Владимир Колычев
Ледяная месть
Глава 6
Ночной клуб вчера был, бабы, пьянка, гулянка, драка, разговор с Димой и Настей… В общем, домой я вернулся поздно, в третьем часу ночи. А проснулся сегодня рано, не скажу, что в хорошем настроении, но в бодром расположении духа. Так и не смог я вчера докопаться до истины, но у меня все еще впереди. Сейчас сделаю зарядку, приму контрастный душ, запью все это крепким кофе и отправлюсь к вдове Воротникова. Теперь, когда я знаю ситуацию, что называется, изнутри, у меня есть тема для содержательного с ней разговора. Возникло вчера подозрение, что Настя тайком встречалась с ее мужем. Вдруг Ольга подтвердит это?..
Я уже собирался уходить, когда в дверь позвонили. Посмотрев в глазок, я увидел на лестничной площадке Игоря, моего вчерашнего клиента. Интересно, как он узнал мой адрес? Что ж, сейчас выясню.
Я открыл дверь, чтобы впустить его в квартиру, но из тамбура на меня неожиданно навалились Девяткин и Калюжный. Они меня вязали, а Игорь стоял за порогом и держал под контролем прихожую – вдруг кто-нибудь придет мне на помощь? В руке он держал пистолет. Табельный пистолет…
Ну, какой же я детектив, если не смог раскусить этого «скромнягу». Мент это ряженый был, а я и не понял. Было же у меня чувство, что менты за мной следят. И ведь неспроста оно появилось…
В прошлый раз Девяткин массажировал мне мозги в квартире, а сейчас с помощью Калюжного выволок на улицу и усадил в машину. Сам сел справа от меня, а его напарник – слева.
– Может, все-таки объяснишь, что происходит? – спросил я.
– А ты не догадываешься? – в привычной своей манере отозвался Девяткин.
– На этот раз догадываюсь.
– Ну, и что случилось?
– Не понравилась вам моя активность.
– Какая активность?
– Ну, я же Настю нашел, домой к ней поехал, а вашего засланного казачка одного оставил…
– Да, Настю ты нашел, домой к ней поехал. А дальше?
– А что дальше? Много интересного узнал, вот что дальше…
– И что же ты узнал? Расскажи.
– Не сейчас, а когда наручники снимете.
– В камере снимут.
– Нравится мне, как вы работаете. Нет чтобы Настю найти, поговорить, узнать, что за ситуация вокруг Воротникова сложилась, так вы меня прессуете. Ну да, я же сидел, и меня снова закатать можно. Только у вас ничего не меня нет, и ничего не будет. Все равно ведь отпустить придется. Только я на этот раз извинений потребую. Прилюдных извинений, чтобы все знали, какие вы козлы…
– Ничего на тебя нет? – зловещим тоном проговорил Девяткин.
– А что, есть? – похолодел я. Вдруг менты каким-то образом смогли перенести мой отпечаток пальца на орудие убийства? Технически это, наверное, возможно…
– Не убивал ты Воротникова?
– Не убивал.
– И Светозарова не убивал?
– А это кто такой?
– С кем ты вчера из клуба уехал?
– С Настей я уехал. И с ее мужем…
– А как фамилия ее мужа, не знаешь?
– Да нет, не успел выяснить… Неужели Светозаров?! – дрогнувшим голосом чуть не простонал я.
– А чего ты так разволновался?
– Ты… ты же сказал, что Светозарова убили!
– Убили. И его убили, и его жену.
– Настю?!
– Да, Настю. Светозарову Анастасию Максимовну.
– Но этого не может быть! – ошалело пробормотал я.
– Почему?
– Это нелепо… Я так понял, вы меня крайним хотите сделать?
– Мы хотим? Нет, это ты, Старостин, себя крайним сделал.
Да, чего, чего, а такой подставы я никак не ожидал. А ведь все на мне сходится. Я был в гостях у Насти перед тем, как ее убили, мои пальчики на барной стойке, на хайболле. Прислуги в доме не было, никто не видел, как Настя проводила меня до калитки…
– А видеокамеры?!
– Что видеокамеры? – не понял Девяткин.
– Там видеокамеры были. Настя собаку держала, чтобы я через двор смог пройти. Там на камере это должно быть. И калитку она за мной должна была проверить, ну, закрылась она или нет.
