Владимир Колычев
Девушка раздора
– Грамотею морду?
– Я как-то говорил тебе, что нельзя наркоманов у себя держать. Обдолбались твои пацаны, бед натворили.
– Грамотея? – Сафрон приложил руку ко лбу, как будто измерял температуру.
– Мочить вас будут!
– Ну, это мы еще посмотрим, – как-то не очень уверенно проговорил бандит.
– А вам это нужно?
– Что делать будем?
– Мы будем делать?! – повел бровью Степан.
– Ну, тебе тоже эта запара не нужна… Ты же не просто так подошел.
– Выходы на Старшину есть?
– На него выходов нет, но если нужно…
– Давай, выходи. И чем быстрей, тем лучше.
– Это понятно. Может, и ты мне подмахнешь… В смысле, подмогнешь, – с подленькой такой улыбкой поправился Сафрон. – «Внимание всем постам», все такое…
– Будет внимание всем постам. Девочек твоих тормозить будем, это я тебе обещаю. – Круча хищно сощурил глаза, настраивая себя на работу, которая, конечно же, отнимет массу драгоценного времени.
Но работать придется. И проституток с выезда на Кольцевую сгонять, и массажные салоны на профилактику закрывать, стриптизершам надо будет проверку паспортного режима устроить. Нудно это, хлопотно, а главное, бесполезно, потому как легче с журналистикой покончить, чем с проституцией. Но дал слово – держи.
– Степан, да ты чего? Ну, подумаешь, оговорился.
– Пошел ты на хрен, Сафрон! – тихо, но четко сказал Круча. И, глядя, как меняется в лице бандит, уточнил: – Я не оговорился!
Степан вернулся в отдел, но даже не успел зайти в кабинет. Позвонил капитан Малыгин, сказал, что выследил домушника, затребовал подкрепление, пришлось ехать на задержание.
В отдел Степан вернулся поздно, рабочий день уже закончился, здание опустело. И только в его кабинете теплилась жизнь. Роза сидела в его кресле, откинув назад голову, и спала, приоткрыв рот. Степан невольно залюбовался девушкой.
Роза открыла глаза, встрепенулась, но с кресла не поднялась, всего лишь сменила позу.
– А я тут заснула! – виновато улыбнулась она.
– Домой тебе нужно.
– Слава меня убьет!
Степан кивнул. Увы, Розе угрожала вовсе не надуманная опасность. С бандитами шутки плохи.
– Ну, хорошо.
Он не стал сажать Розу в машину на глазах у дежурной смены, попросил ее выйти за ворота, там и подобрал.
Квартиру он снимал в центре города, на улице Панфилова, всего в нескольких кварталах от места службы. Он мог бы отправиться домой пешком, оставив машину на охраняемой территории, но и Розе пришлось бы идти вместе с ним, а юбка у нее ну просто чума.
Квартира однокомнатная, в старом доме, но с ремонтом, хорошей обстановкой, а главное, с приличной ванной комнатой. Именно ванная и привлекла внимание Розы в первую очередь.
– Я могу принять душ? – Она еще только спрашивала, но уже приняла решение.
Более того, стала раздеваться на глазах у Степана. Куртку сняла в прихожей, пуловер начала стягивать в ванной, ему ничего не оставалось, как закрыть за ней дверь. От нее же требовалось закрытия изнутри на щеколду, но Степан так и не услышал характерного щелчка.
Ни полотенца Роза не попросила, ни халата, или ей все равно, как вытираться и одеваться, или она не сомневалась в желании хозяина дома угождать гостье. Халатом Степан не располагал – ни мужским, ни женским, но имелось банное полотенце, Роза могла обмотаться им и ходить как в тунике. Он постучал в дверь, думал, что девушка закроется полиэтиленовой шторой, но эта занавеска загораживала ванну меньше чем наполовину. А Розу не закрывала совсем.
Девушка стояла в ванне, неторопливо намыливая голову. Глаза закрыты, она не увидела Степана, но не могла не услышать. Но хоть бы вздрогнула для приличия. И закрываться не стала, хотя взгляд Степана, казалось, прилип к ней. Настолько сильным был ее магнетизм, чтобы не смотреть. Грудь высокая, упругая, соски, как сочные изюминки, бедра узкие, но талия еще уже. А ноги…
Степан бросил полотенце на стиральную машинку, хотел сдать назад, но его ноги будто приросли к полу. Пришлось преодолевать себя, чтобы уйти.
