Владимир Михайлович Жариков
Страна-анамнезия. Сатирический роман
***
Со следующего дня Новостроев решил приступить к планированию эксперимента с учетом возможностей клиники. Теперь его мозг работал только на одну поставленную цель – начало эксперимента. О чем-то другом не хотелось даже думать и тратить время на «мелочи» по полноправному вступлению в новую должность. В состоянии интенсивного мышления, Михаил Сергеевич мог не замечать вокруг себя не только коллег, но и происходящие события повседневной жизни.
Хотя оставался еще неоконченным процесс приема-передачи дел по части материальных ценностей клиники, он не собирался скрупулезно вникать в подсчет и проверку, что имело место в наличии, а чего нет. Утром после прихода на работу, Михаил Сергеевич пригласил к себе главного бухгалтера клиники Елену Капитоновну Ногач, которой поручил проверить соответствие основных и оборотных средств учреждения акту последней аудиторской проверки. Сделать это нужно, по его мнению, совместно с членами комиссии по приемке дел. Сам он ознакомился с последним актом проверки и к удивлению обнаружил в нем много «материальных ценностей», которые давно пора списать, поскольку сроки учета их уже прошли. Эти «ценности» по определению не могут являться таковыми, а значит, не должны оставаться на балансе клиники. Например, черно-белый телевизор в актовом зале.
Елена Капитоновна согласилась с Новостроевым и ушла к себе в кабинет. Через час пришел Старообрядцев. По его виду можно судить, что он не спал всю ночь. Отечность под глазами, говорила не только о его преклонном возрасте, но и о бессонной ночи.
– Петр Серафимович, что Вы решили по дальнейшей работе в клинике? – спросил его Новостроев, – остаетесь?
– Нет, я буду рассчитываться, – ответил Старообрядцев, – к чему мне мешаться у Вас под ногами! Мне и правда, пора отдыхать, увольняйте меня по собственному желанию, вот вам мое заявление. И он положил на стол лист бумаги.
– Я вижу, Вы плохо спали ночью, – продолжил Новостроев, – если уж надумали рассчитываться, то зачем вам «торчать» здесь, идите домой отдыхайте!
– Да я бы с удовольствием, Михаил Сергеевич, – не отступал старик, – да вот только акт приема-передачи подписывать надо, вдруг чего-нибудь не хватит или еще что не так!
– Об этом можете не волноваться, – заверил его Новостроев, погружаясь в тему эксперимента, – если чего не хватит, все спишем, а акт к Вам на подпись привезут домой вместе с Вашей трудовой книжкой и расчетом! Подготовкой акта и сверкой основных и оборотных средств уже занимается главный бухгалтер. Елена Капитоновна, Ногач, мне кажется человек опытный, она во всем прекрасно разберется….
– Да, Ногач Лена на своем месте, – задумчиво проговорил Петр Серафимович, – она компетентна и опытна в бухгалтерии и я ей полностью доверял.
– Простите…, чья нога? – спросил Михаил Сергеевич, который был где-то далеко, а его слух воспринял фамилию и имя главного бухгалтера Ногач Лена, как словосочетание «Нога Члена».
– Я говорю о главном бухгалтере, – рассеянно произнес Старообрядцев, – о Ногач Лене. Она заслуживает полного доверия.
– О каком многочлене? – не расслышал Новостроев, погруженный в планирование эксперимента, – у Вас все в порядке, Петр Серафимович? Вы математикой увлеклись на старости лет?
Это стало напоминать разговор немого с глухим. Петр Серафимович понял, что Новостроев сейчас где-то далеко от реальности и ему пора уходить, поэтому, ответив на его вопрос «да… это я так…», он поднялся со стула и, попрощавшись, направился к двери. Новостроев даже не обратил внимания на его уход, он «набрасывал» на листе бумаги мероприятия по началу эксперимента и машинально попрощался со Старообрядцевым фразой «всего хорошего!».