– Были там видеокамеры. Только ты блок памяти вырвал. Не думаю, что ты его в квартире прячешь, но все равно проведем обыск.
– Блок памяти вырвали?
– Ты вырвал!
– Погодите, а когда их убили?
– В районе часа ночи. В это время машина за тобой приехала.
– Да, такси было, – кивнул я. – Настя вызвала…
Такси приехало очень быстро. Настя открыла мне калитку с пульта дистанционного управления, пошла в одну сторону – держать собаку, я в другую – к машине. Таксист не мог видеть ее, поэтому при всем своем желании не сможет подтвердить, что Настя была жива, когда я уезжал. Зато сможет подтвердить, что я уезжал с пустыми руками, не было у меня никакого блока памяти от системы видеонаблюдения.
– Ну, я не знаю, кто вызвал. А если и Настя, то что? Сначала она такси вызвала, а потом ты ее убил…
– Бред какой-то.
– Этот бред сейчас в морге лежит, в двух экземплярах.
– Но это не моя работа…
– Работа?! А почему работа? – прицепился к в моим словам Девяткин.
– Ну, я так обычно говорю…
– Когда человека убьешь? В смысле заказ исполнишь? Исполнить заказ – это же работа, да?
– А там что, заказное было?
– С чего ты взял?
– Ну, вы же про работу говорите… Кстати, вы не спрашиваете, где оружие. Оружие, наверное, на месте преступления осталось?
– Где ты его оставил, там оно и лежит.
– Ничего я не оставлял…
– Что, само вывалилось?
– Не надо цепляться к словам…
– Ты еще покомандуй!
Я крепко зажмурил глаза, напряжением мышц пытаясь привести мысли в порядок. Не в моем положении сейчас отбрехиваться. Как говорят в американских боевиках, все сказанное мной может обернуться против меня. Надо сначала во всем разобраться, выяснить, что было да как, и уже тогда выстраивать линию защиты.
– Ну, чего замолчал? – подстегнул меня Девяткин.
– В лужу сел, потому и заткнулся, – ухмыльнулся Калюжный.
– Ну да, лужа – это вы, – парировал я. – Хотя нет, вы хуже, вы – самое настоящее болото, нет чтобы разобраться, тянете на самое дно.
– А в чем здесь разбираться? Ты сам признался, что был у Светозаровых в гостях.
– Как их убили?
– Молча.
– Я хочу знать, как все было!
– Может, хватит ломать комедию, Старостин? Ладно, в лужу сел, зачем пузыри пускать? Ясно же, что Светозаровы – твоя работа.
– Это вам ясно, а мне совсем ничего не ясно. Мне разобраться надо.
– Ну вот, вспомни, как все было, мы все это аккуратно запротоколируем, ты потом прочтешь. Если что-то не так, ты нам скажешь, и мы исправим. Исправлять будем, пока в точности не восстановим картину. Согласен?
– Не убивал я. И блок памяти не выдергивал…
– Но ты же был у Светозаровых в гостях? Был!
– Вот именно, что в гостях. Дима меня к себе позвал, победу нашу обмыть…
– Над кавказцами победу? Уголовно наказуема эта ваша победа, – ухмыльнулся Девяткин. – Но это такой пустяк по сравнению с тем, что тебя ждет, Старостин. А ждет тебя дорога дальняя и казенный дом до конца дней твоих. На пожизненное пойдешь. Но если сдашь заказчика, если поможешь следствию разоблачить вашу преступную организацию…
– Не сдам я заказчика… Не помогу разоблачить организацию… Не знаю я ничего и ничем не могу вам помочь…
– А вдруг?
– Я говорил вчера с Настей, многое узнал. Но так ничего и не понял… Роман у нее с Воротниковым был, когда она еще в институте училась. А у Кати, с которой Воротников изменял жене, был роман с Димой Светозаровым. А его друг Юра когда-то встречался с Ольгой, которая потом стала женой Светозарова. Нарочно не придумаешь, короче. Воротникова Юра мог убить, Катин муж. Но теперь я ничего не понимаю. Зачем ему Диму и Настю убивать?
– Значит, Юра – заказчик?