Чай Степан наливал заметно ослабевшей от волнения рукой, он даже ощущал мелкую дрожь в пальцах. И нарезая бутерброды, скользнул ножом по мизинцу. Хорошо, тупой кухонный нож взял, а не свой кнопочный, отточенный до бритвенной остроты, а так бы еще и кровь себе пустил.
Роза вышла из ванной босиком. Пол, мягко говоря, не совсем чистый, но ей все равно. Намотанное на тело полотенце закреплено на груди слабым, на глазах развязывающимся узлом, но это совершенно не смущало девушку.
– А что-нибудь покрепче есть? – спросила она, взяв бутерброд.
Степан кивнул, достал из холодильника початую бутылку коньяка, поставил на стол рюмку, наполнил почти до краев.
– А себе? – удивилась Роза, небрежным движением поправив узелок под ключицей.
– Да мне на службу завтра…
Девушка глянула на него как на идиота. Примерно так смотрел на нее он сам, когда она рассказывала ему о своих приключениях.
И он действительно почувствовал себя идиотом. Взял рюмку, налил.
– Давай на брудершафт! – предложила Роза.
И предупреждающе глянула на него. Пусть только попробует отказаться!.. А Степану совсем не улыбалось чувствовать себя кретином.
Их руки переплелись, узелок развязался, полотенце соскользнула к ногам, обнаженная грудь призывно колыхнулась, и Степану захотелось взять губами ее сосок. Но сначала коньяк, затем поцелуй… А целовалась Роза страстно, от души, губы у нее такие вкусные, дыхание жаркое, пробирающее до самых печенок.
Роза ничего не говорила, и он молчал, сейчас, когда они, казалось, превратились в сгусток безумной энергии, слова потеряли всякое значение. Она открылась полностью, и ему можно все, и ей. Бросив рюмку прямо на пол, она стала расстегивать пуговицы на его рубахе, а он мягкими движениями углублял ямочки Венеры на ее спине. Там все такое нежное на ощупь, упругое, а руку можно опустить ниже. И опустить, и раздвинуть…
Он даже не понял, как Роза оказалась на столе. То ли сама развернулась и легла на спину, то ли он подхватил ее на руки, движением бедер подтолкнув трепетное, ждущее тело поближе к окну. Как бы то ни было, Роза уже на столе, ноги подняты, разведены, тонкая полоска волос внизу живота указывает путь. Легким толчком Степан ступил на скользкую дорожку, там его ждал горячий прием и тесное общение…
Больше всего Степан боялся, что в дверь позвонят или телефон даст о себе знать. Открывать он не станет, трубку не возьмет, но дверь могут открыть без спроса, незаметно зайти со стороны спины. Возможно, Роза неспроста напросилась к нему на огонек, если так, то ему сейчас угрожала опасность. Возможно, киллер уже проник через открытую дверь и вот-вот раздастся выстрел. Но Степан не смог заставить себя обернуться. Зато ускорил движение. Если ему суждено сейчас умереть, то пусть это произойдет в самый острый момент, на пике чувств и ощущений.
И момент этот наступил. А киллер так и не выстрелил. Зато Роза вдруг задрожала, затряслась и уже больше не смогла сдерживать стон.
Какое-то время Степан прижимался к ней, затем потянулся к сигаретам, лежащим на подоконнике. Закурил, глубоко затянулся.
– И мне!.. – Роза забрала у него сигарету, сделала несколько затяжек, вернула и попросила коньяку.
Он налил, она выпила, снова затянулась.
– А коньяк у тебя дрянь, – сказала она. – И сигареты тоже… Зато сам ты ничего!.. Я сейчас!
Роза скрылась в ванной, Степан тоже выпил, снова закурил. Сигареты американские, коньяк армянский марочный, но, видно, Роза привыкла к изыскам более высокого уровня. И французский коньяк она пила в постели с Микулой. А до него еще с кем-то… Наверняка у нее было много мужчин. С ее-то способностью раздеваться и отдаваться на ходу.
Степан подал ей чистое полотенце, но Роза им всего лишь вытерлась. Из ванной она вышла совершенно без ничего.
– Ты что-то хотел сказать? – спросила она, перехватив его выразительный взгляд.
– Ну-у…
– Да, я такая… Если ты мне понравился, то все, буду тебя соблазнять, пока… Пока ты мне не надоешь.
