Владимир Константинович Внук
Агнесса
На большом деревянном столе стоят сосуды различных форм и размеров, фигурки из воска, лежат листы бумаги, стоят приборы для письма. За столом сидит отец Иоаким, одетый в длинную, до пят, чёрную сутану, в чёрной шапочке, из-под которой выбиваются седые волосы.
Открывается дверь, и входит Анна Алоиза – она с головы до ног укутана в плащ, на ногах ботфорты со шпорами. Лицо девушки скрыто бархатной маской, на голову одет капюшон.
Отец Иоаким встаёт из-за стола.
Отец Иоаким
Добро пожаловать, княжна.
Вы прячете лицо напрасно.
И маска здесь вам не нужна –
Вы без неё куда прекрасней.
Анна Алоиза снимает маску и сбрасывает с головы капюшон.
Отец Иоаким
(отвешивая низкий поклон)
Я у себя вас видеть рад.
Чем вызван ваш визит вечерний?
Анна Алоиза
Я вас спасла семь лет назад.
Отец Иоаким
Я благодарен вам безмерно.
Анна Алоиза
И вот сейчас пришла пора
Ответной отплатить услугой.
Анна Алоиза передаёт монаху лист бумаги. Тот читает, после чего смотрит на девушку.
Отец Иоаким
(возвращая бумагу)
Она вам все-таки сестра…
Анна Алоиза
(поднося лист к свече)
Сестра по крови, не по духу.
Отец Иоаким
Но чем могу я вам помочь?
Анна Алоиза
Мне нужно лишь немного яда –
Надёжного, как острый нож,
Не ведающего о пощаде.
Отец Иоаким подходит к шкафу и вынимает из него флаконы с жидкостями и коробочки с порошками. Последним он ставит на стол флакон из горного хрусталя с золотой крышкой.
Отец Иоаким
Медвежье семя… кровь свиньи…
Глаз кошки… мякоть мухомора…
Гадюки яд… сок спорыньи…
Желчь волка… корень мандрагоры…
А здесь настойка мышьяка –
Святого Николая манна.
Она убьет наверняка.
Пройдёт три дня – и шейте саван.
Для смерти хватит капель шесть –
Никто вас даже не осудит.
Но только попрошу учесть:
Пути назад уже не будет.
Анна Алоиза поочерёдно рассматривает содержимое пузырьков и коробочек, затем берёт пузырёк с манной Святого Николая, открывает крышку, нюхает, после чего закрывает и прячет пузырёк в рукав.
Анна Алоиза
О ваших странных измышленьях
Я даже думать не хочу,
Но за несчастных душ спасенье
Поставлю на канон свечу.
Анна Алоиза надевает капюшон, запахивается в плащ и торопливо выходит из комнаты.
Отец Иоаким
(задумчиво глядя ей вслед)
Сестра сестре купила яду,
Укрывшись пологом плаща.
А значит, заступ и лопата
Пожнут богатый урожай.
СЦЕНА VI.
КОМНАТА ГОЛЬШАНСКОГО ЗАМКА.
21 февраля 1618 года.
Возле отделанного мрамором камина стоит кровать с балдахином, затканным серебряными лилиями. На стенах развешаны щиты с гербами магнатский родов Великого княжества Литовского: «Кастеша», «Острог», «Трабы», «Лелива», «Огинец», «Радован», «Гриф», «Гипоцентавр», «Данброва», «Корчак», «Рох».
На центральной стене висят огромные щиты с гербами «Лис» и «Погоня»
За столом напротив зеркала сидит Агнесса и расчёсывает волосы. Наконец девушка откладывает расчёску, подходит к окну и вглядывается в ночную темноту.
Агнесса
Какая тьма… Ни зги не видно…
На западе закат угас…
Над всею Речью Посполитой
Уже пробил полночный час.
Клубятся сумрачные тени,
С погоста раздается звон,
И воздух дышит пьяной ленью…
Опять нас двое: я и… он.
Агнесса вновь садится за стол, берёт перо и пишет:
«Эпистола III. О душе.
Мой милый друг, опять мы вместе.
Итак, давай поговорим?
Скажи мне, что тебе известно
О том, что есть у нас внутри?
Промчатся годы – все истлеет:
Железо уничтожит ржа,
Безмолвным прахом станет тело.
Но что останется? Душа…
Что это? Ангела дыханье?
Свет Благодатного огня?
Небес далёких гимн сакральный?
Первопричина бытия?
Душа, душа… она похожа
На свет свечи, разящий мрак,
На блеск звезды, по воле Божьей,
Сверкающей на небесах…
Душа моя, свети, сияй!
