bannerbannerbanner
Третий должен уйти

Владимир Колычев
Третий должен уйти

Полная версия

Глава 3

Наступила ночь, и в Стране Дураков закипела работа. Так говорили мы в армии: там в порядке вещей только ночные дежурства и караулы, а боевая и прочая работа должна проводиться днем, если не считать учений и прочих маневров. А в полиции ночная работа – обычное дело. Особенно если произошло убийство.

Шкотов не исключал, что дело об убийстве Чайкова заберет область или даже главное управление внутренних дел, поэтому и торопился, поэтому в его кабинете и ночью горел свет. Мы же как мотыльки слетелись на этот огонек. Как бы крылышки не опалить…

Мигарев и Станков обошли всех жителей дома, но никто из них не видел Нефедова. И фотографию они раздобыли, и работу провели, а все без толку. Я к ним подключился, мы работали допоздна, но смогли найти только одну зацепку. Выудили-таки одного паренька, который не только видел «Мерседес», но признал в нем «шестисотую» модель и даже запомнил три «семерки» в регистрационном номере. Но буквенные обозначения ускользнули от его внимания…

Среди «шестисотых» «Мерседесов», зарегистрированных в Москве и области, нашлось несколько машин с тремя «семерками», одна из них принадлежала господину Нефедову. Уже что-то.

Нефедов не имел приводов в полицию, и дактилоскопическая карта на него не заводилась. Но и отпечатки пальцев, снятые с орудия убийства, не поддавались идентификации. Как и Нефедов, их носитель не проходил по специальным картотекам. Какое-никакое, а совпадение.

– Уланов, что у тебя? – спросил Шкотов, обращаясь ко мне.

О моем разговоре с Нефедовой он знал в подробностях, но я не удивился его вопросу. В нашем деле можно выудить зерно истины даже из пустоты, если пропустить ее через жернова мозговых извилин не один раз.

– Была Нефедова в сорок седьмом доме. С четырнадцати до шестнадцати часов. В сороковой квартире. Семен Анатольевич снял отпечатки.

Прежде чем вскрыть сороковую квартиру, мы попытались разыскать владельца. Бесполезно. Возможно, Лукьянов действительно сдал ее и съехал. Тунеядец он и алкоголик, такой за деньги мать родную продаст.

Квартиру мы вскрыли без соответствующего постановления, но в присутствии участкового и понятых.

Ремонт здесь делали очень давно и на тяп-ляп – обои потемнели от времени, краска на полах отслаивалась, мебель убогая. Но, как ни странно, везде царила идеальная чистота.

– Семен Анатольевич, – выразительно глянул на криминалиста Андрей Иванович.

– А что, Семен Анатольевич? Ну, снял пальчики, и что? Кому они принадлежат, неизвестно…

Бровкин зевнул в кулак, всем видом давая понять, что ему давно уже пора быть дома.

– А пальчики тонкие, женские, – заметил я. – Нефедовой пальчики… И больше никаких следов. Ни-ка-ких!.. Даже постель чистая, без всяких там физиологий…

– Может, она одна в квартире была? – предположил Мигарев.

– А смысл?

– Может, порядок после всяких там, как ты говоришь, физиологий наводила?

– А зачем ей это надо?

– К следующей встрече готовилась. Вдруг она не может с мужиком, когда вокруг бардак? А может, у нее фишка такая? Меня, например, после такого дела на жор пробивает, а она убираться начинает…

– И так чисто убралась, что все пальчики своего любимого мужчины смыла… Странно все это, – пожал я плечами. – И сама она странная. Сначала выложила мне все как на духу, а потом судом грозить стала…

– Защитная реакция.

– Все равно странная… Любовник есть, а кто такой – не скажу. Как это понимать? И почему ее любовник из тридцать шестой квартиры в сороковую перебрался? Что им там, в тридцать шестой, мешало?

– Муж про нее, наверное, узнал, – оппонируя мне, сказал Мигарев.

– В таких случаях квартиру в другом доме снимают. Или даже в другом городе.

– Логично, – кивнул Шкотов.

– И не муж Серафиму искал, кто-то другой, – заметил Мигарев.

– Нефедов человек большой, и служба безопасности у него большая. Там и охрана, и частный сыск, – вслух подумал Андрей Иванович.

