Владимир Колычев
Голая и жестокая

– Да, хороший дом.

– Ты посмотрел, доволен? Теперь можно уезжать?

– Я, конечно, поеду. А у вас тут что случилось?

– Девушку кислотой облили.

– Девушку?

– Ольгу Платонову. Из шестьдесят четвертой квартиры.

– Ольгу?! – Отец взволнованно дернулся.

Вадима это почему-то не удивило.

– Садись в машину, – сказал он, взял отца под руку и повел к «Мерседесу».

Тот покорно пошел за ним, сел на пассажирское сиденье. Вадим глядел на него и уже знал ответ на главный вопрос из тех, которые завихрились в голове.

Врач, миловидная сухонькая женщина лет сорока, скорбно качала головой, слезящимися глазами смотрела на Архарова.

– Надо же, и до нас это безобразие докатилось. Какая же погань додумалась такую красоту кислотой выжигать?!

– И выжгла, – сказал Архаров.

– Да, выжгла. – Женщина вдохнула. – Всю красоту. Как она теперь на сцену выйдет?

– На сцену?

– Ольга выступала в театре бального танца. Может, завистники?.. Вон сколько случаев было, в газетах писали.

– Было, писали. Илона Евгеньевна, это вам Ольга про театр сказала?

– Да, она говорила.

– А про погань, который красоту выжиг, не говорила?

– Нет. Не хочет говорить.

– Почему?

– Может, боится?.. Она сейчас в шоке, у нее ступор.

– Мне бы побеседовать с ней.

Арахаров не был врачом, но имел неплохое представление об антишоковой терапии.

Отец был оглушен и подавлен. Он не мог вести машину, поэтому Вадим сам крутил баранку.

– Значит, Платонова была твоей любовницей?

– Я этого не говорил. – Отец поморщился.

– Я говорю! У тебя есть ключи от ее квартиры?

– Ну, в общем, да.

– В общем – это когда ты здесь, там и везде. А сейчас нужно говорить конкретно. Ольгу Платонову облили кислотой, она сейчас в больнице, в тяжелом состоянии.

– Да, статья сто одиннадцатая, тяжкое преступление.

– У тебя есть ключи от шестьдесят четвертой квартиры? – резко спросил Вадим.

– Да, есть, – достаточно четко ответил отец и потрясенно глянул на него.

– Где ты находился сегодня в районе шестнадцати часов?

– В районе шестнадцати часов? – Отец достал из кармана носовой платок, высморкался. – Поверить не могу в то, что мой сын задает мне такие вопросы.

– Я сейчас не твой сын, а лейтенант Клюев, оперуполномоченный уголовного розыска.

– Но ты же не хочешь посадить своего родного отца?

– А есть за что?

– Нет конечно. Ты напрасно думаешь, что я облил Ольгу кислотой.

– Не обливал?

– Нет конечно!

– А где ты находился в районе шестнадцати часов?

– Зачем ты спрашиваешь? Ты что, не веришь мне?

– Где ты находился сегодня в районе шестнадцати часов?

– Я тебе еще раз говорю, что ни в чем не виноват!

– Где ты находился в районе шестнадцати часов? – твердил Вадим.

– Да что ты заладил, где да где? – нервно пробормотал отец.

– Где?

– Какой ужас! Родной сын устраивает допрос отцу!

– Еще раз спросить?

– Ты ставишь меня в неловкое положение.

– Ты сам себя поставил в такое положение. Любовницу завел, квартиру ей купил.

– Поверь, я очень люблю твою маму и не собираюсь с ней разводиться. – Отец провел по лбу тем же платком, в который недавно сморкался. – Да, у меня есть любовница. Но это чистая физиология, с которой мужчина моего возраста не в состоянии совладать.

– Ты купил ей квартиру?.. – Вадим едко глянул на отца. – На это тебе средств хватило?

– Э-э… – Отец растерянно смотрел на сына.

Ситуация действительно аховая. На отдельную квартиру для сына денег у него не нашлось, а для любовницы – не вопрос.

Кислота попала в глаз, обожгла одну щеку, но повязку доктора наложили на все лицо. Ольга Платонова лежала на койке и беззвучно плакала. Она не могла видеть Архарова, но слышала его.

– Ольга, здравствуйте! Я из полиции, у меня к вам несколько вопросов.

Девушка отвернула от него голову.

– Я же сказала, у больной шок. Вы должны ее понять, – тихонько шепнула ему на ухо Илона Евгеньевна.