– И скоро я тебе надоем?
– Не знаю… Обычно я влюбляюсь редко, но вдруг это случится завтра? – улыбнулась она. – А я девушка честная, если влюблюсь в кого-то, тебя тут же разлюблю.
– Чтобы разлюбить, нужно сначала влюбиться, – усмехнулся Степан.
Роза прелесть как хороша собой, с ней он пережил чуть ли не самый яркий момент за свои тридцать лет, но на серьезные отношения он не настраивался. Не та Роза девушка, которая ему нужна. Слишком уж легко она сходится с мужчинами. И на любовь она слаба. А он мужчина серьезный, ему ветреная жена не нужна.
– А ты думаешь, я тут с тобой без любви? – удивилась и обиделась она.
– С тобой я ни о чем не хочу думать.
Он махнул рюмашку, взял Розу за руку, она с легкостью подалась к нему. Волосы у нее влажные, вкусно пахнут шампунем, их аромат легко снял коньячную горечь с языка.
– Ты такой громкий, – прошептала она, прижимаясь к нему.
Взгляд ее затуманился, губы затрепетали в ожидании поцелуя.
– Громкий?
– Как гром и молния, – кивнула она.
Ее рука скользнула к нему под рубашку, и очень скоро он ощутил себя снова полным сил. И понял, что не нуждается в передышке.
Глава 3
Голова среднего размера, но тяжелая, то ли мозг в ней высокой плотности, то ли вместо него сплошная кость. Черты лица у парня крупные, грубые, шея толстая, крепкая, плечи накачанные, бицепсы с трудом умещались в рукавах куртки.
– Ты Круча? – спросил он, мощными челюстями перемалывая жвачку.
Степан ехал домой, заскочил в ларек за сигаретами, и тут вдруг эта морда, подсвеченная снизу блеском золотой цепи.
– Капитан милиции Круча! – Степан внутренне подобрался, собрал в кулак всю свою волю, чтобы не замахнуться.
Он уже понял, с кем имеет дело. Таманская братва о себе так и не заявила, но Круча навел кое-какие справки об этих бандитах, узнал, как выглядят Старшина, Микула, Грамотей и другие более-менее авторитетные личности.
Микула и на фотографии выглядел внушительно, а вживую своим видом он мог наводить страх – на слабонервных. Но Степан его не боялся. Он готов был бить быстро и беспощадно, бандит почувствовал это, но не растерялся, напротив, еще сильней напружинился, готовый наброситься на Степана. И два амбала, стоявшие у него за спиной, рвались в бой. И крепкие на вид парни, и тренированные, сладить с такими будет непросто. А Степан один, только два кулака у него и пистолет под курткой.
– Типа, крутой? – скривился Микула.
– Хочешь поговорить?
– Где Роза?
– Где Роза? – задумался Степан и даже приложил палец к щеке, но всего лишь на мгновение. Рука резко пришла в движение, кулак мгновенно сжался и врезался бандиту в переносицу. Этого хватило, чтобы нокаутировать противника. Микула сел на задницу, а Степан, выхватив из кобуры пистолет, направил его на бритоголового «быка» с тяжелыми выпуклыми надбровьями над маленькими глазами.
– Руки в гору! Спиной ко мне! – скомандовал он.
Громила глянул на Микулу с разбитым в кровь носом, кивнул, соглашаясь с тем, что капитан Круча может выстрелить в голову. И руки приподнял, и спиной к нему повернулся.
– Тебе особое приглашение? – обращаясь к другому «быку», спросил Степан.
Этот смотрел на него, пытаясь испепелить взглядом. Куртка у него нараспашку, рука в готовности выхватить из кобуры пистолет. А еще Микула поднимался с земли, собираясь атаковать.
Второй «бык» не торопился поворачиваться к Степану спиной, пришлось его поторопить. Два предупредительных выстрела сбили спесь и с него, и с Микулы. Они оба повернулись к нему спиной.
– Зря ты это затеял, мусор! – сквозь зубы процедил авторитет.
– За мусора я тебе зубы выбью! – Круча ничуть не сомневался в том, что сделает это при первой же возможности.
Степан достал из кармана куртки тяжелую «Моторолу», оценил уровень сигнала. Битово хоть и считался Москвой, но сотовая связь покрывала город только частично.