– Если охрана у него, почему он сам в этот дом приезжал?

– Почему сам? Если его не видели, то и охрану могли не увидеть.

– Ну, может быть… Может, кто-то из его людей про Нефедову спрашивал, – предположил я. – И охрана с ним была… Кто-то из охраны Нефедова и убил Чайкова…

– Или же не было никакого Нефедова, – покачал головой Шкотов, – только его человек и был. Может, он и убил Чайкова…

– А мотив?

– А мотив у Нефедова имелся. В прошлом у них был серьезный конфликт. Банда Чайкова наехала на его завод… Подробности прошли мимо нас, этим делом занимались руоповцы. Погиб человек Чайкова, его задушили в собственной квартире, киллера искали, не нашли. Возможно, Нефедов его заказал…

– Там в квартире, здесь в квартире, – вслух подумал я. – Там задушили, здесь зарезали…

– Аналогия, конечно, слабая, но что-то есть, – кивнул Шкотов.

– Но киллер не стал бы оставлять пальчики на ноже…

– И это верно.

– И чьи же это пальчики?

В кабинет зашел оперативный дежурный.

– Товарищ полковник, звонили из дома, который на улице Полевого. Там про Нефедова спрашивали, ориентировку на него оставили, в общем, опознали его… – Александров заглянул в лист бумаги, который держал в руке. – Жучков Борис Тимофеевич, вот. Он с работы вернулся и видел Нефедова… Говорит, тот за голову держался, когда к машине шел. Как чумной шел…

– Ну, вот и срослись персики с бубликами… – глянув на Бровкина, бодро произнес Шкотов. – Что ты там, Семен, про арматуру говорил?

– Ну, кровь там… Волос, фрагменты перхоти.

– И кого этой арматуриной ударили? «Засветился» Нефедов, по полной программе «засветился».

– Пальчиков только не хватает.

– Ничего, завтра постановление будет, подъедем к нему, отсканируем пальцы…

– А куда подъедем? – спросил я. – Дома ведь его нет.

– Офис у него в Москве. Туда и поедем.

– В Москве офис? А почему налоги он в Горанске платит?

– Там у него головной офис, а компания зарегистрирована в нашем районе, в Архиповке. Она так и называется – «Архиповский кирпичный завод»…

– И живет он в Архиповке. Может, ему далеко в Москву ездить и он на этом заводе заседает?

– Это ты о чем, Уланов?

– А вдруг они сейчас там? А тут ехать двадцать минут… Если же его нет, то хотя бы пальчики снимем. Может, у него там кабинет свой… в баре бутылка недопитая с его пальцами стоит…

– Тут сигнал поступил, – загадочно улыбнулся Мигарев, – на нефедовский завод пробрался особо опасный преступник. Надо бы территорию осмотреть. И офис обыскать.

– Смотри, Витя, сам напросился! – усмехнулся Шкотов.

Ровно через полчаса Мигарев, я и Станков подъехали к воротам кирпичного завода. Для пущей важности нам на усиление была придана группа быстрого реагирования.

Начальник заводской охраны что-то промямлил, пытаясь перекрыть нам путь на территорию, но его даже слушать не стали. В сопровождении вооруженных бойцов мы прошли в административное здание, чуть ли не силой взяли ключи от кабинета Нефедова.

Огромный кабинет, хоть мебель выноси и баскетбольную площадку здесь разбивай. Но комнаты отдыха как таковой при нем не было, а я на нее рассчитывал, надеялся застать там Нефедова.

Не было здесь Нефедова, давно уже не появлялся. И в кабинете идеальная чистота, на полированных поверхностях столов ни единого «пальчика». Но в баре действительно стояла початая бутылка, с которой Бровкин легко снял два четких отпечатка. Там же на месте он выявил их совпадение с отпечатками пальцев на орудии убийства. Результат предварительный, недостаточно точный, тем не менее…

Возможно, пальчики на бутылке оставил человек Нефедова, например, начальник его личной охраны, который потом и убил Чайкова. В любом случае мы уже располагали основанием для задержания Нефедова…

Домой мы возвращались с чувством исполненного долга, но без желания работать дальше. Хотя бы несколько часов поспать, а потом уже можно и в бой.