Первым пунктом мероприятий Новостроев записал детальное ознакомление с анамнезами, первыми психотическими эпизодами. Начать нужно с истории болезни пациента Долбиелдаева, он вчера произвел на главврача хорошее впечатление. По мнению Михаила Сергеевича, этот псих может начать ту деловую игру, которую он еще детально обдумывал, предполагая вовлечь в нее всех пациентов при содействии Долбиелдаева.
Концепция деловой игры, которая будет активизировать, и напрягать мышление пациентов в качестве раздражителя и способствовать их выходу из состояния анамнезии, заключалась в следующем. Михаил Сергеевич, как главный врач клиники объявит подготовленной группе больных во главе с Долбиелдаевым, что он, как руководитель, принял решение о введении в клинике самоуправления, основанное на принципах демократии, соблюдении и защите интересов пациентов. Все должно выглядеть естественно, правдоподобно и якобы востребовано велением времени.
Эта группа распространит в среде больных эту прогрессивную идею и первоначально организует весь процесс, который в развитии должен будет «вылиться» в выборы главы самоуправления и других органов. Деятельность этого «государства в пределах клиники» будет бессрочным, в нем должны участвовать все. В таком варианте отпадет необходимость разрабатывать индивидуальные игры-раздражители для каждого пациента.
В игре должны быть задействованы все отделения клиники, кроме больных «буйного». Для них Новостроев пока еще не продумал формы участия в общей игре. Он надеялся, что такая форма может появиться в процессе самой игры, и, если это произойдет, то в нее «вольется» и эта часть контингента клиники.
Михаил Сергеевич решил пока не объявлять коллективу врачей о начале эксперимента, опасаясь консерватизма психиатров старой школы. Пусть процесс игры начнется, как бы сам собой, «с низов», с активной части «пациентской общественности», а когда он станет, очевиден, Новостроев объявит об этом врачам.
Новостроев приказал Верочке принести ему в кабинет историю болезни Долбиелдаева, а когда она исполнила поручение, приступил к ознакомлению с его анамнезом. Что здесь? Так… Долбиелдаев Михаил Сергеевич, (…о, кстати, тезка). Родился…, проживает…, работал до болезни… так…, индивидуальный предприниматель. Далее следовал анамнез заболевания:
«Доставлен в клинику по экстренным показаниям, неотложной психиатрической помощи с рынка, где расположен его торговый павильон. По свидетельствам очевидцев, больной пытался организовать митинг протеста, обвиняя …горисполком и милицию в поборах денежных средств.
Скорую психиатрическую помощь вызвали соседи по торговому ряду, которые опрошены врачом, выезжавшим на рынок. Они рассказали, что события предшествующих дней насторожили их неадекватным поведением Долбиелдаева, который всю неделю развешивал по рынку листовки с призывами свержения… политбюро ЦК КПСС.
В день вызова скорой помощи Долбиелдаев привез на грузовике деревянную трибуну, заранее изготовленную по его заказу, и установил ее рядом со своим павильоном. Вооружившись мегафоном, он пытался привлечь людей на митинг протеста по факту отправки резервистов в… Нагорный Карабах, выкрикивая антикоммунистические призывы.
Дежурный врач-психиатр в ходе беседы убедился в явных симптомах вялотекущей шизофрении Долбиелдаева, который не мог понять, что происходит, постоянно задавал вопросы, свидетельствующие о полной дезориентации в окружающей действительности и дезорганизации умственной деятельности.
Доставленный в клинику, он продолжал возмущаться поборами на рынке сотрудниками милиции, налоговиками и директором базара (что явно противоречит действительности – все знают, что такого явления в стране не может быть!). Он обвинял городскую администрацию во взяточничестве и коррупции и требовал посадить в тюрьму… первого секретаря горкома КПСС. Угрожал, санитарам психиатрической помощи жалобами на них самому… Горбачеву. Это свидетельствовало о полной потере связи с реальным временем. Диагноз, установленный предварительно дежурным врачом-психиатром полностью подтвердился впоследствии – вялотекущая шизофрения».