– Ты даже не знаешь, с кем связался! – рыкнул Микула.
В ответ Степан снова выстрелил. Он позвонил оперативному дежурному, но тут же появился патрульный «уазик». Все-таки центр города, патрулей здесь много.
Бандитов доставили в отдел, оформили задержание, Степан сопроводил Микулу к себе в кабинет.
– Что ты там про адвоката подумал? – глядя на недовольную физиономию, спросил Круча.
И у Микулы изъяли незаконный пистолет «ТТ», и у «быков». Но у всех также обнаружились и заявления на имя начальника районного отделения милиции. Так, мол и так, нашли оружие, везем добровольно его сдавать. Старый Уголовный кодекс все еще действовал, а новая статья в нем освобождала таких вот умников от уголовной ответственности. Новый кодекс эту хитрую лазейку отсекал. Оружие, изъятое при задержании, добровольно сданным считаться не может. Коротко и ясно. Но это в будущем, а в настоящем хороший адвокат запросто мог вытащить Микулу на свободу.
– Да нет, это ты, мент, думай! – еще больше скривился бандит.
– А что мне думать? Закрою тебя на тридцать суток. И Сафрона к тебе подсажу. Чтобы скучно не было.
– Зачем Сафрона?
– Знаешь такого?
– Да класть я на него хотел!
– Тс-с! Не забывай, ты на его территории. Здесь, в Битово, все камеры и параши в них – его законная территория. На этих парашах он король. А ты даже не принц!.. Что я не так сказал?
– А ты борзый мент! – презрительно хмыкнул Микула.
– Знаешь, а мне нравится!.. – Степан подошел к нему и с силой положил руки ему на плечи. – Тебе вот бандитствовать нравится, а мне ментовать. Я тебе сейчас зубы выбью и гоголем буду ходить!.. А ты знаешь, кем на параше ходить будешь?
– Ну, подляну ты, конечно, закинуть можешь, но с тебя спросят.
– И с тебя спросить могут. Кто-нибудь за что-нибудь. Но ты же не боишься? Подъехал ко мне на драной козе, пальцы веером. Не страшно? Вот и мне не страшно!..
– Где Роза?
– А где Грамотей?
– Грамотей! – скривился бандит.
– Что такое?
– Ну, это наши разборы.
– А в чем завалы, браток?
– Завалы?
– Грамотей у тебя бабу отбил, так?
– Не твое дело, мент! – вскинулся Микула.
Но Степан снова положил ему руки на плечи. На этот раз бандит попытался встать, но не смог, с такой силой Степан давил на него, небрежно демонстрируя свою силу.
– Может, это хорошо, что наши битовские Грамотея отоварили?
Степан оставил бандита в покое, отошел от него.
– Ну, этого я не скажу! – расправляя плечи, мотнул головой Микула.
– Я скажу. Сами там разбирайтесь, скажу. Между собой. А в Битово лезть не надо. Нам здесь и своих уродов хватает!
– Кто урод? – вскочил Микула.
Но тут же потух под взглядом Степана. Он здесь хозяин положения, и ему жуть как нравится выбивать зубы бандитам, особенно чужим, а Микула открыт для удара. Значит, надо бить прямо сейчас. И Степан мог ударить, Микула это уже знал, поэтому вернулся на место.
– Где Грамотей?
– Не знаю я.
– Не знаешь?
– И знать не хочу!
– Грамотея избили, отобрали у него машину, бабу, и он вам со Старшиной ничего не сказал?
– В том-то и дело!.. Сафрон вечером подъехал, со Старшиной перетер, то-се… А так бы мы и не узнали, что Грамотея отоварили!
– Не сказал вам ничего?
– Нет!
– От Сафрона узнали?
– Ну, Сафрон-то думал, что мы в курсе.
– Думаешь, мне это интересно? – спросил Круча. – До фонаря, где Грамотей! Хрен с ним, если ты его грохнул. Буду начальником всей московской милиции, будет интересно, а так по барабану. Главное, чтобы вашими таманскими здесь не воняло!..
– Где Роза?
– А почему ты у меня спрашиваешь?
– Потому что ты ее куда-то увез.
– Когда увез? – Степан в раздумье провел пальцами по щеке.
Интересно, откуда Микула узнал, кто и когда увез Розу? Кто-то из дежурной смены догадался, что он увез девушку, и поделился с бандитами? Это вряд ли. Может, битовские следили за Степаном, а Сафрон таманским слил? Почему бы и нет?
