Владимир Леонидович Шорохов
Нелтен
1. Те, кто контролируют мир
Город. Салон магазина.
С одной стороны Антон проклинал отца, приставившего к нему свою охрану, но в то же время благодарил, что они спасли его. Еще час назад он решил зайти в салон Strongwine, чтобы купить красного вина Пенфолдс РВТ Шираз 2007 года разлива. Ведь сегодня вечером надо поздравить Вику – она теперь невеста Славки, но тут с ним такое произошло и это уже не впервой. Если бы не сильные руки двух охранников, чтобыли готовы к подобному, он наверняка натворил бы много бед.
– Что со мной происходит? – после первой вспышки агрессии, спросил Антон отца.
Его ногти были содраны, мебель в зале перевернута, а большое зеркало, в которое он ещё в детстве смотрелся, разбито вдребезги. От досады юноша хотел заплакать, но смог сдержаться и, опустив голову, стал рассматривать свои окровавленные пальцы.
– Это побочный эффект от сыворотки месагуен, меня предупреждали, но ты не бойся, это временно.
С того самого момента куда бы он не шёл, даже в туалет, всегда рядом была охрана отца. И вот теперь его, словно огромную куклу, волокли по коридору, а он извивался, шипел и если бы не пластиковый кляп, поднял бы такой визг, что чертям стало бы тошно. Через несколько минут тело юноши втащили в машину, его взгляд был холодным, как у зверя, готового растерзать свою жертву. Он что–то хотел сказать, но кроме мычания из его глотки ничего не доносилось. Антон не заметил, когда ему поставили укол, и теперь мышцы зверя стали просто отключаться. Юноша повалился на сиденье, закрыл глаза. Вернулось сознание и появился страх за то, что он натворил.
* * *
Город. Патруль Идры.
Ирку нравилось выезжать в город, смотреть на бесконечный поток людей, на неоновую рекламу, на свет фонарей и витрины, в которых всё сверкало. Но это всё было не его. Декорации, как деревья в лесу. Он смотрел по сторонам, вытягивал шею и, прищурившись, втягивал носом воздух.
– Пусто, тут его нет, идём дальше.
Юноша расстегнул молнию на ветровке, словно ему стало жарко. Мужчина, сопровождавший его, выдохнул – изо рта повалил густой пар. Они с утра уже съездили по вызову: женщина из списка оказалась незаражённой. Теперь они шли по бесконечному городу. Юноша, напоминавший ребенка, крутил головой по сторонам и, приоткрыв рот, облизывался.
– Хочешь перекусить? – поинтересовался мужчина и кивнул на вывеску «Старый дворик».
– Нет.
– Тогда может в «Доктор Ватсон».
– Нет.
– Что хочешь? У нас много времени.
Они почти каждый день выезжали в город и всегда видели одно и тоже: людей, улицы, витрины; чувствовали аромат, доносящийся из кафе. И у них всегда было много свободного времени. Ты втягиваешь носом воздух, кислый запах выхлопных труб бракуешь, так же, как и запах от стирального порошка, пота, пластика и еды. Но аромат с оттенком черники и сливы на фоне насыщенного ягодного микса – вот оно, блаженство. А ещё лёгкий привкус дуба и специй – именно этот аромат искал Ирк, водя носом из стороны в сторону.
– Мороженое! – юноша указал рукой на цветную вывеску «Персик Мелба».
– Мороженое? Но тебе же не рекомендовали его.
– Но и не запрещали. Купишь?
– А может всё же пиццу?
– Нет. Купишь? Только большой рожок!
– Ладно, только ешь не спеша, договорились?
