bannerbannerbanner
Любовь в законе

Владимир Колычев
Любовь в законе

Полная версия

– Да видел вас недавно, ты сумку ей помогал нести…

– Ну видел и видел.

– Так я не только с тобой ее видел, – сочувствующе покачал головой Мишка.

– Что ты несешь? С кем ты ее мог видеть?

Севастьян потянулся к нему через бочку, озлобленно схватил за грудки, хорошенько тряхнул.

– А вот и не скажу, если не отпустишь! – захныкал тот.

Севастьян разжал руки, вернулся на место, разлил портвейн по стаканам, выпил, никого не дожидаясь.

– С кем ты ее видел?

– А с мужиком каким-то. Взрослый мужик. Крутой на вид…

– Волосы темные, жесткие, лицо треугольное, да?

– Ну да, что-то в этом роде.

– Это муж ее матери, – облегченно вздохнул Севастьян. – Ну, типа отчим.

– Ну, не знаю. Он ее обнимал, как свою бабу. Руку на талии у нее держал. Я иду сзади, смотрю, а он рукой ее за булку мац, а она – хи-хи… Не, так отчим с дочкой не ходит – ну, если между ними ничего такого. А то бывает, что отчим и с мамкой спит, и с дочкой…

– Заткнись! – снова вспылил Севастьян. – Когда ты их видел?

– Ну, сегодня утром. Они на рынок шли, ну, на барахолку, я тоже там по делам был.

– И он ее мацал?

– И мацал. И целовал. Он ее в щеку целует, а она губы тянет… Ну и в губы тоже целовал. Куда ж денешься, когда баба сама тянется?

– А тебя он куда целовал?

– Я ему не баба, чтобы меня целовать!

– Ну, мало что с бодуна может померещиться, – ядовито усмехнулся Севастьян. – Вдруг решишь, что ты баба. Много выпил вчера?

– Ну, было. Только утром я трезвый как стеклышко был. Если думаешь, что померещилось, зря это. Видел я, как Полинка с мужиком этим лизалась.

– Я тебе сказал, пасть заткни! – вызверился на Мишку Севастьян.

Он даже хотел ударить его кулаком в нос, но в сердцах лишь отфутболил ящик, на котором сидел. Сунув руки в карманы и пошатываясь, побрел к дому, где жила Полина.

На вещевой рынок она с Макаром ходила, там и отоварилась: кофточка шелковая, лосины. И «химию» она сделала, и накрасилась. Все ради него. Откуда деньги? Но это уже не важно.

Ну не могла Полина закрутить роман со своим новым папочкой! Не в ее это характере. Так думал Севастьян светлой половиной сознания, а темная нашептывала ему про дурную наследственность. Какая мать, такая и дочка… Загуляла Полина, как блудь последняя. Но ведь не она в этом виновата, это Макар ее совратил… И он, Сева, должен разобраться с этим подлецом. Он должен набить ему морду…

Севастьян остановился на половине пути, в раздумье почесал затылок. Макар производил впечатление сильного человека, и справиться с ним будет проблематично: ведь он и морально может задавить, и физически. Но это была минутная слабость, и, собравшись с духом, парень продолжил путь. Слишком сильно любил он Полину, чтобы отдать ее без боя.

Она открыла ему дверь, едва он только нажал на клавишу звонка.

– Ну наконец-то… – Увидев его, Полина изменилась в лице.

Похоже, она ожидала увидеть кого-то другого, но только не его. А выглядела она, по меньшей мере, непристойно: накрашенная, надушенная, в одной футболке, которая едва прикрывала задние выпуклости, туфли на высоком каблуке. Глаза пьяные, и улыбка была блудной, пока она не поняла, кому открыла дверь. И пошлый смешок застрял в груди.

– Эй, ты чего? – настороженно насупилась она.

– Макар где? – рыкнул он.

– Нет его!

Полина попыталась закрыть дверь перед его носом, но Севастьян подставил ногу.

– Ничего, я подожду!

Он переступил порог, закрыл за собой дверь. Полина спиной вжалась в стенку, она смотрела на него испуганно и сердито.

– Что там у тебя под футболкой? – остервенело спросил он. – Ничего, да? Для Макара своего стараешься?

– Нажрался, да? – вопросом на вопрос ответила она.