– Вчера.
– Домой отвез.
– Нет ее дома.
– А где она?
– Не знаю. Знаю, что ты ее здесь, в этом кабинете держал.
Степан кивнул. Все-таки кто-то из своих карты раскрыл, за долю малую, как говорится. Или кто-то из отдела постукивает Сафрону, а тот уже таманским сказал.
– Роза тебя боится. Я так понял, что не зря. Гроза детей и женщин! – ухмыльнулся Степан.
– Что, понравилась баба? – желчно спросил бандит.
– Жива твоя Роза.
Степан решил не скрывать, где находится девушка. Выследить его не проблема, и узнать, где Роза, можно, и похитить ее. Или даже убить…
– Где она?
– Говорю же, боится она тебя.
– Скажи ей, что ничего не будет. Не трону я ее!
– А если не хочет она к тебе?
– Как это не хочет?
– А зачем ты ей, глупый и женатый?
– Кто глупый? – встрепенулся бандит.
– Я ей, конечно, скажу, что ты подъезжал, если она захочет вернуться к тебе, пусть возвращается. Я даже закрывать тебя не стану, ну, чтобы все по-честному было… А если не захочет, извини!
Степан еще не влюбился в Розу, но все к этому шло, он чувствовал, как его жизнь летит под откос. Если Роза хочет вернуться к прежней жизни, он действительно не станет ее отговаривать, а если нет, будь что будет.
– То есть это ты решаешь, хочет она или не хочет?
– Решает Роза.
– Но говоришь с ней ты… Я не понял, ты что, спишь с нею?
– И это она решает.
– Нет, я понимаю, она шлюха, ей по хрен, кто ее будет драть! Но кто ты такой, чтобы она с тобой спала? – взвился Микула.
Степан едва сдержался, чтобы не ударить. Его ведь действительно так и подмывало выбить бандиту зубы, а это какое-никакое увечье, могут привлечь. К тому же Микула прав, Роза действительно шлюха…
– Слова подбирай, – тихо сквозь зубы сказал Круча.
– Какие слова?.. Знаешь, с кем она до меня была?.. И с Лешкой путалась!.. Но Лешка-то ладно, а ты кто такой? Я ведь этой шлюхе квартиру купил. А ты что можешь ей дать?
– Я тебе могу дать!.. – сказал Степан. И когда Микула упал, пропустив прямой в подбородок, добавил: – В морду!..
– Ты за это ответишь, мент! – поднимаясь, простонал бандит.
Он хотел было наброситься на обидчика, но не стал. Степан умел бить, ломая не только кости, но и умеряя самомнение.
– Я скажу Розе, что убью тебя, если ты ее хоть пальцем тронешь. Скажу, что ей ничего не угрожает. Если она захочет к тебе вернуться, держать не стану. Даю слово!
– Слово! – фыркнул Микула.
– Не знаю, как ты, а я свое слово сдержу. Сказал, что убью тебя, значит, убью! – Степан говорил тихо, но напористо.
– Не трону я Розу!..
– И ты мне слово дай…
– Слово даю, что не трону!
– Дай слово, что никаких разборок в Битово не будет.
– Да разобрались мы, Сафрон отступной выставит.
– Это что касается Сафрона. А хочешь выяснить отношения со мной, давай. Посмотрим, чей закон крепче, ваш бандитский или наш людской?
– Я не знаю, по какому закону ты чужих баб гуляешь?
Степан усмехнулся, глядя на Микулу. Это все слова, реальный спрос, он совсем другой. На стрелку вызвать, раз на раз сойтись, но Микула от этого уходит. А толпу костоломов к Степану подослать или даже киллера снарядить, с этим делом не все просто. Если с капитаном Кручей что-то случится, Микула будет в числе первых подозреваемых, а он вовсе не дурак, чтобы лезть на рожон. Дураков на Москве отстреливают, а он уже лет пять как в седле держится. Для бандитов это большой срок…
Степан сдержал слово, не стал привлекать таманских и даже поверил в чистоту их намерений добровольно сдать «найденное» оружие. Но отпускать их не торопился. До вечера пусть посидят, а лучше до утра.
