Владимир Михайлович Шулятиков
Душевная драма Некрасова

Полная версия

Но в нем самом романтически-барских элементов было достаточно много. Заявляя, что он привык «не искать опор» вне себя, он в то же время сильно страдал от этой привычки и прямо указывал на нее, как на один из главных источников своей душевной неуравновешенности (см. стих. «Неизвестному другу»).

Тоска одиночества (т. е. та тоска, о которой преимущественно любили распространяться романтики) – вот обычная тема его элегических произведений.

В ранней молодости он чувствовал себя несчастным потому, что вокруг него была «пустыня» («Несчастные»). «Безлюдье, степь! – восклицал он с отчаянием, характеризуя эпоху «сороковых» годов (ibid).

Отвечая, в шестидесятые годы на раздавшиеся против него обвинения в непоследовательности, он оправдывался сетованиями на одиночество:

 
Давно я одинок;
Вначале шел я с дружною семьей,
Но где они, друзья мои; теперь?
Одни давно рассталися со мною,
Перед другими сам я запер дверь;
Те жребием постигнуты жестоким,
А те прошли уже земной предел…
За то, что я остался одиноким,
Что я ни в ком опоры не имел,