– Так же, как и ты!

– Я не нажиралась! Я просто выпила.

– С Макаром? И жрешь с ним, и целуешься… Ты уже спала с ним?

– Да пошел ты!

– Значит, спала.

– Не твое дело!

– Дрянь!

Севастьян размахнулся, чтобы ударить ее. Она зажмурилась, ожидая пощечину, но он передумал. В безнадежном жесте опустил руку, прошел в гостиную, где тихо играла музыка. Стол накрыт: отбивные в кляре, вернее, то, что от них осталось, красная икра в блюдечке, сырная и колбасная нарезка, салатики… Две пустые бутылки из-под вина под телевизором, на столе два бокала.

– Я смотрю, хорошо вы здесь окопались.

Севастьян щелкнул пальцем по бокалу, на краях которого четко угадывались следы губной помады.

– Или это мать твоя пьет? – с последним и жалким проблеском надежды спросил он.

– Нет мамы, завтра будет. А ты иди отсюда! – огрызнулась Полина. – Сейчас Макар придет, он тебя по стенке размажет.

– И когда он придет?

– Скоро!

– Что ж, чем быстрее, тем лучше, – недобро усмехнулся он. – Посмотрим, кто кого по стенке размажет!

– Зачем тебе все это? – досадливо сморщилась она. – Все равно я не буду с тобой.

– А с кем будешь, с Макаром?

– А он что, по-твоему, не человек?

– Он тебе в отцы годится!

– А ты в подметки ему не годишься! С тобой никак, а с ним – как на вулкане, понял?

– Знаешь, ты кто после этого?

– Да? Если бы с тобой спала, значит, порядочной была бы, если с Макаром – то, значит, блудь? А не пошел бы ты куда подальше?

– Да нет, я сначала Макара дождусь.

Севастьян обозначил движение, будто закатывал рукава перед боем.

– Я уже здесь, – услышал он вдруг голос за спиной.

И вчера Макар смог бесшумно войти в дом, и сейчас. Тогда его выдал скрип двери, а в этот раз он заговорил, потому что ему нужно было ошеломить противника эффектом неожиданности.

– Чего ты хочешь? – спросил он внешне невозмутимо, но внутренне напряженно, с уже спущенной с цепи угрозой, которая вот-вот должна была обратиться в опасное действие.

Его природная мощь измерялась сейчас киловаттами, и Севастьян физически ощущал это. И жалел, что пошел на обострение. Не надо бы ему связываться с Макаром. Пугающая бездна в нем, бесконечная, беспросветная, смертельно опасная. Но и отступить Севастьян не мог. Может, он и слабее Макара, но характер у него не тот, чтобы сдаваться.

– Как ты мог? С ней!

Он смог собраться с духом и даже схватил Макара за грудки, но почувствовал вдруг слабость в руках и онемение в ногах.

– Руки убери! – тихо, но с громовым грохотаньем в голосе потребовал Макар.

Севастьян разжал пальцы и тут же пожалел об этом. Макар стремительно шагнул вперед и ударил его лбом в переносицу. Будто пушечное ядро ударилось в лицо, в голове затрещало, загудело, в глазах взрывались звезды. Но, как это ни странно, Севастьян удержался на ногах. Его охватила отчаянная злость человека, которому больше нечего терять, она держала его на весу, не позволяя упасть. Она же швырнула его на противника. Когда-то он всерьез занимался карате, но ни руки, ни ноги не вспомнили ни один прием из его, в общем-то, небедного арсенала. А еще в детстве он ходил на бокс, всего полгода, но именно серию простых прямых ударов и выдала сейчас мышечная память. Он шел вперед напористо, как танк: где бил, а где и просто давил кулаком, пытаясь пробить защиту Макара. И ему это удалось. Ошеломленный противник упал, стукнувшись затылком о дверной косяк, и Севастьян навалился на него, обхватив руками шею.

Но Макар снова изловчился ударить его головой. На этот раз удар оказался более слабым, но все равно на какое-то время Севастьян потерял контроль над собой и поэтому вдруг оказался под противником. Макар сжал его голову руками, с силой оторвал от пола и резко ударил об него. От боли у Севастьяна померкло сознание, а Макар продолжал бить его затылком о пол, второй раз, третий… Он мог бы его убить, если бы отчаянное упрямство не взорвало Севастьяна изнутри. Он и сам не понял, как это у него вышло, но Макар снова вдруг оказался под ним. И он сам ударил его лбом в переносицу, потом левым локтем в челюсть, затем правым туда же.