Напарником Ирка был Владимир, старше его в три раза. На вид мужчина был худощавым: короткие волосы, широкие скулы и ямочка на подбородке. Он всегда одевался в элегантный костюм с бабочкой, носил с собой чёрную трость, часы на цепочке. В очках с круглыми стёклами был похож на Джонни Депа. В них Владимир видел всё, что происходило спереди, сзади, а, сделав переключение, мог видеть и в темноте. Кожа на фаланговом суставе имела дополнительный, серебристого цвета, нарост: это говорило о том, что мужчина хорошо дерётся на кулаках. Чуть оттопыренный внутренний карман пиджака, явственно намекал о наличии скрытой кобуры.
Глаза Ирка счастливо сверкнули, рыжеволосый юноша быстрым шагом направился в сторону кафе. Там все столики были пусты – кому захочется есть мороженое в этот прохладный день. Часа через три они вернулись с патрулирования. Юноша был расстроен, что не удалось напасть на след заражённого. Лишь только около главного правового управления ему на секунду показалось, что в воздухе повеяло ароматом черники и сливы. Он повернул голову в сторону большого здания, но напарник, всегда прикрывавший его, отрицательно замотал головой, намекая на то, что их туда не пустят.
– Уже вернулся? – к Ирку подошла Элис, она была такая же, как он. Сегодня не её смена патрулировать город. – Ничего?
– Пусто, – сухо ответил юноша и, даже не поздоровавшись, пошёл по зелёной траве.
В городе давно уже не было травы, кругом бетон и асфальт, а деревья встречаются только в парках, да и то их с каждым годом все меньше и меньше. Ирк мог пойти по дорожке, но ему никто не запрещал, впрочем так поступали все дети из его отряда. Элис любила лежать и читать книги на траве, а Клиз, сняв обувь, бегал, словно ему мало спортивной площадки. Кили – вечный неудачник. Ирк подшучивал над ним, что тот зря ест хлеб. За всё время пребывания в отряде он только один раз смог выследить заражённого. А Кили в свободное время гонял мяч, играя со своим напарником.
У каждого ребёнка есть свой защитник, но это не означает, что он за ним присматривает, как раз наоборот. У них особый дар: только дети могут, не проводя сложных анализов, определить болезнь откерс у человека. Эту болезнь еще называют «болезнь сумасшедшей матери». Обычно она не проявляется: человек ходит, ест, имеет свою семью, а после, словно по команде, резко меняется. И тогда заражённый ищет кого надо защитить и не важно кто им будет: ребёнок, старушка или даже полицейский. Она или он, болезнь всех поражает, хватает человека и, словно добычу, тащит в укромное место. Переговоры ни к чему не приводят, вспышка агрессии может тянутся часами и даже днями. В этот момент заражённые теряют себя, не откликаются на имя. Медики не могут справится, электрошокеры не действуют. В этом случае начинается бой и чаще всего побеждает заражённый. И не важно кого против него выставили – полицейских или спецотряд, – атака последует молниеносно. Даже пули порой не останавливают нападающего. Он словно становится сверхчеловеком. В этой схватке гибнут все: полиция, солдаты, жертва и сами заражённые. А в последних как раз и кроется проблема. Болезнь откерс поражает только богатых, политиков, бизнесменов и знаменитостей. Иногда говорят, что это «золотая болезнь», но это не так: всему виной сыворотка месагуен (в значении – «неугасаемый»).
– Мы идем в бассейн, пойдёшь? – спросила Элис у Ирк, дошедшего уже до середины луга.
– Да, надо поплавать, я сейчас, только вы мне не мешайте.
– Ладно, – как–то без эмоций ответила ему девочка и, развернувшись, пошла в сторону Клиз, что как раз направлялся к воде.
– Я завтра поймаю, точно поймаю. Завтра моё дежурство, вот увидите. – Кили разбежался и пулей вошел в воду.
Элис завидовала его способности так прыгать. Сколько бы она не пыталась – всегда оставляла за собой фонтан брызг.
– Конечно же поймаешь, только ты не отвлекайся на людей, закрой глаза и уйди в себя.
– Знаю! – вынырнув, крикнул он ей. – Закрыть глаза и тогда почую запах.