К своему дому я подъехал в начале четвертого ночи. Постоял немного у ворот и повернул назад.

У Нефедова еще осталось несколько часов относительно спокойной жизни, и, возможно, он ими сейчас пользуется. Может, он уже в бегах или еще только собирается. Может, он рванул к жене, чтобы забрать ее с собой. Простить и забрать… Или собирается наказать ее за измену.

Возможно, Нефедов находился сейчас где-то в Москве. Если так, мне до него не дотянуться. А до Архиповки рукой подать, и почему бы не съездить к нему домой? Скорее всего, я ничего не добьюсь, но хотя бы совесть будет спокойной. К тому же Шкотов отправлял меня в Архиповку неспроста, он хотел, чтобы я взял дом под наблюдение. И распоряжение это, кстати говоря, никто не отменял.

Одним словом, я смог уговорить себя и отправился в Архиповку.

Когда подъезжал к поселку, навстречу мне по пустынной дороге проехал «Мерседес» представительского класса. Подумав, что в нем, возможно, находится Нефедов, я развернул машину, помчался за «Мерседесом», но догнать его не смог. Автомобиль стал резко набирать ход, и мне пришлось усиленно давить на педаль газа, чтобы хотя бы удержаться у него на хвосте.

Водитель «Мерседеса» гнал как сумасшедший, и мне совсем не просто было выдерживать этот темп. Тем временем преследуемый автомобиль свернул на междугородную трассу и помчался в сторону от Москвы. Ночь – не самое лучшее время для шоссейных гонок, но, видимо, водитель «Мерседеса» этого не знал и гнал как угорелый.

«Мерседес» был быстрей моего «Форда», но сама дорога вносила ограничения в скоростной режим. На сто восемьдесят – двести километров в час любая машина становилась неуправляемой, а тут еще ночь, повороты, неизвестность впереди… Мне было чуточку проще. Преследуемая машина как бы прокладывала мне путь вперед, и пока ее не вынесло за поворот или не врезало в столб, я мог контролировать процесс. Но все-таки мне приходилось нелегко. Очень скоро бешеная гонка вымотала меня морально и физически. И устал я, и злость меня брала – на выбоины и ухабы, которые разрушали ходовую часть моего «Форда». Машина не казенная, и никто не компенсирует мне расходы на ремонт…

 

Небо уже окрасилось в розовый цвет, а гонка все продолжалась. Наступило утро, а «Мерседес» мчался на сумасшедшей скорости, напрочь игнорируя ограничительные знаки – через населенные пункты проносился как метеор, даже перед стационарными постами ГИБДД не снижал скорости. А гаишники, как назло, пока не выползли из своих нор, для них время еще раннее.

«Мерседес» свернул с шоссе, не доезжая до объездной дороги, и помчался по проселку через поля к виднеющемуся вдали лесу. Уж не заманивают ли меня в ловушку? Не смог Нефедов уйти от погони, поэтому решился на силовую акцию. Возможно, в машине с ним находятся его телохранители с оружием. Заманят меня в лес, а там расстреляют из всех стволов и закопают как собаку.

Дорога жуткая, колдобистая, моя ходовая громко жаловалась на невыносимые условия эксплуатации, а «мерин» даже не думал останавливаться. И на попутные деревеньки ноль внимания. Люди в ужасе выпрыгивали из-под самых колес, кто-то даже запустил камень, но не в «Мерседес», а в мою машину, ведь я тоже был возмутителем спокойствия. Камень ударился в крышку багажника, и я чуть не взвыл от злости…

Дорога пошла в обход леса, снова на пути попался населенный пункт. Чуть позже – еще один… А потом как отрезало. Дорога продолжалась, а сел и деревень больше не было. Это указывало на скорый тупик, хотя дорога, как назло, стала шире и менее ухабистой.

И все же тупик приближался. Во всяком случае, личный тупик для отдельно взятого капитана полиции. Топливная стрелка уже лежала на «нуле», еще чуть-чуть, и я могу нервно петь песню о впустую затраченных усилиях. Какую именно, даже думать не придется. Эта песня сама вырвется из груди и вряд ли обойдется без мата…

Вдалеке показались очертания деревенских изб, слева от дороги пошла полоса темнохвойного леса. И в этот момент машина потеряла ход.

