Владимир Николаевич Положенцев
Голые танцы
Здравствуйте, товарищ!
Однажды я поехал в Турцию. На пляжи Кемера. Я не люблю солнце и пляжный отдых, но так сложилось, что срочно нужно было разгрузить мозги. Водка не помогала. Старушка Европа с толпами разноцветных мигрантов и дикими хохлами, рыщущими в поисках москалей, чтобы «набить им морду», не прельщала. От Египта пахнет мумиями, от Таиланда трансгендерами, до Чили, самой благословенной по природе стране, где приходилось бывать, далеко. В общем, выбрал средней руки отель под названием «Приют радости» и в тот же день улетел в бывшую Византию.
Повезло. Мне досталось личное бунгало почти на берегу, хотя отдельного домика я не заказывал. Но пик бархатного сезона давно прошел, видимо, поэтому мне улыбнулась удача.
Водки и всякой местной «микстуры» и здесь было вдоволь. Но выпивать не хотелось. Я ходил по горным тропам среди кривых сосен и представлял, как несколько тысячелетий назад по этой земле Ликии разъезжали колесницы Александра Македонского, Марка Антония, а патриции парились в банях, вели светские беседы там, где теперь стоит «Приют радости».
На свежем анатолийском воздухе в голову лезли всякие полезные мысли, но мужское начало никуда не спрячешь: всем известно, что в Турцию едут многие женщины, чтобы найти себе вторую половину или временного любовника.
Однако женский контингент в отеле напоминал участниц передачи Леонида Якубовича из «поля дураков в стране чудес»: зычные, некрасивые и почти все с золотыми зубами. Всегда удивляла страсть провинции к подобному украшению полости рта, хотя золотые зубы не вставляли себе даже египетские царицы, хотя золота у них было навалом.
Словом, в этом не повезло. В ресторане я устраивался под старым платаном, в отдалении от гогочущих, увешанных всякими побрякушками, пахнущими всем спектром дорогих духов, теток.
И вот как-то вечером напротив меня села вполне приличная пожилая женщина. Ей было уже за семьдесят. Лицо точеное, аристократичное, глаза яркие, голубые, без старческого помутнения. И вообще, в ней все было натуральным: от русых волос, до отсутствия лака на ногтях. Во всяком случае, он был незаметен.
–Скучно? – вдруг спросила она.
Я отложил вилку с рыбой.
–Нет, весело, – невесело ответил я.
–Конечно, такому молодому, красивому мужчине тяжело без женского тела. А тут одни старухи и кривоногие провинциалки. Нет желания практиковать.
Закашлявшись, я выпустил в ее сторону рыбную крошку, пролетевшую в пальце от нее. Я был готов провалиться сквозь древнюю византийскую землю, но она даже не заметила моей оплошности или сделала вид.
–От вас пахнет мужскими гормонами,– продолжила она,– уж, извините, кобелём. И в этом нет ничего зазорного. Здоровый мужчина так и должен пахнуть. Это от ненужных уже природе стариков несет прокисшим кефиром и мокрыми тряпками. У такого как вы, профессиональная рука никогда не дрогнет, а глаз не обманет.
Я снова чуть не закашлялся, но сдержался. К чему она клонит? Причем здесь моя «профессиональная рука»? Считает себя византийской императрицей Феодорой и хочет предложить мне свое тело? Э-э, нет, бабуся, шалишь, устарела, как ответил Хома Брут ведьме.
–Не грустите, молодой человек. Без дела сидеть не будете. Такому профессионалу как вы, нужна постоянная тренировка. На днях приедет моя племянница, и получите вы красивое женское тело. Уж, поверьте.
Она встала, не доев котлетки, взяла мобильник со стола, положила его в карман строгого платья.
–Ждите.
Когда она ушла, я машинально съел всю свою рыбу, даже не подавившись ни одной косточкой. Что это было?
Сводницу, а так прозвал для себя старушку, не зная ее имени отчества, я старался больше не встречать. Я не завтракаю, а обедал и ужинал за общим большим круглым столом в окружении «кривоногих провинциалок».
На третий день она нашла меня сама, на пляже где я в тени молодого кипариса потягивал лимонную воду. Рядом с ней стояла белокурая, стройная девушка. Ее лицо не выражало никаких эмоций, было холодным как лед. Она напомнила мне терминатору из фильма «Восстание машин» со Шварценеггером.
–Здравствуйте, товарищ, – сказала она по-партийному и протянула мне руку.
Лимонка застряла у меня в горле, пытаясь выйти через нос. Такого обращения я давно не слышал.
Я лишь тупо засопел, а она продолжила:
–Мне сообщили, что вы испытываете острую потребность в женщинах, привлекательных женщинах, чтобы так сказать, не потерять навыка.
–Кто сообщил? – задал я вопрос, взглянув на сводницу.
Ответ был очевиден, вероятно, поэтому, терминаторша его проигнорировала.
–Я готова, – сказала она, удовлетворить вашу потребность.
В другой раз я бы на это просто рассмеялся и не отказался от предложения такой необычной, мягко говоря, женщины, но ситуация была настолько нелепой, что я растерялся.
–Нет, спасибо. Я уж лучше сам.
Я, разумеется, имел в ввиду, что сам найду себе женщину, но она поняла это по-своему.
–Да вы что, такой величине как вы, не пристало искать клиенток, это они должны выстраиваться к вам в очередь. Пойдемте.
–Куда?