Бегло ознакомившись с анамнезом, Новостроев попросил по телефону лечащего врача, привести к нему в кабинет Долбиелдаева Михаила Сергеевича для личного осмотра и беседы. Когда тот вошел в сопровождении рослого санитара, Новостроев отправил верзилу назад в отделение. На предостережение, высказанное им, ответил, что больной самостоятельно вернется к себе в палату.
– «Рисковый мужик, – подумал санитар, – психи они всегда опасны и никогда не знаешь, что у них на уме. Вот нападет ни с того, ни с сего! И что?».
– Добрый день, тезка! – приветливо поздоровался Новостроев с Долбиелдаевым, после того, как санитар удалился прочь, – мне необходимо с Вами серьезно поговорить.
– Я слушаю Вас, доктор, – также приветливо ответил пациент, – только не считайте меня дураком, я вовсе не тот, за кого меня здесь принимают! Я вообще попал сюда случайно, по недоразумению! Не пойму, зачем держать нормального человека в психиатрической клинике? Я, конечно же, много читал о методах борьбы с инакомыслием руками психиатров, но мне казалось, что те времена безвозвратно прошли, а теперь вот сам угодил в «психушку» за свой язык. Кто из нас дурак? Тот, кто лечит здоровых людей в клинике или тот, кто попадает сюда по недоразумению?
– Я прошу Вас Михаил Сергеевич выслушать очень внимательно, – начал Новостроев, когда пациент замолчал на короткое время.
Перебивать говорившего в таких случаях не следовало, наоборот, необходимо полностью выслушать больного, чтобы возник тот незримый контакт «врач – больной», с помощью которого можно выяснить вопрос о причинах заболевания. Все проблемы коммуникабельности, нравственности в психиатрии следует решать не на уровне монолога врача или дискуссии в замкнутом кругу медицинских работников, а в непосредственном, творческом общении врача с больным.
– Я Вас не считаю сумасшедшим, дорогой Михаил Сергеевич, – продолжил Новостроев, – скажу честно, у Вас были некоторые незначительные странности в поведении, поэтому Вы и попали сюда. Но я разберусь, обещаю Вам, и приму соответствующее решение. Как раз об этом я и хочу поговорить с Вами, прежде чем высказать свою просьбу.
– А что рассказывать? – заговорил Долбиелдаев, – в моей истории болезни все написано, вон она у Вас на столе лежит! Какая может быть просьба у врача к больному? Что-то одно из трех: или я дурак, или я не дурак, или то третье, которое известно только лечащему врачу? Мы не дураки – дураки немы, хотя и могут говорить.
– Согласитесь, дорогой мой, – продолжил Новостроев, – в истории болезни не все понятно, там же изложено все в кратком виде, именно поэтому я хотел бы услышать от Вас то, что случилось с Вами в тот день, когда вас госпитализировали? А уж после этого, я хочу попросить Вас об одном очень ответственном поручении.
– Хорошо, я расскажу Вам вкратце, за что меня «упекли» сюда, – согласился Долбиелдаев, – только прошу воспринимать все сказанное мной на серьезном уровне.
– Не сомневайтесь, – заверил Новостроев и приготовился слушать пациента, который вел себя вполне адекватно и уверенно, – прошу, рассказывайте.
– Я индивидуальный предприниматель, – начал рассказ Долбиелдаев, – у меня на центральном рынке торговый павильон. Продаю рыбу – свежую, соленую, копченую и мороженную, речную и морскую, простую и красную. Частенько икру завозил и красную и черную.
Бизнес не ахти какой, но жить можно. Предпринимателем я стал поневоле, раньше работал на электромеханическом заводе инженером. Вы еще молоды и не помните советских времен, когда все честные люди горбатили всю жизнь до пенсии за сто двадцать рублей в месяц. А в магазинах не то, что икры, рыбы-то хорошей не купить. Одна морская, да и то в основном хек, который свиньи не жрут.
