Владимир Мегре
Новая цивилизация. 1 часть. Второе издание
«Гуси-гуси!» – «Га-га-га», или Суперзнания, которые мы теряем
Мы с сыном стали удаляться от озера. Володя шёл впереди. Он как-то изменился: из рассудительного и сосредоточенного превратился в радостно-возбуждённого. Иногда перекруживался на ходу, подпрыгивал и быстро рассказывал:
– За кроликами я не ухаживал, папа. Делал другое дело. Как же его назвать? Рожал… не подходит. Сотворял? Тоже не очень подходит. Да, вспомнил. У вас это называется высиживать яйца. Значит, я высиживал яйца.
– Как это – высиживал? Яйца высиживает курица-наседка или иная птица.
– Да, я знаю. Но мне необходимо было самому их высидеть.
– Зачем? Ты по порядку всё расскажи.
– По порядку. Хорошо, всё случилось по такому порядку.
Я попросил дедушку найти мне несколько яиц диких уток и диких гусей. Дедушка сначала поворчал немножко, но через три дня принёс мне четыре больших гусиных яйца и пять поменьше – утиных.
Дальше по порядку: я выкопал небольшую ямку, положил на дно оленьего навозу с травой, закрыл всё это сухой травой, сверху положил все принесённые дедушкой яйца.
– Зачем навоз понадобился?
– Он даёт тепло. Яйцам необходимо тепло, чтобы вывелись из них птенцы. И сверху им тепло необходимо. Сверху я иногда сам ложился, закрывая ямку животом своим. Когда прохладно было или дождь шёл, поручал над ямкой лежать медведю.
– А как же медведь яйца не подавил?
– Так медведь большой, а ямка с яйцами маленькая. Он же лежал над ямкой, а яйца на дне. А я то волчице поручал охранять яйца, то сам спал рядом, пока они не стали проклёвываться. Это так радостно смотреть, когда проклёвываются. Только не все высиделись. Из девяти яиц получилось два гусёнка и три утёнка. Я кормил их зёрнышками травы, протёртыми орешками и сам поил водой. Всегда, когда кормил их, приглашал разных зверей, которые живут на нашей территории.
– Зачем?
– Чтобы видели они, как я ухаживаю, поняли, что их нельзя трогать, а, наоборот, нужно охранять. Спал тоже рядом с ямкой, в которой родились утята и гусята, а когда холодные ночи случались или дождь шёл, медведю рядом спать поручал. Птенцы прятались в его тёплой шерсти, и им было хорошо.
Дальше, если по порядку… Вокруг ямки я натыкал колышков и сплёл плетень из веток, сверху тоже гнездо закрыл ветками. Гусята с утятами подросли и научились вылезать из своей ямки. А я ходил вокруг их гнезда и вот так отрывисто посвистывал: «Тю-тю-тю». Они сразу вылезали и бежали за мной. За медведем бегать пытались, но я их отучил. Медведь может уйти далеко, а они погибнуть могут.
Но ничего с ними не случилось. Подросли, перья на них появились, научились летать. Я их вверх подбрасывал, чтобы научились. Потом они стали улетать куда-то, но возвращались в своё гнездо.
Когда наступила осень и разные птицы стали собираться в стаи и готовиться лететь на юг, мои повзрослевшие утки примкнули к стае уток, а гуси – к гусиной стае, и все улетели в тёплые края. Но я предполагал, почти уверен был: они вернутся весной. Они вернулись. О, как же это было здорово, папа! Когда вернулись, я услышал их радостный крик: «Га-га-га». Побежал к гнезду и тоже стал кричать: «Тю-тю-тю». Кормил их семенами травы и заранее приготовленными растолчёнными ядрышками орехов. Они брали корм из рук. Я радовался, и звери местные прибежали на крики, тоже радовались. Смотри, папа, мы пришли. Смотри!
В укромном месте между двух смородиновых кустов я увидел сплетённое сыном гнездо. Но никого рядом не было.
– Ты говоришь, вернулись, а здесь никого нет.
