Владимир Колычев
Прости, прощай
– Спасибо, я подумаю…
Думала Яна недолго. На следующий день она сама позвонила Вильяму и сказала, что ей нужно с ним встретиться…
* * *
Вильям подъехал к главному входу в университет. Яна не могла не заметить его красивую «Ладу», направилась к ней. Он вышел из машины, едва только увидел ее. В нерешительности сделал несколько шагов навстречу ей, остановился. Так и простоял, переминаясь с ноги на ногу, пока Яна сама не подошла к нему.
– Привет!
Как и положено женщине, Яна первой подала ему руку. Он пожал ее, внутренне передернувшись – как будто ток по нему пустили. Она даже угадала его порыв. Он хотел поцеловать ей руку, но не решился, потому отпустил ее.
– Так и будем стоять? – спросила она, понимая, что Вильям растерян.
– А, ну да…
Он торопливо подошел к машине, порывисто и неловко распахнул перед Яной дверцу. Руки не подал – не нашелся от растерянности. Она только мило улыбнулась. Растерянный мужчина – безоружный мужчина. Впрочем, она и не собиралась с ним воевать. Хотя и не отказалась бы от победы…
– Хорошо, что ты позвонила… – сказал он, усаживаясь за руль.
– Ты так говоришь, как будто что-то могло случиться, если бы я не позвонила.
– Могло случиться, – кивнул он.
– Что, например?
– Например, я мог бы убить твою подругу… Шучу, конечно…
– В каждой шутке есть доля правды.
– Логично. Достала меня твоя Лизка… Знаешь, что она про тебя сказала?
– Догадываюсь, – сошла с лица Яна.
Нетрудно было представить, каких гадостей про нее могла наговорить подлая Лиза.
– Несла про тебя какую-то чушь. Как будто я тебе совсем не нравлюсь. Как будто ты… э-э… ну, спишь с парнями…
– Как будто я шлюха, ты это хотел сказать? – холодея, спросила она.
– Ну, не совсем… Но что-то в этом роде… Но это же неправда?
– Врет Лизка. Но если ты ей веришь, пожалуйста…
– Не верю. Не похожа ты на таких, которые гуляют…
– Внешность бывает обманчивой. Но я правда не гуляю…
– А Лизка?
– Лизка есть Лизка. Да ты и сам знаешь, какая она.
– Соблазняла меня, напрашивалась, – покраснел Вильям.
– Мог бы воспользоваться моментом…
– Мог бы. Но не захотел. О тебе думал… Ты не такая, как она, ты настоящая…
– Я такая, какая есть. Такой и останусь.
– Но ты же с Лизкой водишься. С кем поведешься, от того и наберешься…
– Не вожусь я с ней. И не наберусь.
– Но вы же с ней в одной комнате живете.
– Я уже с комендантшей говорила, просила в другую комнату перевести. Она обещала подумать…
– И долго она будет думать?
– Не знаю.
– А я знаю. Пока не забуду… Как будто я в институте не учусь, не знаю, что такое общага…
– Но ты же там не жил.
– Не жил, но бывал… Можешь у меня пока пожить.
Яна решила, что ослышалась.
– Что?
– У меня поживешь… Я же говорил тебе, что у нас еще одна квартира на Марксистской улице. Я там живу… Ну, должен жить. И могу жить, если захочу…
– Но ты не хочешь.
– Да, потому что с родителями лучше. И Наташа вкусные блинчики жарит… Наташа – это наша домработница, я тебе не говорил?..
– Нет.
– А на Марксисткой никого. Неуютно там, холодно и голодно…
На какой-то момент Яна представила себе темную сырую квартиру с ободранными стенами, вспухшие полы, проваливающиеся потолки…
– И ты мне предлагаешь эту холодную и неуютную квартиру?
– Да. Потому что ты согреешь ее. Ты такая теплая… Да, теплая. Ну, если ассоциативно. Да и вообще… Так что, поедем? Хотя бы посмотришь.
– Хорошо, но с одним условием. Не приставать.
– Да я как-то и не думал, – пожал плечами Вильям.
Не прошло и пяти минут, как они были уже на месте. Квартира находилась недалеко от института – хоть в этом плюс…
Но это был не плюс, а всего лишь плюсик по сравнению с тем, какой квартира была на самом деле. Ничего общего с ее недавними представлениями. Это были трехкомнатные хоромы с большой прихожей и просторной кухней. Дорогие посеребренные обои, красивые шторы с помпезными ламбрекенами, гардины из тончайшего тюля, современная мебель, запах чистоты и свежести.
