Владимир Колычев
Ветеран бандитских войн
Глава 4
Тяжелые свинцовые тучи над городом с прорехами в них, через которые солнце выстреливает в землю яркие лучи. Красивая картина.
– Да, прозевали крысу, – угрюмо глядя в пол, сказал Наум.
Он теперь за Амбала – ему отвечать за Симака и упущенные деньги. Впрочем, Патрик спрашивать с него не собирался. Брови хмурил, но молнии не метал. В конце концов, во всем этом была и его часть вины. Он же приезжал к Амбалу, чтобы забрать свою долю, но из-за Вики совсем забыл о деньгах.
– Значит, Симак Баляса грохнул и Адыка? – в раздумье и зло спросил Патрик.
Мысль о потерянных деньгах злила его. Амбала он возненавидел, поэтому и спрашивать за него не хотел…
– Ну да, менты ствол с его пальчиками нашли.
– А куда Хорватов делся?
– Зарыли его где-то.
– Уверен?
– Должны были…
– Значит, Симак завалил пацанов и поехал к Амбалу?
– Менты тачку его видели. И как он к сауне подъехал, видели. Сначала Амбалу позвонил, сказал, что Хорватов их всех лопатой порубал, Амбал Коркина отправил, сам остался, а Симак этим воспользовался. Замочил Амбала, забрал деньги и сделал ноги.
– А зачем Симак Амбалу звонил?
– Как зачем? Я же говорю, он его без охраны хотел оставить.
– Зачем?
– Чтобы завалить его и деньги забрать… – Наум удивленно смотрел на босса.
– Деньги забрать? Ты в этом уверен?
– Ну да…
– Ты зачем волосы себе обесцветил?
– Ну-у, модно так… – растерялся Наум.
– Под блондинку косишь? Я так почему-то и подумал, – усмехнулся Патрик. – Когда Баляс за Хорватовым уехал? Когда я еще в сауне был, так?
– Да.
– А зачем я в сауне был? Чтобы деньги забрать? Откуда Симак знал, что я деньги забыл?
– Э-э… Может, он и не знал… – замялся Наум. – Может, он потом узнал, когда к Амбалу подъехал. Увидел деньги, сорвало башню…
– Зачем он тогда Баляса и Адыка завалил, если он про деньги не знал? Зачем Амбала на охрану разводил?
– Может, у него были какие-то личные счеты к Амбалу? – Наум усердно скреб щеку.
– Может?.. Ты с Амбалом уже давно, ты должен знать, кто на него косо смотрит. Симак волком на него смотрел?
– Да нет, не было ничего. Симак, он у нас недавно, тише воды ниже травы…
– Вот и спрашивается, зачем ему ехать Амбала мочить? Если бы про деньги знал, тогда еще можно понять. А он про деньги не знал.
– Тогда я ничего не понимаю, – пожал плечами Наум.
– А ты хорошо подумай! – Патрик смотрел на него со снисходительно-колючей усмешкой.
Хотелось бы ему работать с умными людьми, но все равно приятно осознавать, что его подчиненные тупее босса.
– Может, Аскольд Симака подставил?
– Аскольд?
– Ну, не он сам… Подъехал к Балясу, завалил его и Адыка. А Симака за жабры взял. На его горбу к Амбалу и подъехал. И все нормально. Менты на Симака думают, а тот не при делах.
– Слишком сложно все, – покачал головой Патрик. – Особенно для Аскольда. Он бы мудрить не стал… А если Хорватов?
– Хорватов?! – презрительно скривился Наум. – Этот лох?
– Значит, не лох. А мотив у него был.
Рома повернулся к окну и глянул на тучу. Прорехи уже затянулись, солнечные лучи погасли, зато темноту небосклона прорезала кривая молния.
Вика не просто красивая, она еще невероятно притягательная девушка, и Хорватов мог рискнуть ради нее своей жизнью. И с Балясом он справился, и в сауну пробрался, чтобы вернуть Вику. Видно, мужик не дурак, если сумел провернуть столь сложное и опасное дело…
– Ну, не знаю… – с сомнением протянул Наум. – Надо найти его, поговорить.
– А менты кого ищут?
– Симака.
– Пусть ищут Симака.
– А с Хорватовым что делать? Ну, если это он. Найти его нужно, да?
– Баляс его уже нашел.