– А-а, козлина!

Это был вопль радости, а не отчаяния. Не мой «Форд» заглох, а «Мерседес».

Машина встала, открылась дверь, и я увидел мужчину в черном костюме, внешне похожего на господина Нефедова. Он растерянно глянул в мою сторону и рванул к лесу.

Я остановил машину, выскочил из нее и бросился в погоню.

– Стоять! Полиция! Стрелять буду!

Пистолет не подвел, и выстрел громко хлопнул в пустоту.

Нефедов не остановился, и я помчался за ним.

Только он и я – вот и все участники марафона по лесистой местности. А это был настоящий лес – с плотным нижним ярусом из кустарника, с поваленным сухостоем. Я бы не сказал, что Нефедов с легкостью брал препятствия, но пер он мощно, как бульдозер. Вернее, как лось, которому нипочем буераки, реки, раки…

Я занимался спортом, в армии на «отлично» преодолевал десятикилометровую дистанцию, но сейчас это не очень мне помогало. Оказывается, физически Нефедов подготовлен был не хуже моего.

Лес закончился, началась мягкая прошлогодняя пашня, в которой ноги увязали чуть ли не по щиколотку. Беглец замедлил шаг, но и я значительно потерял в скорости.

– Нефедов! Стой! – выкрикнул я и снова нажал на спусковой крючок. Но мой крик и выстрел ушли в пустоту. Нефедов продолжал движение…

Поле закончилось, снова начался лес. И там я его потерял. Слышал хруст веток впереди, но его самого не видел.

Я бежал на звук, пот застилал глаза, дыхалка отказывала, ноги подкашивались. Вдруг послышался шум воды, и в этот момент нога моя ушла куда-то в пустоту. Я подумал, что она подкосилась под тяжестью беспомощного тела, но, увы, ошибся. Я рухнул вниз с обрыва, который заметил слишком поздно.

Обрыв был невысоким, но внизу я напоролся ногой на камень, и острая боль прострелила меня от пятки до макушки.

Сознание от болевого шока я не потерял, но мне понадобилось время, чтобы прийти в себя.

Оглядевшись, я понял, что пришел к финишу последним. И не видно Нефедова, и не слышно, и в каком направлении он исчез, непонятно.

Боль утихла, но стоило мне только сделать шаг, как она дала знать о себе новым выстрелом. Более того, нога отказывалась держать вес тела, и я опустился на землю. Или вывих у меня, или даже перелом, а идти надо, иначе пропаду я здесь. Место безлюдное, рядом шумит река, комары уже начинают слетаться на мою кровь.

А ведь еще совсем недавно я собирался на реку, думая о сексе и комарах. Вот и приехал. Здравствуйте, девочки!..

Глава 4

Я осмотрелся в поисках какой-нибудь палки, которую можно было использовать как костыль, но ничего подходящего не нашел. Тогда попробовал передвигаться на одной ноге, но надолго меня не хватило. Да и отбитая нога разболелась.

– Ты так далеко не уйдешь, – услышал я чей-то мужской голос, инстинктивно потянулся к кобуре, но вместо пистолетной рукояти нащупал пустоту.

Я оглянулся и увидел Нефедова. Высокий мужчина, статный, черты лица грубоватые, но четкие, симметричные. Тридцать восемь лет ему, на эти годы он и выглядел. Здоровый цвет лица, гладкий, без морщин, лоб, в черных волосах ни единого седого проблеска, но все-таки чувствовалось, что молодость ушла безвозвратно. Только вряд ли он сейчас думал об этом. Ему сейчас нужно думать о будущих годах, которые он проведет в тюрьме.

Нефедов стоял метрах в пяти от меня, в опущенной руке он держал пистолет – возможно, мой.

А ведь я точно помнил, что сунул ствол в кобуру… То ли промазал, то ли пистолет вывалился, когда прыгал на одной ноге. Так или иначе, я оказался беспомощным перед вооруженным противником. Если и мог сейчас угрожать Нефедову, то лишь буквой закона. А это не страшно, когда прокурор – медведь, а закон – тайга.

– Мой ствол? – спросил я, с кислым видом глянув на ствол в его руке.