– И это ты называешь неуютно? – изумленно протянула она, любуясь непривычной красотой.
У ее родителей в Куйбышеве тоже была трехкомнатная квартира, но там планировка стандартная, а здесь элитно-номенклатурная. Ремонт и мебель – никакого сравнения с тем, что видела она здесь.
– Ну, мне здесь не совсем уютно, – ничуть не позируя, кивнул Вильям.
– Мне, признаться, тоже…
И она была искренна в своих суждениях. Она боялась этого великолепия, она чувствовала себя здесь бедной родственницей, нет, жалкой бродяжкой, случайно попавшей в королевский дворец. Она могла стать своей в этом красивом мире, но ей не хотелось перескакивать со своего низкого уровня на более высокий. Вернее, ее пугал такой переход. Как бы ноги не сломать да душу не покалечить…
– Мы можем прямо сейчас поехать к тебе в общагу, и ты заберешь вещи. Будешь жить здесь…
– Нет. Это слишком…
Общежитие казалось ей сейчас домом, где в тесноте, но не в обиде. Хоть и приходится ей делить комнату с подлой Лизой, но там она живет на законных основаниях. И если от кого-то она там зависит, то лишь от самой себя. И Лиза сама по себе не так страшна, как тягостное ощущение подневольности, которое она сейчас ощущала.
– Хорошо, я не буду тебя торопить. Но просто побыть ты здесь можешь?.. Отец и мне видеомагнитофон достал, кассеты кое-какие, в холодильнике коньячок…
– Музыку послушаем?
– Можно и музыку… Эй, постой, при чем здесь музыка?
– Ну, парни так говорят, когда завлекают к себе девушек. Сначала музыку слушать, а потом танцевать – в обнимку…
– Не знаю. Я не приглашал сюда никого… А тебя что, приглашали?
– Нет, но меня брат предостерегал.
– Брат?
– Да, старший брат. Сам гуляет, а меня блюдет…
– Где гуляет?
– В Куйбышеве.
– А, ну да…
– А сколько тебе лет?
– Счастливое количество – двадцать один.
– Ты уже совсем взрослый. И девушек у тебя не было?
– Нет.
– Что-то верится с трудом…
– Ну, попытки были… Мама пыталась познакомить, но это не то. А так, чтобы на улице с кем-то познакомиться, духу не хватало…
– А девушки с твоего курса?
– Они не обращали на меня внимания… Сейчас вроде стали обращать, но мне уже не нужно… Я же говорю, что сейчас у меня счастливое количество лет. Как в игре, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать – недобор, а двадцать один – точка в точку. Я, может, только-только мужчиной себя почувствовал. Потому что встретил тебя. И возраст потому что счастливый. Все одно к одному…
– А Лиза? – спросила Яна.
– Ну, с Лизой случайно вышло. Она споткнулась, чуть каблук не сломала. Я ее поддержал… Ну, слово за слово. Договорились встретиться… Хорошо, что договорились, а то бы я тебя не встретил…
Вильям так смотрел на нее, что ее бросило в жар. Так смотреть мог на нее только влюбленный парень…
– И гулял бы сейчас с Лизой…
– Если бы да кабы… Она, конечно, девушка красивая. С тобой, правда, не сравнить, но все равно… И вообще я Лизе благодарен. Это первая девушка, с которой я сам смог познакомиться. Хотя нет, дело не в ней, а во мне. Раньше я стеснительным был… Вернее, я и сейчас стеснительный, но раньше был очень-очень стеснительным… Взрослею, наверное…
– Двадцать один год – полное совершеннолетие.
– Да, да… Знаешь, я не жалею, что так много пропустил…
– Чего много?
– Ну, с женщинами… Даже хорошо, что пропустил… Всех пропустил, а с тебя начал. Ты бы могла стать моей первой женщиной…
Он нежно обнял ее за плечи, зарылся носом в ее волосы. И ей приятны были его прикосновения. Хотелось, чтобы он и дальше прижимался к ней.
– А ты бы мог стать моим первым мужчиной…
– Так в чем же дело? Мы можем сделать это прямо сейчас!
– Какой ты быстрый, – отстраняясь, сказала она.
– Ну, зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Так, кажется, Ленин говорил…
– Не знаю, мы с ним на эту тему не разговаривали.