А после того, как генсеком стал Горбачев, в СССР начались перемены, в результате которых с полок магазинов исчезло все, что еще как-то случайно попадало на их прилавки. Даже водка, которой при Брежневе всегда было валом, при Горбачеве исчезла. А у спекулянтов можно купить все что угодно, но по завышенным, как тогда говорили, спекулятивным ценам. Если бы в то время разрешили всем торговать по сложившимся ценам, то ничего бы не нужно бы реформировать и преобразовывать и, все мы стали бы жить лучше, чем сейчас, но без путчей и громких политических перемен. Потому что соотношение средней зарплаты к ценам, тогда было гораздо выше, чем сейчас, а предприятия, где можно заработать эту среднюю зарплату, все, без исключения производили продукцию.
Понимаете, доктор, ведь ничего же не изменилось в лучшую сторону в нашей жизни с тех пор, за все эти годы, начиная с 1989-го, время прошло для России зря. Эти годы мы все с вами прожили впустую! Мы, народ, помогали кому-то сесть на трон, нас всех грабили с нашим же участием и помощью, да и сегодня продолжают грабить, как безмолвное быдло. Противно все это, тут не только психика, сталь не выдержит. Мы дураки везде, во всех городах и селах! Двадцать лет гоняться за собственным хвостом, может только сбесившийся пес….
Заметив, что пациент начинает нервничать, Новостроев поспешил вмешаться в монолог, используя для этого возникшую небольшую паузу.
– Ну почему же Вы так считаете? – сказал Новостроев, – жить народ стал лучше, в магазинах все есть, чего душе угодно, продукты, одежда, машину и квартиру можно купить в кредит.
– Это можно было купить и в горбачевское время, – возразил Долбиелдаев, – были бы деньги! Конечно, не в магазине, но на «черном рынке» нелегально можно было купить всю страну! И покупали, только не мы дураки, а дельцы, спекулянты и теневики, а кто не мог преступать закон, те в очередях стояли. Вот цена нашей честности и порядочности. В то время был дефицит товаров, а денег у всех валом! Сегодня товаров валом, да денег у людей нет! Вот и все, что изменилось по большому счету.
Сегодня так же, как и тогда – не будешь нарушать закон, подохнешь с голоду. Вот это меня и злит постоянно! От чего ушли, к тому и пришли! Зачем жить эти двадцать с лишним лет? Для того чтобы один правитель сменился другим, но нам что от этого? Кто вернет мне зря прожитые годы? Никто! Задай этот вопрос правителям, тебе ответят – сам дурак! Но позвольте, для чего тогда пишут законы в стране, если их соблюдают лишь дураки? Не могут же только для дураков законы принимать? Полтысячи человек с огромными зарплатами, пенсиями и социальными льготами (наверно самые бедные) тратят миллиарды на свое содержание только ради этого? Кто здесь дураки? Ответьте!
– Ну, вы же предприниматель, – вклинился Новостроев в монолог, – Вам-то, как Вы сами говорите – жить можно! В чем проблемы?
– Да в том, доктор, – продолжил Долбиелдаев, – что вокруг ничего не изменилось, все осталось то же самое, но в другой форме. И мы внутренне остались теми же – как была жажда наживы, так и осталась. Цель любой коммерции – излечение прибыли, заметьте не наживы… Согласитесь, это разные понятия! Знаете, почему в стране такие высокие цены? Я отвечу: потому что все затраты, как и у спекулянтов советских лет, вложены в цену. Все включено! Они в то время «давали на лапу» ментам, прокурорам и представителям власти, так и мы сегодня делаем то же самое. А за все платит покупатель, вот ему-то можно сойти с ума, это он должен сказать когда-то – хватит! Но он молчит и кормит всех «нахлебников» через цены! Покупатели дураки? Тогда всех – сюда в «психушку»…. Именно с необоснованных цен нужно начинать борьбу с коррупцией, потому что в них включены все откаты. Нынешние цены – источник коррупции!
Но во времена горбачевской перестройки, можно было хотя бы открыто говорить обо всем, а если не слышат, то собрать большой митинг и потребовать освобождения от занимаемой должности любое высокопоставленной лицо. И не просто потребовать, но и быть уверенным, что его обязательно снимут. А сегодня, пойди, попробуй! Я хотел, чтобы поборы прекратились и взяточников посадили, пытался митинг протеста организовать – так меня же и оформили дураком, и привезли сюда! Вот только здесь, в психиатрической клинике существует свобода слова! Для дураков!