– Твой… Ты кто такой?

– Капитан Уланов.

– Ты с моей женой разговаривал?

– Я.

– Кого там убили, Чайкова?

– А ты не знаешь?

– Смутно помню… Какой-то человек лежал, кто-то взял мою руку, сжал ею что-то… Возможно, это был нож…

– Возможно?

– Давай глянем, что там у тебя.

Он осторожно приблизился ко мне, сел на корточки так, чтобы я не смог ударить его ногой.

– А ты соображаешь?

– Ну, в какой-то степени…

Он снял с меня ботинок, тщательно ощупал голеностоп. Я ожидал, что сейчас он дернет ступню, боль снова прострелит меня, но тут же отступит. Вывихнутый сустав встанет на место, и я смогу подняться на ноги.

Но Нефедов кости вправлять не стал.

– Похоже, у тебя перелом, капитан Уланов. В больницу тебе надо.

– Легко сказать.

– Позвони своим, пусть подъедут.

– Телефон сдох.

– Сдох? – недоверчиво переспросил он.

– Точно сдох… А ты чего боишься, Нефедов? Ты же никого не убивал? – усмехнулся я.

– Не убивал.

– А чего тогда убегал?

– А кто мне поверит? Меня же не просто так в эту проклятую квартиру заманили. Подстава это. – Он безотчетно провел рукой по затылку.

– Болит?

– Болит.

– Арматурным прутом саданули?

– Не знаю чем. Сзади ударили.

– Очнулся – гипс? – насмешливо спросил я.

– Очнулся – труп.

– Чайкова труп?

– Я не знаю, чей это был труп… Голова контуженая, перед глазами все плывет, ничего не соображаю… Может, там не только контузия была, может, хлороформа дали нюхнуть. Я практически был без сознания. Удивительно, что вообще что-то помню…

– Ну да, ну да.

– Не веришь? – с горечью усмехнулся Нефедов. – Я бы на твоем месте тоже не поверил.

– Тебя видели, когда ты из дома выходил. Сам выходил. Никто тебя не вел.

– Правильно, они меня в квартире оставили, а сами ушли. Так бы я и лежал, пока полиция не подъехала… А я поднялся, вышел из квартиры… До машины еле дошел. Сел, куда-то поехал, где-то остановился. Там и вырубился…

– Очень все это интересно.

– Не веришь. Может, я сам себе не верю. Может, я от себя убегал… Значит, сдох твой телефон, говоришь?

– Сдох.

– Дай, гляну.

Я отдал ему свой телефон, но Нефедов не стал на него смотреть, размахнулся и зашвырнул мобильник в реку.

– Ты что делаешь, козел? – возмутился я.

– Давай без оскорблений! А телефон тебе купят новый. Даже если меня посадят.

– Почему даже? Обязательно посадят… А еще лучше, сам сдайся. Хочешь, я тебе явку с повинной организую? Никто не будет знать, что ты от меня убегал…

– Я не против, – совершенно серьезно сказал он.

– Ну, тогда сдай оружие…

– Сдам. Но не сейчас. И с явкой придется подождать. Сначала я сам разберусь…

– С чем?

– С кем. С тем, кто меня подставил.

– И кто это?

– Скажу. Обязательно скажу. Как только узнаю, так и скажу… А пока надо отсюда выбираться. Обещай, что не будешь дергаться, а то вдруг попытаешься меня задержать?

Я пожал плечами. Идея, конечно, хорошая, но как я доставлю Нефедова в отдел, если ходить не могу?

– Обещаешь? – всматриваясь мне в глаза, повторил он.

Я ничего не ответил, но снял с пояса наручники и отдал ему.

– Отлично.

Он ушел, вернулся с какой-то рогатиной, которую, в принципе, можно было использовать как костыль. Вложил палку в мою правую руку, а под левую подставил свое плечо. А мужик он крепкий, сильный как бык. С его помощью я смог одолеть подъем, который совсем недавно казался непосильным.

– Сильный ты мужик, Вадим Борисович. И бегаешь как лось. И гоняешь как Шумахер. А говоришь, что вчера еле до машины дошел.

– Так это вчера было. Говорю же, оклемался в машине.

– И домой поехал?

– Домой.

– К жене?