– А на какую разговаривали?
– Об одном парне говорили. Который не хочет угостить девушку кофе.
– Это я-то не хочу!.. Ты побудь здесь, а я сейчас…
Вильям усадил ее в кресло перед цветным телевизором, к которому был подсоединен самый настоящий видеомагнитофон. Он утопил в нем большую кассету, нажал на какие-то кнопки. На экране замелькали кадры из какого-то заграничного мультика. Придурковатый кот и заумная мышка.
– «Том и Джерри», – пояснил Вильям. – Что-то вроде нашего «Ну, погоди!»… Смотри, я сейчас…
Мультик действительно чем-то напоминал «Ну, погоди!». Та же погоня – кот за мышью, он – тупица, она – умница. Но сколько жестокости… Впрочем, жестокость была такой же веселой и бесшабашной, как и музыка за кадром…
Яна так увлеклась, что не заметила, как в комнату вошел Вильям. Поставил на журнальный столик поднос – две чашечки с дымящимся кофе, два бокала с коньяком, шоколадные конфеты в вазочке, тонко нарезанный сыр с большими дырками, лимон в дольках…
– Чур мне кофе! – насмешливо глянула на него Яна.
– И коньяк…
– Нет, коньяк – Тому, а сыр – Джерри… А тебе – лимон, а то физиономия у тебя слишком довольная. Паук ты, завлек девушку в свою паутину… Смотри, как бы комарик не прилетел…
– Какой комарик? – не понял он.
– Ну, который Муху-цокотуху из лап злодея-паука вырвал…
Она шутила, но Вильям воспринял ее слова всерьез. В мрачном раздумье нахмурил брови.
– У тебя что, парень есть?
– Нет. С чего ты взял?
– Ну ты же про комарика говорила…
– Это же шутка, аллегория…
– Злодей-паук – тоже аллегория? Про меня?
– Ты меня смешишь.
– Но мне совсем не смешно.
– Тогда пугаешь…
– Может, все-таки есть парень? – еще больше нахмурился он.
– Да говорю же, нет…
– Сколько их у тебя было?
– Вильям, что на тебя нашло?
Он не ответил, но Яна догадалась сама.
– Понятно… Лизка наговорила…
Он вздрогнул, брови распрямились, в глазах отразились испуг и растерянность.
– Да нет… То есть да… Но я ей не верю…
Яне хотелось плакать от обиды, она сдерживала слезы, но голос все же заметно дрожал.
– Тогда зачем эти допросы?
– Это не допрос. Так, к слову пришлось… Ты же сама первая про комарика заговорила…
– Кажется, наш разговор зашел в тупик.
– Да нет, нормально все… Кино будем смотреть. Можно боевик, можно комедию… А еще есть ужасы… Боевики и у нас есть, ну, «Пираты ХХ века» например. Про комедии даже не говорю. А ужасы ты точно никогда еще не видела…
– Видела. Гоголевский «Вий»… И еще «Всадник без головы»…
В детстве Яну очень пугал момент, когда огромная фигура всадника без головы всплывала на ночном горизонте, да еще под ужасную музыку, от которой кровь стыла в жилах…
– Все это детские сказки по сравнению с тем, что ты можешь сейчас увидеть.
– И что я могу увидеть?
– «Зловещие мертвецы». Жуть неземная… Смотрим?
Яна неопределенно пожала плечами. Ужасы так ужасы.
Перевод фильма был ужасным – как будто у переводчика нос прищепкой был зажат. И сюжет незамысловатый. Молодежная компания, на свою беду, решила заночевать в заброшенном лесном доме. Книга мертвых, заклинания, страшные невидимые демоны… Но Яна смотрела фильм с интересом. Страшно было до ледяной жути.
Судя по всему, Вильяму тоже было страшно. Сначала он выпил коньяк из одного бокала, затем из другого. Сходил на кухню, принес бутылку… Она слышала, что сто граммов – не самое плохое лекарство от страха. Но сама пить не стала. Зато Вильям был полон решимости в одиночку расправиться со всей бутылкой. Яне это не нравилось, но энергия ужаса держала ее в оцепенении, поэтому она даже не пыталась остановить его. Да и кто она такая, чтобы блюсти его…
Вильям напивался медленно, но верно. В какой-то момент он подошел к ней, сел на широкий подлокотник ее кресла, обнял за плечи.