Макар бешено взревел, в неистовстве схватил Севастьяна за грудки, опрокинул на бок, заставив левым виском удариться об острый угол перевернутого кресла. Это был очередной нокаут, но в Севастьяна будто бес вселился. Он вскочил на ноги, рывком оторвал от пола тяжеленное кресло и поднял его над головой, чтобы обрушить на врага. Макар находился в проигрышном положении. Он лежал на боку, опираясь на локоть, и ничем не мог защититься от убийственного удара. Ничем, если не считать ствол пистолета, который смотрел точно на Севастьяна.

– Стоять! – заорал он.

Вовремя осознав опасность, Севастьян застыл как вкопанный. Однако кресло оказалось настолько тяжелым, что его невозможно было удержать на весу, и ему пришлось сместиться вправо, чтобы самому не оказаться погребенным под этой тяжестью. Но кресло все равно ударило его по ноге, да с такой силой, что Севастьян растянулся на полу… Кажется, он что-то себе сломал и, похоже, не сможет подняться…

Зато Макар встал на ноги. Тряхнув головой, он снова наставил на Севастьяна пистолет.

– Знаешь, почему я тебя не убил?

В ответ, стиснув зубы, Севастьян сдавленно простонал. Больно! Как же больно!..

– Потому что я не передернул затвор, – не дождавшись отзыва, глумливо скривился Макар.

И резким движением дослал патрон в патронник.

Но на руке у него повисла Полина.

– Не надо! Ну пожалуйста! – визжала она.

– Да не буду я его убивать, – мотнул головой Макар. – Руки только марать…

Он опустил руку с пистолетом, обнял Полину за талию, привлек к себе.

– Ты проиграл, парень. Проиграл по всем статьям. И мой тебе совет: будь мужиком, умей проигрывать. Это даже не совет. Это последнее предупреждение… Ты меня понимаешь?

Зажмурившись от невыносимой боли, Севастьян кивнул. Он действительно проиграл, и даже не столько физически, сколько морально. Да и физически он раздавлен. Наверняка у него перелом бедренной кости…

Но, как ни странно, на ноги он смог подняться без посторонней помощи. Полина так страстно льнула к своему Макару, что у нее и в мыслях не было протянуть руку поверженному кавалеру. Хромая, Севастьян шел к двери, а она взасос целовалась с Макаром. Она казалась безвольной игрушкой в его руках, он мог делать с ней все что хотел. Увы, Севастьяну не хватило удачи, чтобы его уничтожить. Но ведь все еще впереди.

 

– Эй! – окликнул его со спины Макар, когда он щелкнул замком входной двери. – Сдашь меня ментам, скажешь, что у меня ствол, Полина заявит на тебя. Скажет, что ты пытался ее изнасиловать. Ты пытался, я защищал.

– Так и скажу, – подтвердила Полина.

И Севастьян ей поверил. Она действительно была готова на все ради своего Макара. Но ведь и он такой же отчаянный. Просто ему нужна передышка. А в милицию он все равно бы не пошел, не так воспитан…

Глава 5

Опухлость под глазом могла растечься в синяк, но Полина знала средство, чтобы не допустить этого. Благо мяса в морозилке хватает, спасибо Макару, на рынке сегодня сразу три килограмма шейной вырезки взял. Деньги у него были. Но не только деньги.

– Откуда у тебя пистолет? – спросила она, приложив к опухлости холодное мясо.

– Так время сейчас какое, кругом бандиты.

– Не знаю, не видела.

– Ты не видела, а я видел. В поездах их, знаешь, сколько… Недавно зэк один с зоны возвращался, на мать твою кинулся – бабу, говорит, хочу… Хорошо, я рядом был, успокоил. Кулак, правда, отбил. А был бы ствол, пристрелил бы как собаку… Только сегодня его купил.

– Где?

– Да на рынке. Азербайджанец один подошел, ствол, спрашивает, нужен? У них же сейчас там Карабах, они оттуда оружие к нам вагонами везут. За сто баксов отдал. Ствол в смазке был, чистый и непорочный, как девочка. Как ты, – весело улыбнулся Макар, заставив Полину трепетать от восторга.