– Это тонкий аромат, а не запах гниющего фрукта, – к бассейну подошел Клиз. – Нужно сосредоточится, и тогда всё получится.
– Да знаю я, знаю, – обиженно ответил мальчик и, нырнув, поплыл, как рыба.
– А ты, значит, в среду на патрулирование? – к Клиз подошла Элис. – Как твоя рука, зажила?
На последнем задании, Клиз почувствовал аромат откерс. В этот момент тело пробуждается и ты, словно гончая, мчишься за зайцем, что пытается от тебя скрыться. Не все идёт удачно. Город – не лес. Там свои правила. Именно для этого и нужен напарник. Он вызывает поддержку, сообщает полиции, что идет преследование заражённого, а при необходимости применяет оружие, чтобы защитить гоан. Именно так зовут детей из отряда, которые, обладая особым чутьем, очищают город от больных откерс.
– А ты не идёшь плавать? – поинтересовалась Элис у мальчика, что, опустив голову, шёл со своим напарником.
– Нет, вызывают в штаб, – сухо, словно это произнёс робот, ответил Данил.
– А… – протянула девочка и добавила, – приходи, мы тут еще долго будем.
Мальчик не ответил, лишь только подходя к зданию штаба, поднял голову.
– Он потерял способности, ты же была вчера на тестовой контрольной, – к бассейну подошёл Ирк. – Из пятнадцати заданий он не прошёл ни одного. Спишут, как пить дать, спишут. Мы – лучшие, мы – элита! – повысив голос, произнёс юноша и прыгнул в воду.
– Спишут, это как так? Отправят в отставку что ли?
– Типа того, – совсем рядом проплыл Кили.
– Чего радуешься, ты следующий, если не подымешь свои результаты, – заявил Ирк и снова нырнул под воду.
– Спишут, – повторила Элис.
В её голосе не было сочувствия. Она всю жизнь только и делала, что тренировалась для одной цели – выслеживать заражённых. Это делали все дети в отряде: в этом был смысл их жизни. Поэтому они жили за городом, где было всё: чистый воздух, трава, деревья, птицы. У каждого своя комната, не хуже, чем в пятизвёздочном отеле Four Seasons – именно в нём она обнаружила свою первую жертву. У них была прислуга, еда, как в ресторане Tesla Burger, что располагался на улицах Республики и Первомайской. У них было всё, кроме детства, о котором никто ничего не знал.
Данил не появился на ужине. Элис спросила у Жанны что случилось. Она, одна из взрослых, которая всегда была рядом и служила гувернанткой. Женщина была одета строго, словно носила военный костюм, иногда улыбалась и могла погладить по голове, но это случалось крайне редко, в основном, её взгляд не сулил ничего хорошего.
– Вас завтра соберут и всё объяснят, – её лицо, как маска, не выражало никаких эмоций. – А теперь кушайте, у вас после ужина свободное время, и чтоб никаких вопросов.
– Списали? – поинтересовался Ирк и, взяв вилку, проткнул поджаренный баклажан.
– Все вопросы завтра, ешьте.
– Точно списали, он – лузер, а мы – лучшие, верно? – спросил Ирк, но ему никто не ответил.
Клиз вспомнил, как играл в бадминтон с Данилом. Кили, как гонял с ним в мяч. Элис тоже вспомнила юношу: вместе они часто сидели после отбоя и он рассказывал, как бы хотел жить в городе.
– А тебе здесь плохо? – спросила она тогда.
– Хорошо, но мы ведь тут не вечно. Стёпку и Ольгу списали, а до этого Вику и Жору, ещё был Вадька. Тебе вот сколько лет?
– Нечестно спрашивать, да и ты знаешь.
– Ага, тебе 28, а выглядишь как…
– Как?
– Вот в городе, тем, кому 28 – уже солидные тёти, а ты девочка, как так?
– Сам знаешь, – задумчиво ответила Элис.
– Знаю. Это всё те препараты, что нам дают врачи, а вот зачем?
