bannerbannerbanner
О драмах Чехова

Владимир Михайлович Шулятиков
О драмах Чехова

Полная версия

«И у меня вдруг точно крылья выросли на душе, я повеселел, стало мне легко и опять захотелось работать, работать… Только вот вчера произошло что-то, какая-то тайна нависла надо мной»[46].

«Не понимаю, отчего я испытываю такое беспокойство»[47].

«У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том… Златая цепь на дубе том… Ну, зачем я это говорю? Привязались ко мне эти фразы с самого утра»[48].

Предчувствия, ничем не объяснимые странные делания, непонятное повышение или понижение чувства жизнеспособности, неизвестно почему навязывающиеся фразы и образы – таковы типичные симптомы стихийных настроений, овладевающих чеховскими героями.

В обрисовке подобных стихийных настроений, равным образом, как инстинктивных исканий «новой жизни», сказался ортодоксальный представитель восьмидесятых годов, последователь философии агностицизма. Он с особенной силой подчеркнул роль иррациональных элементов: для того, чтобы представить зрителям картину вполне стихийной жизни, он прибег даже к тому, что усилил значение сценической обстановки и сценических аксессуаров: обстановка явилась у него органическим элементом драмы, приобрела символический характер (вспомните, например, какую роль обстановка играет в третьем акте «Трех сестер», занятом описанием тревожной ночи во время пожара).

Реформировавши таким образом, драматическую технику, г. Чехов приблизил русскую драму к известному типу символических ибсеновских драм. Он произвел коренную реформу драматической техники и произведенная им реформа находилась в самой тесной зависимости от характера той общественной среды, которую пришлось наблюдать автору «Трех сестер».

В. Шулятиков.

Курьер. 1901. № 70.

46Слова Ирины («Три сестры», действие четвёртое).
47Слова Треплева («Чайка», действие четвёртое).
48Слова Маши («Три сестры», действие первое).
1  2  3  4  5  6  7  8  9 
Рейтинг@Mail.ru