– Будем знать, что с ним лучше не шутить.
– А если это не он?
– А вдруг? Деньги-то, по-любому, искать надо.
– Ищи. И Симака ищи, и Хорватова! – кивнул Патрик.
Если Амбала сделал Хорватов, то этот мужик достоин хорошей награды. Хотя бы потому, что Амбала, в любом случае, следовало зачистить. Но, судя по всему, Хорватов уже взял себе награду – деньги. А это его, Патрика, деньги. За такое наказывают. И еще Хорватова надо было завалить за то, что его любила Вика. А она его любила…
К тому же она думает, что Хорватова больше нет. Так оно и должно быть. Не может же Патрик обмануть любимую женщину?
– Только Хорватова ищи осторожно, – сказал он. – Менты ничего не должны про него знать. Как им потом объяснишь, что Хорватова везли убивать?
– Я понимаю.
– И не зацикливайся на Симаке и Хорватове, Аскольда нужно в поле зрения держать. Амбала нет, он может воспользоваться этим и отжать его территорию. Отжать мою территорию!
Патрик держал под контролем большой район, за одну половину отвечал Амбал, за другую – Витя Сырец, были еще люди, которые занимались чисто наркотой и девочками – причем по всему городу. Владения у него серьезные, дела конкретные, но тучи сгущались над городом, гром уже прогремел. Его дело проклято, и пора выходить из него решительно и бесповоротно.
– Ну, этого мы ему не позволим! – нахмурился Наум.
– Он и ментов натравить может.
– У нас все чисто.
– А если это я Амбала заказал?
– Вы?! – вскинулся Наум.
– А вдруг на меня свалят? Или насчет Вики всплывет? Хочешь ты того или нет, ее похитили, и она у меня. Короче, Амбала я не заказывал, об этом ты даже не думай. И Вики у меня нет. А если еще короче, то я не при делах. Амбал под моим началом работал, а ты теперь сам по себе. И общак у тебя будет чисто свой. Ты меня понимаешь?
– Если честно, не очень, – Наум удивленно смотрел на своего уже бывшего босса.
– Я выхожу из дела. Дальше вы сами. Вы не котята, я не кошка вас опекать, так что претензий ко мне быть не должно.
– Э-э… А как же вы, Роман Анатольевич?
– Я не пропаду.
– Ну, как знаете…
– Я свою долю взял! – жестко сказал Патрик, тяжелым взглядом уставившись на собеседника. – И никто на нее никаких прав не имеет. И никаких претензий быть не должно.
– Да какие претензии, Роман Анатольевич?.. – просиял Наум.
Будь у него претензии, он простил бы все, лишь бы обрести статус независимого бригадира. Но это сейчас у него эйфория от неожиданной свободы, а через некоторое время возникнут вопросы. А может, Патрик брал на свои личные нужды слишком большие деньги? И что там у него за бизнес в Москве? Может, нужно заявить на это дело права?
– Будут претензии, отсеку их вместе с головой. Возможности у меня для этого есть. И если вдруг ментам меня сдашь, я тебя из-под земли достану.
– Да нет, что вы! Как я могу!
– Хотелось бы Амбала на хозяйстве оставить, но раз такое дело, пусть будешь ты, – нехотя позволил Патрик.
– Я вас не подведу! – заверил Наум.
– За меня не переживай. Переживай за себя…
Наум уехал, а Патрик опустился в кресло. Ощущение такое, как будто вместе с независимым ныне бригадиром ушли все силы. А может, это ушла энергия, которой подпитывалось крутое бандитское дело. Он же душу в свою команду вложил, сколько раз жизнью рисковал, под статьей постоянно ходил. И все – больше ничего этого нет… Осталось только позвонить Сырцу, и тогда точно все. Хоть сегодня можно уезжать.
А может, не надо звонить Сырцу? Может, и Наума нужно завернуть обратно, дать отбой его самодеятельности? Не так уж и плохо идут его бандитские дела, чтобы отказываться от них. Семь лет он под смертью и статьей ходил, и ничего – жив и здоров. И дальше так будет… Но возвращать Наума он не стал. И Сырцу позвонил. А затем с решительным видом направился к Вике.