И никогда не угасай!»
Агнесса кладёт в сторону перо, откидывается на спинку кресла и постепенно засыпает. Распахивается окно, резкий порыв ветра разом задувает свечи, становится темно.
Девушка просыпается. Отражение в зеркале искажается, из глубины появляется оскаленная морда Змея.
Агнесса
(осеняя себя крестным знамением)
Сгинь, сгинь, исчезни, тёмный дух!
Нечистой совести проказа,
Озлобленной души недуг,
Рассыпься в прах!
Агнесса пробует убежать, но руки и ноги девушки опутывают цепи.
Змей вылетает из зеркала и предстаёт перед Агнессой в полный рост – гигантский, покрытый чёрной блестящей чешуёй, с огромными перепончатыми крыльями.
Змей
Для тех, кто связан
И с хромоногим рогачом,
И с лучезарным херувимом,
Уловки смертных нипочем.
От колыбели до могилы
Мы слышим духов голоса,
И видим тайные знаменья.
Для нас открыты небеса,
Мы черпаем свои сужденья
Из вечной книги бытия.
В ней – яркий свет звезды упавшей,
Тепло угасшего огня
И сотни призраков, восставших
Из подземелий родовых,
Бредущих по земле уныло
И в страх ввергающих живых
Всем тем, что будет, есть и было…
Я всё могу! Что получить
Желаешь ты на этом свете?
Ты хочешь в облаках парить?
Мечтаешь обрести бессмертье?
На все вопросы знать ответ
И потаённые причины…
Агнесса
Нужды в твоих услугах нет.
Я вижу суть, а не личину.
Твоим названьям несть числа –
Мамона, Люцифер, Иуда…
У лицедея нет лица,
Как нет души у душегуба!
Агнесса берёт зеркало и бросает его на пол – зеркало разбивается на множество осколков.
Змей исчезает в пламени, но на его месте Змея появляется Горбун.
Горбун
Своей судьбы избежать,
Она не внемлет уговорам.
Тебе назначено страдать –
Страдай же! Со столбом позорным
Цепями ржавыми навек
Тебя кат вскоре обвенчает,
И саван белый, словно снег,
Твоим венчальным платьем станет!
Горбун подходит щиту с гербом «Трабы», снимает нарисованную трубу и трубит в неё – раздаётся громкий пронзительный звук, похожий на крик-стон – Агнесса вскрикивает и просыпается.
В спальне никого нет. На столе догорает оплывшая свеча.
Агнесса
(оглядываясь по сторонам)
То был лишь сон… но что со мною?
Как сердце бешено стучит,
И страх холодною волною
По телу медленно скользит…
Агнесса берёт перо, чистый лист бумаги и пишет:
«Эпистола V. О снах.
Мой собеседник безымянный,
Откройся и поведай мне:
Возможно ль выразить словами
То, что является во сне?
В полночное глухое время
Мне часто снится странный сон:
По длинным тёмным галереям
За мною гонится дракон.
Второй сон – первого страшнее:
Обезображенный горбун,
Уродливый, как демон мщенья,
Трубит в ужасную трубу.
Что значат эти сновиденья?
Кто знает – может, наши сны –
Окно в иное измеренье,
Кривое зеркало судьбы?
А может, наши сны – иное –
Бессмысленные миражи,
Переживание пустое,
Нагроможденье вздорной лжи?
Кто объяснит мне, что бывает
В тот странный миг, когда меня
Волной незримой накрывает
Хмельная бездна забытья?…»
СЦЕНА VII.
ПАРАДНЫЙ ЗАЛ ГОЛЬШАНСКОГО ЗАМКА.
25 февраля 1618 года.
В больших бронзовых канделябрах горят десятки свечей, свет которых отражается в многочисленных зеркалах.
В середине зала установлен длинный, накрытый белой скатертью стол, сервированный на двадцать кувертов.
Дымятся блюда со свининой, телятиной, бараниной, тушами кур, уток, гусей.
Через равное расстояние расставлены серебряные кувшины с вином.
За столом сидят королевич Владислав, Ян Кароль Ходкевич, Ян Героним Ходкевич, Лев Сапега, Павел Стефан Сапега, Эльжбета Весселина, Томаш Сапега, Теофилия Сапега, Сусанна Сапега, Кристина Хадкевич, Януш Радзивилл, Альбрехт Станислав Радзивилл, Януш Острожский, Бонавентура Раковский, Элеонора Острожская, Александр Гонсевский, Бартоломей Новодворский, Евстафий Волович, Анна Алоиза Острожская, Агнесса Острожская.
С хоров, доносится мелодичная итальянская музыка.