Я начинал торговать на этом базаре, арендуя место, пядь земли. А после того, как мэр приватизировал рынок, торгующих на нем, принудили покупать у фирмы мэра сначала торговые киоски, затем павильоны, а теперь говорят нужно заказывать проект на капитальные павильоны. Строительство тоже будет осуществлять его компания, да еще по очень высоким ценам. Не поверите – квадратный метр обойдется дороже, чем в Москве элитное жилье! Кто в этой ситуации дурак, понятно. Можно только сказать, что мэр наш…, не дурак. Земля его, а капитально построенный магазин вроде бы твой, но, попробуй, в случае чего, забери собственный магазин с его земли!
Новостроев слушал пациента, не перебивая, нужно было дать больному возможность высказаться. Ему, как врачу-психиатру стало понятно возникновение первого психотического эпизода и его причины. Долбиелдаев не помнил деталей собственного поведения при попытке организовать митинг, потеряв связь с реальным временем. Новостроев не ошибся и в том, что такого человека, с активной гражданской позицией, можно «зарядить» на начало эксперимента.
– Или, к примеру, возьмите энергетику, – продолжил Долбиелдаев, – как только ветер, дождь, гололед – все! Туши свет! Стихийное бедствие, электроэнергия отключается на сутки, а бывает и дольше. Думаете, в советские времена не было ледяных дождей? Просто очковтирательства не допускали, ведь еще в тридцатые годы прошлого века разработали и повсеместно внедрили температурную плавку гололеда на проводах ЛЭП постоянным током через специально установленные трансформаторы. Этого что, сейчас не знают? Или просто не докладывают ЕМУ о том, что систему плавки гололеда разбазарили, разворовали и убеждают всех, что со стихией бороться невозможно. Дураками в этом случае выступает сам президент, которого обманывают и население, сидящее в двадцать первом веке сутками без света! А диверсификация экономики? Я об этом слышу с 1989-го, но как сидели на «нефтяной игле», так и торчим…
– Я устал психически, доктор, – продолжал пациент, – сколько можно терпеть одно и то же. Тому дай, другому отстегни, третьему проплати не за хрен собачий. Вот и решил организовать митинг. И поэтому я дурак? Или те, кто молча платит ни за что?
А может, там дураки (он поднял указательный палец вверх), где «не замечают» что двадцать лет ходим по кругу? Вряд ли! Ведь каждый новый круг начинается с их инициативы. Кому-то очень выгоден бег на месте, но обязательно по кругу, а чтобы голова не закружилась, в центе этого круга иногда меняют декорации и лозунги. Инновации на модернизации, техническое перевооружение на нанотехнологии, которых никто так и не увидит. А мы все дураки верим в сказки и оголтело носимся по этому кругу!
У нас самое криминальное государство, жить противно и обидно в нем. Это же наша с Вами страна, доктор, но государство чужое! По телевизору только и слышишь, патриотизм должен быть у каждого, – тогда все станет лучше. Да это только дураки могут быть патриотами в такой коррумпированной и криминальной стране! Настоящие патриоты ведут себя по-другому, они честно и открыто говорят обо всех недостатках власти и борются за эту честность! Вот такая философия доктор!
– А Вы верите в то, что жизнь может измениться к лучшему? – спросил Новостроев.
– Поверю, доктор, только тогда, когда заворовавшиеся менты и прокуроры сами себя посадят в тюрьму за совершенные ими же преступления, – ответил Долбиелдаев – нам же всем, нужно поменять толерантность на нетерпимость и отучаться слепо, верить, кому бы то ни было. Вера в умных дураков у власти – это наше общее сумасшествие! Нужно жить проблемами сегодняшнего дня!
Нужно нормально и хорошо питаться, одеваться, иметь доступное жилье. А чтобы все это появилось сегодня, нужно требовать от тех, кому дали бразды власти, а не верить в очередные сказки, смену декораций и лозунгов в центре круга, по которому бегаем. А власть должна выполнять наши сегодняшние потребности или уходить в отставку!
