Владимир Колычев
Смертельное удовольствие
– Не будет следующего раза. Я больше в зону ни ногой.
– Ну, ты можешь приехать просто из командировки… За коксом поедешь? – спросил Ялик.
Мартын не знал, шутит он или нет. Возможно, это всего лишь проверка на вшивость. Если он в системе, то должен заниматься всем, что скажут. А он в системе, и это ко многому обязывало…
– Скажут – поеду… Только тебе ничего не привезу.
– Почему?
– Потому что не крысятничаю.
– И даже телку не трахнешь на халяву?
Мартын усмехнулся, мечтательно сощурился и забросил руки за голову. Работать на пасеке и меду не попить?.. А медку должно быть много: блондиночки, брюнеточки, шатеночки. Да и рыженькую неплохо было бы попробовать. Он так изголодался за восемь лет.
– Не слышу ответа!
– Крысятничают на вынос, а я трахну, не отходя от кассы.
Хотелось бы знать, с каким девочками ему придется работать. Хорошо, если с элитными, но сгодятся и дешевые плечевые. Чем он хуже изголодавшегося по бабам дальнобойщика? Такое же всеядное животное… Но он исправится. Потом. Когда наестся.
– Касса у нас богатая, – в раздумье кивнул Ялик.
– Мне много не надо.
– Это да, меру надо знать. А то у нас разговор короткий, что не так, сразу в расход, – Ялик оторвался от дороги, чтобы грозно глянуть на Мартына.
– У меня все так. И там, где надо.
– Я не шучу.
– Я тоже.
– У тебя испытательный срок. Не пройдешь – ляжешь. Под землю. Я тебя честно предупреждаю. Если боишься, отвезу на вокзал. И ехай ахай!
– Еще не поздно?
– Нет, но после того, как я сосчитаю до трех…
Мартын кивнул. Пусть Ялик хоть до ста считает, он своего решения не изменит. Даже если оно глупое.
Не мог он уже повернуть назад, характер не позволял. Он же не кисейная барышня, которую бросает в крайности от дуновения ветерка. Да и некуда ему идти, как только к черту на рога.
А на рожон его могли бросить уже сегодня. Не зря же Кальян устроил ему проверку, натравив на него Ялика и еще двух «быков» из своего стада. Мартын показал себя, и теперь в нем видят грубую физическую силу. Возможно, когда-нибудь он блеснет умом, и в нем разглядят светлую голову для великих дел. А пока что его паспорт – это кулаки, локти и зубы, которыми он должен вгрызаться в глотку врагу… Скорее всего, он совершил ошибку, впрягаясь непонятно за кого. Но выбор сделан, и напрасно Ялик угрожает ему. Назад Мартын не повернет…
Глава 3
В школе – «последний звонок», а в универе без изменений: унылые занятия, скучные лекции, раздражающие тесты. А так бы хотелось надеть школьное платье покороче и – по набережной, с подружками, под цокот каблучков. А почему покороче?.. Да потому что весна бьет в голову – дождем по крыше. Но бояться нечего. Настя умеет держать в узде своих горячих скакунов. Они у нее с четырнадцати лет копытом бьют, высекая искры, и ничего, ни разу на волю не вырвались. И конюшню не спалили.
Погода теплая, но сплиты включать еще рано, Настя просто приоткрыла окно. Слышно, как птицы поют, самолет высоко в небе гудит. И почему-то пахнет шашлыком. Может, соседи пикник устроили? Но запах такой плотный, как будто мясо где-то рядом жарят.
Настя оторвалась от учебника, выглянула в окно и увидела дымок, тянущийся из трубы над шашлычной беседкой. Садовника сегодня нет, да и не посмел бы он жарить мясо в хозяйской беседке, мама на работе… А Вадим? Ну, конечно!
Настя не должна была контактировать с ним. Ну, поздороваться там утром при встрече, пожелать спокойной ночи по случаю. А самой идти к нему на поклон – это уж слишком. Но в то же время так вдруг захотелось бросить в рот кусочек жаренного на углях мяса. Вдруг Вадим большой мастер по этой части? Мужчина он с виду серьезный, основательный, такой все должен уметь. Не зря же мама без ума от него.
Шашлычная беседка делилась на две части – на продуваемую всеми ветрами веранду и закрытый павильон с уличным камином, который можно было использовать как мангал.