То, что происходило с ней, иначе как счастьем не назовешь. Она безумно любила Макара. И так ей с ним хорошо было, что крылья за спиной вырастали, и не ходила она, а будто парила над землей. И уже невозможно представить, как она раньше жила без него. Да и не жизнь это была, а жалкое существование. То ли дело сейчас…

– Наш «ТТ», тульский завод, не какая-то там китайщина. Сто баксов за такой ствол – считай, даром.

– Да, но сто долларов – это большие деньги.

– Ты за деньги не переживай, этого добра хватает.

– Неужели проводники так много получают?

– Я же тебе говорил, зарплата маленькая. Но мы же крутимся: левака наберешь, глядишь – за рейс пятьсот баксов… Еще маманя твоя завтра привезет.

– Ну да, привезет, – расстроилась Полина. – Представляю, что будет…

– А что будет?

– Ну, ты же с ней начнешь, ну, как раньше…

– И с ней, и с тобой, – насмешливо посмотрел на нее Макар. – Ты справа, она слева. Никогда еще не пробовал сразу и с мамой, и с дочкой…

– Я тебе дам, сразу! – возмутилась она.

– Дашь, куда ты денешься. И Тонька даст… Только я у нее не возьму, – серьезным тоном сказал он. – Вышел я из того возраста, чтобы свинством заниматься. Без мамки твоей спать будем. А она пусть отдыхает.

Полина облегченно перевела дух. Но на душе остался осадок. От мысли, которая вдруг пришла на ум. Она так влюблена в Макара, что готова на безумство ради него. И если бы он вдруг потребовал от нее лечь в постель вместе со своей матерью, она могла бы согласиться… Но это же так отвратительно! И как здорово, что Макар больше не хочет заниматься свинством.

– Представляю, как она злиться будет.

– Ну ты же злилась, когда мы с ней кувыркались. Теперь пусть она злится. А если возникать будет, за дверь ее выставим. Это же твоя квартира, да?

– Ну, по наследству, да.

– Ну вот, выставим за дверь, пусть живет как хочет.

– Она все-таки моя мать.

– Какая она тебе мать? – скривился Макар. – Она о тебе и не вспоминала, как будто тебя никогда и не было. И знать бы тебя не знала, если бы бабка твоя не умерла. Квартира ей эта нужна была, а не ты. Я тебе даже больше скажу: она травануть тебя хотела, чтобы ты в наследство не вступила…

– Ну нет…

В такое коварство действительно сложно было поверить. Но дело в том, что Полина не могла не верить Макару. Она готова была соглашаться с ним во всем. Потому что жила не своей, а его жизнью. Она сама чувствовала, что растворилась в нем без остатка.

– Не веришь – не надо. Убеждать я тебя не буду.

– Да нет, я верю…

– Только мы ей это говорить не будем, ладно? А то получится, как будто я ее тебе сдал. А это, поверь, не в моих правилах… Слушай, а ведь я действительно ее сдал. И знаешь почему? Потому что голову из-за тебя потерял…

Его рука забралась к ней под футболку, под которой ничего не было. Его бессовестные ласкающие прикосновения мгновенно воспламенили ее кровь, пьяную и от вина, и от любви. А к тому моменту, когда он навалился на нее, она уже закипала изнутри. Но Макар знал, что ей нужно, и пожар внутри ее в конце концов был потушен…

Яркие лучи светили в окно, выстилая светлый прямоугольник на полу в пространстве между батареей и кроватью. Это значило, что солнце поднялось уже достаточно высоко для раннего утра. Время близилось к полудню, а Полина только-только проснулась. Но ведь ее можно понять: вина вчера много выпила, а потом еще Макар чуть ли не всю ночь тушил в ней пожары. И так повернет ее к себе, и этак, и все ему мало, а ей так здорово, что никакая усталость нипочем. И все-таки она вымоталась, потому и проснулась так поздно.

А почему Макара нет в постели? А что, если он ушел? Поматросил – и за борт? Полина как ужаленная вскочила с постели, выбежала в коридор, заглянула в гостиную, где до сих пор стоял неубранный стол и валялось перевернутое кресло. Но Макара она там не нашла. Не было его и на кухне.