– Да, была у меня такая мысль. Но зачем этому Юре убивать Светозаровых?
– Зачем?
– Я откуда знаю?
– Ну да, твое дело маленькое, тебе заказали – ты исполнил. Меньше знаешь – крепче спишь.
– Никого я не исполнял, – подавленно буркнул я.
– Точно?
– Точно.
– Ну, что ж, сейчас запротоколируем твои показания и отпустим на все четыре стороны, – хмыкнул Девяткин. – Только далеко ты не уйдешь. А знаешь, почему?
Я промолчал: не хотелось идти на поводу у этого недалекого.
– Андрей, а ну-ка, объясни гражданину, какая засада его ждет, – обратился капитан к своему напарнику.
– Засада. Конкретная засада. Потому что отец Анастасии Светозаровой конкретный человек, – отозвался Калюжный. – Скопов Максим Геннадьевич, в прошлом – крутой бандитский бригадир, ныне – крутой бизнесмен. Как понимаешь, его «быки» никуда не делись. Копыта у них, рога – затопчут тебя, забодают…
– Да? Страшно. Очень страшно, – изобразил я испуг.
– Ну, так что, будем тебя отпускать?
– Ну, если у вас хватит совести.
– Хватит.
– Тогда отпускайте.
– Затопчут ведь.
– Не затопчут… Скопову реальный убийца нужен, а не надуманный. Это вам главное – человека посадить, и неважно, виновен он или нет. А Скопову реально во всем разобраться надо…
Не верил я в доброту бандитов и прекрасно понимал, что никто не станет со мной разбираться. Вернее, сначала Скопов раздавит меня как муху, и только потом у него могут возникнуть сомнения на мой счет. А могут и не возникнуть, что, в общем-то, мне уже будет по барабану… Но голос мой звучал уверенно и бодро. А чего бояться? Ведь Девяткин только пугает, на самом деле он меня не отпустит. А если вдруг, то я уж как-нибудь выкручусь. По мне так уж лучше на свободе в убегалки играть, чем за решеткой понты мостить.
– И нам реально нужно во всем разобраться, – сказал Девяткин.
– Так вы уже разобрались. Меня виноватым назначили, всего-то делов. И виноватым назначили, и в разработку взяли. Игорька мне своего приквасили… Я так понимаю, вы и Кешу моего в разработке держите?
Подставного Игоря подкинул мне Кеша, значит, изначально мент должен был следить за ним, а не за мной.
– Это неважно.
А может, менты сразу двух подставных нам подсунули, зная о нашем разделении труда. Один мент – Кеше, другой – мне… Но дело даже не в этом, а в том, что за нас взялись очень основательно.
Но Игорь сегодня засветился, причем по собственной воле, значит, менты решили, что эта их карта сыграна и моя вина доказана.
– Ваш Игорек, наверное, недавно служит? – спросил я.
– Почему ты так решил? – с интересом взглянул на меня Девяткин.
– Сырой он еще, работать не умеет. Если бы умел, он бы за мной вчера поехал.
– Так он за тобой и поехал.
– И что, видел, как я Светозаровых убивал?
– Нет, он видел, как ты в такси садился.
– И за мной поехал?
– Да, поехал. Но дело в том, что Светозаровы в это время были уже мертвы.
– Кто вам такое сказал?
– Есть заключение судмедэкспертизы, – как-то не очень уверенно ответил Девяткин.
– И насколько оно точное?
– Точно, точное, – кивнул капитан.
– Я вам не верю. Потому что когда я уходил, Светозаровы живы были.
– Врешь!
– Нет, не вру.
– Правильно, не врешь, а выпутываешься. Только не выпутаться тебе. На этот раз ты крепко влип. Так что давай колись, пока мы добрые, пока еще есть возможность пожизненного избежать…
– Из чего стреляли в Светозаровых?
Я точно знал, что никого не убивал, и мне нужно было убедить в том Девяткина. Для этого следовало знать картину преступления, тогда я уже мог доказать, что на ней нет мазков.
– А ты не знаешь?
Я стиснул зубы и зажмурил глаза. Мне окончательно стало ясно, что разговора с Девяткиным у нас не получится. Игра в одни ворота меня не устраивала, поэтому я решил молчать. Всю дорогу менты морочили мне голову каверзными вопросами, пугали бандитами, требуя признания, но я не проронил ни слова. Что не помешало им закрыть меня в изоляторе временного содержания.