Шашлык – дело, в общем-то, не сложное, но Вадим подошел к нему со всей серьезностью, даже передник надел, чтобы не обляпаться. Он жил с ними в доме недели две, но Настя уже успела многое о нем узнать – из личных наблюдений. Он очень аккуратно носил одежду, всегда наглаженный, начищенный, подбородок выбрит до синевы в любое время дня и ночи. Он же мужчина, а не какой-то сопляк, который выдумывает сказки о моде на бороду, потому что ему лень бриться.
Вадим стоял к ней спиной, но, услышав, как открылась дверь, развернулся на сто восемьдесят градусов. Модный спортивный костюм на нем, на кухонном фартуке – забавный белый воротничок и галстук-бабочка под ним.
– Привет! – Он улыбнулся вроде бы и смущенно, но не робко.
– Не помешала? – вкрадчиво спросила она.
– Да нет…
– А чего так невесело?
– Да не хотел привлекать внимания…
– Ну да, запах до самого Кремля стоит! – Настя втянула носом воздух и закрыла глаза, давая понять, какой это чудный запах.
– Да? А я нарочно закрылся…
– А запах из трубы?
– Ну да…
– И не надо меня бояться, – сказала Настя. – Я не кусаюсь.
– Ну, это хорошо…
– И ты на меня не злись.
– С чего бы это?
– Ну, мама же не просто так мне квартиру купила, а я тут под ногами у вас путаюсь.
– Рано еще тебе на квартиру, – совершенно серьезно и даже с отеческим переживанием сказал Вадим.
И в ней даже не шевельнулось желания поднять его на смех, нахамить, язвительно назвать «папочкой».
– Почему рано?
– Ты еще совсем ребенок.
– Я ребенок?!
И все-таки вредность избалованного ребенка дала о себе знать. Настя вдруг поймала себя на желании топнуть ногой. Но это лишь вызвало у нее улыбку.
– Извини.
Он удивленно вскинул брови, как будто не видел причин для столь критичного к себе отношения.
– Да, я на самом деле еще ребенок.
– Поэтому я не предлагаю тебе пива, – улыбнулся Вадим.
– Холодное?
Она вдруг поняла, что ей срочно нужно охладиться, снять внутренний жар, на котором ее сознание томилось как молоко в печи.
Но Вадим не поддержал ее интерес к алкогольному напитку.
– А мясо можешь взять.
Он взял шампур и ножом снял с него мясо в стальную кастрюльку. Но Настя качнула головой. Она хотела есть мясо прямо с шампура. Она хотела погорячей. И должна была остановить себя. Но не удержалась, обогнула Вадима, потянулась к шампуру, но взялась за него неправильно и обожглась.
– Ой!
Она выронила шампур и пугливо отскочила, но не в сторону, а прямо на Вадима. И прижалась к нему. Сама не поняла, как это получилось. Как будто магнит в нем был какой-то, а ее вскипевшая вдруг кровь обрела свойства раскаленного металла.
От Вадима так приятно пахло дымком и одеколоном, и еще она ощутила исходящие от него волны, в которых ее воля могла оплавиться, как сыр в духовке. Что-то такое почувствовал и сам Вадим – она ощутила дрожь в его теле.
И Вадим прижал ее к себе. Дрожь в его теле усилилась. Дрожь, которая, казалось, шла от самого позвоночника. Или еще от чего-то твердого.
Но прижал он ее всего лишь на мгновение.
– Все хорошо? – отстраняясь, спросил он. – Ты не обожглась?
Настя кивнула, потрясенно глядя на него. Она действительно обожглась. И шампур здесь ни при чем, ее обжег мужчина. Прожог ее насквозь, хотелось кричать от боли и возмущения. И восторга, который крепко держал ее за горло, редкими неловкими рывками пытаясь оторвать от земли. Но крылья за спиной не вырастали, она не взлетала.
– Ты так больше не делай, – с мягкой укоризной во взгляде сказал он.
– А что я сделала? – спросила она в страхе перед мамой и собой.
– За шампур не хватайся.
Вадим сказал это без иронии, но Настя смотрела на него так, как будто он рассмеялся ей в лицо. Как будто она за что-то другое схватилась. Как последняя шлюха.
– Да пошел ты знаешь куда! – психанула она.
И, выскочив из беседки, со всех ног рванула к дому.