– Что за глупый вопрос, наши способности выслеживать людей с болезнью откерс, сохраняются, если мы остаёмся детьми. Ирк, он выглядит намного старше, но у него отличные показатели: в этом месяце троих обнаружил.
– И всё же я бы хотел пожить в городе, пусть недолго, но пожить. Там люди, машины, суета, от которой тебя всего передёргивает. В этом что–то есть.
– Там грязно, воняет, и люди только и делают, что работают, но ты прав, было бы интересно там пожить. Но мы элита, верно?
– Верно, – согласился Данил.
Обычно было не принято откровенничать, каждый жил сам по себе: вечные соревнования, каждому хотелось доказать, что он лучший.
– Ты как? Почему не у себя в номере? – Элис, свесив ноги, сидела на балконе и так ушла в свои воспоминания, что не заметила как к ней подошёл Клиз.
– Ты меня напугал.
– Думаешь о нём? – юноша подсел и также, как и она, свесил ноги вниз.
– Привет, – Элис постаралась улыбнуться, но эта попытка получилась корявой, будто она терминатор.
– Привет, – ответил Клиз. – Зачем ты это сделала?
– Что?
– Ну вот это? – и на его лице появилась пародия улыбки.
– Просто была рада тебя увидеть. Разве нужен повод для улыбки?
– Не знаю, – сухо ответил юноша и, посмотрев на звёзды, лег на спину. – Тебе надо потренироваться, там, в городе, люди не такие, как мы: они могут это делать.
– А мы – не они, забыл? А если вот так, – и она вытянула губы, будто ей разрезали рот.
– Ужас, но лучше. Может не надо, она тебе не идет.
– Читала, что улыбка располагает и раскрывает душу, разве не так?
– Зачем тебе её раскрывать, ещё заболеешь, как они.
– Ладно, я пойду, – она попробовала ещё раз улыбнуться. Казалось, что делает всё правильно, но мышцы не слушались. – До завтра.
– До завтра, – сухо ответил Клиз.
– Я всё равно научусь улыбаться, надеюсь в следующий раз будет лучше.
Она поднялась, хотела ещё что–то сказать своему другу, но не смогла, поскольку не нашла слов. Сердце гулко стукнуло, девочка тяжело вздохнула и, развернувшись, ушла в свои апартаменты.
2. Вечность, что дана не всем
Орбитальная станция.
Минигород вращался в космосе. Сколько веков человек мечтал построить что–то подобное и вот творение тысяч инженеров воплощено в жизнь. Тонкий, сплетённый из миллиона нейропаутин, трос опускался к Земле, уже через несколько километров его трудно было разглядеть: сперва он терялся в темноте космоса, а после сливался с голубой планетой. Несмотря на научные разработки, трос оказался слишком тяжелым, но в то же время очень прочным. Матушка Земля, используя своё притяжение, тянула его к себе, но в то же время гравитация вращения планеты хотела выбросить его в космос. Идеальный баланс был достигнут и теперь по первому космическому лифту ежедневно поднимались платформы. Лазерный луч с Земли питал двигатели, а тот, бесшумно скользя по тросу, уносился ввысь.
Лизерли почти не спала. На станции было притяжение, как на Земле, поэтому она любила прохаживаться по галереям, где росли гигантские деревья. Вода, чистый воздух, птицы, звери, насекомые и искусственное солнце создали в космосе рай.
– Доклад, – к ней подлетел небольшой дрон и на экране появилось лицо Гомерик, что тоже жил на станции.
– Приветствую, мой друг, – голос Лизерли прозвучал, как ручеек.
– И я приветствую тебя.
– Уже? – она остановилась и посмотрела на экран.
– Да, мы собираемся через десять минут, надо решить важные вопросы.
– Я прибуду вовремя. Это опять земляне?
– Верно.
–Поступило сообщение, что замечен новый всплеск заражения откерс, – в разговор вступила Лоида.