– Сейчас нет, они улетели куда-то гулять, кормиться. Вот и нет их, но смотри, папа.
Володя раздвинул ветки, расширяя вход, и я увидел три лунки-гнезда. В одной лежали пять штук небольших по размеру яиц, наверное, утиных. В другой – одно побольше – гусиное.
– Надо же, вернулись, значит, и несут яйца… Только мало.
– Да! – восхищённо воскликнул Володя. – Они вернулись и несут яйца. Они могут и больше снести, если забирать из гнезда часть яиц и подкармливать чаще несушек.
Я смотрел на счастливое лицо сына, но не мог до конца понять причину его радостного возбуждения. Спросил:
– Чему ты так сильно радуешься, Володя? Я знаю, никто из вас, ни дедушка, ни мама, ни ты не употребляете яйца в пищу, следовательно, твои действия нельзя назвать делом или работой, потому что нет от них практической пользы.
– Да? Но ведь другие люди едят яйца птичьи. Мама говорит, можно употребить всё, что животные сами отдают человеку. Особенно тем людям, которые привыкли питаться не только растительной пищей.
– А при чём здесь люди и твои действия?
– Надо так сделать, решил я, чтобы люди, живущие в поместьях, не обременяли себя заботой о своём хозяйстве. Или почти не обременяли. Чтобы было у них время размышлять. Это возможно. Если понять задуманное Богом, сотворившим наш мир. Мне нравится наука познания Его мыслей. Это самая величайшая наука, и её необходимо познавать. Например, познать: зачем Он сделал так, что птицы осенью на юг улетают, но не остаются в тёплых краях, а снова возвращаются? Я много думал об этом и предположил: он это для того сделал, чтобы не утруждать человека зимой. Зимой птицы не могут сами найти себе корм и улетают. Но не остаются на юге, они возвращаются, хотят быть полезными человеку. Так задумал Бог. Человеку необходимо многое понять из задуманного нашим Творцом.
– Значит, ты, Володя, предполагаешь, что в каждом поместье или во многих могут жить утки, гуси, нести яйца, сами кормиться, а осенью улетать на юг и весной возвращаться?
– Да, так можно сделать. У меня ведь получилось.
– У тебя получилось, согласен. Но есть одно обстоятельство… Я, наверное, огорчу тебя, но всё равно мне необходимо сказать правду. Чтобы ты не выглядел смешным со своим предложением.
– Скажи мне правду, папа.
– Есть такая наука – экономика. Учёные-экономисты рассчитывают, как рациональнее поступить для производства разных товаров, в данном конкретном случае – яиц. В нашем мире построено много птицеферм. Там содержится очень много кур в одном месте. Они несут яйца, которые потом поступают в магазины. Человек приходит в магазин и спокойно покупает необходимое ему количество яиц. Всё сделано так, чтобы на производство одного яйца уходило как можно меньше трудозатрат и времени.
– Что такое трудозатраты, папа?
– Это количество затраченных средств и времени на производство одного яйца. Надо внимательно считать, как поступить эффективнее, то есть лучше.
– Хорошо, я постараюсь посчитать, папа.
– Когда посчитаешь всё, сам поймёшь. Но для расчёта необходимы данные о затратах. Я постараюсь взять их у какого-нибудь экономиста.
– Но я смогу всё высчитать сейчас, папа.
Володя слегка нахмурился или напрягся и через минуту сказал:
– Минус два к бесконечности.
– Что это за формула? О чём она говорит?
– Эффективность Божественной экономики выражается бесконечным рядом чисел. Научная экономика сегодняшнего человека даже от нулевой точки уходит вниз на две единицы.
– Какая-то странная у тебя методика подсчётов, непонятная. Ты можешь пояснить, как считал?
– Представил точку отсчёта, выраженную в данном случае нулём. Все затраты птицефабрики, связанные с её строительством, содержанием и доставкой яиц в магазины выражаются числом минус один.
– Почему минус один? Эти затраты должны выражаться в рублях и копейках.