– Страшно? – ароматизируя воздух коньячными парами, спросил он.
– Не очень.
Ей не хотелось признаваться в том, что страшно. Как не хотелось, чтобы он ее обнимал. Приятно, но неприлично. Но руку его она с плеча не убрала. А он, ощутив ее податливость, еще ближе пододвинулся к ней. Чуть погодя его рука скользнула с плеча и нагло втерлась в жаркую ложбину под мышкой. Яна промолчала и на этот раз. Хотя и решила одернуть его, если он продолжит наступление на ее невинность. Но Вильям замер. Она понимала, что это всего лишь затишье перед боем. Сейчас он снова пойдет в наступление. И уж она-то молчать не станет…
Но все произошло еще раньше. Ее до тошноты возмутила сцена, когда девушку спутало лианами по рукам и ногам, а злая сила направила в нее ужасающего вида дрын…
– Какая гадость! – вскакивая с кресла, воскликнула она.
– Так иногда бывает, – развел руками Вильям. – Это же кино…
– Ужас-то какой, – усаживаясь на диван, сказала она.
– Так это и есть ужасы…
– Смотреть расхотелось.
– Так и не смотри… Давай-ка мы с тобой лучше выпьем.
– Не хочу.
– А я хочу!
Он выпил, закусил долькой лимона.
– Ужас-то какой, бревном между ног… – плутовато улыбнувшись, сказал он. – Разве же так можно с женщиной? С женщиной надо по-другому – мягко, нежно… Показать, как?
– Не надо.
– А я все равно покажу…
Он поменял кассету, и на экране телевизора всплыла и вовсе безобразная сцена. Голая женщина на кровати, а над ней огромный мужик с волосатой спиной…
– Что это такое? – возмутилась Яна.
– Легкое порно, – возбужденно переминаясь с ноги на ногу, пояснил Вильям. – Очень интересно…
– Если тебе интересно, то смотри. А я пойду…
Но уйти ей не удалось. Он догнал ее, поймал за руку и чуть ли не силой вернул на диван.
– Выключи! – потребовала она.
Он подчинился – выключил телевизор.
– Не знаю, что тут такого, – разочарованно пожал он плечами.
– Гадость – вот что это такое!
– Что естественно, то не безобразно. Так еще древние говорили…
– Древние?!
Яна вспомнила, где уже слышала эти слова.
– Не знала, что Лизка у нас древняя!
– При чем здесь Лизка?
– А при том, что это она про естественность и безобразность говорила… Ты ее этому научил? Или она тебя?..
– Что-то ты не то говоришь, – нахмурился Вильям.
Судя по бегающим глазкам, Яна задела его за живое.
– Ты и с ней это легкое порно смотрел? – догадалась она.
– Нет! – чересчур резко и с фальшивой уверенностью мотнул он головой.
– А я говорю, да!.. Она говорила, что смотрел…
– Она говорила?!
Сначала он растерялся, но спустя мгновения перешел в наступление:
– И ты ей поверила?
– А почему я ей не должна верить? Вот видеомагнитофон, вот легкое порно, как ты говоришь… И сюда ты ее водил… Я даже знаю, что у вас было…
– Значит, веришь ей! – хищно сощурился Вильям.
– Верю.
– А почему тогда я не должен ей верить?.. Она говорила, что ты спишь со всеми подряд…
– Неправда! – холодея, мотнула головой Яна.
– Только со мной целку строишь, потому что замуж за меня хочешь!
– Не хочу!
– Ну да, нашла дурака! Как будто я не знаю, чего бабы от меня хотят!
Он смотрел на нее выпученными, наливающимися кровью глазами, рот перекошен. Таким Яна его еще не видела. И не хотела видеть.
– Ты псих! – воскликнула она.
И снова поднялась, чтобы уйти. Он попытался схватить ее за руку, но она увернулась. И еще умудрилась толкнуть его так, что он не удержал равновесия и упал на пятую точку опоры.
Но когда он снова настиг ее, выкрутиться она не смогла. Он схватил ее за обе руки, потащил в гостиную, но повалил на пол прямо в прихожей.
– Шлюха!.. Шлюха!.. – в исступлении бормотал он, стягивая с нее колготки.
Яна сопротивлялась, но Вильям, как оказалось, был гораздо сильнее, чем она. Она исцарапала ему лицо, но это лишь еще больше распалило его… Она закричала, но он закрыл ей рот ладонью. Она укусила его за палец, и он влепил ей за это пощечину.