Нефедов вдруг резко отошел в сторону – я лишился опоры и упал, больно ударив о землю больную ногу.

– Эй, ты чего?

– Давай без намеков! – Он смотрел на меня зло, с осуждением.

– Да какие намеки!

– А с Мишей я разберусь.

– Что ты о нем знаешь?

– Ничего.

– Серафима не сказала?

– Нет.

– И мне тоже. Молчит, как партизан об лед… Сложные у вас отношения.

– Не твое дело!

Нефедов осмотрелся, подошел к старому облупленному дереву, отодрал от него кусок коры и приложил к моей больной ноге. Вытащил из своего кармана галстук… Я не знаю, насколько качественной была шина, которую он мне наложил, но лучше что-то, чем ничего. Затем подал мне руку и подставил плечо:

– Давай, поднимайся!

– Только без резких движений! – попросил я.

– И ты языком резко не дергай.

Мы прошли метров десять, втянулись в ритм движения. Еще метров десять, еще…

– А куда мы идем? – спросил я.

– Туда, откуда пришли.

– А ориентиры?

– Река за спиной… В любом случае куда-нибудь выйдем. Это же не тайга.

– Ну, не знаю…

Тайга не тайга, но с моей искалеченной ногой лес этот казался бескрайним и непроходимым. И никаких признаков цивилизации не наблюдается. Возможно, где-то в сотне метров от нас – слева или справа – проходила какая-то дорога или тянулась линия электропередачи, а возможно, жил беспокойной летней жизнью дачный поселок, но мы ничего этого не замечали.

– Я слышал, у вас когда-то с Чайковым была война, – закинул я удочку.

– Береги дыхание, капитан.

Мы прошли метров сто, и Нефедов объявил привал. Он тяжело дышал и едва держался на ногах, но я не видел в нем предательского желания отказаться от меня.

– Далеко мы забрались, – заметил я.

– Ничего, выберемся, – усаживаясь на поваленное дерево, сказал он. – Так какая война у нас была с Чайковым?

– Ну, он же бандитом был, «крыши» в Горанске ставил…

– Было такое. Но мы с ним не враждовали… Ну, тогда, когда он «крыши» ставил…

Нефедов достал из кармана свой мобильный телефон, глянул на дисплей и разочарованно цокнул языком. Нет зоны приема. Вроде бы и от Москвы недалеко, а глушь глушью…

– А потом Чайков за убийство сел, я правильно пониманию?

– И такое было.

– И кого он убил?

– Да так, по пьяному делу. Крышу снесло. Он, в принципе, нормальным парнем был. В бандиты случайно попал…

– Случайно?

– Долгая история.

– А если в двух словах?

– В двух словах не получится. Тут нужно все по полочкам разложить, иначе ты ничего, капитан, не поймешь…

– Так у нас времени вагон и… Я бы даже сказал, целый лес у нас времени. Если на кубометры перевести, на всю жизнь хватит, – с кислой усмешкой сказал я.

– Жизнь в кубометрах не измерить. Хотя тот же кирпич в кубометрах меряется. И кирпич, и блоки… Давай, капитан, поднимайся, идти надо.

Мы прошли метров сто и обессиленно рухнули под пышный куст можжевельника, который встал у нас на пути. Его нужно было обходить, но мы уже были не в состоянии держаться на ногах. Их у нас было немного – три ноги на двоих…

– Тяжелый ты, капитан, – пытаясь восстановить дыхание, проговорил Нефедов.

 

– Какой есть…

Будь на его месте кто-нибудь из своих, я бы предложил более простой план моего спасения. Тот же Юра Станков мог оставить меня здесь, а сам налегке выйти к людям. Но Нефедов не вернется, если предложить ему такой план. Найдет людей, направит ко мне помощь, а сам тю-тю…

Он снова достал мобильник, но зона приема ему так и не улыбнулась.

– Ничего, выберемся. – Казалось, он уговаривает самого себя.

Я косо глянул на него – вдруг он не сможет себя уговорить и уйдет?

Он заметил мой взгляд, угрюмо усмехнулся:

– Я сам офицер, капитан. А это значит, что я тебя не брошу.

– И каких войск, офицер?

– А это имеет значение? Пять лет в училище, год службы, а потом увольнение… Давно это было.