– Они сами в этом виноваты, – добавил Санг и к Лизерли подлетел еще один дрон с экраном.
– Это так, но мы в ответе за это.
–Им не удалось проконтролировать последовательность производства сыворотки месагуен, – в голосе Гомерик послышались нотки раздражения.
– Вот и последствия.
– И тому виноват сбой в процессе.
– Верно.
– Но нам надо решить эту проблему.
– Надо.
– Я согласен.
– А как же наши клоны гоан?
– Возникли проблемы.
Они говорили как единое целое: словно один человек задавал себе вопрос и тут же отвечал на него. Сотни лет вместе (это их объединило ментально) и теперь, даже не открывая рта, они могли общаться.
– Отклонения последовали в их производстве, – сухо произнесла Санг.
– Их дар не активен, – дополнила Лоида.
– Они быстро истощаются, – заключил Гомерик.
– Больше половины, что удается вырастить, не обладают способностями к поиску заражённых откерс.
– Что же делать?
– Нужно решить.
– Увеличить производство?
– Это вряд ли поможет.
– Мы не можем так всё оставить.
– Это верно, не можем.
– Но и помочь тоже.
– Надо подумать, я иду, – закончила разговор Лизерли и мониторы на ботах тут же погасли.
Она уже много думала на эту тему. Им нужны были люди, точно так же, как людям были нужны вечные. Да, именно вечные или как они себя называли – нелтен, вернее нетленные. Женщина села в гравитационное кресло и то, незаметно оторвавшись от поверхности, заскользило между деревьев.
– Соединить со штабом гоан.
Бот, летевший рядом, развернулся и на экране появилось изображение человека.
– Для меня честь видеть вас.
– Благодарю, я ознакомилась с вашим отчетом, неужели вы не способны решить эту малость?
– Мы приняли все меры, чтобы нейтрализовать последствия от сыворотки месагуен. За последний месяц количество заражённых увеличилось и агрессия не поддается контролю – мы были вынуждены принять жёсткие меры.
– Это прототип?
– Да.
– Проверь всех по первому списку и это надо сделать срочно, можно сказать сегодня. Если будут отклонения – отправь больных в центр, в Пермь. Думаю тебе удастся уговорить!
– Я приложу усилия, но…
–Понимаю, они важные шишки, министры, президенты, объясни им ситуацию, это в их же интересах. После, приступишь ко второму списку. С третьим не церемонься, если что – можно и ликвидировать.
– Ясно, но не слишком ли это жёстко?
– Нет, – произнесла журчащим голосом Лизерли и отключилась от связи.
В первый список были внесены те, кто получил чистую, без изменений сыворотку месагуен: за всё время у них не было отклонений. Но Гомерик поднял на голосование, что люди не должны жить вечно, всё должно идти по кругу – рождение и смерть. В новой версии было ограничение. Человек, принявший сыворотку месагуен под номером GH256–v2, теперь старел, как и все, но, достигнув возраста семидесяти лет, у него включался процесс омоложения. Не все доживали до этого возраста, в этом был и плюс, но те, кому удавалось прожить этот срок, начинали с каждым годом молодеть. Дойдя до биологического возраста в двадцать пять лет, они опять начинали стареть до семидесяти, а вот новый цикл омоложения уже был сокращен. 70 – 28, 70 – 30, 70 – 32, 70– 34 и т.д. После случалось неизбежное – наступала смерть.
Маховик был раскручен. Люди поверили в своё бессмертие и теперь были готовы на всё, чтобы получить сыворотку. Но этого уже не нужно было вечным, поэтому была снята с производства сыворотка GH256–v2 и заменена на GH873–v86. По ней человек мог жить в два, а то и в три раза дольше, чем обычно. Но именно с ней и были проблемы и как только это стало известно – сыворотку изъяли. Но людям удалось украсть формулу и теперь появился чёрный рынок. Это напугало людей. Ведь сыворотку покупали те, у кого были немаленькие деньги, а это грозило не просто скандалом, а срывом вечных планов.