– Сволочь! Подонок! Ненавижу!..
– Молчи! Сука!
Он снова закрыл ей рот, но так, что укусить его за палец она не могла. Тогда она попыталась оттолкнуть его ногами, но от этого он еще только плотнее притерся к ней…
В конце концов она почувствовала тупую разрывающую боль. Сильные безумные толчки, хрипы, стоны… Мерзко, больно…
Вильям забился в какой-то непонятной агонии, когда за его спиной открылась дверь, и в прихожую вошли какие-то люди. Мужчина и женщина…
– Вильям! Что ты делаешь? – грозно спросил мужчина.
– Вильям, сынок, откуда здесь эта шлюха? – истерично возопила женщина.
Вильям оторвался от Яны, запрыгал на одной ноге в попытке натянуть спущенные штаны.
Несмотря на боль, поднялась на ноги и Яна. Не обращая внимания на его родителей, наотмашь ударила его ладонью по щеке.
– Сволочь! Подонок!
– Вильям! Что эта шлюха себе позволяет! – обморочно закатывая глаза, взвизгнула женщина.
Но Яна не обращала на нее внимания. Оправив юбку, она сунула голые ноги в полусапожки, сняла с вешалки свое пальто и, толкнув по пути мужчину, выскочила из квартиры. Она знала, куда идти…
* * *
Лиза не скрывала своего злорадства.
– Это ты правильно сделала, подруга! Совершенно правильно! Таких подонков надо учить!.. Сама жалею о том, что не поступила точно так же!..
Яна не знала, о чем жалела она, но сама жалела о том, что поступила так, как подсказала ей женская обида. Не надо было писать заявление в милицию, проходить через унижения судмедэкспертизы. Будет возбуждено уголовное дело, Вильяма вызовут в милицию или даже арестуют…
Не хотела она никому говорить о своем позоре. Но прав был дознаватель, с которым она разговаривала. Рано или поздно об инциденте узнают все. И это случилось рано. Непонятно, кто принес позорную новость на своем хвосте, но она уже у Лизки на языке.
– О чем ты жалеешь?
– Ну, он же меня тоже изнасиловал!
Яна ничего не сказала, но так выразительно посмотрела на Лизу, что ее проняло.
– Да, изнасиловал! У себя на квартире!..
Яна продолжала смотреть на нее не мигая.
– Ну, не то чтобы силой взял… Напоил допьяна и воспользовался слабой женщиной… Надо было тоже заявление написать. Недодумалась… А ты молодец, ты догадалась… Что там у вас было? Кинушку смотрели, да, коньяк пили?.. Правильно сделала, что дала ему…
– Он. Меня. Изнасиловал.
– Ну да, изнасиловал, кто спорит. Но это для протокола, правда. Но мы-то знаем, как все было… Кино у него волшебное, возбуждает – ух как… А то, что заявление написала, правильно. Он бы на тебе никогда не женился, я-то знаю. А так ты его к стенке припрешь. Изнасилование да еще несовершеннолетней – это не хухры-мухры. Он на тебе женится, а ты забираешь заявление. Умно. Так ему, подонку, и надо…
– Он на мне не женится, – сквозь зубы сказала Яна.
Лиза бесила ее своими умозаключениями. Как будто она для того заявление писала, чтобы Вильяма на себе женить. Даже не думала об этом.
– Женится. А нет – пусть в тюрьму садится, там ему мало не покажется… Вот увидишь, женится он на тебе, деваться ему некуда…
– Не женится. Потому что я не хочу за него замуж.
– Да ладно, кто тебе поверит? – колко усмехнулась Лиза. – Я хоть и дура, но кое-что в этих делах понимаю. А дура, потому что заявление написать не догадалась… А я его на другом поймаю! Я беременна от него!.. Э-э, как же нам быть, Яночка? Ты замуж за него выйдешь, а я ребенка от него рожу. Как жить будем?.. Придется тебе подвинуться… Или ты тоже от него родишь? Вот незадача… Но ты не волнуйся, я обязательно что-нибудь придумаю…
– Да пошла ты, дура! – вскипела Яна.
Но из комнаты вышла сама. Пока не стемнело, отправилась в милицию. Ее не пугало предстоящее разбирательство с влиятельными родителями Вильяма, которые обязательно встанут на защиту своего выродка. Она готова была постоять за себя, она хотела наказать обидчика. Но ее коробило от выводов, которые сделала подлая и коварная Лиза. Дудки! Не для того Яна заявила в милицию, чтобы женить на себе насильника. И пусть Лиза рожает от Вильяма ребенка, пусть предъявляет права на него самого. А Яна умывает руки. Хватит с нее!..