Нефедов лег на траву, вытянулся в полный рост, закрыл глаза и, как мне показалось, ушел в себя. Похоже, на него нахлынули воспоминания…

…Справа ветер в кустах шелестит, слева музыка играет, перед глазами раздувается подол сарафана. Кучерявый парень из кожи вон лез, чтобы как можно сильнее раскачать лодочку, и добился своего – девушка визжала от страха и восторга. Воздушный поток раздувал ее белый, в черный горошек, сарафан, обнажая длинные ноги до самых вершин, она крепко хваталась за поручни, поэтому не могла придержать подол. Зрелище захватывающее, но я человек с понятиями, поэтому демонстративно смотрел на куст сирени – еще не цветущей, но готовой к этому. Пчелы над завязями цветков кружат. Майский парк уже зазеленел молодыми листьями, а скоро будет утопать еще и в цветах.

С погодой все понятно. Май выдался хороший, солнечный, в июне будет еще жарче, а может, напротив, похолодает. Но лето наступит в любом случае, затем будет осень, зима. Как должно быть, так и будет. А в моей жизни определенности нет. Праздники закончатся, и нужно будет решать вопрос, где и как работать. Вариантов пока два: или на кирпичный завод наниматься, или поступать на службу в полицию.

Служба – это надежность, выраженная в гарантиях от государства, перспективы карьерного роста, бесплатное жилье, ранняя пенсия. Все это хорошо, только государственная гарантия оказалась ненадежной. Уволили меня по сокращению штатов. Часть расформировали – всем спасибо, все свободны. А ведь я в очереди на жилье стоял, мне через пару лет квартиру могли дать, а через три года «капитана» присвоить. А так я даже до «старшего лейтенанта» не дотянул, всего два месяца до этого звания не дослужил. И квартира накрылась медным тазом, и без малого шесть лет выслуги ничего уже не значат. Нет больше доверия к государевой службе. Но и кирпичный завод не сахар. Вакансии там вроде бы есть, но зарплата, говорят, не очень. В условиях рынка и гиперинфляции выживает сильнейший, а наш поселковый завод дышит на ладан. В городе с работой туго. Разве что в Москву податься, это не так уж и далеко – всего тридцать километров. Сел рано утром на электричку, и через час-полтора уже на месте…

Слева от меня, заглушая музыку, зацокали женские каблучки, и я повернул голову, ожидая увидеть нечто необыкновенное, захватывающее и, возможно даже, поражающее воображение.

И точно, ко мне подходила яркая блондинка с голубыми глазами, глубину которых подчеркивали фиолетовые тени. Черты лица резкие, но не грубые и смягченные спрятанной в них женской загадкой. Волнующая линия изящного носа, большой, но красивый рот, губы накрашены сочно, но в контрасте с матовым цветом лица. Стильная кофточка в полоску, белые джинсы в обтяжку, туфли на шпильке. Белый цвет полнит, но это не для нее. Ножки у этой красотки соответствовали самым высоким стандартам. Бюст и талия также вне всякой критики…

– Свободно? – спросила она, глянув на меня рассеянно, если не сказать, невидяще.

Это была дань вежливости, поскольку моего разрешения девушке не требовалось. Она собралась сесть на скамейку и без этого, но я ее опередил, резко поднялся и показал на свое место:

– Садись!

Блондинка непонимающе глянула на меня. По ее мнению, скамейка достаточно длинная, чтобы она могла сесть рядом.

– Пыль тут, – сказал я, смахнув ладонью зеленоватую пыльцу с растений. И показал на свое место: – А здесь уже протерто.

– Спасибо! – произнесла она с интонацией, в которой угадывался упрек самой себе.

Действительно, как можно было упустить столь важный момент для белых джинсов?

Девушка достала из сумочки дамскую сигарету, а я ловко извлек из кармана зажигалку, высек огонек.

– На этот раз мерси, – скупо улыбнулась она.

Голос у нее грубоватый, но звучный, с приятной глубиной.

– Ждешь кого-то? – спросил я.

Блондинка удивленно взглянула на меня, мол, кто я такой, чтобы задавать ей такие вопросы? Правда, я и джинсы ее спас, и прикурить дал, но это не в счет. Она повернулась ко мне боком, глянув на дорогу, по которой к ней, видимо, должен был подъехать принц на белом коне.