– Денежные единицы всегда разные и условные, а потому в данной методике они несущественны, их нужно брать все вместе под условным названием «минус один». Раз затраты существуют, значит, и получается от нулевой отметки они и могут выражаться – минус один.
– А вторая минус единица откуда взялась?
– Это качество. Оно не может быть хорошим. Неестественные условия содержания, отсутствие разнообразного корма непременно понизят качество яиц, и появляется ещё одна цифра – минус один. В сумме получается минус два.
– Хорошо, пусть будет так. Но ведь и в твоём случае получаются огромные временные затраты. Вот ты, Володя, скажи: сколько времени ты затратил, пока, как сам выражаешься, высиживал яйца, потом выкармливал своих утят да гусят, охранял их?
– Девяносто дней и ночей.
– Девяносто суток, значит. И это всё ради того, чтобы аж через год получить всего несколько десятков яиц. Для людей, живущих в поместьях, намного рациональнее будет приобрести на рынке цыплят или самим их вывести зимой с помощью электроинкубатора, через четыре-пять месяцев они начнут нестись. На второй год, перед наступлением зимы, их, как правило, забивают, потому что яйценоскость к третьему году снижается. Вот и убивают, а новых заводят. Такая технология.
– Это технология вечно повторяющихся забот, папа. Необходимо кур каждый день кормить, заготовить корм на зиму, а через год ещё и новых выводить.
– Ну да, кормить и новых выводить, но по современной технологии это не так трудоёмко, как в твоём варианте.
– Но ведь девяносто дней – это срок запуска вечной программы. Вернувшись, птицы уже сами будут выводить своё потомство, учить его общению с людьми и возвращаться на родину. Они так будут делать тысячи лет. Человек, запустивший эту программу, подарит её будущим своим поколениям… Вернёт для них маленькую частичку Божественной экономики. Затраты в девяносто дней в расчёте на одно произведённое яйцо через сто лет будут исчисляться минутами и уменьшаться с каждым годом.
– Но всё же затраты есть, а ты их не учёл в своих расчётах.
– Затратам есть противовес великий, не менее он значим, чем продукт, произведённый птицами.
– Какой противовес?
– Когда весной из дальних стран вновь прилетают птицы в леса, поля родные, им люди радуются. От благотворной радостной энергии болезни многие уходят от людей. Но в девяносто раз сильней энергия та будет, когда не просто прилетят с юга они. Когда вернутся непосредственно к тебе и радостными криками или пением восторженным приветствовать начнут живущего в поместье человека. Их пение не только человеку, всему пространству радость принесёт и силу.
Володя говорил вдохновенно и уверенно. Дальнейший спор с ним выглядел бы глупо. Я сделал вид, будто размышляю или считаю что-то про себя. Немножечко досадно стало оттого, что нечего мне сыну подсказать или научить его чему-то.
И что ж это за воспитание такое здесь или обучение своеобразное. Сын мой передо мной, а будто бы с другой планеты иль цивилизации иной ребёнок.
Иное представление о жизни в нём, иная философия и скорость мысли. Расчёты делает мгновенно. И ясно, ведь понятно стало, хоть год на компьютерах считай, а его расчёты поточнее будут. Всё как-то в нём как будто перевёрнуто. Или точнее, может быть, сказать: так до какой же степени мы извратили жизнь свою? Её понятия и смысл. И катастрофы все от этих извращений происходят.
Всё это, несомненно, так, и всё же… Как хочется хоть чем-то быть полезным сыну. Но чем? Уже не надеясь ни на что, я его спросил небрежно так, спокойно:
– Я, в общем-то, подумаю над экономикой твоей. Быть может, ты и прав… А вот скажи, сынок. Ты здесь задачки разные решаешь, играешь. А проблема у тебя хоть какая-то есть?
Володя глубоко и как-то очень горестно вздохнул, немного помолчал и ответил:
– Да, папа, есть проблема у меня большая. И только ты можешь помочь её решить.
Володя был грустным, а я, наоборот, обрадовался, что он нуждается в моей помощи:
– И в чём же заключается она, твоя большая проблема?