Она стояла у окна и смотрела на реку, воды которой катились на юг. Вид из окна отличный, но Рома и не собирался расставаться с этим домом – ни дарить, ни отдавать. Во-первых, это его родные места, и время от времени он будет приезжать сюда. Во-вторых, дом этот будет своего рода индикатором отношений с брошенной братвой. Если вдруг Наум попытается забрать особняк силой, значит, он съехал с катушек и с ним нужно решать вопрос. То же касалось и Сырца…
Вика слышала, как он зашел в комнату, но не обернулась и ничего не сказала. Но заметно напряглась.
– Сейчас бы на яхту и в Азов, да? – спросил он, мягко взяв ее за плечи.
Девушка не стала вырываться, но ее тело напряглось еще больше, и не от страстного волнения.
– Из Азовского моря в Черное, через Босфор в Средиземное море. В Италию можно заглянуть… Ты была в Италии?
– Нет.
– А хочешь?
– Да. В Милан! Олег обещал.
– Будет тебе Милан.
– Без Олега не хочу.
– Нет Олега. Я уже наказал людей, которые сделали его… э-э, поступили с ним так жестоко.
– Мне от этого не легче.
– Жизнь – жестокая штука.
– А кто ее делает жестокой?
– Я. Когда-то. Но теперь с этим покончено. Собирайся, мы уезжаем в Москву.
– А я хочу? – тупо глядя в окно, спросила Вика.
– А у тебя есть выбор? Ты создана для красивой жизни, которую тебе могу подарить только я. Если не хочешь, оставайся. Но я не гарантирую тебе безопасность.
– Вы действительно не оставляете мне выбора, – тяжко вздохнула девушка.
– А почему на «вы»? Мне всего тридцать лет, я еще молодой. И мы с тобой в близких отношениях.
– С каких это пор? – встрепенулась Вика.
– С тех пор, как ты зашла в этот дом. Здесь мы спать с тобой не будем, а в Москве…
Рома обнял Вику, прижался к ней сзади, вдохнув дурманящий аромат ее волос. Ее тело источало энергию, от которой он ощутил прилив жизненных сил. Не нужна ему его банда, хватит с него. Он уезжает в Москву, где начинает жизнь с любимой женщиной. Счастливую жизнь…
Но вспышку счастья захотелось познать прямо здесь и сейчас, в постели с любимой женщиной. И Вика почувствовала его желание, дернулась, и он разжал объятия, выпуская ее. Патрик решил не спешить. Все равно эта птичка никуда от него не денется…
* * *
Новый элитный дом, двухуровневая квартира, пять комнат, не считая огромного холла и кухни, евроремонт по высшему разряду, брендовая итальянская мебель в полном комплекте. Вика пыталась, но не смогла сдержать восторг, даже просияла, однако тут же замкнулась в себе.
Дорога до Москвы заняла всего шесть часов, было еще светло, когда они подъехали к дому. Сейчас уже темнело, на улицах зажигались фонари… на панель выходили проститутки.
Так уж повезло Патрику – его дом находился как раз на пятачке, который облюбовали жрицы любви. А товар здесь довольно-таки качественный – как по форме, так и по содержанию. Он мог судить об этом по тем трем девочкам с этой точки, которых знал лично.
Он не собирался показывать Вике проституток, но она сама вышла в лоджию и увидела их.
– Студентки собираются, – с усмешкой сказал он.
– Почему студентки?
– А потому что в Москву со всяких там окраин едут. Как бы в институт поступать и жизнь устраивать, чтобы все в шоколаде было. А не устраивается жизнь, принцев на всех не хватает, поэтому и выходят девочки на панель…
– Может быть, – пожала плечами Вика.
– И ты жизнь устраивала, в конкурсах красоты участвовала. Или нет?
– Участвовала.
– Моделью работала, по подиуму ходила.
Рома не был бы самим собой, если бы не навел о Вике справки.
– Не долго.
– Но ведь было. И эскорт-услуги оказывала.
– Не было такого! – Она пугливо шарахнулась от него.
– А с клиентами в ресторан ходила, на вечера сопровождала?
– Только на вечера.
– Там, где вечер, там и ночь. Я понимаю, ты девочка не простая, уломать тебя не просто. Но тебя не уламывали, брали силой. Евгений Степанович, например.
Вика еще дальше отошла от него. Глаза большие, рот в растерянности приоткрыт.
– Я говорил с твоим бывшим шефом, он мне много чего интересного рассказал. Был инцидент с Гороховым?
