нищеты и невежества… а не повелишь – мы умрем здесь на этой площади перед твоим дворцом». Петиция отражала коллективное сознание рабочих, показывая, что они еще не овладели революционными теориями российских социал-демократов. Кровавое воскресенье 9 января развеяло веру в царя-батюшку, всколыхнуло всю Россию.
Весенние выступления крестьян еще более обострили общественное состояние в стране. Создавалась благоприятная обстановка деятельности социалистов по активизации революционного настроя народных масс. «В России еще нет революционного народа», – писал накануне 9 января Петр Струве – вождь русских либералов, которого высмеивал Ленин в январе 1917 г. в докладе о революции 1905 года. В то же время и не отрицал, что «9 января 1905 года революционная партия России состояла из небольшой кучки людей – тогдашние реформисты (точь-в-точь как теперешние), издеваясь, называли нас «сектой». Несколько сотен революционных организаторов, несколько тысяч членов местных организаций, полдюжины выходящих не чаще раза в месяц революционных листков…
«Однако, – констатировал Ленин, – в течение нескольких месяцев (после 9 января. – В.П.) картина совершенно изменилась. Сотни революционных социал-демократов «внезапно» выросли в тысячи, тысячи стали вождями, – преувеличивал Ленин, – от двух до трех миллионов пролетариев». Все это, по мнению Ленина, революционизировало «крестьянское движение… повело к солдатским восстаниям… Таким образом колоссальная страна со 130 миллионами жителей вступила в революцию, – утверждал Ленин, – таким образом дремлющая Россия превратилась в Россию революционного пролетариата и революционного народа»[135].
Почти действительно так, но не совсем. Во-первых, вожди в российской социал-демократии были не массовы, а штучны, да и то лишь обозначены позже. Во-вторых, действительно были крестьянские волнения, вовсе не организованные в «крестьянское движение», да и социал-демократы здесь ни при чем. Этого не могли сделать даже социал-революционеры, ибо по своей частно-капиталистической или мелкобуржуазной сущности крестьяне России еще верили в царя. В-третьих, хотя и были революционные выступления солдат и матросов, все же армия оставалась верна присяге императору России.
Революционная эйфория, застилающая реальную действительность, возбуждала Ленина, разжигая его воображение, активизируя деятельность. 12 апреля 1905 г. в Лондоне открывается третий съезд РСДРП под руководством Ленина. Меньшевики отказались от участия в нем. Главным вопросом съезда стало обсуждение подготовки вооруженного восстания. Проект резолюции о вооруженном восстании был написан Лениным. В резолюции, принятой съездом большевиков, подчеркивалось, что общедемократическое революционное движение в России привело к необходимости вооруженного восстания: «…осуществление демократической республики в России возможно лишь в результате победоносного вооруженного восстания, органом которого явится Временное революционное правительство, единственно способное обеспечить полную свободу предвыборной агитации и создать, на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права с тайной подачей голосов, учредительное собрание, действительно выражающее волю народа»[136].
В постановляющей части резолюции большевики фактически отказывались от подчинения Временному правительству: «Независимо от того, возможно ли будет участие социал-демократов во Временном революционном правительстве, следует пропагандировать в самых широких слоях пролетариата идею необходимости постоянного давления на Временное правительство со стороны вооруженного и руководимого социал-демократией (большевиками. – В.П.) пролетариата в целях охраны, упрочнения и расширения завоеваний революции»[137].
Вопрос о подготовке и проведении вооруженного восстания был явно преждевременным. Во-первых, рабочий класс России не представлял большинства населения страны. Во-вторых, даже беднейшее крестьянство не было революционно настроено. В-третьих, большевистские организации не были готовы выступить с оружием в руках против самодержавия.
Вместе с тем в резолюции было верно констатировано, «что революционное движение в России до известной степени расшатало и дезорганизовало уже самодержавное правительство, которое оказывается вынужденным допустить некоторую свободу политического выступления враждебных ему классов»[138].
Действительно, самодержавие под действием большинства революционно настроенных политических сил вынуждено было пойти на ряд уступок. 6 августа Николай II подписал указ об учреждении новой Государственной думы. Это было совещательное собрание, в чьи обязанности входили лишь «предварительная разработка и обсуждение законодательных предположений», не касаясь основных законов империи. Дума была лишена какой-либо инициативы и не имела права по вопросам бюджета. Выборы должны были проходить с учетом сословного и имущественного ценза, что сокращало участие в выборах представителей средних слоев населения и фактически лишало избирательных прав рабочий люд.