Она ненавидела Вадима, презирала себя, именно поэтому возникло желание вернуться и убедиться в собственной глупости. Вадим – умный мужчина, рассудительный, он все знает, все понимает. Он сможет объяснить ей, что ничего страшного не произошло, она успокоится и вернется к себе в комнату, чтобы впредь никогда больше не опускаться до ветреных глупостей.
Но если Вадим такой умный, он сам должен был догнать Настю, взять ее за руку, остановить и успокоить. А Вадим за ней не пошел.
Настя закрылась в своей комнате, а он и не думал стучаться к ней в дверь. Ну и не надо! Ей и без него хорошо. И без него найдется мужчина, который ее успокоит. Настя знала себе цену, не зря же парни посматривают на нее с интересом. Может, и не все парни, но Рома Мохов точно интересовался ею.
В позапрошлом году, говорят, его отчислили с первого курса за неуспеваемость, он начал все заново, но не выдержал нагрузки, взял академический отпуск, отслужил в армии, восстановился. Девчонки говорят. Не могут не говорить. Он парень видный, к тому же – золотая молодежь, девчонки это очень ценят.
Это Насте все равно, кто у него родители, но знак она ему подаст. Сама напросится на знакомство. В конце концов, она уже взрослая девушка, более того, есть своя квартира. Она могла бы позвать Рому на огонек… Да, так она и сделает. Обязательно сделает. Завтра же и начнет… Или сегодня?
Сказано – сделано. Настя быстро собрала вещи, загрузила в машину. Остановить ее сейчас мог только Вадим или мама. Но им не было до нее никакого дела… Да, она свободный человек. И никому не нужный… И если у них с Ромой что-то случится, мама сама будет в этом виновата. И Вадим тоже!..
⁂
Шелковый халат с шорохом соскользнул с плеч на пол. Остался только прозрачный пеньюар, а под ним голое тело.
Леся пользовалась спросом и у мужчин, и у женщин и не отказывала ни тем, ни другим. Светлые волосы с кудряшками, возбуждающий туман во взгляде, ласковые губки, трепетные грудки, нежная попка, ждущая норка.
Мартын видел ее голой во всех ракурсах, но пока только на фото в Интернете. Леся никому не отказывала, только плати. А бесплатно – никому, даже начальству. Но Мартын и не настаивал на халяве.
– Деньги вперед? – спросил он, с вожделением глядя на девушку.
Не такое уж он важное начальство, как хотелось бы. Развозил девочек по точкам, доставлял их на встречу с клиентами, обеспечивал безопасность в апартаментах. Первый раз у него было с брюнеткой Джульеттой, затем он попробовал шатенку Вику, но с ними было проще, они готовы были отдаваться ради доброго к себе отношения. А Леся сразу встала в позу, причем в неправильную. Никакого блата, только деньги. Да и по времени как-то с ней не складывалось. Спрос на нее был и зимой и летом, а сейчас весна, мужики сходят с ума – график плотный, свободных «окон» мало, и Мартын в них никак не попадал. Он и сам весь в разъездах, то одну, то другую…
Наконец их графики совпали. Он у Леси в апартаментах, ощущение такое, как будто с ним это впервые. Как будто не было ни Джульетты, ни Вики. Кажется, что где-то в глубине тела работает отбойный молоток.
– Можно и в кредит, – улыбнулась Леся.
И длинным изящным пальчиком зацепила бретельку пеньюара. Отбойный молоток завибрировал еще сильней.
– С процентами?
– Если ты предпочитаешь классику, то нет. – Леся смотрела на него с ласковой просьбой в улыбке.
Она, конечно, практиковала извращения, но, если Мартын откажется от них, респект ему и уважение. Он кивнул, соглашаясь взять ее нежно и бережно.
– А скидку?
Он сам снял с Леси пеньюар, окончательно обнажив ее незагорелые места.
– И даже бесплатное приложение.
Она затуманенно улыбнулась, взяла его за руку и приложила ее к своей груди. Красивый сосок вмиг затвердел от прикосновения и стал еще красивей.
– С тобой интересно.
Одной рукой он мял ее грудь, другой гладил живот. И при этом придерживал ее, чтобы она не сползла на кровать. Он неторопливо оттачивал свои ощущения, собираясь довести их до предельной остроты.
– Жаль, что не все это ценят.
Леся терлась о него, как шерстяная тряпочка вокруг эбонитовой палочки, она млела от удовольствия, и, возможно, это не было притворством.
– Я ценю.
– Это правда, что тебя Ялик привез? – возбуждающим шепотом спросила она.
– Ты его знаешь?