– Ну был.
– Банкир, при деньгах, да?
– Это не важно.
– Не важно, но ты с ним пошла. Вдруг очаруется, вдруг предложение сделает. А он взял и трахнул тебя. Ты сопротивлялась, но… Я знаю, ты в милицию хотела заявить, а шеф тебя отговорил.
Вика опустила голову.
– А чего ты краснеешь? Ты же не хотела, это жизнь такая – жестокая и беспощадная. Жестокая и беспощадная, как огонек для бабочек. И ты крылышки свои опалила. И могла упасть. Как вот эти, – Рома с усмешкой посмотрел на длинноволосую блондинку в короткой юбке, которая усаживалась в машину клиента – с благословения сутенера. – И везли бы тебя сейчас в номера…
– Я бы не стала! – мотнула головой Вика.
– А с Хорватовым ты как жила? В законном браке?
– Нет. Но мы собирались пожениться.
– Полтора года собирались. Для такой девушки, как ты, это долго.
– Но мы собирались…
– Он тебе так говорил, а ты верила. На самом деле он тобой просто пользовался. Ты жила с ним, кашу варила, стирала, стелила. Это называется – бесплатная прислуга. И законная проститутка, – язвительно сказал Патрик.
– Это неправда! – вспыхнула девушка.
– Правда. Я мужчина и знаю, что говорю. Я настоящий мужчина и готов на тебе жениться хоть завтра, – совершенно серьезно сказал он. – Мы распишемся, и ты станешь моей законной женой. Ты меня слышишь? Законной женой, а не законной проституткой.
– Я не была проституткой! – растерянно смотрела на Рому Вика.
– Будешь. Если откажешь мне. Тут и ходить далеко не надо… – Патрик выразительно глянул вниз.
– Я не пойду!
– А ты спустись вниз, спроси у них, как они на панель попали? Никто не хочет на панель, а проститутки на каждом углу. Ты не переживай! Еще есть свободные углы!
– Я не переживаю! – Казалось, Вика вот-вот расплачется.
– Эти девочки неплохо зарабатывают, пятьдесят баксов за два часа, по нынешним временам хорошие деньги.
– Хватит!
– Ты еще ножкой топни, – усмехнулся Рома. – Со мной можно. Я не клиент, я, считай, твой муж. А с клиентом не забалуешь.
– Ну не надо! – Вика умоляюще смотрела на него.
– Тебе нравится наша квартира? – резко спросил он.
– Да.
– А я тебе нравлюсь как мужчина?
– Ну…
– Значит, нравлюсь.
– Дело не в том…
– Я знаю, в чем дело. Ты все еще мысленно со своим Хорватовым.
– Да, я еще с ним… – кивнула девушка.
– Еще! – перебил Рома. – Еще с ним, но уже со мной…
– С тобой, – неохотно согласилась она.
– И всегда будешь со мной, если я этого захочу. Ты должна понимать, что я тот самый принц, в поисках которого бабочки слетаются на московский огонек. И у меня сумасшедший выбор… Или я в чем-то не прав? – спросил он, в упор глядя на нее.
– Ну-у…
– Я всегда прав, и ты должна это запомнить. Поздно уже, ты устала, и тебе нужно отдохнуть. Завтра у нас будет сложный день. Завтра у нас будет шопинг, – невозмутимо сказал Патрик. – Потом нам нужно будет съездить за город, посмотреть, как строится наш дом. Или ты не хочешь?
Вика отвела в сторону взгляд. И шопинг ее интересовал, и на дом хотелось посмотреть, и вообще перспективы на жизнь просто превосходны, только вот не хочется об этом говорить. Она должна помнить о своем Олеге…
Рома усмехнулся. Пусть помнит, у нее будет еще целый день, чтобы принести дань памяти о прошлом. А завтра вечером будет ужин при свечах, много дорогого вина, а потом – постель. А если она будет артачиться, он выставит ее за дверь, и пусть она прочувствует на шкуре, каково это, жить в жестокой Москве без денег и покровителя. Пусть прочувствует, а потом он снова заберет ее к себе. Преподаст урок и вернет… Наверное…
Глава 5
Автобус остановился на пыльном пятачке, чихнул, открывая двери. Дородная кондукторша в зеленой растянутой кофте зевнула, прикрыв ладошкой рот. Затем махнула в сторону передней двери.