Глава 7
Красивым женщинам все к лицу – как платье от D&G, так и форма от МВД. Но мне всегда интересно было знать, мечтают ли эти служивые женщины о крупных звездах на погонах? С одной стороны, быть большим начальником престижно, но с другой – чем выше звание, тем старше возраст, а какая женщина желает приблизить старость?
Но ведь есть женщины, которые и с большими звездами на погонах выглядят молодо и очень аппетитно. И одна из таких счастливиц была сейчас передо мной. Ей уже за тридцать, этой гладко зачесанной блондинке с красивым породистым лицом и ярко-синими, очень выразительными глазами, но выглядит она, максимум, на двадцать пять. Кожа лица свежая, здорового и приятного цвета, никакого намека на морщинки. Тщательно отглаженный двубортный китель сидел на ней как литой, белая рубашка идеальной чистоты, шитый узел форменного галстука закрывал верхнюю застегнутую пуговицу. Ни у одного начальника не повернулся бы язык скомандовать ей «застегнись!», но при этом она не выглядела скованной и зажатой, как молодой солдат на присяге. Да и какой она солдат, если у нее по две больших звезды на погонах, с двумя просветами на каждом? Подполковник, как-никак. Правда, в прокуратуре какие-то свои звания, но я, признаться, в них не силен. Кажется, это юрист какого-то там класса или советник…
– Следователь московской городской прокуратуры Добронравова Любовь Алексеевна, – представилась она.
Голос у нее немного густоват для женщины, даже грубоват, но была в нем певучая звучность, приятная для слуха. Я даже слегка забалдел, слушая ее.
– Любовь. Добрый нрав… – на всю широту своей души улыбнулся я. – Сегодня у меня удачный день.
– Давай без этого, Старостин, – сухо бросила она. – Я знаю, кто ты такой, чем занимаешься, так что можешь не напрягаться, со мной твой номер не пройдет.
– А мы с вами на «ты»?
– Да, я с тобой на «ты», а ты со мной на «вы», – не моргнув глазом сказала она. – Во-первых, я старше по возрасту…
– Ну, я бы с этим поспорил.
– Не думай, что ты оригинален, – усмехнулась Добронравова. – Этому штампу сто лет в обед будет… Да, я старше тебя, и даже не пытаюсь скрывать это. И знаешь почему?
– Знаю. Потому что тебе все равно, что я про тебя подумаю.
– Мы же договорились, что ты будешь обращаться ко мне на «вы», – строго посмотрела на меня она.
– А если нет?
– Я веду дело об убийстве Воротникова, Зайкова, Дмитрия и Анастасии Светозаровых. Надеюсь, ты понимаешь, о чем речь, – пропустив мимо ушей мою реплику, начала следователь.
– И о чем, понимаю, – кивнул я, – и о ком… Вы ведете мое дело, да?
– Этим делом занимается капитан Девяткин.
– Но ведь он же не следователь.
– Нет, он занимается оперативным обеспечением. И не только он. Группа у нас достаточно большая, каждый занимается своим направлением. Девяткин занимается тобой, но, к сожалению, его версия зашла в тупик…
– Это вы о чем? – встрепенулся я.
– Такси для тебя, Старостин, вызывала Настя Светозарова, диспетчер таксопарка опознала ее голос. Более того, она звонила ей после того, как ты уехал на такси, спрашивала, подали машину или нет. Светозарова ответила, что да… Ответила, а через несколько минут ее не стало. Примерно в это время ее убили. И ее, и мужа…
– Из чего?
– Из пистолета системы «ТТ».
– Глушитель был?
– Был.
– Вот и я хотел спросить у Девяткина, откуда мог у меня взяться пистолет, да еще с глушителем? Ваш Игорек вместе со мной в клуб заходил, там нас проверяли, чтобы мы оружие не занесли. Не было при мне пистолета. И в машину к себе я не садился, перед тем как со Светозаровыми уехал…
– А вдруг садился? Твоя машина стояла неподалеку от «БМВ» Светозаровых.
– Да, но ваш Игорек следил за мной.