Мартын работал уже третью неделю, и за это время ни разу не видел Ялика. Тот привез его на квартиру, сдал Карлсону в подчинение – и был таков. А ведь сам Кальян говорил, что работать они будут вместе. Да и сам Ялик учил, наставлял, на испытательный срок настраивал.
– Слышала, – Леся продолжала наэлектризовывать его движениями своего обнаженного тела.
– А теперь послушай меня!
Леся добилась своего, наэлектризованный до предела Мартын уложил девушку на кровать, мягко, но плотно сжал рукой полузадие, собираясь продолжить игру, но терпения уже не хватало. Чувства уже заострены до предела, осталось только вставить в точилку карандаш, который выкручивался из рук, неистово требуя движения. Тем более что Леся подкручивала навстречу.
Стружка снималась сначала медленно, затем все быстрей, Мартын потерял над собой контроль, а Леся шумно поддавала жару. В конце концов, грифель не выдержал и сломался. Или лопнул, переполненный кровью.
Время оставалось, еще можно было повторить заход, но для этого нужно было набраться сил.
– Я тебя внимательно выслушала, – с усмешкой сказала Леся.
Полное изнеможение она изображала недолго, но также искусно, как до этого имитировала оргазм. Мартын ей даже поверил.
– Я сказал еще не все, – пробормотал он.
– Можешь продолжать, мне с тобой понравилось. Даже очень.
Мартын повернулся на бок, одной рукой подпер голову, а другой провел по девичьему животу. Гладкий, нежный, бархатистый, приятный на ощупь. Но в тоже время грязный даже после душа, который Леся принимала совсем недавно. Мужскую похоть с тебя так просто не смоешь, потому что она в самую душу вливается, изнутри кожу пропитывает.
– Ты это всем говоришь?
– Что, не поверил?.. – расстроенно вздохнула она.
– Глубже нужно в образ входить, – усмехнулся Мартын.
– Нечем, – буркнула Леся.
– Что-то не так? – спросил он.
– Стиль у меня такой – во всем угождать клиенту. А ты мне не поверил.
– Все равно клиент остался доволен.
– Ялик меня такую к себе не возьмет.
– Куда он тебя не возьмет? – не понял Мартын.
Он-то думал, что Леся заламывает руки перед ним, а она думала о Ялике.
– А ты не знаешь! – фыркнула она.
– Ну, он говорил, что мы вместе будем работать.
– Где?
– Я не понял, ты что, меня допрашиваешь? – спохватился Мартын. И сам перешел в наступление. – Куда Ялик тебя не возьмет?
– А может, и возьмет!
– Ты мне сейчас зубы заговаривать будешь! – пригрозил он. – Сказать, что?
– Давай я тебе скажу, – вздохнула Леся. – Ялик мог бы взять меня в элитный салон.
Мартын пожал плечами. В системе Глухаря много всяких заведений публичного толка: и массажные салоны, и личные апартаменты. Были, говорят, и недорогие стриптиз-клубы, где клиент мог получить в привате весь перечень услуг, начиная от классики и кончая…
– И что ты там забыла?
– Я же тебе говорю, салон элитный.
– И ты элитная девочка.
– Ну, я не против… – зажеманилась Леся. – Но там настоящая элита. Лучшие из лучших!..
– Да ну! – ухмыльнулся Мартын.
– Да ты знаешь! – Леся надула губки, обиженно глянув на него.
– Нет, не знаю… Честно не знаю…
– Тогда и говорить нечего… Сам же меня сдашь! – Леся настороженно зыркнула.
– Может, и сдам. Ялику. Скажу, что ты самая лучшая. Если это тебе так нужно.
– Да хотелось бы… Там, говорят, как во дворце, – роскошь, позолота… И все условия, никаких нервотрепок. Привели, обслужила, никаких вопросов, и деньги там приличные… Нужно мне туда! – Леся смотрела на Мартына, умоляя его позаботиться о бедной девочке, ведь не зря же она открыла ему душу.
– Ты там была?
– Ну, говорят…
– Говорят… В Москве, говорят, кур доят.
– Тсс! Есть у нас тут курицы, которые доятся, – хмыкнула Леся. – Лично одну такую знаю… И не одну!..
– А я кино одно смотрел, там все на остров мечты хотели, думали, там рай. А их на органы резали…
– Да нет, какие органы?..
– Лучшие из лучших, говоришь? В лучшем мире?.. Оттуда кто-нибудь возвращался?