Большая проблема
– Ты помнишь, папа, я говорил тебе в прошлый твой приезд, как готовлюсь уйти в ваш мир, когда подрасту?
– Да, помню. Ты говорил, придёшь в наш мир, найдёшь свою девочку-вселенную, чтобы сделать её счастливой. Будешь с ней поместье строить, воспитывать детей. Я помню, как ты говорил. И что же, ты не отказался от своей идеи?
– Не отказался. И часто думаю о будущем, о девочке своей и о поместье. В деталях представляю, как будем жить мы вместе с ней. И как с мамой вы приедете к нам в гости, увидите, как наши с девочкой той сотворённые мечты в реальность претворяются.
– Ну а проблема в чём? Боишься девочку не отыскать свою?
– Не в этом. Девочку искать я буду и найду. Пойдём, тебе я покажу ещё одну полянку небольшую. И ты поймёшь всё сам, почувствуешь проблему.
Мы с сыном пришли на небольшую поляну, которая располагалась совсем рядом с поляной Анастасии. Когда остановились посреди поляны, Володя предложил мне сесть, а сам, сложив руки рупором, громко и протяжно прокричал: «А-а-а». Сначала в одну сторону кричал, потом в другую и третью. Буквально через две-три минуты на кронах деревьев, окружающих поляну, началось шевеление: стремительно с ветки на ветку запрыгали белки. Они в большом количестве собирались на одном кедре. Некоторые просто садились на одну из веток и смотрели в нашу сторону, другие, видно самые непоседливые, продолжали прыгать с ветки на ветку.
Ещё через несколько минут из кустов выбежали три волка, сели на краю поляны и тоже стали смотреть в нашу сторону.
Метрах в трёх от волков вскоре улёгся соболь. Появились две козы, они не ложились, а стояли на краю поляны, уставившись на нас. Вскоре к поляне пришёл олень. Самым последним с шумом через кусты пробрался огромный медведь. Он тоже сразу сел на краю поляны, продолжая часто дышать, и с его языка скатывалась слюна, наверное, был далековато от поляны и ему пришлось долго бежать.
Володя всё время стоял за моей спиной, положив руки мне на плечи. Потом он отошёл от меня на несколько шагов, сорвал несколько каких-то травинок и, вернувшись, сказал:
– Открой рот, папа, я дам тебе несколько травинок. Чтобы они видели, как я кормлю тебя с рук, и не волновались при виде постороннего для них человека.
Я взял в рот принесённые травинки и стал жевать.
Володя присел рядом, положил голову мне на грудь и сказал:
– Погладь меня по волосам, папа, чтоб они окончательно успокоились.
Я с удовольствием гладил сына по русым волосам. Потом он сел рядом со мной, стал рассказывать:
– Я понял, папа: Бог создал весь мир как колыбель для своего сына – человека. Растения, воздух, вода и облака – всё создано для него. И звери тоже с радостью великой готовы человеку услужить. Но мы забыли, и теперь надо понять, какую службу звери могут выполнять, в чём их призванье и предназначенье. Сейчас ещё понятно людям многим: собака охранять должна жилище, или искать утерянную вещь, или за порядком в хозяйстве наблюдать. Кошка – мышей ловить, если они запасы станут воровать. Лошадь – возить. Но и всем остальным зверям тоже какое-то дано предназначенье. Его нужно понять. Я стал искать, определять предназначение вот этих всех зверей. Они сидят сейчас и ждут моей команды. Уж третий год пошёл, как стал я заниматься с ними, их предназначение определяя. Вот, например, медведь. У него большие и сильные лапы. Он может яму для погреба вырыть, запасы в яме схоронить, потом отрыть. Мёд из дупла достать.
– Да, я знаю, Володя, мне Анастасия рассказывала, что раньше медведей в хозяйстве люди использовали как рабочую силу.
– Мне тоже мама об этом говорила. Но посмотри, чему я научил медведя.