Домой он вернулся раньше обычного. Роза козочкой выскочила к нему в прихожую, повисла у него на шее. Но по-другому порадовать Степана она не смогла. На кухне только чай, в комнате беспорядок. Не собиралась Роза ни готовить, ни убираться. Зато от рюмочки коньяка не отказалась.
– А почему ты в обед не пришел? – спросила она, за обе щеки уплетая бутерброд из свежего хлеба и только что купленной колбасы.
– Славу твоего задерживал.
– Как это задерживал?.. – Роза восторженно распахнула глаза. – Ты что, ездил к нему?
– Он приехал ко мне. Тебя искал.
– Он знает, где я? – задумалась Роза.
– И что ты с Лешей каталась, знает.
– И что?
– Ничего. Обещал не трогать. Если вернешься.
– А если не вернусь?
– Если не вернешься, тем более не тронет. Ты под моей крышей.
– Да? – весело улыбнулась Роза.
– Это правда, что он тебе квартиру подарил?
– Двухкомнатную, на «Щукинской»… – как о чем-то несущественном сказала девушка и, немного подумав, добавила: – Ремонт, обстановка, все дела… Он меня любит!
– Ну, если квартиру… – Степан не договорил.
От волнения у него пересохло в горле. Роза знает себе цену, и двухкомнатная квартира у станции метро «Щукинская» для нее ничего особенного. Но эту квартиру она получила от состоятельного любовника. И это не предел. Тот же Микула и «Мерседес» ей подарит, и мехами завалит. А что Степан мог дать этой избалованной красотке? Деньги у него водятся, есть в городе несколько коммерсантов, которым он оказывает особое покровительство. В общем-то по доброте душевной помощь идет, но иногда копеечка-другая за такую добровольную помощь в карман попадает. В общий карман, потом уже на всех оперов делят… Но эти деньги погоды не делают, приобрести в собственность квартиру Степан позволить себе не может. Очередь подходит, может, и повезет, лет через пять получит жилье, но больше однокомнатного варианта ему не светит. Ну, если женится на Розе, если она ему ребенка родит, тогда на две комнаты можно претендовать. А если начальником битовской милиции станет, то и на три… Но Розу такая перспектива вряд ли обрадует.
– Квартира хорошая… Только не люблю я его, – вздохнула Роза. – Но с Лешей зря поехала. Лешу я тоже не люблю… Уже.
– Ну да, – мрачно усмехнулся Степан.
Вчера Роза любила Лешу, сегодня – его, а кому захочет отдаться завтра? По любви, разумеется, как же иначе?.. Может, пусть возвращается к своему Микуле, пока не поздно? Пока для Степана не поздно. Еще два-три дня, и он уже никому не отдаст Розу.
– Я тебя люблю! – Роза села к Степану на колени, обвила руками его шею.
– Борщи варить умеешь?
Степан думал, что Роза соскочит с него и побежит как черт от ладана, но она даже не шелохнулась. Но задумалась.
– Борщи?.. – И думала она довольно долго. Потом сказала: – Ну да, умею, мама учила, да и в школе… А так Слава из ресторана заказывает, когда приезжает… Мне-то не надо, себе я не готовлю, не люблю. Так, яичко сварю…
Роза поднялась с колен Степана, взяла с тарелки недоеденный бутерброд, откусила и задумалась, но ненадолго.
– А квартира у меня хорошая… И Слава слово дал? Если вернусь, все простит?
– А ты вернешься?
Хоть и не прочь был Степан расстаться с Розой, но «да» услышать не хотел. И даже боялся.
– Ну, не сегодня… – пожала плечами Роза.
– Вернешься? – И снова от волнения у него пересохло во рту.
– Ну не сегодня же!.. И не завтра!.. А давай устроим праздник! Такой, чтобы искры из глаз летели!
Степан качнул головой. Если Роза разочаровалась в нем, если хочет уйти, то пусть убирается прямо сейчас. Но указать ей на дверь рука не поднималась. А когда она подошла к нему, обняла, поцеловала и стала расстегивать пуговицы на его рубашке, он и вовсе размяк.
– А может, и с тобой останусь, – в полном изнеможении, закрывая глаза, пробормотала она. – С тобой так здорово!
– Оставайся!
Он понимал, что жизни с Розой не будет. Только удовольствие от секса, а больше ничего, кроме измен и прочих проблем. Рано или поздно Роза уйдет, оставив ему ветвистые рога. И все-таки он не хотел, чтобы она уходила. Во всяком случае, сейчас.