– Игорь немного запоздал, он увидел тебя, когда ты садился в «БМВ»… Но это уже не важно. Светозарова была жива, когда ты уезжал из ее дома. Таксист утверждает, что ты к ней не возвращался. В общем, алиби у тебя, Старостин, есть.
– И что, я могу быть свободен?
В прошлый раз я одну ночь провел в изоляторе. В этот раз – две… Интересно, будет ли следующий раз? Что-то мне подсказывало, что да…
– Ну, раз тебе так повезло, – улыбнулась Добронравова, – то да. Оставишь расписку, получишь свои вещи и гуляй…
– Так есть же одна расписка.
– От тебя не убудет, если оставишь вторую.
– Не убудет… И от Насти не убудет, – в раздумье проговорил я.
– Это ты о чем?
– Да Настя так сказала. От нее, говорит, не убудет, если я вдруг ее квартиру обчищу, а мне достанется. Сказала, что ее отец глаз мне на одно место натянет. Говорить, на какое?
Добронравова сделала вид, что не услышала вопрос, и в свою очередь спросила:
– О чем ты с ней говорил?
– Ну, я думаю, вас это заинтересует…
Я собрался с мыслями, вспомнил весь наш с Настей разговор и, не усложняя рассказ подробностями, выложил все следователю.
– Вы не поверите, но это я накликал на них беду. Вернее, не накликал, а предрек. Я сказал, что Воротников и ее муж могут оказаться звеньями одной цепи…
Следователь отнеслась к этим словам со всей серьезностью и поинтересовалась:
– Может, были какие-то основания так считать?
– Да нет, не было никаких оснований. Просто Настю хотелось расшевелить. Она не желала мне помогать…
– В чем?
– Ну, помочь найти убийцу Воротникова.
– Зачем?
– Чтобы самому отмыться.
– Похвальное желание.
– Да мне ваша похвала не нужна. Мне нужно, чтобы вы отстали от меня.
– Я бы тоже этого хотела, но пока что ты остаешься под подозрением.
– А Кеша?
– Иннокентий Туманов? Ну, признаться, мы думали, что он твой подельник…
– И продолжаете так думать?
– Скажем так, наблюдение с вас мы сняли.
– Но подозрение – нет.
– Это наше право. Я наводила о тебе справки, Старостин. Кто ты, сводник или все-таки частный детектив?
– Ну, так это же не криминальное сводничество.
– Не криминальное…
– Если вдруг с мужем разведетесь, обращайтесь ко мне. Я ведь и с кавалером могу познакомить, – попытался я пошутить, чтобы разрядить сгустившееся напряжение.
– А я замужем? – удивленно повела бровью Добронравова.
– Ну, кольца у вас на пальце нет, но у военных так со времен царя Гороха заведено, чтобы никаких обручальных колец. Красивая вы женщина, но красота у вас сдержанная. Вы хотите нравиться мужчинам, но себя напоказ не выставляете, потому что далеко с ними заходить не собираетесь. Взгляд у вас не ищущий… Нет, я, конечно, могу ошибаться…
– Не ошибаешься. Я действительно замужем.
– Только муж вас не устраивает.
– С чего ты взял? – На этот раз обе брови у нее полезли вверх.
– Это не объяснить. Тут чувствовать надо…
– А что ты насчет Светозаровой почувствовал?
– Утверждать не берусь, но, похоже, она изменяла своему мужу. С Воротниковым изменяла.
– Ты почувствовал, или она сама тебе сказала?
– Почувствовал… Она с Воротниковым раньше встречалась, потом он ее бросил, и она увлеклась Димой. Или просто переключилась на него, чтобы досадить Воротникову. Замуж за него вышла. А встречаться стала с Воротниковым. Пока он снова ее не бросил… Или параллельно с ней с Катей встречался.
– Ты что-то про Катиного мужа говорил…
– Говорил. И сейчас мысль появилась… Катя сначала встречалась с Димой, потом вышла замуж за Юру. А потом начала встречаться с Воротниковым. Юра мог об этом узнать? Мог. Мог заказать Воротникова? Мог. Но если бы на этом все и закончилось. Так нет же, Настя получила от меня запись, на которой Катя изменяла Юре с Воротниковым. И мужу она об этом рассказала, и его другу Косте. Что, если Юра тоже узнал?