Володя встал, вытянул правую руку в сторону медведя. Тот весь напрягся, даже дышать как будто перестал, а когда Володя хлопнул рукой по своей ноге, огромный медведь сделал несколько стремительных прыжков и лёг у ног сына. Володя присел на корточки рядом с огромной головой зверя и похлопал его, почесал за ухом. Медведь урчал от удовольствия. Володя встал, и тут же рядом вскочил медведь, внимательно за сыном наблюдая.
Володя пошёл к краю поляны, нашёл сухую ветку и метрах в десяти от того места, где я сидел, воткнул её в землю. Потом снова вернулся к краю поляны, подошёл к маленькому, высотой примерно с метр кедрику, потрогал его, хлопнул два раза в ладоши. Медведь тут же подбежал к кедру и обнюхал его. А дальше стало происходить невероятное.
Вместе с сыном, который сел рядом со мной на траву, мы стали наблюдать такую картину.
Медведь некоторое время обнюхивал маленький кедрик, то отходил от него, словно к чему-то примеряясь, то подбегал к месту, где торчала вставленная Володей сухая ветка. И вдруг, там, где торчала из земли сухая ветка, он стал скрести передними лапами землю.
Работая мощными когтистыми лапами, он через несколько минут вырыл яму, примерно сантиметров восемьдесят в диаметре и глубиной с полметра. Осмотрел свою работу, даже голову сунул в яму, наверное, обнюхал её.
Далее медведь подбежал к кедру, на который указал Володя, и стал рыть землю вокруг него. Когда получилось что-то наподобие траншеи, медведь сел рядом с кедром на задние лапы, передние сунул в траншею и вытащил кедр вместе с большим комом земли. Потом он встал и пошёл на задних лапах, держа в передних этот ком, к выкопанной им ранее яме. Подошёл, осторожно присел и опустил ком в яму. Она оказалась больше, чем необходимо, сантиметров на пятнадцать. Медведь отбежал, посмотрел на свою работу. И снова вытащил кедр, поставил его, подсыпал в яму землю, снова посадил кедр. Теперь всё было в норме.
Медведь отошёл, снова разглядывая свою работу. Видно, она его удовлетворила. Потому что он, подойдя к посаженному кедру, стал засыпать образовавшуюся щель между комом земли, из которого рос кедр, и краями вырытой ямы. Медведь подгребал землю, заталкивал её в расщелину и хлопал лапой, утрамбовывая почву вокруг только что посаженного им деревца.
Наблюдать за происходящим было довольно интересно, но и раньше мне доводилось видеть, как приносили белки сушёные грибы и орехи для Анастасии. Или как играли с Анастасией волки, как обороняли её от диких собак.
Да и многие люди могли наблюдать всевозможные трюки с разными зверями, посещая цирковые представления. Живущая у меня собака по имени Кедра тоже с удовольствием выполняет множество команд.
Происходившие на таёжной полянке действия также внешне были похожи на цирковое представление, только показывалось оно не на арене, огороженной высокой сеткой, а в естественных условиях. И участниками были не живущие в тесных клетках цирковые звери, а свободные, как мы их называем, дикие обитатели тайги. Это для нас они дикие, но для сына просто друзья и помощники. Словно наши домашние животные.
Однако одно таинственное и невероятное различие всё же было.
Преданность домашних животных можно объяснить тем, что человек их кормит, поит, предоставляет кров. Те люди, которые посещают цирковые представления с участием зверей, тоже могут наблюдать, как после каждого удачно выполненного трюка львом или тигром дрессировщик поощряет их – достаёт из висящего на поясе мешочка или из кармана лакомства и даёт животным.
Цирковым животным, проводящим годы своей жизни в клетках, самим пищу добыть невозможно. Они полностью зависимы от человека. Но здесь, в тайге, звери полностью свободны, сами находят себе пропитание и кров. Но тем не менее приходят. Не просто приходят, а стремительно прибегают на зов человека и выполняют его команды. Выполняют с большим желанием и даже подобострастием. Почему? И что получают взамен? Володя никакой пищи медведю не дал. Однако радость медведя была намного ярче выражена, чем у животных в цирке, получивших вожделенный кусочек.