Дознаватель, который взял на себя ее дело, был на месте. Это был молодой лейтенант с мудро-веселым взглядом.
– А-а, Китайцева! А мы как раз решение принимали, уголовное дело возбуждать будем…
– Не надо, я передумала, – не глядя ему в глаза, виновато сказала Яна. – Заявление забрать хочу…
– Что ты передумала? Парня зазря в тюрьму сажать передумала?
– Зазря? Почему зазря?
– Да потому что не было ничего. Родители его утверждают, что застали вас в постели. Соседи видели, как они в квартиру заходили, как ты выбегала, тоже видели. Пристыдили тебя его родители, поэтому ты убежала… Сама же в постель напросилась, да?
– Да как вы смеете! – возмутилась Яна.
– Прибереги эмоции для своей мамы, – усмехнулся лейтенант. – А меня этим не прошибешь. Я здесь таких видел…
– Каких?
– Таких!.. Заявление забираешь?
– Да.
– А ты думаешь, это так просто?
– Не знаю…
– Твоему заявлению ход дали. Предварительное расследование проведено, выводы сделаны…
– И что, нельзя забрать?
– Можно. Я разрешаю. Но только из уважения к родителям потерпевшего… В смысле подозреваемого… Садись, пиши объяснение. Так, мол, и так, в половую связь с гражданином Крупнышевским вступила по собственному желанию… Нет, сама совратила его…
– Не совращала я его! – возмутилась Яна. – И собственного желания не было.
– Тогда заявление у нас останется. И он за совращение несовершеннолетней отвечать будет… Заявление зарегистрировано, заключение судмедэкспертизы подшито…
– Хорошо, я его совратила… – чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, кивнула Яна.
Сейчас она хотела только одного: чтобы весь этот ужас поскорее закончился.
Она написала объяснение и только тогда забрала заявление… В институте уже знали, что ее изнасиловали – недавний разговор с Лизой яркое тому подтверждение. На нее будут показывать пальцем, за глаза называть шлюхой. Но ничего, она переведется в Куйбышевский пединститут. Не приняла ее Москва, но и черт с ней…
Яна выходила из здания РОВД, когда ей на пути попался смутно знакомый мужчина в дорогом кожаном пальто.
– Китайцева? – останавливаясь, спросил он. – Яна?..
Она узнала его. Это был отец Вильяма. Средних лет, статный, немного полноватый мужчина. Редкая благородная седина, крупные и четко выверенные черты породисто-холеного лица. Интересный мужчина. Он смотрел на нее с неприязнью, но вместе с тем и с каким-то тайным интересом.
– Да.
– Здравствуй. Меня зовут Филипп Михайлович. Я – отец Вильяма. Да ты, смотрю, узнала меня. Однажды мы уже виделись…
Он ждал, что Яна смутится. И не ошибся в своих ожиданиях. Вины своей она перед ним не чувствовала, но ей было стыдно вспоминать, при каких обстоятельствах они однажды виделись.
– Я как раз собирался с тобой встретиться, поговорить, но раз уж мы здесь… – Он взял ее под руку, отвел в сторонку.
– Что вам нужно? – робко спросила она.
– Ты сама должна понимать, что мне нужно. Я хочу помочь своему сыну…
– Он сам во всем виноват.
– В чем он виноват? В том, что ты пришла к нему на квартиру?
– Я просила его не приставать…
– Если ты просила его об этом, значит, ты допускала такую мысль, что он будет приставать. И все-таки пошла с ним…
– Но это же не значит, что меня можно насиловать.
– Не значит. И насиловать нельзя. Вильям поступил неправильно, этого я отрицать не могу. Но и ты способствовала ему. Вы вместе смотрели низкопробное кино… Ты понимаешь, о чем я говорю.
– Я понимаю. Но кино не смотрела. Я сразу сказала, чтобы он выключил…
– Ладно, хорошо, Вильям виноват. Заявление ты написала, будет возбуждено уголовное дело. Но все можно повернуть назад. Ты можешь забрать заявление…
– Могу.
– Вот и забери… Сколько ты за это хочешь?
– Что – хочу?