– Да, я в курсе, о какой записи идет речь, – кивнула Добронравова. – Я разговаривала с Ольгой Воротниковой, мне пришлось выложить ей всю правду, и запись я ей показала. На ней она узнала Катю Белову, подсказала, как ее найти. Я и с Катей разговаривала, и с ее мужем. Про запись Белову я не говорила, но Катя могла признаться. Да и Воротникова могла ему в запале сказать…
– Дело не в самой записи, – покачал я головой, – дело в том, откуда она появилась. Юру могло разозлить, что запись появилась с подачи Светозаровых. Что, если он и заказал их? Белов, говорите, его фамилия?
– Белов.
– Вы разговаривали с ним, что он из себя представляет?
– Это допрос? – возмутилась Добронравова.
– Мне вам расписку о невыезде давать? Вы мне пропуск выпишете или кто?
Я сделал вид, что сворачиваю наш разговор. В конце концов, я не обязан делиться своими соображениями с официальным следствием. Зато вполне могу заняться следствием неофициальным. Но я-то чувствовал интерес к своей персоне со стороны Добронравовой. Она искала убийцу не во мне, она искала киллера вообще. Наши интересы совпадали, поэтому она хотела выжать из меня все, что могло помочь ей докопаться до истины.
– Успеешь с пропуском… – в раздумье отмахнулась от меня Любовь Алексеевна. – Да, я разговаривала с Беловым, и у меня сложилось определенное о нем впечатление. Человек он непростой, себе на уме. Умеет владеть собой и своими эмоциями. Улыбается, шутит, но в душу к себе не впускает.
– Чем занимается?
– Банк у него свой, не самый крупный, но вполне успешный.
– Сам поднялся, или отец помог?
– Отец помог, а что?
– Да впечатление сложилось, что небедная была компания у Светозарова. Кстати, кто у него родители?
– В торговом бизнесе родители, весьма обеспеченные люди… И кто такой Костя, мы тоже узнали. Константин Викторович Бурунов. Этот не из богатой семьи, но сейчас у него своя фирма, что-то с интернет-технологиями связано, дела идут хорошо…
– Это вы мне для сведения сказали или как?
– И для сведения, и так… Мне нравится твоя версия насчет Белова, но мы и без тебя проявили к нему интерес. А Бурунов интересует нас постольку-поскольку… Я так понимаю, ты хочешь помочь нам?
– Нет, я хочу помочь самому себе.
– Да, но, боюсь, ты будешь путаться у нас под ногами и можешь серьезно нам помешать.
– Все может быть, – не стал спорить я.
– Предлагаю тебе договор – ты помогаешь себе, но с нашего ведома. Сейчас тебя больше всего интересует Белов, но мы сами работаем с ним, поэтому тебе лучше туда не соваться. А сунешься, мы тебя просто-напросто задержим и вернем в изолятор.
– За что?
– Ну, я же знаю, какими методами ты делаешь свою работу. Несанкционированное проникновение в жилье, нарушение неприкосновенности частной жизни…
– Я все понял.
– Но если займешься Буруновым, то мы закроем глаза на твою самодеятельность. Можешь установить скрытное за ним наблюдение, мы слова тебе не скажем. А если вдруг все-таки попадешься, окажем посильную помощь. Но учти, я о твоей самодеятельности ничего не знаю, задач никаких не ставила…
– И мне даже соглашаться не надо? – насмешливо спросил я. – Все и так уже решено?
– Да нет, не решено. И отказаться ты можешь. Но зачем? Тебе же нужно найти убийцу. Или нет?
– Ну, в общем, да. Но если не найду, ничего страшного. У меня же алиби есть, да вы, Люба, и без того знаете, что я не при делах…
– Не уверена, что знаю… Ладно, не хотите, не надо, уговаривать я вас не собираюсь. Так, сейчас я возьму с вас расписку… – Она открыла ящик стола в поисках нужного бланка.
– Но убийцу же надо найти.
– Надо. Докажите себе, что вы не папарацци, а действительно частный детектив.
– Я не папарацци! – недовольно мотнул я головой.
– Но и не частный детектив.
– Считайте, что я повелся… Думаете, что через Бурунова можно выйти на убийцу?