– Конечная станция, автобус дальше не идет, просим на выход!
Затурканные жизнью и пыльной дорогой пассажиры не обратили внимания на этот жест, зато гусь расправил крылья, вытягиваясь в полный рост, гоготнул и вывалился из корзины, которую держала в руках маленькая крепенькая бабенка. Женщина ловко схватила гуся под мышку и, пережав ему шею, выскочила из автобуса.
Олег не спешил. Он дождался, когда салон опустеет, и только тогда вышел из автобуса. И потянулся, как тот самый гусь, только что не гоготнул. Давно ему не приходилось возвращаться в родные края на рейсовых автобусах. В последнее время он приезжал на машине, весь из себя, баловень судьбы и любимец публики. Но машины у него нет, ее забрали за долги – так же как и фирму. Но есть сто сорок тысяч, которые он отбил у врага в неравном бою. С этими деньгами он мог заново подняться, но что-то не хотелось крутиться в колесе, вращая генератор успеха. Зачем ему это, если нет Вики? Он хорошо помнил этот пятачок перед зданием сельсовета. Девять лет назад он уезжал отсюда в райцентр, где пересел в автобус на Турск. Целая жизнь была впереди. А жизнь оказалась непростая, но веселая, а порою смертельно опасная. Потом пришел коммерческий успех, затем он потерял Вику, и снова жизнь вернулась к исходной точке. И нет желания возвращаться в шумный город, зато есть знания, деловой опыт, а главное, остатки роскоши в обычном пластиковом пакете, с которым он и вернулся домой.
Село большое, две сотни дворов. Раньше здесь жизнь била ключом, а сейчас тишина – ни трактор не проедет, ни мотоцикл не промчится. Дети разве что бегают. Последний звонок у них прозвенел, каникулы начались.
Олег пешком двинулся к околице в сторону нового родительского дом. Пять минут по селу, еще около часа полем – без багажа это совсем немного. Погода отличная, солнце светит, но не жарит, легкий ветерок приятно обдувает запыленное в дороге лицо. Он шел по знакомой с детства улице. Ничего, в принципе, не изменилось – все та же сгоревшая церковь, за ней – клуб, сельпо, дома – где кирпичные, а где бревенчатые. Только все как будто в размерах уменьшилось и потускнело…
Его путь пролегал мимо старого дома, который отец продал по какой-то необъяснимой причине. Дом хоть и небольшой, но добротный, кирпичный; ухоженный двор, большой сад. Хороший дом, а стоил копейки, если сравнивать с тем же Турском. Отец на свою ферму потратил раз в тридцать больше, чем выручил за дом.
А в этом доме прошло все детство и ранняя юность Олега, и он просто не смог пройти мимо. Остановился, заглянул за низкие, из штакетника, ворота. Чисто во дворе, но бетонный пятачок перед крыльцом растрескался, краска на дверях облупилась. Взгляд уловил, как за окном отошла в сторону занавеска. Олег усмехнулся: заметили его – все, пора уходить.
Он еще не успел повернуться спиной к воротам, как распахнулась дверь. Сначала из полусумрака веранды показались большие, василькового цвета глаза, и только затем он увидел девичье лицо. Узкие, но широко очерченные скулы, аккуратненький остренький носик, нежная кожа.
– Здрасьте! – послышался тонкий смущенно-веселый голосок.
Девчонка выскочила на крыльцо, оправила цветастый ситцевый халат. Худая она, плоскогрудая, тонкорукая, ноги, как спички, – смотреть не на что.
– Привет! – подмигнул ей Олег. И даже махнул рукой, поворачиваясь к ней боком.
– А вы к нам? – запоздало спросила она.
Он мотнул головой и рукой показал вдоль улицы – дескать, мимо проходил. Показал и вышел на дорогу. Девчонка осталась на крыльце, глядя ему вслед.
Он даже не обернулся. Зачем? Будь эта пигалица редкой красавицей, он бы и тогда остался к ней равнодушным. Вику он любит, и ему больше никто не нужен. Да и некрасивая она, эта девчонка. Если ее и можно назвать симпатичной, то лишь со скидкой на нежный возраст, чтобы не обидеть. Лет пятнадцать ей, вряд ли больше.