–К вам, конечно. У вас же отдельное бунгало, очень удобно.
–Да, идемте, – сказала сводница.
–Как, и вы с нами? – удивился я. Подобное трио со старухой в придачу меня совсем не прельщало.
–А как же! – воскликнула она. – Без меня нельзя.
–Да,– кивнула ледяная девица.– Без нее никак нельзя.
Я шел в свое бунгало словно обреченный. И даже не понимал, зачем я это делаю. Послал бы к чертовой матери двух этих извращенок и дело с концом, но я поддался, честно скажу, ледяному магнетизму терминаторши.
Не успели войти в бунгало, девица начала раздеваться.
–У вас с собой весь необходимый инструмент? – спросила старуха.
–Инструмент? – ужаснулся я. Эти бабы еще и практикуют садомазохизм с фетишизмом.
Решил пошутить:
–Кроме бутылок из-под вина, ничего подходящего нет.
Обе заржали. Старая уселась на кровати, а молодая совершенно голая устроилась в кресле, широко раздвинула ноги, положив их на журнальный столик. Ее бритый лобок сверкал, словно подернутый серебром.
–Ну, давайте же, приступайте к осмотру, – подтолкнула меня сводница.
–К осмотру? А чего там смотреть.
–Ну, да вам как профессионалу и так уже все ясно. Насквозь видит, удивительно!
–Что мне «ясно»?
–Вам виднее. И все же без инструмента диагноз наверняка будет не точным. Начинайте, доктор, мы хорошо вам заплатим.
Доктор? Причем здесь «доктор»?
–У Лины третий выкидыш подряд. Ну не может же происходить это без причины. Московские доктора ничего не смыслят. А когда я узнала, что в отеле поселился знаменитый, хоть и молодой еще, профессор Фишман, решила не упускать такого случая. Позвонила Линочке и вот она здесь. Ну, начинайте же, Самуил Абрамович, Линочка ждет.
–Три выкидыша, говорите? – Теперь я, кажется, понял смысл ситуации.
Вероятно, в бунгало должен был поселиться тот самый Фишман, но по каким-то причинам он не приехал и в домик определили меня. А русские девицы на рецепшене, как всегда все перепутали и сказали своднице, что я и есть Самуил Абрамович.
Ситуация оказалось ужасной. Если признаться, что я не Фишман, сводница и особенно «железная леди последней модели» порвут меня на части. Ладно, где наша не пропадала.
Я велел Линочке надеть трусы, бросил свой банный халат. Сказал, что для начала нужно провести психологические тесты. Заказал в ресторане вина, коньяку, морских гадов и пирожных.
Тестирование прошло успешно. После пятого бокала я заявил, что причина выкидышей не в Линочке, а в ее партнере. Он во всем виноват.
–Вот!– воскликнула сводница.– Сколько раз тебе говорила, дочка, не спи со всеми подряд, без разбору. Найди себе одного, но такого кабеля, чтоб от него за версту пахло тестостероном, как от доктора.
Сводница подняла бокал, давая понять, что пьет за меня. Я в свою очередь, опрокинул полстакана коньяка.
–Не тебе это говорить, mother, ты четверых своих мужей заездила до смерти, а пятый прямо на тебе дух испустил.
–Кто старое помянет…, – спокойно ответила «mother”.
Я проснулся от щебета райских птиц, за открытым окном поздняя осень, а тепло как летом. Благословенный византийский край, недаром Николай II ввязался в войну, когда союзники в случае победы, посулили ему «святой Константинополь».
На мне лежала белая и жесткая, как стальная, ножка Линочки. В свете восходящего солнца, ее серебристый лобок блестел, словно натертый бархоткой. Я что ли постарался? И о, ужас! На краю широкой кровати свернулась калачиком, правда, одетая, старая сводница.
Аккуратно снял с себя ножку Лины, стал выбираться из постели. Терминаторша дернула глазом:
–Здравствуйте, товарищ, – произнесла она, почти не шевеля губами. – Еще рано.
Так и подмывало ответить словами персонажа бессмертного произведения: «Срочно вызывают в центр. Небольшой доклад в Малом Совнаркоме». Но я сказал банальность, мол, прихватило живот.
–Нажрутся чего не попадя, – проворчала сводница в полусне, – потом себя не помнят.
Тихо, но быстро, словно матерый агент Лубянки, я закинул в сумку свои вещи, взял паспорт, выскочил из бунгало. В голове гудело, с похмелья жутко подташнивало. Я сорвал лист с какого-то дерева, пожевал.
Нет, оставаться дальше в «Приюте радости» нельзя, эти чокнутые бабы точно порвут меня на части. А терминаторша перед этим вонзит в мой глаз клинок из жидкого металла. Ладно, два неизрасходованных дня в отеле, не страшно. Жизнь дороже.
Конечно, я преувеличивал – ничего, скорее всего, не сделала бы мне эта чумная семейка, не я же выдавал себя за Фишмана, все вопросы к глупым девицам на рецепшене. И все равно, словно песка наелся, воротило с души.
В аэропорту я купил билет на ближайший рейс, сел подремать в зале ожидания – до посадки на самолет было еще несколько часов.
Слегка отключился и услышал знакомый голос:
–Здравствуйте товарищ!
Рядом сидела Лина. Ее лицо как всегда было холодным, отстраненным от всего.
–Что, срочный доклад в Малом Совнаркоме? – спросила она, продемонстрировав не только эрудицию, но и схожесть наших мыслей.