– А вдруг Бурунов – звено той же цепи, в которой были Воротников и Светозаров?
– Вы думаете? – Я внимательно посмотрел на Добронравову, но так и не смог понять, шутит она или нет. Вроде бы улыбается, а глаза серьезные.
– Все может быть.
– Тогда мне возле него точно делать нечего.
– Почему?
– Если с ним что-то случится, крайним снова окажусь я…
– На этот раз не окажетесь.
– А вы Игорька своего подключите. Ну, своего подставного Игорька. Я с ним в клубе был, ему Лиза понравилась.
– Лиза?! – озадачилась Добронравова.
– Ну да, подружка Бурунова. Правда, мы тогда не знали, кто она такая…
– Может, он только делал вид, что она ему понравилась?
Этот вопрос не показался мне уточняющим или просто праздным. Любовь Алексеевна не хотела, чтобы Игорьку нравилась какая-то Лиза. Впрочем, я мог и ошибаться. В конце концов, я больше папарацци, чем детектив.
– Да нет, все именно так. Я понимаю, что ему нужно было сделать заказ на какую-нибудь красотку, но Лиза реально ему понравилась, уж я в таких вещах разбираюсь…
– Что, действительно красивая девушка? – заметно заволновалась Добронравова.
– Очень.
– А почему ты улыбаешься? – вспылила вдруг она.
– Я улыбаюсь?!
– Да, улыбаешься! Что ты там себе надумал?
– Ничего я не надумал! Просто вспомнил, как ваш Игорек обломался, когда появился Бурунов.
– Ну, во-первых, он не мой. Во-вторых, не Игорек, а Михаил. А в третьих, раз такое дело, вы будете работать вместе! – Добронравова разволновалась так, что лицо пошло красными пятнами.
– Э-э, я так не согласен! Я со стукачами не работаю!
– Какой он тебе стукач? Миша – сотрудник полиции, он всего лишь делал свою работу!
– Все равно меня такой вариант не устраивает…
Какое-то время она с раздражением смотрела на меня, затем сурово нахмурилась, достала из ящика стола чистый лист бумаги, взяла ручку и зловеще проговорила:
– Я, конечно, не дознаватель, но эту работу знаю.
– Это вы о чем?
– Гражданин Старостин, отпечатки ваших пальцев обнаружены в квартире, где были убиты граждане Воротников и Зайков. Объясните, пожалуйста, как вы оказались в этой квартире, каким способом туда проникли.
– Это шантаж?
– Нет, просто я собираюсь возбудить уголовное дело по факту незаконного проникновения в чужое жилище. И еще меня интересует, на каком основании вы вмешивались в личную жизнь гражданки Беловой…
– Все, все, ваша взяла! – Я демонстративно вскинул вверх руки.
– А наша, Старостин, всегда берет верх над вашей. Брала, берет и будет брать…
– Может, обойдемся без громких слов? Как чрезвычайно занятого человека, меня интересует исключительно суть дела.
– А суть дела я тебе изложила. Мне нужно знать, что происходит в окружении гражданина Бурунова. Меня интересуют его контакты. Интересует все, что может быть прямо или косвенно связано с убийством Воротникова и Светозаровых. И ты, Старостин, должен понимать, что все это очень и очень серьезно. Четыре трупа за четыре дня – это даже не преступление, это война…
– Может быть и пятый труп, – с самым серьезным видом произнес я.
– Это ты о ком?
– О себе. Ваши помощники мне что-то про Настиного отца говорили. Крутой бандитский авторитет, быки, рога, копыта, все такое….
– Да, занятная личность, скажу я вам. И быки могут быть, и рога, и копыта…
– Но так все это против меня.
– Да, была у нас версия, что ты Настю убил. Но раз такое дело, я позвоню Максиму Геннадьевичу. Лишние трупы нам ни к чему.
– А это что, действительно так серьезно?
– Не думаю, что очень, но все-таки будет лучше, если эту ночь ты проведешь в изоляторе.
Я попытался убедить Добронравову, что нисколько не боюсь Скопова, но после разговора с ней меня вернули в постылую камеру. Ну, вот, а я раскатал губу, что в этот раз проведу в неволе всего две ночи…