Обнаружила она его в ванной. Он сидел на старой стиральной машине с вытянутой рукой, перетянутой жгутом повыше локтя. В другой руке был шприц. Ее появление не всполошило его, он спокойно воткнул иголку в вену и невозмутимо стал давить на поршень шприца, вгоняя в руку мутноватую жидкость. Он говорил с ней взглядом, требуя тишины. И она не могла не подчиниться.

Он выдавил содержимое шприца, выдернул из вены иголку, снял жгут. Только тогда Полина осмелилась спросить, чем он занимается. Хотя и так было ясно, что происходит. Она же не маленькая девочка, все понимает.

– Да вот вчера по случаю пару морфина купил. – В предчувствии блаженства Макар закрыл глаза. – Волнение снять надо.

– Какое волнение?

– Не хочу с твоей мамкой ругаться, а придется. Из-за тебя. Да и тебе достанется, за тебя переживаю. Она сегодня возвращаемся, или ты забыла? – не глядя на нее, спросил он.

– Нет… Может, мы просто не станем открывать ей дверь?

– Тогда она подумает, что нас нет дома, сядет у порога, будет ждать.

Макар поднялся и, нечаянно толкнув Полину плечом, вышел из ванной. Она проследовала за ним до спальни, легла рядом с ним на кровать.

– А мы не будем выходить из дома. Продукты у нас есть…

– А я хочу выйти с тобой из дома, – с закрытыми от удовольствия глазами сказал он. – Ты у меня вся такая красивая, такая модная, это же в кайф пройтись с тобой по улице. Мужики смотрят на меня, завидуют. И в ресторан я с тобой хочу сходить…

– Я бы не отказалась.

– Ну вот видишь… Сейчас приедет твоя мамка, и мне придется послать ее далеко-далеко. А это нервы. Или ты думаешь, что я бесчувственное животное?

– Нет.

– Тебе хорошо со мной?

– Очень.

– Ну тогда ты должна знать, что измены я не потерплю. – Улыбка вдруг сошла с его лица, губы сомкнулись в суровую линию. – Если ты мне изменишь, я тебя убью.

– Убьешь?! – внутренне сжалась Полина.

Глядя на Макара, она легко поверила, что ему хватит и злости, и решимости, чтобы убить ее за измену. Такой мужчина предательства не потерпит. Но ведь она и любит его за то, что такой крутой.

– Что, страшно? – спросил он, сменив гнев на милость.

– Ну, это так жестоко.

– И романтично.

– Не знаю.

– А я тебе подскажу. Отелло Дездемону задушил – это разве не романтика?

– Ну, может быть…

– А чего ты лежишь? Бардак в квартире, жрать нечего. Давай, приготовь чего-нибудь, да повкусней… Да и мать твою накормить надо. Мать твою… Давай, давай!

Полина повиновалась с удовольствием. Ей и самой хотелось навести в квартире порядок, приготовить обед, а если это нужно Макару, то она и вовсе рада стараться. Плохо, что мама скоро приедет. И она этого боится, и он. Не зря же в ход пошли наркотики…

На обед она приготовила голубцы. Не поленилась сходить на рынок за капустой, в магазин за рисом. И фарш в мясорубке накрутила. Не забыла она и об уборке. Макар остался доволен. И после обеда затащил ее в постель. Она не возражала, поскольку сама этого хотела. Ей очень нравилось умирать и тут же воскресать от счастья.

В постели они провалялись до самого вечера, но мама так и не появилась. Наступила ночь, но ее все не было. Не вернулась она и на следующий день. Полина сначала радовалась тому, что ее нет, но потом встревожилась. Где она? Что с ней? Но Макар нашел ответы на эти вопросы.

– Я как чувствовал, что так и будет, – глядя в окно, грустно сказал он.

– Что ты чувствовал?

– В Москве у нее мужик был. Ну, не в самой Москве, рядом. Деревня там какая-то. Мужик у нее там был, она до меня с ним жила. Но потом со мной закрутила, ну и ушла от него. С ним она весело жила, не работала, пьянки-гулянки. А ты же знаешь, я не такой, у меня принципы. Пить можно, но в меру, если уколоться, то чуть-чуть. Короче, пить я ей не давал, работать заставлял. Вот она к нему и вернулась, к Толику этому. Я знаю, где он живет. Завтра поеду к нему, посмотрю, что там да как.