Лизерли дала себе клятву. Впрочем это сделали все вечные на станции: не забывать Землю, поэтому она и старалась уничтожить следы бракованной сыворотки. За тот период времени, пока они отсутствовали на Земле, люди научились клонировать человека. Именно этой технологией и было решено воспользоваться, чтобы создать гоан для поиска заражённых. Их ДНК был перешит, новые клоны способны по запаху, взгляду, прикосновению почувствовать заражённого. Теперь гоан могли бежать без остановки десятки километров. Их реакция превосходила любого человека, то же самое относилось к силе и зрению. Их чувства были обострены, но чтобы клон не сорвался, пришлось снизить эмоции и постоянно продлевать молодость.
* * *
Земля. Город.
Антон после инцидента в салоне Strongwine элитных вин боялся выходить из комнаты. Одно только воспоминание, что его, как тряпку, волокли по коридору, уже выворачивало наизнанку.
– Да как они посмели? Я им кто?
Но сколько бы он не проклинал охрану отца, был вынужден согласится, что только благодаря им он ещё жив.
– Тебе нужно быть осторожным, – сказал отец и присел в кресло. – То, что с тобой произошло – это, возможно, реакция организма на сыворотку. Сейчас как себя чувствуешь?
– Вроде нормально. Это будет постоянно?
– Нет, что ты, я связался с факторум. Обещали тебя осмотреть, а если надо – отправить на реабилитацию.
– Хорошо, – согласился Антон и, встав, начал ходить по комнате. – Я хочу, чтобы их уволили! Их! – чуть ли не крикнул юноша.
– Могу, но будут другие, и зачем тебе это? Аеск и Тив справились, помогли тебе. После я узнал, что рядом был отряд идры, я тебе про них рассказывал. Они выслеживают таких, как ты, помнишь дочь Измайловых, – Антон остановился и посмотрел на отца. – Они её схватили, и даже связи не помогли.
– И что с ней?
– Трудно сказать, но знаю только одно: у Идры большие полномочия, не стоит с ними связываться.
– И что ты хочешь сказать, мне теперь придётся сидеть дома?
– Пока факторум не обследует тебя и не даст добро —стоит поберечься. Запомни только одно: та сыворотка, что ты принял, стоит всех неприятностей. Теперь твой организм не стареет, ты будешь жить долго, очень долго. Все твои друзья согнутся и умрут, но не ты. Их труды будут твоими, их капитал рано или поздно перейдёт к тебе, разве этого мало?
– Я вечный?
– В какой–то степени да, хотя ничего вечного нет, но мне удалось продлить твою жизнь настолько, насколько это возможно, цени.
– Спасибо, отец, я сделаю все так, как ты говоришь. Ни шагу из дома. Но они! – повысив голос, он ткнул рукой на дверь, поскольку знал, что там стоят два охранника. – Чтобы ко мне не подходили.
– Попрошу, чтобы тебя не беспокоили.
Мужчина поднялся, обнял юношу и вышел из комнаты. Антон зарычал, сел на диван и, подогнув колени, обнял их. Ему стало страшно за себя, он знал что даёт сыворотка: прочитал инструкцию от корки до корки. Вечность, вот что ему обещал посредник факторум, ещё был пункт о побочных последствиях, но разве на них кто–то обращает внимание. Перед тобой перспектива вечности, а если будут побочные последствия – их можно пережить, ведь всё равно не умрёшь.
Юноша завыл, словно собака, вскочил и стал метаться по комнате, а когда открылась дверь, запустил в неё стул.
– Вон!
Дверь закрылась, а он ещё не один час бегал по кругу, будто зверь в клетке. Потребовалось время, чтобы успокоится. После он набрал номер Вики и извинился, что не заехал поздравить её с помолвкой.