Архаров кивнул и угрюмо глянул на нее. Илона Евгеньевна уже рассказала ему все, что могла. Теперь он хотел остаться наедине с Платоновой, но докторша почему-то не желала его понимать. Видно, ей хотелось послушать, о чем он будет говорить с больной.

А ведь девятый час вечера. Все порядочные домохозяйки сейчас занимают свои любимые места перед экраном телевизора. Время для мелодрам и прочих слезоточивых историй.

– Ольга, мне нужно знать, кто изуродовал вам лицо.

Девушка дернулась, резко повернула голову к Архарову. Илона Евгеньевна больно вцепилась ему в руку.

– Да, ваше лицо изуродовано, возможно навсегда, – гнул свое Архаров.

– Нет! – выкрикнула Ольга.

– Кто это сделал?

– Я не знаю!

– Знаете. Мне совсем непонятно, почему вы покрываете преступника. Боитесь, что будет хуже?

– А что-то может быть хуже? – простонала девушка.

– Тогда почему вы молчите?

– Я не молчу!

– Кто плеснул вам в лицо кислоту?

– Я не видела его! Было темно!

– Кто толкнул вас?

– Я не видела.

– Может, вы слышали голос?

– А если я ошиблась?

– Вы слышали голос?

– Да, он назвал меня сучкой.

– Кто он?

– Денис.

– Кто такой Денис?

– Денис Викторович.

Перед мысленным взором Архарова всплыло лицо Клюева-старшего. Теперь он знал, почему Денис Викторович так растерялся, увидев его и Вадима.

Вадим остановил машину возле ворот, но во двор заезжать не стал. Он так и не узнал ответ на свой главный вопрос. Дома не удастся поговорить с отцом на животрепещущую тему. Мама будет мешать. А ей знать о приключившейся беде совсем не нужно.

– И все-таки, где ты был сегодня в районе шестнадцати часов? – спросил он.

– Тебе нужно алиби? – Отец нарочно тянул с ответом.

– Алиби нужно тебе.

– Но ты же не Павлик Морозов, не сдашь родного отца.

– Я не сдам, а Егор Васильевич обо всем догадается. Он видел тебя возле дома.

– Видел. Именно поэтому он задастся вопросом, почему я приезжал к Ольге. Ты сам подумай, если бы я облил ее кислотой, то разве сунулся бы к ней? Я ничего не знал, поэтому и появился.

– Знал – не знал. Преступникам свойственно возвращаться на место…

– Я не преступник! – перебил его отец.

– Тогда у тебя должно быть алиби.

– Отсутствие алиби не определяет степень вины.

– Значит, нет алиби. – Вадим вздохнул.

– Алиби есть. Но, видишь ли, я не могу сказать, где был в районе шестнадцати часов.

– Почему?

– Ты и так смотришь на меня косо. Из-за Ольги. Из-за любовницы. Еще и мама узнает. – Голос отца дрожал от дурного предчувствия.

– Не узнает. Во всяком случае, не от меня.

– А если у меня две любовницы?

– Две?! – Вадим оторопело глянул на отца.

Он молод, полон сил, в нем столько огня, а девушки нет. На данный момент, но тем не менее. А у отца сразу две любовницы!

– Я думал, что с одной расстался. А она позвонила, сказала, чтобы я приехал. Я так и сделал. Хотел сказать, что между нами все кончено, а она уговорила меня остаться. Сегодня она позвонила. Я не хотел ехать, но Татьяна настояла. Она умеет!..

– Значит, ты был у нее дома?

– Да, был. – Отец тяжко вздохнул. – Как раз в районе шестнадцати часов был.

– А затем, значит, поехал к Ольге. Решил зависнуть у нее на часок-другой, потом домой отправляться. Или у тебя сегодня командировка?

– Сегодня командировки нет. Давай, сынок, казни отца! Он это заслужил!

– Казнить или миловать тебя будут по решению суда.

– Какой суд! Я же русским языком сказал, что у меня есть алиби!

– Я должен в этом удостовериться.

– Зачем?

– Чтобы убедить в этом Архарова.

– Ты думаешь, он догадается?

Сначала Вадим заметил всполох фар со стороны контрольно-пропускного пункта, затем увидел подъезжающую машину.

Знакомый автомобиль остановился рядом с «Мерседесом». Из него выбрался Архаров.

– Уже догадался, – сказал Вадим и удрученно глянул на отца.