– Ну, конечно, возвращались!
– Рассказывали?
– Да нет… Сюда никто не возвращался, по домам разъезжались. И я домой хочу… Все домой хотят, или ты думаешь, что мы до пенсии тут мечтаем?
– Это мы мечтаем, а вы работаете, – хмыкнул Мартын.
– И о чем ты мечтаешь? – замурлыкала Леся.
Она поняла все правильно, поэтому ее рука легла ему на живот, и пальчики заскользили вниз, к вымпелу, который должен был развеваться на ветру. И язык скользнул по губкам, смачивая их до рабочего состояния.
Леся собиралась показать себя во всей красе. Чтобы за нее замолвили словечко. Но Мартын ничего не мог ей обещать. Видно, не понравился он Ялику, поэтому тот и не взял его к себе. А было бы не плохо присматривать за девочками в элитном салоне с дворцовой роскошью. Вдруг там работа не бей лежачего. За большие деньги…
Глава 4
От Ромы хорошо и даже соблазнительно пахло, в его одеколоне угадывалась пьянящая нотка горькой полыньи. На внешность он симпатичный: высокий лоб, выразительные скулы, прямой нос, губы не полные, но и не тонкие. Глаза такие синие и глубокие, как будто линзы в них с объемным эффектом. Одет хорошо, модно и опрятно, не дурак, может себя подать. Да и подал так, что Настя просто не смогла от него убежать. И даже привела к себе домой. В страхе за себя. Она почти уверена была в том, что его поцелуй окончательно выбьет у нее из-под ног почву.
– Я не думал, что ты одна живешь, – сказал Рома, глядя на барный шкаф с зеркальной стенкой.
– Я говорила, что живу одна?
Настя чувствовала на талии мужскую руку, но не отскакивала от нее кобылицей. Потому что туман в голове. А в душе переполох. Она хорошо помнила, как выпила в кафе бокал шампанского – за здоровье подружки-именинницы. В голове поплыло, когда рядом оказался Рома. Она сама накануне подала ему знак, задержала на нем взгляд, он понял все правильно, сам завел с ней разговор. Вечеринка не планировалась, днюху отметили мимоходом – по пути домой. Все разошлись, а Рома увязался за Настей. Да, они о чем-то говорили. Не могли не говорить.
– У тебя в баре пусто, – сказал он.
– А если мама не употребляет?
– Только мама?
– Тебе уже пора!
Настя понимала, что ей пора уже стать женщиной, но, если Рома уйдет, будет лучше. Что-то не хотелось млеть перед ним глупой телкой, а отвечать на вопросы об отце – тем более. Вдруг Рома в душе такой же предатель, каким был ее отец… Мама говорила, что все мужчины одинаковые.
– Я тебя обидел? – Он повернулся к ней и, взяв за руки, посмотрел в глаза.
– Нет. – Она отвела в сторону взгляд.
– Я не смогу тебя обидеть.
Он продолжал смотреть на нее, создавая притяжение, и Настя невольно потянулась к нему. А он снова, как тогда в лифте, приблизился к ней. Снова у нее закружилась голова. Сейчас он ее поцелует, и голова закружится сильней. Закружится, отвинтится, отвалится, упадет, но по полу не покатился. Потому что не будет пола под ногами. Потеряется голова.
И Рома действительно ее поцеловал. Но кровь в голову не ударила. И губы у него приятные, и пахло от него хорошо, но не хватало чего-то острого, что могло пронзить сознание насквозь. Настя читала что-то про тестостероны, флюиды и прочие сексуальные материи, возможно, именно они у него в дефиците.
Но все равно приятно было целоваться с молодым интересным парнем, Настя млела от удовольствия. Но от острых распирающих ощущений мычать не хотелось. Да и не распирало ее. Зато Рома потерял над собой контроль. Его рука вдруг оказалась у нее под кофточкой, пальцы полезли под чашечку бюстгальтера. А другой рукой он жадно мял сзади под юбкой. И дышал он при этом как собака на жаре.
Рома лапал Настю как последнюю шлюху, это ее возмутило. Но кричать на Рому она не стала. Зато рассмеялась, с силой оттолкнув его от себя.
– Ты чего? – Он оторопело посмотрел на нее.
Настя глядела на него с не меньшим удивлением. Да, Рома хорош собой, с ним действительно интересно, но какой же он молодой и глупый. Разве так себя с женщинами ведут?