Указ от 6 августа вместо ожидаемого успокоения народных масс вызвал крайнее их возбуждение. В сентябре была достигнута договоренность Союза союзов и социал-демократов о проведении всеобщей стачки с целью давления на самодержавие. 12 октября была парализована железнодорожная сеть страны, остановились промышленные предприятия, типографии, отключили телефоны, электричество. 13 октября в Санкт-Петербурге был образован Совет рабочих депутатов, объявивший себя «единственным полноправным представителем трудящихся Санкт-Петербурга».
Учитывая революционный накал в стране, Николай II принял предложения председателя кабинета министров С.Ю. Витте даровать народу основные свободы и установить конституционный режим. «Я, – говорил Николай II Святополку Мирскому, – придерживаюсь самодержавия не для своего удовольствия. Я, – уверял император, – действую в этом духе только потому, что я убежден, что это мне нужно для России, а если бы для себя, я бы с удовольствием от всего этого отказался»[139]. 17 октября царь подписал манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», суть которого сводилась к трем обещаниям:
«Великий обет Царского служения повелевает Нам всеми силами разума и власти Нашей стремиться к скорейшему прекращению столь опасной для Государства смуты…
1. Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.
2. Не останавливая предназначенных выборов в Государственную думу, привлечь теперь же к участию в Думе, по мере возможности, соответствующей краткости оставшегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив засим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку.
3. Установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной думы и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от Нас властей».
Таким образом царский Манифест становился конституционной основой самодержавия. Несомненно, это была победа демократических сил, вместе с тем отношение к нему было различным.
Более жестко выступала крайне правая партия, националистическая по духу, придерживающаяся монархических и антисемитских взглядов, – «Союз русского народа» под предводительством А.И. Дубровина, В.А. Грингмута, В.М. Пуришкевича и др., которым покровительствовал сам царь. Троцкий выразил мнение социал-демократов фразой: «Пролетарий не желает нагайки, завернутой в пергамент конституции», а меньшевик Г. Носарь (П. Хрусталев), стоящий во главе Петербургского Совета рабочих депутатов, продолжал активно призывать рабочих на борьбу вплоть до полной победы над самодержавием.
Поддержали Манифест представители торгово-промышленной буржуазии, объединившиеся в партию «Союз 17 октября» под руководством таких известных политических деятелей, как А.И. Гучков, М.В. Родзянко, М.А. Хомяков и др. Девиз октябристов – сохранение единства и нераздельности Российской империи, сильная монархическая власть.
В отличие от октябристов члены Конституционно-демократической партии (партии «народной свободы»), основанной также в октябре 1905 г., считали Манифест 17 октября началом политической борьбы. Ее лидеры П.Н. Милюков, В.Д. Набоков, А.И. Шингарев и др., представлявшие просвещенную буржуазию, среднее сословие, национальные меньшинства, считали, что «Россия должна быть конституционной и парламентской монархией».
Большевики не только не верили обещаниям царя, но и бойкотировали выборы в Государственную думу, чем обеднили свою политическую деятельность, потеряв прекрасную возможность пропаганды своей революционной программы. Они были нацелены на более радикальные меры – захват власти путем вооруженного восстания. 18 октября 1905 г. большевистский ЦК РСДРП выпустил воззвание «К русскому народу», в котором говорилось, что «народу нужны не бумажные обещания, а надежные гарантии: немедленное вооружение народа, отмена военного положения, созыв Учредительного собрания, отмена сословного строя, введение 8-часового рабочего дня. Пока этих гарантий нет – борьба продолжается».
«Народ победил. Царь капитулировал. Самодержавие перестало существовать», – сообщал корреспондент «Таймс». «Мы имеем полное право торжествовать, – писал Ленин из Женевы. – Уступка царя есть действительно величайшая победа революции, но эта победа далеко еще не решает судьбы всего дела свободы». Ленин настаивал на решительных действиях революционного народа, которому «остается решить много серьезнейших боевых задач, чтобы довести революцию до действительной и полной победы»[140].
«Революция добьет врага и сотрет с лица земли трон кровавого царя…» – кипел в Женеве Ленин. «…Вы не одиноки, рабочие и крестьяне всей России!» – уверял из-за границы вождь, надеясь, что «если вам удастся свалить, добить и уничтожить тиранов крепостной, полицейской, помещичьей и царской России, то ваша победа будет сигналом всемирной борьбы против тирании капитала, борьбы за полное, не политическое только, но и экономическое освобождение трудящихся, борьбы за избавление человечества от нищеты и за осуществление социализма».