Как ни крути, а теперь он хоть в какой-то степени, но причастен к преступлению. Во всяком случае, Архаров может подумать именно так и предъявить.

Но сейчас Вадим больше размышлял об отце. Если его посадят, то это будет позором не только для семьи, но и его личным.

Глава 3

И рад бы в рай, да грехи не пускают. И хотел бы Денис Викторович домой попасть, но держит чувство вины перед сыном и семьей. Не распахиваются ворота во двор, не летит душа в дом. Зато дверца его машины открывается легко.

– Я вам не помешаю? – спросил Архаров, усаживаясь на заднее сиденье.

Он подумал, что не хотел бы попасть в ситуацию, в которой оказался его подчиненный. Не позавидуешь сейчас Вадиму.

– Нет конечно. – Голос Клюева-младшего дрогнул.

– А я в больнице был, с Платоновой разговаривал. Не хотела она ваше имя называть, Денис Викторович. Возможно, рассчитывает на вашу помощь. Ей дорогостоящая операция нужна, только на вас вся надежда.

– Ольга не могла назвать мое имя. – Голос Клюева-старшего дрожал от сильного внутреннего напряжения.

– Но назвала.

– Я вам не верю.

– Есть запись разговора. Следователь ее вам представит.

– Следователь?

– Да, Денис Викторович, все далеко зашло. Ольга не видела, как вы плеснули ей в лицо кислотой, но слышала ваш голос. Вы назвали ее сучкой.

– Как я мог ее как-то назвать, если в момент совершения преступления находился с другой женщиной?

– Вы знаете, когда это произошло? – спросил Архаров, усмехнулся и без особого укора глянул на Клюева-младшего.

– Да, конечно. Вадим мне все рассказал. Я даже не знал, что произошло с Ольгой.

– Могли бы и узнать. Больница работает круглосуточно.

– Да, конечно. Просто мне нужно собраться с мыслями, – зачастил Клюев-старший. – Я ни в чем не виноват, но Вадим требует алиби. Он тоже считает меня виновным. Мысли путаются, я плохо соображаю. Какая сейчас может быть больница? Но я обязательно съезжу.

– Значит, в момент совершения преступления вы были у другой женщины? – уточнил Архаров.

Видно, Вадим крепко нажал на отца, если смог выдавить из него вторую порцию правды, горькой для матери.

– Да, был у другой женщины, – виновато глянув на сына, на тяжком выдохе произнес Клюев-старший.

– Адрес, фамилия?

– Чиркина Татьяна Дмитриевна, улица Бородинская, дом восемьдесят четыре, квартира сто пять.

– Она замужем?

– А какое отношение это имеет к делу?

– Чиркина сможет подтвердить ваши слова?

– Ах, это!.. Да, конечно.

– Что ж, проверим.

– Я действительно был у Татьяны и никак не мог плеснуть Ольге в лицо кислотой! Да и скажите, зачем мне это делать? Какой смысл портить красоту, которой я дорожил?

– Ну, психоз на почве ревности – явление распространенное.

– Какой психоз? Какая ревность?.. Ольга не изменяла мне!..

– А где она работает?

– Ах, это!.. Да, конечно, эротический театр – не самое лучшее место для скромной девушки.

– Эротический театр?

Архаров снова усмехнулся. Он слышал про театр бального танца, но в принципе Ольга же не дура, чтобы признаваться в причастности к эротическому искусству.

– Он так называется. На самом деле Ольга даже грудь при выступлении не обнажает.

– С грудью разберемся. Значит, Чиркина Татьяна Дмитриевна.

– Я сам к ней собирался ехать, – тихо и уныло сказал Вадим.

– Нет. – Архаров отрицательно покачал головой. – Ты останешься с отцом. Платонова назвала его имя, он у нас подозреваемый. Задерживать мы Дениса Викторовича пока не будем, но ты за него отвечаешь головой. Или даже погонами.

Егор сочувствовал своему подчиненному, но выгораживать его отца не собирался. Если Клюев-старший виноват, то он будет арестован.

Ноябрь – преддверие зимы. Холодно, дождь со снегом. Темнеет рано. Девять часов вечера уже воспринимаются как глубокая ночь. Даже неудобно в столь позднее время ехать к женщине с официальным визитом.

Перед ней неудобно. Своей личной жизни у Архарова не было. С женой он в разводе, дочь воспитывает другой мужчина. На свободное время никто не покушается, можно работать хоть круглые сутки. Приходится пахать допоздна, чтобы грусть-тоска не заела.