Он вышел за околицу, неспешным шагом побрел в сторону фермы. А куда спешить? Это деревня, здесь не торопятся, ну, если вожжа под хвост не попадет…
Олег прошел с километр, когда ветер донес из-за спины легкий шелест шин. А когда он стал поворачиваться, послышался еще и звучный скрип велосипедного звонка. Это мчалась к нему на велосипеде пигалица. Глаза горят, улыбка до ушей, белое в черный горошек платье развевается на ветру. Девчонка ехала прямо на него, не останавливаясь – то ли хотела, чтобы он посторонился, то ли ждала, когда он остановит ее «коня» на скаку.
Олег выбрал первое. Девчонка проехала мимо и резко крутнула педали назад, затормаживая ход. Велосипед повело в сторону, наездница остановила его, ловко соскочила с рамы. А велосипед мужской – с высокой верхней трубой.
– Привет! – ярко улыбаясь, звонко сказала она.
– Уже здоровались, – усмехнулся Олег, с иронией глядя на нее.
– А я вас знаю!
– Да ну!
– Фотографию вашу видела! – скороговоркой выдала она, восторженно хлопая большущими глазами. – Только вы там еще молодой!
– Я и сейчас не старый…
– Ну да, не старый… А вы к своим? – спросила девчонка, махнув рукой в сторону фермы.
– Все-то тебе известно!
– А куда вам еще идти?.. Садитесь, подвезу! – Она задорно хлопнула по линялому сиденью.
– Ты?! Меня?!
– Ну, я на раму сяду, а вы педали крутите!
– Да нет, спасибо, я уж как-нибудь пешком… – улыбнулся Олег.
Как будто не в Юрловке он рос, как будто не знал, что это значит, прокатить девушку на велосипеде, да еще на раме. На тракторе с ней проехаться – это заигрывание, флирт, а на велосипеде – это уже серьезно, это уже, считай, жених и невеста. И считать так будут все, кто увидит такую парочку. В поле никого нет, а все равно увидят. Это же деревня…
– Так далеко же!
– Ничего, бывало и дальше, – кивнул он, продолжая путь.
– А в Чечне вы много ходили?
Олег резко остановился, повернулся к пигалице и удивленно глянул на нее.
– А я знаю! – слегка растерянно прощебетала она. – Я в форме вас видела!
Олег покачал головой. Отец продал дом, когда он еще учился в институте, там не могло остаться его армейских фотографий.
– А я видела, как вы из армии возвращались!
Олег пожал плечами. Это было три года назад, но пешком он тогда не шел, отец встретил его на вокзале, на машине отвез домой. Правда, они тогда остановились возле сельпо. Олег и тогда уже был взрослым человеком, но все-таки он вышел из машины, чтобы похвастаться новенькой медалью «За боевые заслуги». Может, и видела его эта пигалица.
– Ну, может быть…
– А потом вы в город уехали.
– Все ты знаешь!
– Знаю!.. А вы не знаете! Не знаете, как меня зовут! – Девчонка смотрела на него так, как будто собиралась показать язык.
И такая она была смешная, что губы сами по себе растянулись в улыбке.
– Знаю!
– И как?
– Не скажу!
Хорватов продолжил путь, и девчонка, шагая рядом, покатила велосипед.
– А вот и не знаете!
Олег снова остановился, и все так же резко, но ничего не сказал. Он забрал у девчонки велосипед, оседлал его и провел рукой по рамной трубе, на которую она должна была сесть. Багажника над задним крылом не было, поэтому оставался только такой вариант совместного путешествия. Хорватов хотел как можно скорей доехать до дома, чтобы избавиться от суматошной попутчицы. Она села на раму и боком прижалась к его груди. Девчонка держалась за руль, но ему казалось, что вот-вот она одной рукой обнимет его за талию.
– А меня Рая зовут!
– Хорошо, что не Ада!
– А что хорошего?
– Ада из ада, Рая из рая!
– Я не Ада… – покачала головой пигалица.
И мысленно ушла в себя. Похоже, Олег сильно ее озадачил своим сравнением. И молчала она всю дорогу – к его удовольствию.
– Ну, вот и все! – сказал он, останавливая велосипед возле высоких железных ворот.
Рая должна была спрыгнуть с велосипеда, но девчонка слезла с рамы неторопливо и с недовольным видом. Она бы и дальше с удовольствием ехала, но они уже на месте.
– Домой пойдешь? – расстроенно спросила Рая.