Медведь, посадивший деревце по указке Володи, переминаясь с лапы на лапу, внимательно смотрел на него, словно хотел повторить только что сделанную работу или выполнить ещё какое-то задание. Странно, огромный таёжный медведь очень хочет ещё что-то сделать для человека, да ещё ребёнка к тому же.
Володя не стал давать медведю нового задания. Он жестом подозвал зверя к себе, схватил руками за шерсть на морде, слегка потрепал, потом погладил медвежью морду и сказал: «Молодец ты у меня, не то что козочки». Медведь урчал от удовольствия. Тон его урчания был таким, будто грозный зверь находится на самом верху блаженства.
Анастасия говорила: «От человека может исходить невиданная благодатная энергия. Всему живому на Земле она необходима как воздух, солнце и вода. И даже солнца свет является лишь отражением великой, исходящей от людей энергии».
Наша наука открыла множество энергий и даже научилась самостоятельно производить электроэнергию, расщеплять атом и делать бомбы. Но как и насколько продвинулась наша наука в более значимом и главном – изучении энергии, исходящей от человека? Есть ли вообще научное направление, изучающее эту энергию, её таинственные возможности? Возможности человека в целом и его предназначение в нашем мире и во Вселенной?
Может быть, кто-то всевозможными способами пытается воспрепятствовать познанию человеком самого себя? Именно воспрепятствовать.
Ну не может, никак не может быть предназначением человека просиживание годами в казино или баре за рюмкой водки. Сидение годами за кассовым аппаратом в магазине или менеджером в офисе. И даже топ-модель, или президент, или певец эстрадный не тянут на предназначение главное для человека.
А ведь именно их – современные профессии, зарабатывание денег – всячески выпячивает «нечто» как главное для жизни человека. О них в большинстве фильмов говорится и в телепередачах… Нет размышлений лишь о сути бытия. В придурка превращают человека.
Не потому ли идёт война то тут, то там? И всё грязней становится земля. И растерявшись, не видя смысла жизни, люди пьют водку и наркотики употребляют.
Остановить кто должен вакханалию, с землёй происходящую? Наука? Но молчит она. Религия? Какая? Где плоды? Быть может, каждому необходимо всё обдумать? Самому. Обдумать! Чтобы обдумать, надо думать. А где? Когда? Ведь наша жизнь – сплошная суета.
Даже попытки рассуждений на тему смысла человеческого бытия мгновенно пресекаются. Продавать журнал с полуобнажёнными похотливыми телами – пожалуйста. Смаковать сексуальные извращения – пожалуйста. Показывать и рассказывать о зверствах маньяков-извращенцев – пожалуйста. Писать и рассуждать в эфире о проститутках – пожалуйста.
Но при этом всё реже и реже затрагивается тема смысла жизни человека и его предназначения. Она становится всё более запретной.
Я прервал свои размышления и взглянул на сына. Он на траве рядом сидел, внимательно за мною наблюдая. Наверное, он показать ещё что-то хотел, подумал я. Спросил:
– А что ты о козах медведю говорил, Володя?
– Никак я, папа, не могу определить, какое их предназначение.
– Так что ж его определять? Всем ясно предназначенье коз – давать для человека молоко.
– Да, молоко. Но, может быть, ещё их научить чему-то можно?
– Чему же ещё? Зачем?
– Я наблюдал за ними. Козы с деревьев и пней могут обдирать кору. И ветки обкусывать могут с кустов. В поместье их впустишь, они вред растениям могут причинить. А чтоб такого не случилось, я их пытаюсь научить стричь изгородь зелёную в поместьях.
– Стричь?
– Да, папа, стричь. Ведь люди же для красоты стригут кусты, то ровной стенку делают, то фигурами стригут. Мне дедушка рассказывал – ландшафтным дизайном это у вас называется. Но козочки никак не могут сообразить, чего я от них хочу.
– А как ты их учишь?
– Сейчас покажу.