«Ты умрёшь, а я останусь, – подумал про себя, – Славка забрал тебя к себе, ну и ладно. Зато у меня есть вечность, а у тебя старость. И кто тогда выиграл? То–то же. Может, у меня это больше не повторится или посредник даст лекарство».
Антон был единственным сыном и, хоть и многие считали его избалованным малым, но у него хватило разума послушать отца и, закрывшись в комнате, сидеть и ждать посредника.
* * *
Город. Патруль отряда Идра.
С утра целый день лил дождь, однако Клиз и не думал отсиживаться в машине, потянул собачку молнии, застегнул непромокаемую ветровку и, открыв дверку машины, вышел наружу.
– В метро или торговый центр? – поинтересовался его напарник.
– Нет, идем туда, – юноша быстро зашагал в сторону медицинского центра.
– Туда? – удивился мужчина, но не стал с ним спорить.
Клиз знал, что откерс болеют исключительно люди с деньгами: ему ни разу не попадался заражённый из среднего и уж тем более низшего сословия. Над входом висела вывеска «МедикСити». Юноша подошёл и повёл носом: ветра не было, а дождь был не помехой. Его губы вытянулись: по сравнению с Элис, он умел улыбаться. Иногда ему даже нравилось это делать, хоть и не понимал людей зачем корчить лицо. Напарник открыл дверь и молодой человек вошёл в светлый холл.
– Добрый день. Мы рады вас приветствовать в нашем медицинском центре. Вы достойны быть красивым. Наша клиника…
– Отойди, – спокойно приказал напарник роботу, что встретил их.
– Я могу вас проконсультировать, прошу…
– Замолчи, – и мужчина отодвинул в сторону милую на вид, но мертвую внутри девушку.
– Извините, если чем–то вас огорчила.
Юноша прошёл в большой холл, вдоль стен стояли скульптуры, которые символизировали красоту лица и тела. Он не обратил внимания на рекламные ролики, что мелькали на больших экранах. Все его чувства были сосредоточены на аромате черники и сливы, с тонким оттенком дуба и специй.
– Добрый день, – в этот раз к ним на встречу вышел живой человек.
Юноша подошел и, прикрыв глаза, втянул воздух.
– Вы, наверно, по записи? – смущённая поведением Клиз, спросила девушка.
– Нет, – сухо ответил мужчина и показал свой жетон отряда Идра. – Молчите.
– Я… я даже… – её голос задрожал, похоже она хорошо знала кто этот юноша.
– Кто тут был? – открыв глаза, спросил Клиз.
– Заведующая Эльвира Алексеевна, могу позвать.
– Нет… – протянул юноша и посмотрел в другую сторону.
– А еще Василий Степанович, он хирург, но сейчас на операции.
– Нет, – повторил Клиз, – она тут была минут сорок назад, кто это?
– Это конфиденциальная информация, я не имею права, я…
– Позовите старшего! – приказал мужчина и, достав телефон, стал кому–то звонить.
Юноша отошёл от девушки и, пройдя через холл, вошёл в зал, где около пальмы стояло несколько глубоких кресел. Он сел в одно из них и, закрыв глаза, принюхался к подлокотнику.
«Она тут была, любит сидеть и пить кофе. Ей некуда спешить, ведь теперь время – это всё, что у неё есть. Странные люди, зачем уродовать себя операциями, исправлять то, что дано от рождения. Ах да, мода, стандарт, зависимость от чужого мнения, что толкает их менять свою внешность? А может так она хочет уйти от меня? Наивная, рано или поздно ты сорвёшься и я выслежу, а пока…» – он еще раз втянул носом воздух, а после – резко открыл глаза.
– Я выяснил, – к нему подошел напарник, – Климовская Лидия Владимировна. Едем?
– Нет, она ещё не созрела, мы только зря её потревожим, но на заметку надо поставить. Откерс уже подкрадывается, думаю месяца через два можно наведаться.
– Ясно, – холодно произнёс мужчина и в трубку телефона добавил: – отбой.