Вдоль стола бегают кравчие, обнося гостей угощениями. Наконец встаёт Павел Стефан Сапега – музыка с хоров тотчас смолкает.
Павел Стефан Сапега
Благодарю гостей высоких
За честь, оказанную мне.
За изъявленье чувств глубоких
Я всем признателен вдвойне.
Прошу за трапезой обильной
Дела насущные забыть,
Испробовать все блюда, вина,
И слух беседой усладить.
Королевич Владислав
(вставая и поднимая серебряный кубок)
Я поднимаю этот кубок
Во славу женской красоты.
На все великие поступки,
На все безумные мечты,
На подвиги и злодеянья
Ваш образ вдохновляет нас –
Улыбкой, голосом, сияньем
Полуприкрытых влажных глаз
Вы нас ведете к высшей цели!
Эльжбета Весселина
Приятна царственная лесть,
Но назовите откровенно
Из всех, присутствующих здесь,
Прекраснейшую!
Королевич Владислав
Как возможно,
Уподобясь ростовщику,
Из ста прекраснейших жемчужин
Назвать прекраснейшей одну?
Эльжбета Весселина
То не ответ! Скажите прямо –
Кто среди нас милее вам?
Мы все простим – непониманье,
Простой бесхитростный обман,
Утраченной любви забвенье –
Любые слабости мужчин.
Но гордого неисполненья
Без уважительных причин
Простого дамского каприза –
Клянусь, мы это не простим!
Королевич Владислав
Сдаюсь! И яблоко Париса
Сочту за честь преподнести
Двум вашим спутницам прекрасным.
Вы не представите их нам?
Княгиня Острожская
Прошу любить: княжны Агнесса
И Алоиза.
Владислав
Очень рад.
Бонавентура Раковский
(вполголоса королевичу Владиславу)
Агнесса, князя Александра
Дочь младшая. Туманной мглой
Покрыт её с рожденья разум.
Волынский люд её святой
Считает за посты и схизму,
Подобно деду и отцу.
Иное дело – Алоиза.
Её ко брачному венцу,
Насколько можно верить сплетням,
Склоняет сам великий гетман.
Снова начинает играть музыка, шляхтичи танцуют. К Агнессе подходит Бартоломей Новодворский.
Бартоломей Новодворский
Прошу вас, пани!
Агнесса
Нет, увы!
Анна Алоиза осторожно оглядывается по сторонам, вынимает из рукава пузырёк с ядом и выливает яд в бокал Агнессы.
Бартоломей Новодворский
Какая жалость!
Агнесса
C’est la vie!
Бартоломей Новодворский отходит.
Анна Алоиза
(взяв Агнессу за руку)
Ты почему опять в печали?
Откуда столь унылый вид?
Агнесса
Мне душно в этом зазеркалье,
И сердце стонет и болит.
Мне голос властный и глубокий
Позор и гибель предсказал.
Он в путь меня манил далекий
И к покаянью призывал.
Чья сила мною верховодит?
Терзает ум сомненья дух,
И языков многоголосье
Терзает мой усталый слух.
Каким недугом я болею?
Сапог тяжёлый встал на грудь…
Петлею захлестнуло шею…
Прости меня… пойду, пройдусь.
Агнесса направляется к выходу, но путь ей преграждает Эльжбета Весселина с приколотой у плеча алой розой.
Эльжбета Весселина
(указывая на розу)
Как это выглядит?
Агнесса
(отстранённо)
Charmant…
Эльжбета Весселина берёт бокал у Агнессы и поднимает его вверх.
Эльжбета Весселина
Кто выпьет за прекрасных дам?
Шляхтичи с криками поднимают свои бокалы. Агнесса выходит из зала. Эльжбета Веселина пьёт отравленное вино, Анна Алоиза с ужасом смотрит на неё.
К Анне Алоизе подходит Бонавентура Раковский и трогает княжну за руку.
Бонавентура Раковский
(тихим голосом)
Я ваш покорнейший слуга,
И на меня не стоит злиться.
Не тратьте больше мышьяка –
Он в будущем вам пригодится.
Бонавентура Раковский выходит из зала. Анна Алоиза, подождав минуту, набрасывает на себя плащ с капюшоном и идёт вслед за настоятелем.
СЦЕНА VIII.
КАПЛИЦА ГОЛЬШАНСКОГО ЗАМКА.
25 февраля 1618 года.
Бонавентура Раковский стоит возле распятия. В каплицу входит Анна Алоиза. Княжна подходит к настоятелю и опускается на колени.