Дверь открылась сразу, едва он нажал на клавишу звонка. На него смотрела молодая женщина, голову которой украшала чалма из полотенца. Банный халат на ней, возможно, на голое тело, тапочки на босу ногу. Симпатичная дамочка, большеглазая, губастенькая.

На Егора она глядела настороженно, но на ее губы наползала улыбка, которую вызывает у женщины присутствие интересного мужчины. И еще она держала дверь слишком широко открытой.

– Вам кого?

– Чиркина Татьяна Дмитриевна?

– Вы из полиции?

– Да, из полиции. – Архаров удивленно повел бровью.

Такой вопрос мог возникнуть только у человека, который находился не в ладах с законом.

– А с чего вы взяли, что я из полиции?

– Ну, у вас такой грозный вид, – проговорила Татьяна и заметно смутилась.

– Грозный вид может быть и у бандита.

– Нет! – Она улыбнулась, преодолевая смущение.

– Что «нет»?

– Не похожи вы на бандита.

– Тогда впустите меня в дом.

– Э-э… – Татьяна замялась.

– Я же из полиции! – Егор посмотрел на нее с хитрой улыбкой.

– Я не одета.

– Я уже увидел, что вы не совсем одеты.

– Ну да. – Она взялась рукой за полы халата в инстинктивном стремлении запахнуть их.

– Ну так что, я пройду?

– А удостоверение?

Архаров кивнул, представился, предъявил корочки.

– Начальник отдела уголовного розыска? Майор? – Татьяна смотрела на него, а с вопросом обращалась к себе.

Она не могла понять, много это или мало, начальник уголовного розыска в звании майора.

– У меня к вам, Татьяна, всего лишь один вопрос.

– Ну, если только один. Проходите! – Она сдала назад и еще шире распахнула дверь.

Архаров переступил порог и оказался в прихожей. Квартира светлая, комфортная, с отличной отделкой в евростиле. С гостиной совмещены и кухня, и прихожая.

– Да вы разувайтесь, проходите, – закрыв дверь, сказала женщина.

От нее приятно пахло чистой, распаренной после ванны кожей и свежим банным бельем.

– Боюсь, – заявил вдруг Архаров.

Татьяна удивленно вскинула брови, не без кокетства глядя на него.

– Я смотрю, вы несущие стены снесли. Вдруг потолок на голову рухнет вместе с верхними этажами? – Он улыбнулся, давая понять, что шутит.

Но женщина отнеслась к его словам всерьез.

– Думаете, может рухнуть? – Она нахмурилась, окинула потолок пристальным взглядом.

– Разрешение на переделку есть?

– Ну да, наверное. Иначе мы не смогли бы купить эту квартиру.

– «Мы» – это кто? – спросил Егор.

Татьяна глянула на него с удивлением и возмущением. Если он майор полиции, то это не значит, что ему можно лезть в чужую личную жизнь.

– Я же не одна здесь.

– Денис Викторович не может быть с вами. Он сейчас дома, с женой и сыном.

– Денис Викторович?.. – повторила Чиркина.

– Клюев Денис Викторович, ваш любовник.

– Ну да, он иногда ко мне заезжает.

– Он вам квартиру купил?

– Да, он помог мне купить эту квартиру. Вы обещали задать только один вопрос.

– Обещал, но не задал. Скажите, Денис Викторович был сегодня у вас?

– Сегодня нет.

– А он утверждает, что в районе шестнадцати часов был у вас.

– Он утверждает? – разволновалась Татьяна.

– Да, утверждает.

– А зачем ему это нужно?

– Нужно.

– А можно я ему позвоню?

– Можно. Но сначала ответьте на мой вопрос.

– Ну, я не знаю… – Чиркина скривила губы в одну сторону, а посмотрела в другую.

– Что значит не знаете?

– Вы его в чем-то подозреваете?

– Да, подозреваем. – Архаров кивнул.

Он уже понял, какая каша булькает в голове у Чиркиной, и решил ей подыграть.

– Ему нужно алиби?

– Да, ему нужно алиби.

– Да, в районе шести часов Денис Викторович был у меня.

– Так в районе шести часов или шестнадцати?

– А вы спрашивали?..

– Я спрашивал про шестнадцать часов. – Архаров недобро усмехнулся, исподлобья глядя на эту смазливую глупышку.