А предприниматели, которым, по Вашему мнению, жить можно, постоянно подвергаются вымогательствам. Вот, например, приходит незнакомый человек в штатском. Вы спрашиваете его: «Вы к кому?», а он вам: «От Герасима к Муму!» и далее уже с откровенным намеком: «Моя фамилия Обдиралкин, я из налоховой, с проверкой к Вам выездной!». То есть инспектор на лохов. Мы дойные коровы для всевозможных «контролирующих органов». Лохи, а не предприниматели!
Получается что, в одной стране, на общей территории с тем же народом существует два государства – одно легальное, а другое как бы в параллельном измерении. Кто президент второй страны? Патриотами, какой из них мы все должны стать? Этого не говорят, а кто пытается это понять, сходит с ума….
– А в чем заключается Ваша просьба, доктор? Напомню, Вы пригласили именно для того, чтобы о чем-то меня попросить.
После всего услышанного от Долбиелдаева, Новостроев не сразу стал формулировать свою просьбу. Он уже понял, что перед ним сидел умный человек. Долбиелдаева можно уже сейчас отнести к выздоравливающим пациентам и выписывать, но он нужен Новостроеву, как «застрельщик эксперимента». В причине его госпитализации можно не сомневаться – под воздействием сильного стресса, перепутал времена гласности с нынешней стабильностью. А вот то, что он рассказал сейчас, свидетельствовало о нормализации его мышления и ясности ума. И вопросы он задавал философские, в такой ситуации трудно понять, кто является дураком, а кто делает вид, что это другой, но не он.
– Моя просьба заключается в следующем, – наконец, начал Новостроев, – я, как вновь назначенный главный врач, хочу в клинике организовать общественное самоуправление, чтобы все пациенты могли выбирать своих лидеров для защиты собственных интересов и прав. Можете ли Вы, уважаемый Михаил Сергеевич помочь мне в этом?
Теперь пришла очередь задуматься Долбиелдаеву. Он посмотрел в глаза Новостроеву умным и проницательным взглядом, в котором опытный психиатр распознал искорку живого интереса. Но торопиться с ответом не спешил. Перевел взгляд на свою историю болезни, лежащую у главного врача, после чего интерес сменился сомнением.
– А это разве не запрещено законом для нашей психиатрической больницы? – спросил Долбиелдаев с иронией, – ведь у дураков нет прав и интересов.
– Не запрещено! – отвечал Новостроев, – это относится к моей компетенции, и никакого нарушения в этом нет. Это как часть лечебного процесса и больничного режима, за который отвечаю только я, и, если я нахожу это целесообразным, то никто не может меня упрекнуть в принятии подобного решения.
– Но Вам-то это зачем? – не унимался Долбиелдаев, – ведь это добавит столько хлопот всему персоналу клиники. Кому нужно, чтобы психически больные люди объединились и защищали свои права?
– Это нужно Вам, пациентам, – ответил Новостроев, – чтобы быстрее шел процесс выздоровления, для того, как Вы выразились, чтобы не лечить здоровых людей в психиатрической клинике. Такой ответ Вас устроит?
– Вполне! – ответил Долбиелдаев, – а что я должен буду делать?
– Вы, на первом этапе проведете разъяснительную работу среди пациентов, – объяснял психиатр, – и сформируете команду. Как только этот шаг будет пройден, мы приступим к выборам и организации такого самоуправления. При этом Вы лично будете меня информировать о тех пациентах, которых привлекли в команду.
– А меня за это в гестапо не отправят? – спросил Долбиелдаев.
– В какое гестапо? – не понял Новостроев
– Это мы так называем отделение для буйных больных на первом этаже, – ответил пациент, – Вы, разве не знали об этом?
– Не знал, я же работаю всего второй день, – ответил Новостроев, – спасибо, теперь буду знать! А что касается Ваших предположений об изменении режима, то главный врач здесь я и только я буду решать подобные вопросы. И если я говорю, нет – значит, гарантирую Вам лояльность врачебного коллектива в отношении активной части пациентов во всем организуемом процессе.