– Ты хочешь ее вернуть? – чуть не расплакалась от обиды Полина.

– Нет. Просто переживаю за нее. Если она с ним, хорошо, а если пропала, то беда. И на вокзал надо сходить, у Лидки спросить.

– У какой Лидки?

– Ну, она с нами ездила. Она в курсе.

– А она красивая?

– А ты что, ревнуешь? Это ты зря. Мне теперь, кроме тебя, никто не нужен… Завтра в Москву поеду, душу надо успокоить.

– А меня возьмешь?

– Да? Чтобы с тобой к мамке твоей заявиться? Она, если узнает, что у нас тут за каша, точно обратно вернется. Из вредности. И подсолит, и подмаслит, да так, чтобы до тошноты. Уж я-то ее хорошо знаю.

– Но я не хочу оставаться без тебя! – умоляюще смотрела на него Полина.

– Да я за пару деньков обернусь.

– Но…

– Давай без «но»! – нахмурился он. – Как я сказал, так и будет. Ты меня поняла?

Полина подавленно кивнула. Не могла она противиться его воле.

По своему обыкновению, Макар бросил в кофе кусочек сахара.

– Завтра я поеду. А сегодня мы пойдем и купим тебе новое платье. Хочу, чтобы ты была королевой на выпускном балу.

Полина чуть не задохнулась от нахлынувшего вдруг чувства вселенской благодарности. Действительно, завтра у нее последний экзамен, а еще через четыре дня – выпускной вечер. Она об этом забыла, но Макар помнил. Потому что любил ее. Очень любил. И она не должна в этом сомневаться.

– Ты должен вернуться к выпускному, – обняв его за шею, нежно прошептала она ему на ухо.

– Вернусь. И украду тебя, как чужую невесту, – запустив руку под подол ее халатика, пообещал он.

На самом деле выпускной вечер был Полине почти безразличен. Это было все равно что свадьба с Севастьяном. И она будет только рада, если Макар украдет ее и промчит через всю жизнь на своем лихом коне.

Никогда ей еще не было так тоскливо в одиночестве, как сейчас. Даже в ту ночь, когда бабушка лежала в гробу посреди гостиной, пустота в квартире и мертвая тишина не давили на нее так, как сейчас. Было такое ощущение, что она умрет, если Макар сегодня не вернется домой.

А он вернется. Ведь сегодня у нее выпускной вечер. Неспроста они чуть ли не полдня ходили по рынку, чтобы выбрать ей наряд. Не зря он выбрал для нее серебристое платье – короткое, с декольте и в обтяжку. И он не лукавил, когда говорил, что в нем она выглядит сверхсексуально. Не для кого-то Макар ее одевал, а для себя. Кто-то сегодня будет раздевать ее глазами, а он сделает это руками, и с полным на то правом… Он вернется, сегодня он обязательно вернется.

Пустая квартира по-прежнему угнетала Полину, поэтому чуть ли не полдня она провела в парикмахерской. Она должна выглядеть на все сто, чтобы у Макара вдруг не пропало желание украсть ее. А деньги у нее были – он оставил ей на жизнь полмиллиона рублей. И еще подарил жемчужное ожерелье, чтобы на выпускном балу она была королевой.

На вечер она опоздала, актовый зал уже был полон, директор читал праздничную речь. Но она думала только об одном: хоть Макара здесь и нет, но он незримо присутствует рядом. А это значит, что она не должна ни с кем флиртовать, должна быть раскрепощенной, но при этом совершенно недоступной.

 

Не зря она училась ходить на каблуках, вспоминая, как делала это Зойка. Тяжело было в учении, зато сейчас походка у нее легкая, игривая, правда, бедра покачиваются едва-едва, но ведь она никого не собирается соблазнять, и ей вовсе незачем крутить «восьмерки». Она шла к актовому залу по гулкому коридору. Тук-тук, стучали ее каблучки, тук-тук. А навстречу шел Олег Бирюков – высокий стройный парень с женственно-красивым лицом. Раньше он проходил мимо Полины, едва замечая ее, а сейчас его глаза приклеиваются к ней, лицо недоуменно вытягивается, нижняя челюсть отвисает. Тело проходит мимо, а голова остается, как бы шею не скрутил себе, бедняга.