– А куда же еще?
– Можно на речку…
– Можно и на речку, – кивнул он. – Только не сегодня.
– А когда?
– В четверг. После дождичка… Рад был с тобой познакомиться, Рая.
Олег не имел ничего против этой девчонки, она его не раздражала, но расстался с ней без всякого сожаления.
Мама встретила его тепло, но с оглядкой на дочь, которая верховодила в доме. Ольга поздоровалась с братом прохладно, позволила себя обнять, но тут же отстранилась.
Ольга сама по себе была неприветливая, а еще обижалась на Олега. На земле он должен был остаться после армии, а не в город возвращаться, может, и не надорвался бы тогда отец. Вроде бы и простила она брата, но стена отчуждения осталась. В принципе, Олег ее понимал и не осуждал.
Зять Савелий вышел из дома в последнюю очередь. Глазки навыкате, лицо красное, на губах блуждающая улыбка. И взгляд шальной и с хитрецой. С Олегом он обниматься не стал, но руку пожал крепко, до хруста в суставах. Невысокий он, худощавый, но пятерня крупная и сильная. Крестьянская рука, мозолистая. От него тянуло перегаром и луком.
– Пойду, ворота открою, – легонько хлопнув Олега по плечу, сказал он.
– Зачем? Я пешком.
– Как пешком? А где машина?
И Сава, и мама, и Ольга удивленно смотрели на Олега.
– Бандиты отобрали… И фирму, и машину. Ничего не осталось, – развел руками парень.
Восемьдесят тысяч были его спасательным кругом. Без них возвращение домой было бы постыдным, а так он мог утешить и себя, и родных. Не с пустыми же руками вернулся… Надо будет, поставит дом с хоздвором не хуже отцовского. А если от ворот поворот дадут, так и уйдет.
– Так у тебя ничего не осталось? – язвительно спросила сестра. – А я-то думаю, чего тебя нелегкая принесла?
Мама осуждающе глянула на дочь, но промолчала.
– Дефолт проклятый, бандитам платить нечем стало, они меня и дожали.
– А ты бы им не платил! – фыркнула Ольга, сложив на груди руки.
– Нельзя без этого… И с этим нельзя… Такой вот замкнутый круг.
– И что теперь?
– Домой вот вернулся. Если не прогоните, останусь…
– А если прогоним?
Мама не выдержала, одной рукой ущипнула языкатую дочь за предплечье, а другой – взяла Олега под локоток. И повела его в дом.
– Не слушай ее, дуру!
– Мама!
– Цыц! – прикрикнул на жену Сава.
Ольга надулась, косо глянув на мужа, вжала голову в плечи. Высокая она, крупная, статная, даже по-своему красивая, но жизнь у нее не задалась. До тридцати четырех лет в девках сидела, уже думали все – замуж не выйдет, но тут появился Сава – маленький, плюгавенький, но какой-никакой мужик. И Ольга им очень дорожила, только его и слушалась, хотя и не всегда.
– Пошли, брат! У меня пивко домашнее! У-ух!
Сава любил выпить, но в будние дни за стол с бутылкой не садился. Зато в субботу, после полудня – святое дело. Работал он много – пахал, сеял, жал. Хозяйство при доме – корова, кабанчики, куры, утки. Все хорошо, только достатка не видно. Техника старая, а «Беларусь» и вовсе на приколе, без колеса, с разобранной ходовой. И второй этаж дома до сих пор не доделан. Стены так и не оштукатурены, о полах и побелке говорить нечего.
– А я воду для баньки поставлю, – засуетилась мама.
Банькой назывался небольшой утепленный сарай с печкой-буржуйкой. На крыше железная бочка с лейкой внутри. Зимой сарай можно нагреть, но парилку в нем и летом не устроишь. Ванную можно наполнить, но для этого необходимо греть много воды. Олег выбрал душ – залил в бак пару ведер горячей воды, смешав ее с холодной, встал под лейку. Не так уж и плохо.
Дом большой, кирпичный, но без удобств. Газ баллонный, отопление – трубы и котел, который топится мазутом, вода из скважины, сортир на улице. Не комильфо, но Олег знал, куда ехал, поэтому не роптал. Да и не в городе он вырос, чтобы морщить нос от запаха в клозете.