– Да, в районе шестнадцати часов Денис Викторович был у меня! – Татьяна с гордостью за себя расправила плечи.

– Денис Викторович подозревается в совершении тяжкого преступления. Если ваши показания окажутся ложными, то вам грозит пять лет лишения свободы.

– Пять лет?! – ахнула Татьяна.

– Жить вы будете в холодном неуютном бараке, мыться в общем душе студеной водой. Повторяю вопрос.

– Он-то, может, и заглядывал ко мне, но меня самой не было.

– А где вы были?

– Ну, по магазинам там, все такое. Кресло хочу новое купить, поудобней. – Татьяна повела рукой в сторону стола, на котором стоял компьютер. – Старое расшаталось совсем.

– Когда вы вернулись?

– Где-то в пять, в половине шестого. Дениса Викторовича уже не было.

– А он вообще тут был?

– Не исключено. У него же есть ключи от квартиры.

– Но вы его не видели?

– Я почти уверена в том, что он был здесь. Ждал меня.

– Он вам звонил?

– Нет. А зачем?

– Как зачем? Сказать, что ждет вас! – Архаров недоуменно посмотрел на Чиркину.

– Нет, не звонил. Это ведь я бегаю за ним, а не он за мной.

– С этого места помедленней, я записываю, – невесело, но в шутку сказал Архаров.

– Записываете? – Татьяна на полном серьезе посмотрела на его руки, удивляясь, почему в них нет блокнота и карандаша.

– Вы бегаете за Денисом Викторовичем?

– Он бросил меня. – Она вздохнула. – Ради какой-то пустышки. А я все бегаю за ним как дура набитая.

Почему как? Архаров едва удержался, чтобы не задать этот вопрос, всплеснувшийся в голове.

– А почему бросил?

– Я же говорю, ради какой-то пустышки.

– У него появилась новая любовница?

– Типа того.

– Вы ее знаете?

– Не знаю и знать не хочу!

– А почему вы назвали ее пустышкой?

– А как ее еще назвать? – Чиркина презрительно фыркнула. – Какая умная баба захочет жить со стариком?

– Так вы же захотели.

– На что вы намекаете? – рассердилась вдруг Татьяна.

Егора не испугал ее гнев, но появилось желание свернуть разговор. Надо было возвращаться к Денису Викторовичу и ставить его перед фактом. Нет у него алиби. Прежде чем показывать на Татьяну Чиркину, нужно было сначала договориться с ней.

Холодно на улице, дождя нет, а сыро, промозгло. Но отец рвался на открытую террасу, и Вадим не мог отказать ему в компании, в которой тот сейчас так нуждался.

– Я прошу тебя, ничего не говори маме, – сказал отец и глубоко затянулся сигаретой.

Крепкие сигареты, коньяк – и как ему это запретить?

– Да я-то не скажу. И никто ничего ей не откроет, если ты невиновен.

– Нет конечно! У меня есть алиби, Татьяна его подтвердит. А квартиру я тебе куплю!

– При чем здесь квартира?

– Да неудобно как-то вышло. Но ты-то с нами живешь, здесь. До Белоковска рукой подать, два километра. Ольга не могла с нами жить. Ни она, ни Татьяна. – Отец улыбнулся и глянул на сына.

Но Вадим не захотел поддержать неудачную шутку и лишь нахмурился в ответ на его слова.

– Ты должен меня понять, сынок, я мужчина, мне нужно. Но я обещаю, что все, больше никаких приключений. Хватит, сыт по горло!

В руке у Вадима зазвонил телефон, он глянул на дисплей и увидел имя своего начальника. От нехорошего предчувствия у него захолодело в душе.

– Да.

– Я у ворот, выйди.

Чем ближе Вадим подходил к воротам, тем ему становилось холоднее. А за воротами парня хватил озноб. Его привычный мир сперва дал трещину, а сейчас разрушался. Если отец виновен, то Вадиму придется уволиться из органов. Да и как жить, если ты сын уголовного преступника!

Архаров действительно стоял у ворот, возле своей машины. Он курил, нахмуренно поглядывая на Вадима.

– Нет у твоего отца алиби.

– Как нет?

– Не был он сегодня у Чиркиной.

– Может, она врет? – голосом обреченного спросил Вадим.

– Она такая, что может и соврать.

– Вот видите!

– Более того, она пыталась мне соврать. Сказала, что Денис Викторович был у нее. Выгородить его хотела. А когда поняла, что за это можно срок схлопотать, сказала, что не было его. А если и был, то Татьяна его не видела.