Олег прошел мимо, но Полина даже взглядом его не удостоила. Бум! И все-таки ей пришлось обернуться. Бирюков распластался по стене, как распятая на заборе лягушка, а перед его носом качался маятником плакат о вреде курения. Из-за чрезмерного любопытства бедняга сбился с прямой и боком врезался в стену. Макар был бы доволен. Полина снисходительно усмехнулась, подумав об этом.

– Олежка, с тобой все в порядке? – услышала она вдруг позади знакомый женский голос.

И снова ей пришлось обернуться, потому что Зойку игнорировать было по меньшей мере глупо. Она остановилась с независимым видом, без всякой суеты повернулась к ней.

Зойка рассматривала ее с интересом. Легкая небрежная улыбка кривила ее верхнюю губу. Но Полина видела, что за этой показной неприязнью скрывается самая обыкновенная зависть. Неужели красавица Зойка решила, что проигрывает той, кого за глаза называла серой мышкой и с которой дружила чуть ли не из жалости?

– А я смотрю, что это за цаца такая! – Ей пришлось напрячься, чтобы выдавить из себя дружелюбную улыбку. – А это наша Полина!.. Платье коротковато, а так ничего.

На ней также было блестящее платье, но не серебряного, а бронзового отлива. И чуть подлинней, чем у нее. Зато декольте такое, что пышный бюст едва не вываливался из него.

– И бижутерия ничего, – глядя на ожерелье, добавила она.

Полина не стала говорить, что это морской жемчуг, может, и не самый крупный, но зато настоящий. Ей все равно, что думает Зойка.

– А папочка твой где?

– Что? – всколыхнулась Полина.

– Ну, папочка твой, который с мамочкой, – в язвительной улыбке расплылась Зойка. – И с тобой… Вы как там, втроем в одной кроватке спите?

– Сука!

Полина стремительно шагнула к ней и с размаху влепила пощечину. Удар оказался настолько сильным, что Зойка упала, высоко задрав ноги.

Полина с удивлением смотрела, как поднимается на ноги ее бывшая подружка. Никак не думала она, что способна на такой отпор.

Она была удивлена, но не растеряна. И готовилась отвесить Зойке новую затрещину, если та попытается взять реванш.

– Ну ты и дура!

Зойка чувствовала ее настроение, поэтому испугалась. Стоит, чуть не плачет, пальцами красноту на щеке потирает.

– Не спит он с мамочкой, поняла? Он спит только со мной! – раскуражилась Полина. – Еще что-то хочешь узнать?

– Что это на тебя нашло? – чуть ли не с суеверным ужасом смотрела на нее Зойка.

Уж не решила ли она, что видит перед собой ведьму на шабаше? А Полина готова быть ведьмой. Лишь бы только Макар был с ней. Лишь бы никто не лез в ее личную жизнь.

– За языком следить надо!

– Ну извини, – окончательно сдалась Зойка.

И в это время со стороны парадных дверей появился Севастьян. Он видел Полину, но старался на нее не смотреть. Все его внимание, казалось, было приковано к Зойке. Важный, сосредоточенный, независимый, он подошел к ней, с хозяйской развязностью обнял ее за талию. Он заметно прихрамывал, и под глазами его желтели синяки – следы недавнего побоища с Макаром. Сева был одет с иголочки: модный батник в желто-голубую полосочку, зеленые джинсы.

– Это у тебя что такое? – спросил он, рассматривая красноту на щеке своей девушки.

– Да так, упала, – потупилась Зойка.

Она хотела пожаловаться ему на Полину, но свое поражение признать не решалась. Вдруг Севастьян узнает, за что она получила. А ведь это он рассказал ей и про Макара, и про маму, с которой тот жил до Полины.

Но Севастьян и сам обо всем догадался.

– Твоя работа? – глянул он на Полину.

– Да пошел ты! – презрительно фыркнула она.

И так резво повернулась к ним спиной, что едва не сломала каблук.

– Сука! – бросила ей вслед Зойка.

Но Полина даже не обернулась. Зато вскинула вверх правую руку и перекрыв ее левой, согнула в локте. Пусть отправляется по этому адресу вместе со своим Севой.