Но ее принц появился с другой стороны. Кто-то вдруг с силой толкнул меня в спину, и я, не удержав равновесия, навалился на девушку, нечаянно обняв ее двумя руками.

– Ты что творишь, козел? – прогудел возмущенный голос.

Мне пришлось восстанавливать равновесие, стараясь при этом не уронить блондинку. Я смог это сделать, но пропустил удар, который отшвырнул меня в сторону от нее. Меня ударили ногой в плечо, хотя, возможно, метили в голову.

Я коснулся рукой земли, но не упал. Более того, смог увернуться от очередного удара.

Это был какой-то дикарь в солдатской форме. Я успел заметить тельняшку в разрезе кителя, голубой берет. И еще на меня густо пахнуло перегаром.

Десантник снова пустил в ход ногу, я успел нагнуться, и сапог прошел у меня над головой. Я отскочил в сторону, обратную той, в которую обращен был удар, и двумя руками толкнул противника в бок. Неплохо было бы провести подсечку, но я не владел этой техникой на том рефлекторном уровне. Зато «хуки», «джебы», «кроссы» и прочие «апперкоты» наработаны у меня до автоматизма…

Я готовился к службе в спецназе, где не требовалось виртуозное владение техникой рукопашного боя. Достаточно было врезать противнику под дых, лишив его тем самым желания выеживаться. Противником в нашем случае выступал свой же солдат. Я учился в высшем военном инженерном строительном училище, после которого должен был попасть в часть, где служили мелкие, условно и реально судимые уголовники. Такой контингент понимал только язык силы. Во всяком случае, я всерьез так думал, когда записывался в секцию бокса. И все пять лет усиленно готовился к бою с внутренним врагом. Правда, на практике мне применять свои знания так и не пришлось. Часть, куда я попал, находилась в стадии расформирования, солдат уже не призывали…

Сказал бы кто раньше, что бокс мне пригодится для схватки с солдатом в своем родном райцентре… Но схватка эта уже в разгаре. И солдат пьян, как раздолбай-стройбатовец…

Десантник упал, поднялся и снова бросился на меня. На этот раз он дал волю своим рукам. Я ушел от удара, резко пошел на сближение, провел короткий мощный «джолт». Поймав плюху, парень слегка поплыл, и я удачно провел «тройку» в голову.

Он отскочил в сторону, тряхнул головой, пытаясь причесать мысли, и взревел:

– Ну, козел! – и снова бросился на меня.

Он ударил, я ответил. На этот раз он упал, пропустив мощный «кросс» на противоходе. Правда, прежде чем отправить противника в нокаут, я пропустил несколько чувствительных ударов.

– Нормально! – Справа от меня кто-то захлопал в ладоши.

Я повернулся и увидел широкоплечего бровастого парня в черной рубахе из мокрого шелка. Чуть в сторонке стоял кривоносый атлет в майке-борцовке, которая подчеркивала мощь и рельефность его мышечной массы. Между этими парнями, чуть позади них, я заметил знакомую блондинку. Она смотрела из-под нахмуренных бровей и, казалось, осуждала меня за мое поведение. Но и на поверженного десантника она глянула с упреком. Но в этом взгляде я заметил и чувство вины.

– Хороший удар, пацан! – подмигнул мне широкоплечий.

Он обнял блондинку за плечи и повел ее к черной иномарке, которая стояла за качелями на дороге.

– Эй, ты куда, урод!

Десантник поднялся с земли, его сильно качнуло, но это не помешало ему броситься за девушкой. Но качок в борцовке не пропустил его, встретив прямым в голову. Задира попытался защититься, но куда там. Мощный удар сшиб его с ног, он упал и затих. Качок ухмыльнулся и надменно глянул на меня. Дескать, учись, как надо с одного удара.

После моего нокаута солдат оклемался быстро, а качок вырубил его надолго. Иномарка скрылась из виду, а он все продолжал лежать. Пришлось мне приводить его в чувство.

Он открыл глаза и первым делом попытался схватить меня за грудки, но я поймал его руки:

– Ты из какой психушки сбежал?

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 
Рейтинг@Mail.ru