– Как это?

– Она вроде как ходила по магазинам, а он мог сидеть в пустой квартире. Твой отец на Чиркину ссылался, а она не подтвердила его алиби.

– И что теперь? – Голос Вадима дрогнул.

– Потерпевшая назвала имя твоего отца. Она слышала его голос.

– Она могла обознаться?

– Да, она боялась ошибиться, поэтому назвала его имя не сразу.

– Так, может, ошиблась?

– Только твой отец мог проникнуть в квартиру к Платоновой. Только у него были ключи.

– Зачем ему обливать ее кислотой?

– Это уже детали.

– Платонова не видела отца. А голос?.. Она могла ослышаться. Нельзя забывать, в каком состоянии находилась эта девушка. Лицо залито кислотой, страх, боль. Я бы сказал, паника.

– Я все понимаю, – сказал Архаров.

– И что?

– Я могу задержать твоего отца, а завтра у нас начнутся проблемы. Свидетелей нет, пальчики Дениса Викторовича, обнаруженные в квартире Платоновой, к делу не пришьешь.

Вадим кивнул. Он и сам понимал, отпечатки чьих именно пальцев найдены в шестьдесят четвертой квартире. Отец действительно имел полное право находиться в этом доме. С точки зрения закона.

– Вот я и думаю, зачем его задерживать сегодня, если завтра придется выпускать? – Архаров ощупал пальцами подбородок.

– Незачем.

– Пусть остается дома. Под твоим присмотром. А завтра утром я жду его в управлении. Там будет видно, что с ним делать.

Вадим угрюмо кивнул. Уж лучше за отцом присмотрит он, чем полицейский из дежурной смены.

– Под твою ответственность!.. Смотри, не подведи!

Архаров подал руку на прощание, но его пожатие оказалось каким-то вялым. Во взгляде майора Вадим уловил сомнение. Вышел у него из доверия лейтенант Клюев, и это нужно было признать им обоим.

Архаров уехал, а Вадим остался стоять у ворот. Он не курил, но вдруг захотел крепко затянуться, до отказа наполнить легкие табачным дымом.

Отец подошел к нему тихо. Он не подкрадывался и даже кашлянул в кулак, чтобы привлечь к себе внимание, но Вадим вздрогнул от неожиданности.

– О чем вы говорили? – спросил Денис Викторович.

– Я должен стать твоим надзирателем, – с горечью в душе проговорил Вадим.

– Что?

– Завтра утром ты должен быть в управлении.

– Почему? – Голос отца дрожал от нервного напряжения.

– Чиркина сказала, что тебя у нее сегодня не было.

– Да как же не было? Был я у нее! Она мне звонила, сказала, чтобы я приезжал! Я приехал!

– Ты был у нее или с ней?

– Если тебя интересуют подробности. В данном случае я был у нее.

– Подробности будут интересовать следствие. Чиркина не отрицает, что ты мог быть у нее дома. Но в шестнадцать часов Татьяны с тобой не было.

– Был я с ней!

– Если бы ты с ней был, то она сказала бы. Татьяна так сразу и заявила, что ты находился у нее, но Архаров предупредил ее об ответственности за дачу ложных показаний, и она призналась, что тебя не было.

– Я не знаю, в чем она призналась! Я знаю, что был у нее!

– Тише, мама услышит! – Вадим взял отца за руку.

– Да все равно узнает. Подставить меня хотят! Уже управились с этим. Я даже знаю, кому оно нужно.

– Кому?

– Кому-кому. Конкурентам! Знаешь, каким людям я поперек горла стою!.. Косарский его фамилия. Может, он и Таньку подговорил. А я-то думаю, чего это она звонит. В ловушку они меня заманить хотят.

– Косарский?

– Я точно сказать не могу. – Отец взял Вадима за руку. – Может, он или кто-то другой. Но врагов у меня, сынок, немало. Вот они и постарались. А Ольгу сделали разменной монетой в этой грязной игре. И ее, и Татьяну. Людское коварство, сын, не знает границ!

Язык у отца заплетался, глаза соловели. Набрался он от расстройства чувств, еще чуть-чуть, и совсем лыка вязать не будет. Спрашивается, как можно верить пьяному человеку? Может, и не был отец у Татьяны Чиркиной? Врет он, пытается прикрыться, списать все на чье-то коварство?

Но Вадим в любом случае должен был все выяснить. Прямо сейчас, не откладывая.