Володя взял сплетённую из волокон крапивы примерно трёхметровую верёвку, один конец привязал к небольшому дереву и протянул верёвку через кусты. Потом жестом подозвал двух козочек, погладил каждую из них, потрогал рукой кусты и даже сам откусил меленькую веточку. Что-то сказал козочкам, и они принялись темпераментно обгладывать ветки кустов. Как только козочки приближались к очерченной верёвкой границе, Володя несколько раз дергал верёвку и издавал недовольным тоном звуки. Козы останавливались на некоторое время, вытянув мордочки, вопросительно смотрели на сына, но вскоре вновь принимались обгладывать ветки кустов, не обращая внимания на верёвку.
– Вот видишь, папа, не получается. Не понимают они, что надо ровненько по верёвочке кустики подстригать.
– Да, вижу. Так в этом, что ли, проблема твоя заключается?
– Это не главная проблема, папа. Главное – в другом.
– В чём?
– Ты обратил внимание, папа, с какой радостью прибежали разные звери на мой зов?
– Да.
– Не один год я с ними занимаюсь, они привыкли к общению со мной, только со мной. Они ждут общения, хотят ласки. И когда уйду я в твой мир, они будут тосковать. Оттого что не придёт к ним человек, и не призовёт их никогда больше к себе и ни о чём не попросит. Я почувствовал – общение с человеком и служение человеку стало главным смыслом их жизни.
– А разве с Анастасией они не могли бы общаться?
– У мамы свой круг, свои звери, с которыми она дружит. И к тому же она занята и у неё не хватит времени на всех. А этих – Володя показал на по-прежнему сидящих по краю поляны зверей, – я сам подбирал и только сам занимался с ними несколько лет. Вот уже три месяца прошло, как я попросил дедушку, чтобы он постоянно при занятиях со мной находился. Дедушка хоть и ворчит, но всё же всегда рядом присутствовал, а недавно сказал, что не сможет заменить меня.
– Почему?
– «У меня нет такого, как у тебя, интереса к дрессировке», – сказал мне дедушка. И ещё он стал ворчать, что не надо было мне так много заниматься с ними отдельно. И ласкать много не следовало. И ещё эти звери не только считают меня своим вожаком, но и ребёнком, потому что старшие из них видели меня маленьким и нянчились со мной. В общем, какую-то ошибку я допустил, теперь исправить её необходимо. Только один исправить её я уже не смогу.
Я смотрел на зверей, по-прежнему сидящих на поляне и, судя по всему, ожидающих от Володи каких-то указаний или занятий с ними. Представил, как будут они тосковать. Как тоскует моя собака Кедра, когда уезжаю я из своего загородного дома на несколько дней или недель. И будка у неё тёплая, и не привязываю я её, гулять может в поле, в лесу или в деревне. И сосед её кормит каждый день. Кашу варит, кости даёт. Но говорит сосед: «Тоскует она без вас, Владимир Николаевич. Часто сидит у калитки и смотрит на дорогу, по которой вы возвращаетесь, и скулит иногда». Когда я приезжаю, Кедра стремглав подбегает, трётся о ноги, а иногда, от переизбытка чувств, подпрыгивает и пытается в лицо лизнуть, при этом своими лапами одежду пачкает. И я никак не могу приучить её более сдержанно выражать свои эмоции.
Но эти сидящие на поляне звери… Они молча и внешне спокойно смотрели на нас с сыном всё время, пока мы разговаривали. Что они хотят? Никто ведь не заставляет их вот так сидеть и ждать какой-то команды от человека… Боже мой… Ярко вспыхнула и защемила душу мысль. А ведь не только эти сидящие на таёжной поляне… Но и все звери на земле имеют своё предназначение и ждут контакта с высшим существом планеты – человеком. Они созданы для того, чтобы помочь человеку выполнить свою высочайшую миссию. Их, как и всё живое на планете, создал Бог для помощи человеку в осуществлении его великой миссии… А человек…
Я смотрел на сидящих на таёжной поляне зверей и начинал понимать: у сына действительно возникла серьёзная проблема, он не сможет просто так бросить этих зверей и не сможет расстаться со своей мечтой о девочке, с которой будет строить поместье.