Настя не знала толком, как мужчина должен вести себя с девушкой, никто не объяснял ей, и практики не было. Но сама женская природа подсказывала, что Рома еще не созрел для нее. Не потеряет она голову, не упадет к его ногам.
– Иди домой! – Настя приложила кулак ко рту, чтобы остановить дурацкий смех.
Но парень мотнул головой.
– Ты же хочешь!
– Если я хочу, то не тебя.
– А кого хочешь?
– Никого не хочу… Иди домой!
– Ты меня хочешь. Просто тебе страшно… Я вас всех наизусть знаю!
Рома пыжился изо всех, изображая из себя искушенного ловеласа и отпетого сердцееда, но это вызывало лишь смех. Ну, не верила ему Настя! И ничего с ним не хотела.
– Ничего ты не знаешь!
– Знаю!
– Давай, говорю! – Настя махнула рукой в сторону двери, отправляя Рому домой.
Но тот вдруг шагнул к ней, мягко, но крепко взял за руку и плавно закрутил ее за спину. Она даже боли не почувствовала, пока Рома не стал клонить ее к полу, сгибая в поясе. Это был болевой прием, против которого не устоять.
– Ты идиот? – крикнула Настя.
Она просто не могла поверить, что с ней могут поступить так подло и грязно.
– Потом «спасибо» скажешь!
Продолжая заламывать руку, Рома подтолкнул ее к дивану. Она заартачилась, не желая ложиться грудью на мягкий подлокотник, но сильная боль заставила ее повиноваться.
– Ты только не думай! Я тебя не обижу!
Рома не говорил, он бредил. От волнения он все не мог расстегнуть молнию на юбке.
– Пусти! – крикнула Настя.
– Молчи! – Он снова сделал ей больно, из ее глаз хлынули слезы.
С юбкой он кое-как справился, стянул и трусики. Настя плакала навзрыд, слезы лились ручьем, но Рому она не отталкивала. Острая боль в руке не просто пугала – она сковывала волю.
– Я же не просто так! Я на тебе женюсь!
Бред продолжался – и в словах, и на деле. Рома обещал не унижать, а сам убивал. И жениться он собирался вовсе не так, как это принято у нормальных людей.
Рома стянул джинсы, ткнулся в Настю, она сжала ноги, но сильная боль в руке заставила расслабить мышцы. Где-то за спиной хлопнула дверь, шум вспугнул подлеца. Он оттолкнулся от Насти, повернулся на звук, натягивая джинсы.
Настя вскочила на ноги, набросилась на Рому, толкнула его двумя руками, но силу почувствовала только в одной. Другая, та, которую он заламывал за спину, онемела.
– Мразь! – закричала она.
Только тогда и осознала, что стоит в одной кофточке. А так хотелось ударить Рому ногой, а пришлось разворачиваться к дивану, искать юбку.
А в комнату входил Вадим. Взрослый, большой, сильный. И злой, потому что все понял. Мистер фитнес-бокс. Или даже фитнес-бог. Настя видела, как он боксировал с «грушей», любо-дорого посмотреть.
– Вадим, убей его! – крикнула Настя.
И замерла в оцепенении, забыв о юбке. Не могла она пожелать человеку смерти. Не могла! Но пожелала!.. И ведь не оговорилась.
Вадим грозно хмурил брови, то на нее посмотрит, то на Рому.
– Убей! – повторила Настя.
Нет, она не хотела, чтобы Вадим убил Рому. Но она не хотела, чтобы Рома жил!
А этот ублюдок уже натянул джинсы, застегнул ремень. Осталось только пройти мимо Вадима.
– Все, все, я ухожу! – Рома поднял руки, давая понять, что сдается.
Но Вадим покачал головой, отказываясь пропускать его.
– Не было ничего!.. Настя сама захотела!
– Да он мне руку сломал! – задыхаясь от возмущения, выговорила она.
– А я тебя самого сейчас сломаю!
Вадим вытянул вперед руку, собираясь схватить Рому за грудки, но тот подался назад. Он еще только собирался перехватить руку, а Настя уже поняла, что происходит, и даже открыла рот, чтобы предупредить.
– Вадим!
Но Рома уже держал его за руку, выкручивая ее назад и вверх. Вадим согнулся вдвое, и Рома его отпустил. Но только для того, чтобы двумя сомкнутыми руками ударить по шейным позвонкам. А бил Рома со знанием дела – Вадим рухнул на пол как расколотый полешек с колоды. Настя не могла в это поверить. Вадим такой крупный, Рома – самый обыкновенный, среднего роста, худощавый. И такой разгром!