– Я согласен, доктор! – с азартом ответил Долбиелдаев, – и должен объяснить Вам почему, хотя мое мнение может показаться Вам странным. Я считаю, что уж если там, за забором клиники невозможно эффективно защищать свои гражданские права и интересы, то нужно это делать хотя бы здесь, где по Вашей инициативе появляется такая возможность. Пусть даже в «психушке» в статусе сумасшедшего, но ведь это же нужно делать всегда и везде, если считаешь себя нормальным человеком, иначе по-настоящему сойдешь с ума.
И вообще понятие «психически больной человек» сформулировано относительно общепринятого стандарта поведения в обществе, его моральных и этических норм. Именно относительно этого стандарта определяются отклонения «от нормы» в поведении людей. Но что будет, если эти нормы резко поменять местами? Тогда все те, кто считался нормальным человеком, станут дураками.
Я уже отметил, что здесь можно говорить все, критиковать президента, премьера и партию власти, то есть для моего статуса сумасшедшего – это норма. Стало быть, относительно нее – я не дурак! А кто тогда находится за пределами клиники? Мне порой кажется, что «психушка» для дураков находится по ту сторону забора, а не здесь.
Долбиелдаев замолчал на какое-то время, чтобы собраться с мыслями. Паузой воспользовался Новостроев и задал ему вполне обыденные вопросы: – Скажите, Вас хорошо здесь кормят? Есть определенные требования к питанию, обеспечению одеждой, к уровню медицинского обслуживания?
– Это тоже зависит от того, относительно которого уровня брать, – философски произнес Долбиелдаев, – сколько государство тратит в день на пропитание одного пациента?
– Еще не знаю, – честно признался Новостроев, – хотя по статистике эта сумма составляла около ста пятидесяти рублей.
– Вот и считайте, доктор, – оживился Долбиелдаев, – сто пятьдесят умножить на тридцать дней, будет порядка четырех с половиной тысяч. Пенсионеры тратят на свое питание еще меньше, поскольку из пенсии должны оплатить коммунальные услуги, составляющие около четырех тысяч в среднем. Так что относительно пенсионеров, нас кормят очень хорошо.
Не находите ли Вы в этом странность, а говоря языком психиатрии – отклонения от нормы? Получается парадокс – для того, чтобы пенсионеру улучшить уровень жизни, нужно положить его в психиатрическую клинику. Кормежка будет лучше, не нужно беспокоиться ни о чем, готовить себе еду, убирать в комнате, обогревать жилище. Здесь за тебя это выполнит обслуживающий персонал!
Если говорить лично обо мне, то меня здесь кормят гораздо хуже, чем дома. Это, конечно, не значит что я голодный, мне хватает, но относительно того уровня, который я имел до помещения в клинику – хуже! Требований пока у меня нет. Не хлебом единым жив человек! Тысячу раз прав Солженицын, сказавшие эти слова.
Новостроев уже понял, что любой ответ на заданный Долбиелдаеву вопрос выливался в его продолжительный монолог. Получив согласие на участие в эксперименте, нужно постараться выйти из разговора, только вот как это сделать, чтобы не обидеть собеседника, Новостроев пока не знал.
– Михаил Сергеевич, давайте все-таки двигаться к завершению нашего разговора, – так Новостроев попытался выйти, – у нас с Вами будет еще достаточно времени побеседовать на любую тему.
– Я не возражаю, – согласился Долбиелдаев, – когда можно начать работу?
– С сегодняшнего дня, – ответил Новостроев, – а сейчас, большое Вам спасибо за откровенность! Вы можете идти к себе в палату.
– Без сопровождения? – удивился пациент, – здесь так не заведено!
– Теперь будет именно так! – ответил Новостроев, – сегодня же это будет установлен моим приказом по учреждению! До свидания Михаил Сергеевич и не забывайте об информировании меня, о результатах своей работы.
Долбиелдаев вышел из кабинета и направился на четвертый этаж в палату, удивляясь новым порядкам, в этом спецучреждении и их инициатором – Новостроевым Михаилом Сергеевичем.