– На семейном совете мы решили, что можем заплатить тебе… э-э… пять тысяч рублей будет достаточно?.. Я даже могу помочь тебе с очередью на машину…
– То есть вы хотите меня купить? – раззадорилась Яна.
– Именно. Ты же для этого заявление подала… Или ты хочешь, чтобы Вильям на тебе женился?..
– Видеть я не хочу вашего недоношенного сына! – выпалила она. – И деньги мне ваши даром не нужны!.. А заявление я уже забрала! Вот оно!
Яна вытащила из кармана пальто злополучный листок бумаги, порвала его на четыре части, обрывки сунула в руку слегка растерявшемуся Филиппу Михайловичу. И, резко повернувшись к нему спиной, торопливым шагом направилась к остановке. Ей некуда было спешить, но ей хотелось поскорее убраться из жизни этого человека. Она не хотела видеть ни его, ни тем более Вильяма…
* * *
Декан факультета смотрела на Яну с пониманием.
– Подонки были всегда. Есть. И будут, – с чувством и расстановкой сказала она. – Но ты не должна… Нет, ты не имеешь права ломать из-за них свою судьбу…
– Я не ломаю. Я всего лишь хочу перевестись в другой институт.
– И там ты забудешь о том, что произошло?
– Нет.
– То-то же…
– Но там другие не будут знать…
– Это иллюзия, Китайцева. Рано или поздно кто-нибудь наведет справки, все равно узнают. Может, даже огласке это дело предадут…
– Неужели такое может быть?
– Сволочей, Китайцева, везде хватает… Везде. И даже у нас. Но здесь тебе точно добра желают. Во всяком случае, во мне ты можешь не сомневаться…
– А то, что пальцем на меня показывать будут?
– Показывают?
– Нет… Пока нет…
– И не будут показывать… Ты же забрала заявление. Инцидент исчерпан… А то, что было с тобой, так об этом скоро забудут… У нас же девушки в основном учатся. Это может случиться с каждой. И все это прекрасно понимают… Иди, Китайцева, учись…
– Но мне нужно…
– Все, Китайцева. Все! Не дури голову – ни себе, ни людям!..
– Но я настаиваю…
– Если настаиваешь, то дня через три приходи. Тогда и поговорим… А сейчас – все, свободна!
В глазах у декана – материнская теплота, но голос начальственно резкий, студеный. Из ее кабинета Яна выходила с чувством, будто побывала под ободряющим холодным душем. И мир перед глазами просветлел, и на душе полегчало.
Но очень скоро на нее выплеснули ушат с навозной жижей. И это, конечно же, сделала дражайшая «подруга». Лиза пропадала невесть где четыре дня, на занятия, на последнюю в этот день пару, заявилась с таким видом, будто этим делала великое одолжение всем, начиная от рядового студента и заканчивая министром образования. Всю лекцию не обращала на Яну никакого внимания. Впрочем, как и на преподавателя. Не до учебы ей было, видно, после веселой ночки неважно себя чувствовала – дремала, носом клевала, а в тетрадке рукой «кривую засыпания» выводила. Зато после занятий проснулась. Догнала Яну по пути в общежитие.
– Как настроение?
Ее радушная улыбка была всего лишь видимостью, за ней скрывалось жало злобной осы.
– Ничего, – в предчувствии неприятного момента зябко пожала плечами Яна.
– Заявление, говорят, забрала…
– Кто говорит?
– Неважно… Договорилась с Вильямом? На чем сошлись?
– Тебе обязательно это знать?
– Ну, интересно… Замуж он тебе предложил или деньгами откупился?
– Ничего такого. Просто забрала заявление…
– Я бы подумала, что ты врешь, если бы не знала тебя. Но я-то тебя знаю… – злорадно усмехнулась Лиза. – Не поимела ты Вильяма. Он тебя поимел, а ты его нет… А может, тебе понравилось?..
– Что понравилось?
– Ну, как он тебя имел…
– Дура ты!
– Я дура?.. Да нет, дорогая моя, дура – это ты… Я бы даже сказала, клиническая идиотка… Хотя, если тебе понравилось под Вильямом, тогда я тебя понимаю. Тогда ты не дура, тогда ты умница. Человек тебе удовольствие доставил, а ты его в тюрьму. Нечестно так… Слушай, а хочешь, я тебя с парнем одним познакомлю. Ну, роман с ним не обещаю, он не любитель сложных отношений, но бурную ночку гарантирую…
– Дрянь!
