Владимир Одоевский
Заветная книга
Но Чивен[4] позавидовал счастию смертных – радости брата. Однажды ночью он встал с своего ложа и полетел по вселенной. Тихо на легких облаках качался шар земной, лелеемый небом, и люди младенцы забывались мирным сном в своей колыбели; но вдруг подлетел неистовый Чивен, сильно взмахнул огромною рукою, ударил, и шар быстрее молнии завертелся в бездонной пучине. От сильной руки Чивена все приняло противное направление.
Проснувшись, люди не заметили сделавшейся перемены и мнили снова начать то, о чем остались в них сладкие воспоминания, – но к удивлению все мысли их были смутны, рассеяны.
Привыкшие к соединению неба с землею, они стали искать в небе земных наслаждений, на земле наслаждений небесных, непонятных для разлученного с небом; лишь изредка избранные от смертных силою гения, в стройной гармонии, в разнообразных цветах воспаряли на время к далекому небу, – но грусть ожидала их на земле, мстила им за смелый полет и клала на лице их печать неизгладимую.