Мама принесла белье, полотенце и его старый спортивный костюм, который был чуть маловат. Олег оделся, обошел двор. Запустенья нет, все на местах, но развития не чувствуется. Все тот же старый комбайн «Нива», который отец урвал по дешевке, когда разваливался колхоз, но так эта машина работала так же, как и стоила. Метр пашешь, два – ремонтируешься. На такой технике далеко не уедешь. Лежать под комбайнами и тракторами – тоже работа, от нее устаешь, но толку от нее нет, если через день-другой снова браться за ремонт…
Сава заседал на кухне, но мама перенесла стол в горницу. Борщом Олега накормила, картошку сварила – мелкую, молодую, с лучком и укропом. Сало пряного посола, капустка квашеная, баклажаны из кадушки. И пиво, которое понравилось Олегу. Домашнее пиво, крепкое и подозрительно мутное. В магазине такое не продается. Олег даже не думал, что это варево ему понравится. Но пиво произвело впечатление.
– Вещь!
– У меня мать такое варит, мой рецепт, – улыбнулся Сава. – Но здесь вкусней, чем дома.
– Чего так? – подставляя кружку, спросил Олег.
Разморило его с дороги да после душа, и еще пивко домашнее хорошо пошло. И еще груз недавних событий навалился. Стольких людей убил, а еще бегством спасаться пришлось. Симак взял деньги, но уехал он в дальние края или нет, неизвестно. Вроде бы сказал, что на дно ляжет, а вдруг он к покойникам подался, пистолет со своими пальчиками нашел? Может, он опередил ментов? А может, его повязали или свои схватили. Менты, возможно, ему и не поверят, а свои – очень даже может быть. Братва наведет справки, узнает про Юрловку и отправит сюда машину с бойцами, а то и две.
Если бандиты сюда вдруг нагрянут, придется выходить с поднятыми руками, чтобы не подставлять родных… Впрочем, Олег их и без того подставил. Наверное, он зря сюда приехал и здесь не стоит оставаться? Но если бандиты начнут его искать, они, по-любому, приедут сюда. И хорошо, если они спросят и уедут, а если беспредел учинят? Олег хорошо знает, как это бывает. А сестра у него баба справная, ей всего тридцать шесть лет. Вдруг кто-то позарится…
– Да ячмень здесь хороший растет, и вода у вас отличная. Родники тут у вас, чудесная вода, – сказал захмелевший Сава. – А без хорошей воды хорошее пиво не сваришь, это я тебе как знаток говорю… А чего ты такой смурной?
– А ты не понял? – хмыкнула Ольга. – Бандиты бизнес отобрали! Ему что, радоваться теперь?
– Бандиты – это плохо, – глубокомысленно изрек зять. – Бандиты и убить могут. Тебя же не убили… И слава богу!.. Ну, давай, шурин, за светлое будущее!
Олег выпил, попросил у Савы сигарету без фильтра, закурил. Полгода держался, а позавчера закурил. Сначала у Симака угостился, потом в мотеле пачку «Мальборо» к двум бутылкам прикупил, ничего уже не осталось. Нервы…
– А у тебя и сигарет нет? – язвительно спросила Ольга.
Мама цыкнула на нее, но та и ухом не повела.
Олег недовольно глянул на сестру, однако ничего не сказал. Характер у нее после двадцати пяти лет стал портиться. Как поняла, что никто замуж не берет, так и замухоморилась. И еще отца она очень любила, а Олег не поддержал его в трудную минуту. Одно накладывается на другое, потому и брызжет сестрица ядом.
– Значит, насовсем к нам? – спросила она.
– Могу и уехать, – пожал плечами Олег.
– Ох, сейчас расплачусь!
Она не расплакалась, но мама пустила слезу. И в знак протеста поднялась из-за стола, пошла в свою комнату. Зыркнув на Олега, Ольга последовала за ней – или ругаться, или успокаивать.
– Ты на нее не дуйся, – виновато глянув на шурина, сказал Сава. – Это она из-за меня. С посевной затянули, да и семена не очень… Трактор все, не жилец больше, «зилок» на честном слове ездит. И комбайн в порядок приводить надо. А я тут!.. – Он щелкнул себя пальцем по горлу.
– Так суббота же.
– А вчера пятница была… – вздохнул зять.
– Пиво хорошее!
– Вот и я о том же… – как-то не очень весело улыбнулся Сава.