Яна не была сторонницей выяснения отношений посредством силы, не тому она собиралась учить своих учеников. И сейчас она вовсе не собиралась набрасываться на Лизу с кулаками, но руки сами вцепились ей в волосы.
– Пусти!
Вырываясь, Лиза сама – сначала одной рукой, затем второй – схватила ее за волосы. И неизвестно, сколько бы они стояли, вцепившись друг в друга, если бы не Егор.
– Что за шум, а драки нет?
Лизе он сделал больно, отчего она разжала руки. А Яну просто легонько похлопал по плечу, чтобы она отпустила Лизу.
– Ну и что вы не поделили? – спросил он, но нарвался на грубый ответ.
– Да пошел ты! – смахивая рукой слезы с глаз, накричала на него Лиза. – И ты пошла, сука!..
Хлюпнув раскрасневшимся носом, она резко повернулась к ним спиной и спешной порывистой походкой пошла прочь. Обычно она зазывающе виляла бедрами, но сейчас этого не было. Не до того ей, чтобы соблазнять мужчин.
– Ну и что здесь у вас было? – обращаясь к Яне, укоризненно покачал головой Егор.
– Что надо, то и было…
– Живете, как кошка с собакой. И, наверное, до сих пор в одной комнате?
– В одной, – обреченно кивнула Яна.
– Я бы на твоем месте переехал в другую комнату? Ну, после того, что было…
– А что было?
– Ну, эта история с тобой… когда мы в постели, а она к нам ворвалась… И еще другая история была…
Яна пытливо посмотрела на Егора. Догадывается он, о чем речь, или нет?
– Э-э, что-то слышал… – в растерянности почесал он за ухом. – Но Лизка-то здесь ни при чем…
– Что ты слышал?
– Ну, говорили, что там у тебя это… ну, с милицией там что-то… Заявление ты подавала… Ну, короче, козел там какой-то… В общем, сама знаешь…
– Знаю. И не только я знаю. Мне уже мужчину предлагают, на одну бурную ночку. Как будто я проститутка какая-то, – едва сдерживая слезы, всхлипнула Яна.
– Это кто такое предлагает? Лизка?!. Да, повезло тебе с этой стервой… Ну, что мужчину она тебе предложить может, в этом я не сомневаюсь. Гуляет как последняя… Ладно, пусть гуляет, но тебя-то чего унижать… Ты сейчас куда? В общагу?
– Да… То есть нет…
Она не хотела идти в комнату, где могла находиться Лиза.
– Понятно, эту видеть не хочешь… Надо тебе вопрос с переводом в другую комнату решать… Знаешь, я с комендантом поговорить могу, мы с ним в хороших отношениях…
– Не надо, – мотнула головой Яна. – Я все равно уезжаю. Домой.
– А как же учеба?
– Там тоже пединститут есть, переведусь.
Теперь она точно знала, что сделает все, чтобы перевестись в Куйбышевский пединститут. И никакие уговоры не помогут.
– Так, понятно, – нахмурился Егор. – Из-за Лизки?
– Да нет, – пожала плечами Яна.
– Ну что нет, если да. Она тебе покоя не дает… ну, после этого… Сама ша-ла-ла, хочет, чтобы и ты такой же была… А ты не обращай на нее внимания…
– Не могу.
– Хочешь, я с ней поговорю? И с другой комнатой вопрос решим…
– Тебе-то какое дело до меня? – Она с подозрением глянула на Егора.
Может, и он хочет записаться в соискатели на одну-единственную бурную с ней ночку?
– Да так… Жалко мне тебя… – замялся он. – Да и нравишься ты мне… Помнишь, ты говорила мне, что в милицию заявишь. Я не знал, шутишь ты или нет. А ты не шутила… Хорошо, что мы тогда не согрешили, да?
– Не знаю…
– Что ты не знаешь?
– С тобой по-доброму все было. А этот… Этот как зверь… И вообще, не надо обо мне заботиться. Знаю я, чем это заканчивается…
Она бы ушла, если бы Егор позволил. Но он догнал ее, остановил. Нежно взял ее озябшую ладошку в две руки, согрел ее своим горячим дыханием. И взгляд такой мягкий, привечающий.
– Ты не думай, я не такой, – сказал он. – И со мной этимне закончится…
– Ты так говоришь, как будто я не знаю, какой ты. Как будто не было у нас ничего…