Анна Алоиза
Святой отец, я согрешила…
Бонавентура Раковский
(осеняя Анну Алоизу крестом)
Прощаются грехи твои!
Возьми бумагу и чернила,
Перо гусиное возьми,
И, выраженья подбирая,
О самом главном напиши!
Анна Алоиза
Я вас совсем не понимаю…
Писать?.. О чём?..
Бонавентура Раковский
Своей души
Послушно доверяясь знаку,
Бушующий поток страстей
На белоснежную бумагу
Слезою чистою излей.
Анна Алоиза берёт лист бумаги, некоторое время размышляет, после чего пишет:
«Я – женщина, напиток колдовской
Столетней выдержки, игристый,
драгоценный,
Прозрачный – как слеза, как мёд – густой,
С хмельной горчинкой, ароматный,
пенный.
Я – женщина, таинственный нектар,
Во мне слились и стали неразлучны
И холод льдины, и лесной пожар,
И солнца свет, и сумрак полуночный.
Я – женщина, амброзия любви,
Я – варево волшебное, густое,
Вдохни меня всей грудью, пригуби,
Изведай наслажденье неземное,
Затем налей в бокал, испей до дна,
Смакуя на губах мой вкус пьянящий,
Я околдую и сведу с ума,
Ты не отведаешь напитка слаще,
Утратишь навсегда сон и покой.
Я – женщина, напиток колдовской!».
Анна Алоиза передаёт письмо Бонавентуре Раковскому.
Настоятель внимательно читает послание, кивает головой и кладёт письмо в футляр.
Бонавентура Раковский
Мы карты спутаем рукою –
В любви не двое вас, а трое!
Не будут стороны равны
У треугольника любви!
СЦЕНА IX.
КОСТЁЛ ИОАННА КРЕСТИТЕЛЯ И ЕВАНГЕЛИСТОВ В ГОЛЬШАНАХ.
27 февраля 1618 года.
Огни свечей тускло озаряют установленный в центральном нефе отделанный под мрамор алтарь из резного алебастра. По бокам алтаря стоят позолоченные деревянные статуи евангелистов.
На коленях перед алтарным распятием стоит Агнесса.
Агнесса
Даруй мне мудрости и силы
Безропотно нести свой крест,
Любить врагов, прощать обиды,
Винить не грешника, а грех.
Избавь меня от всех соблазнов
Мирской бесплодной суеты,
Храни меня от злого сглаза,
Даруй душевной чистоты,
Дай мне надежды и терпенья,
Пошли мне силы всех простить,
И ниспошли мне вдохновенья
Молиться, верить и творить.
Еще молю – залей водою
Больного разума пожар…
Свечи вспыхивают ярче, Агнесса вздрагивает и осматривается по сторонам. Откуда-то из темноты доносится женский голос.
Голос
О чём ты просишь? Бог с тобою!
То не болезнь, а Божий дар!
Тебе слепое провиденье
Дало невидимый венец –
Проклятье и благословенье,
Тяжёлый крест и дар Небес.
Агнесса
(оглядываясь по сторонам)
Ты, светлый дух! В ночной тиши
Тебя увидеть я б хотела!
Из-за колонны правого нефа выходит Нищенка – старая, седая, в длинной посконной рубахе, с посохом в руках и сумой за плечами.
Нищенка
Мертвец есть тело без души,
А призрак есть душа без тела.
Но я – для всех и для тебя –
Простая Божия раба.
Нищенка подходит вплотную к Агнессе и берёт девушку за руку.
Нищенка
Никто не знает, как измерить
Длину грядущего пути,
Какою формулой проверить
Судьбу… Себя не изводи,
Пытаясь предсказать напрасно
Грядущего незримый ход.
Нет в мире участи ужасней,
Чем дням вести обратный счёт.
Быть может, лишь людей жалея,
Создатель скрыл от наших глаз,
Все то, что было до рожденья,
Все то, что будет в смертный час…
Агнесса
Твои глаза запали в душу.
Признаюсь – думала и я
О будущем и о минувшем,
О тайном смысле бытия,
О тщете золота и славы,
Непостоянстве красоты.
Но так сказать я не смогла бы…
Постой… Позволь спросить – кто ты?
Нищенка
Я просто странница, жабрачка.
Вот посох мой, а вот сума.
Агнесса
Тогда задам вопрос иначе:
Не кто ты есть, а кем была?
Нищенка
Что проку ворошить былое?
А впрочем, быть по-твоему:
Я правду от тебя не скрою,
Но лишь имён не назову –
Пусть все истлеет безвозвратно
И порастёт густой травой…
Была я панночкою знатной,
Необычайной красотой,
Как солнце яркое, блистала,
Таила огненную страсть,
На жениха тайком гадала,
Ждала, ждала… и дождалась…
Любовь пришла! Дождём хрустальным
На землю лился звездопад.