Торжественная часть уже закончилась, когда она подошла к дверям актового зала. Дальше – кафе рядом с техникумом, праздничный стол, танцы. Деньги на банкет Полина сдавала, и Макар знал, где нужно ее искать. Но ей совсем не хотелось общаться со своими однокурсниками. Возможно, Зойка уже разболтала всем, в какой развратной семье она живет, с кем и как спит. Ну и как после всего этого относиться к Севастьяну?

Она решила, что ей ничего не остается делать, как отправиться домой. С деньгами у нее все в порядке, по пути зайдет в какой-нибудь бар, возьмет хорошего вина. Потом она пойдет домой, а когда появится Макар, торжество продолжится. А рассвет они встретят в постели, и это будет очень романтично…

Она знала, в каком баре по вечерам можно было купить хорошее вино. Располагался он в подвальном помещении мебельного магазина, недалеко от ее дома. Туда она и спустилась, не думая о том, что вид у нее далеко не самый скромный. Мягкая музыка, полутона, обшитый мореным деревом зал, барная стойка, бородатый толстяк за ней с красным, как у Деда Мороза, носом. Ему бы еще бороду побелить…

– Чего желаем? – спросил он, окинув Полину оценивающим взглядом.

Судя по тому, как он усмехнулся в усы, мнение о ней создалось не самое высокое. Она поняла, что ее приняли за проститутку. Как ни странно, это ее не разозлило. Вот если бы бармен обозвал ее вслух, тогда бы она точно устроила скандал. А так пусть думает что хочет. К тому же проститутки тоже люди.

– Бокал вина.

Людей в баре было совсем немного. Несколько парней с девушками за одним столом, немолодая уже парочка – за другим. Вот, пожалуй, и все. А за барной стойкой она одна. И почему бы немного не посидеть, не передохнуть? Не так уж и просто ходить на каблуках, ноги устают.

– Какого?

– Красного, французского, – забравшись на высокий стул, сказала она.

– Нет французского, есть молдавское, тоже ничего. Но дорого, пятнадцать тысяч за бокал.

Полина выразительно посмотрела на него: дескать, за деньги он может не переживать.

Бармен молча поставил перед ней бокал. Она полезла в сумочку, но прежде, чем она достала деньги, на стойке появилась двадцатидолларовая купюра.

– За нее и за меня, – услышала она справа от себя густой зычный голос.

С ликующей улыбкой она повернула голову на звук, ожидая увидеть Макара, но рядом с ней стоял совершенно незнакомый парень. Короткая стрижка, кряжистая голова, массивный лоб, маленькие жгучие глазки, кривой нос, тонкие губы, тяжелый выпяченный подбородок с ямочкой, бычья шея, мощные плечи, мускулистые руки. И энергетика у него такая же сильная, как у Макара. Только вот не было в нем той сумасшедшей притягательности, которая бы заставила ее потерять голову.

– Не надо за меня платить, – протестуя, мотнула она головой.

– Да ты не переживай, кроха, в счет это не войдет, – свысока хмыкнул он.

– Я тебе не кроха!

Полина все-таки достала из кошелька две десятитысячные купюры, положила их на стойку.

– А кто же ты такая? – с похотливым интересом рассматривал ее парень.

– Кто надо! – раздраженно бросила Полина.

Бокал вина стоит перед ней, алкоголизмом она не страдала, но и добро пропадать не должно. А времени посидеть за этим бокалом у нее не было, поскольку обстоятельства вынуждали уносить ноги. Девушка набрала в легкие воздуха и залпом осушила бокал. Вино мягкое, приятное – желания закусить не возникло. Разве что поморщиться немного в кулак.

– Я смотрю, ты все делаешь как надо! – засмеялся парень.

– Оставь меня в покое!

Она повернулась к нему спиной и стремительным шагом вышла из бара. На пороге она споткнулась. Каблук не сломала, но что-то стрельнуло в ноге, на вывих не похоже, но дальше она пошла, слегка прихрамывая.

– Чего ж ты такая неосторожная?

Незнакомец из бара догнал ее на улице и с ходу положил руку ей на талию.

– Отстань! – отстранилась она.

– Чего ты такая брыкучая? Я ж тебе реальные бабки предлагаю! Сто баксов за ночь.

– Чего? – взбешенной кошкой глянула на него Полина.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17 
Рейтинг@Mail.ru