Рома торжествующе посмотрел на поверженного противника, перевел взгляд на Настю и усмехнулся с высоты своего положения. Вадим лежал без сознания, а она стояла за диваном, прикрываясь юбкой, которую хотела, но не успела надеть. Он мог поймать ее, схватить, прижать к дивану…
– Я обязательно на тебе женюсь!
Но Рома не стал трогать ее. Переступив через Вадима, он вышел в прихожую. А Настя потрясенно смотрела на лежащее без движения тело. Вадим не подавал признаков жизни. Неужели Рома его убил?
Дверь закрылась, щелкнул замок, только тогда Настя очнулась. И вне себя от волнения, забыв обо всем, бросилась к Вадиму.
Она долго трясла его, пытаясь привести в чувство, звала по имени, наконец веки его дрогнули, из груди вырвался стон. Только тогда Настя вспомнила, что нужно нащупать пульс. И качнула головой, осуждая себя за глупость.
Но глупости начались с того самого момента, когда она позволила Роме проводить ее домой. Сначала надо было узнать его получше, а потом уже соглашаться.
Вадим открыл глаза, приподнялся на локте, посмотрел в одну сторону и тихонько застонал, поворачивая голову. Взгляд расфокусированный, подслеповатый, видно, что ударили его сильно.
– Где этот щенок? – пробормотал он.
– Убежал, – кивнула Настя. – Как побитая собака.
Странное дело, будь сейчас на месте Вадима тот же Рома, она бы подняла его на смех. Как же так, такой здоровый мужик и не смог справиться с каким-то щеглом. Но Вадима унижать насмешками не хотелось. Хотя бы потому, что он пострадал из-за нее. К тому же он спас ее – пусть и одним только своим появлением.
– Да нет, это меня как собаку…
Вадим стал подниматься, но голова закружилась, и он стал падать, Настя не растерялась, взяла его за плечи, притянула к себе. И обняла, грудью прижимаясь к его спине. Он сидел, и она сидела, удерживая его от падения. И так ей вдруг стало хорошо, как будто к теплой каменной стене прижалась, за которой уютно и безопасно. Но не совсем спокойно. В животе почему-то поднималась тяжелая зудящая волна.
– У Ромы черный пояс… По карате… – соврала Настя. – Два черных пояса!
– Двух черных поясов не бывает. Бывает второй дан, – опустив голову, пробормотал Вадим.
Настя провела рукой по его шее, там надувалась шишка.
– Тебе в больницу надо.
– Похоже, он мне что-то сломал.
– Надо идти.
Насте не хотелось никуда идти. Она так удобно устроилась в обнимку с Вадимом. Волнующе удобно. Но это вовсе не любовные объятия, а семейное милосердие. Может, Вадим ей и не отец, но у них с мамой серьезные отношения. Настя уважает ее выбор, значит, они с Вадимом – одна семья. Что здесь непонятного?
Вадим нашел в себе силы подняться, когда появилась мама. Настя не слышала, как открылась дверь, а шаг у мамы тихий, мягкий. Зато голос прозвучал как раскат грома:
– Что здесь у вас такое?
Настя вздрогнула от неожиданности.
– Вадима избили!
– Кто он такой? – спросила мама.
Но Настя ее не поняла.
– Кто? Вадим?
– Кого ты в дом привела?
– А-а!.. Рома, с параллельного потока.
– Рома избил?!
– Да я сам не понял, как вышло… – вздохнул Вадим.
– У Ромы второй дан по карате!
– Да, пожалуй, – скривился Вадим.
– В больницу надо ехать.
– Да, надо.
Вадим стал подниматься, мама, с сочувствием глядя, подала ему руку. Помогла встать на ноги и с благодарностью посмотрела на Настю.
Наверняка ей приятно было осознавать, что у них полноценная семья. И дочь заботится о ее муже, как о своем родном отце.
Настя стала подниматься с пола, и мама вдруг изменилась в лице, увидев что-то ужасное.
– А где твои трусы?
Настя с ужасом вытаращилась на нее. От сильного внутреннего потрясения душа едва не выскочила наружу. Как же она могла забыть, что на ней нет юбки? Может, она и не хотела вспоминать? Потому что обнимала Вадима.