Свечами озарилась спальня,
Слова струились невпопад,
Летела ночь ручьём беспечным,
Блестел луны холодный лик…
Но счастье было быстротечно –
Все рухнуло в единый миг,
Когда король Стефан Баторий
Искусному доносу внял,
Был схвачен князь Остык Григорий
И трое виленских менял.
Мой суженый, придя в волненье,
В великой спешке передал
Мне медный ларь на сохраненье,
А сам предательски бежал.
Король послал за ним по следу
Отряд солдат. А у меня
Нашли фальшивые монеты,
Печати сейма, штемпеля.
Он голову сложил на плахе,
А я по милости суда
Сменила платье на рубаху,
Опочивальню – на подвал.
В кошмарном сне прошли три года…
Затем открылась дверь тюрьмы –
Баторий мне вернул свободу…
Свои ручные кандалы
Связала я на пояснице,
Опутала ножными грудь,
Поверх одела власяницу
И тронулась в бесцельный путь.
И вот лечу по белу свету –
Одна, как птица, налегке,
Несусь, как лист, гонимый ветром,
Плыву, как щепка по реке.
Пойдём со мной путем безвестным!
Скажи себе, что ты – не ты!
Отныне нет княжны Агнессы,
Сожги минувшего мосты!
На руки, ноги, поясницу
Вериги тяжкие одень,
И облачись во власяницу.
И год за годом, каждый день
Иди смиренно по дороге,
Судьбу доверив небесам.
Под звёздным небом места много.
Земля – один огромный храм!
Агнесса
Зачем бежать, исчезнуть, скрыться?
Уйти в безвестность, в никуда…
В толпе жабрачек раствориться…
Нет, ни за что и никогда!…
Нищенка
Ну что ж… как знаешь… До свиданья!
Час, мне отпущенный, истёк.
Агнесса
Возьми себе на пропитанье
Хотя бы грош…
Нищенка
Какой в нём прок?
Я скоро стану хладным прахом,
Но если будет в том нужда,
Вериги эти и рубаху
Я передам тебе, княжна.
Нищенка кланяется и уходит за колонну.
Агнесса
Зачем? Мне этот дар не нужен.
Нищенка
(за колонной)
Терзая тело, губишь плоть,
Зато свою спасаешь душу.
Прощай! Храни тебя Господь!
Агнесса идёт вслед за нищенкой в правый неф костёла.
На постаменте стоит серебряная купель со святой водой, на стене нарисован герб Павла Стефана Сапеги.
На подсвечнике, перед потемневшей иконой византийского письма, горит одинокая свеча.
Агнесса
Постой! Не уходи! Откликнись!
Ушла… пропала… не пойму:
Всё это только мне приснилось
Или случилось наяву?
Купель с водою… герб Сапеги…
Но никого… и тишина…
Лишь гулким шагом бродит эхо,
Струятся звуки из окна,
Беззвучно оплывают свечи
И молчаливы образа…
О, как могла я столь беспечно
Грядущему смотреть в глаза!
СЦЕНА X.
БИБЛИОТЕКА ГОЛЬШАНСКОГО ЗАМКА.
28 февраля 1618 года.
На стенах развешаны портреты великих князей Литвы и королей Речи Посполитой.
За столом, на котором горит единственная свеча, сидит Агнесса и перелистывает рукописную книгу.
Агнесса
Опять бессонной лунной ночью
Вдыхаю пыль старинных книг.
И снова буквы кровоточат,
В ушах звенит предсмертный крик.
Вы, повелители народов:
Король Миндовг и князь Довмонт,
Князь Гедимин, Кейстут и Ольгерд,
Король Владислав, князь Витовт,
Князь Сигизмунд, князь Свидригайло,
И слабые государи –
Потомки короля Ягайло,
Незрячие поводыри…
Кто дал вам право на насилье?
Чем оправдать способны вы
Строй изваяний намогильных,
Смердящие от трупов рвы?
Божественным благословеньем?
Указкою слепой судьбы?
Народным волеизъявленьем?
Вы не властители – рабы!
О власть! Ты – смертная рубаха,
Ты – рукавицы палача,
Ты – окровавленная плаха,
Ты – поминальная свеча,
Ты – смрад тюрьмы и зёв могилы!
Вот власти сокровенный смысл:
Насилие необходимо,
Как воздух нам необходим!
Вдали слышны удары колокола. Девушка берёт чистый лист бумаги и пишет:
