Владимир Колычев
Идет охота на волков
– Не, мы его так Семеном и зовем… – сказал Вася. – Хотя можно и Кафтаном звать.
– Почему Кафтаном, а не Гондоном, например? И то надевается, и то…
– Потому что фамилия у меня Кафтанов, – напыжился Семен. – А Гондонов…
Ему пришлось прикусить язык, чтобы сдержать ответную реплику. Хотел бы он сказать, какая у Матроса фамилия.
– Что «Гондонов»?.. – встрепенулся тот и въедливо посмотрел ему в глаза.
– Ничего, – отворачиваясь, буркнул Семен.
– Вот и заткнись, если ничего!
Матрос очень быстро сменил гнев на милость.
– Короче, Кафтан, считай, что тебе повезло. Гурий тебя в штат включил. Теперь ты с нами, понял?
– Ну, хоть это хорошо, – улыбнулся Семен.
Были в его новой профессии минусы, но плюсов он видел больше. Поэтому и подпустил к себе радость.
– Я же говорил тебе, что тебя возьмут! – расплылся в улыбке Чугунок.
– Спасибо вам, пацаны!
– Мы тебе не просто пацаны, – осклабился Матрос. – Мы тебе братья!.. Это я к чему? А к тому, что братьев предавать нельзя. За брата умереть надо, ты понял?
– Да ясно, – кивнул Семен.
– Что тебе ясно?.. Завтра заовражские наедут, нож к горлу приставят, где, спросят, Матрос живет. А Гурий где?.. Что ты им скажешь?
– Не знаю, скажу…
– Не знаю, – передразнил его бригадный авторитет. – Ты им ничего не должен говорить, понял? Как Зоя Космодемьянская на допросе, понял? Насиловать будут, огнем жечь, ты молчать должен…
– Слова не скажу!
– Вот это правильно… Да, насчет Джина. Пусть он в лесу пока полежит. А мы потом наводку ментам дадим, чтобы они его нашли. Это чтобы его по-человечески можно было похоронить. В гробу и с музыкой, ля… А пока молчок про это дело, понятно?
– Куда едем? – после напряженной паузы спросил Чугунок.
– Хороший вопрос… Давай к Макарону зарулим, телок у него возьмем… Чисто стресс снять. Ты как?
– Да не вопрос!
– А ты, пацан? – спросил у Семена Матрос.
– Да нет, мне бы домой…
– Ну ты, в натуре! Я его по бабам зову… Я!.. Ну и хрен с тобой, золотая рыбка!
– Да у него любовь, – вступился за Семена Чугунок. – Два года за бабой бегал, прикинь…
– И чо?
– Да все туда же… У них теперь любовь, все, как говорится, в ажуре…
– Ну, если любовь, тогда ладно…
Матрос остановил машину, высадил Семена, а сам вместе с Чугунком отправился к проституткам. Что Семена вовсе не расстроило. Может, он и был невысокого мнения о Майе, но из женщин в этой жизни хотел только ее.
* * *
Сопровождаемый взглядом палец плавно скользил по фамилиям в списке.
«Скородумов М.А…»
Максим с облегчением выдохнул застоявшийся в легких воздух, полной грудью набрал свежий. Его фамилия значилась в списке поступивших, значит, семнадцать лет прожиты не зря.
Но радость вдруг сменилась печалью. Потому что в толпе абитуриентов он увидел Майю. Распущенные волосы, оголенные плечи, короткий приталенный сарафан, босоножки на высоченном каблуке. Яркая улыбка, ослепительное сияние красоты. Похоже, она тоже поступила. Но ее радость ничем не была омрачена. Потому как в личной жизни у нее все чудесно. Она встречается с Семеном, она спит с ним… Дрянь…
Закусив губу, он повернулся к ней спиной. Обидно до слез. Два года с ней гулял, и ничего. А только Семен занял его место, как Майка прыгнула к нему в постель… И зачем он только поступал в этот чертов университет? Да еще на один с ней факультет. Лучше бы в сельхозинститут поступил. Лишь бы от нее подальше…
– Макс!
Майя нагнала его, пальцами легонько тронула за плечо.
– Чего?
Он не остановился, всего лишь сбавил ход. И не смотрел на нее.
– Не поступил?
– Тебе не все равно?
Он объявил ей бойкот еще давно. Сразу после своего поражения. Они вместе сдавали экзамены в школе, вместе поступали на юридический. И при этом не общались между собой. Оба делали вид, что не замечают друг друга… Но, похоже, Майя первой пошла ему навстречу. Только какой в том прок? Сможет ли Максим простить ей Семена?.. Да и не попросит она прощения.
– Нет.
– Тогда могла бы и мою фамилию увидеть… Ты же только свою искала.
– Да! Только свою! – В ее голосе звякнули остервенелые нотки.
Максим промолчал. Как будто ему не о чем было говорить с ней. У нее своя жизнь, у него своя.
Он ускорил шаг, и Майя отстала. Но нагнала его у фонтана на главной университетской аллее.
– Макс, ну чего ты злишься? – уязвленно спросила она.
– Я не злюсь, я радуюсь. Я же поступил… Будем теперь мозолить глаза друг другу.
– Это плохо?
– Да нет. Передай своему Семе, пусть за тебя не беспокоится. С моей стороны ему ничего не угрожает. Потому что нужна ты мне, как собаке пятая нога!
– А я думала, что ты драться будешь, – огорошила его Майя.
– Что?! – останавливаясь, в праведном возмущении протянул он.
– Я тебе что, правда больше не нужна? – обиженно выпятив нижнюю губку, спросила она.
– Ты спишь с ним? Спишь! Ну и спи дальше!.. Сука!
Он повернулся к ней спиной и стремительно зашагал прочь от нее.
– Ну и козел! – донеслось ему вслед.
Драться за нее… Максим презрительно усмехнулся. Много чести драться за эту сучку!.. Но драться он будет. Обязательно будет. Сейчас он сходит домой, переоденется и отправится на тренировку. Сегодня у него по расписанию вольная борьба. Оказывается, в сочетании с боксом – это грозное оружие…
– Ты, урод! – донеслось откуда-то сбоку.
Максим резко остановился, повернулся на голос и увидел Семена.
Этот громила, похоже, продолжал умственно деградировать. Зато прогрессировал физически. За месяц, что Максим не видел его, он заметно раздался в плечах. Бычья шея, бицепсы и трицепсы, как у разогретого культуриста. Свирепые глаза, злобный оскал… И был он не один. Рядом с ним стоял такой же бритоголовый амбал. Латунные цепи, майки, спортивные штаны, на ногах – боты с тяжелыми прочными носками.
– От урода слышу! – не остался в долгу Максим.
– Поговорим? – зловеще спросил Семен.
– Друга своего оставь, и пойдем.
– Да ты не псыкай. Мой братан только смотреть будет. Как я из тебя отбивную буду делать… Ну, чо, пошли?
Максиму было не по себе. Уж больно грозно выглядел Семен. Слишком разные у них весовые категории… Но виду он не подал. С пренебрежительным выражением на лице зашел за трансформаторную будку, где их никто не мог видеть, расстегнул пуговицы на рубашке.
– Я тебя ща убивать буду! – злобно ощерился Семен.
– Не, убивать не надо, – оскалился его дружок. – Просто инвалидом сделай. Чтобы всю жизнь на аптеку работал. А «утку» под кровать мы ему подарим, гы-гы…
Максим снял рубашку, встал в стойку. Все внимание на Семена, но все же он заметил Майю. Она не пыталась помешать поединку, но встала справа от Максима, в то время как дружок ее избранника находился слева. Она не задирала нос, как тогда, когда они дрались последний раз, не улыбалась, радуясь тому, что из-за нее ломаются копья. Но не было в ее глазах ни возмущения, ни осуждения. Она явно жаждала зрелища. И готовила себя к тому, чтобы уйти отсюда с победителем… Но за кого она болела?.. Максим хотел верить, что за него. А Семен посматривал на нее как на свою собственность, за которую он будет биться насмерть.
Первым в атаку ринулся Кафтанов. Бил он сильно. И разумно – не подставлял под удар голову, не заваливался вперед. Максим уклонялся, бил в ответ, но бронированный подбородок противника пробить не удавалось. Даже кулаки отшиб, пока бил…
Семен продолжал атаковать. Максим пропустил несколько мощных ударов, но на ногах удержался. И, улучив момент, на противоходе нанес убойный «джеб» в печень. Семен крякнул как подстреленный селезень. Скривившись от боли, отступил назад. Максим же бросился ему в ноги, провел подсечку, опрокинул на спину.
Он уже был близок к тому, чтобы взять противника на удушающий прием. Но ему банально не хватило физической силы. Семен взревел как раненый лев, извернулся, подмял его под себя. С силой развел руки в сторону и ударил в лицо головой.
Максим не потерял сознания и даже попытался встать на ноги. Но Семен опередил его. Он первым поднялся с земли и ударил его ногой в живот… Вот когда его тяжелые боты с убойным носком сыграли свою роковую роль.
Удар оказался такой силы, что на какой-то миг Максиму показалось, будто под ним взорвалась граната… Он упал, но Семена это не остановило. Удар ногой в голову погрузил Максима в звенящую темноту…
Глава 3
Майя была так хороша, что не было сил терпеть. Семен опрокинул девушку на спину, полез под сарафан, стянул трусики.
– Ну и кто в доме хозяин? – ревущим голосом спросил он.
И забросил ее ноги к себе на плечи.
– Ты! – испуганно и покорно кивнула Майя.
– А за Максом зачем бегала?
– Не-ет… – закрыв от наслаждения глаза, простонала она.
– А я видел, что ты за ним шла!
– Хотела спросить…
– О чем?
– Потом скажу… Потом… Потом-потом… Потом-потом-потом… Ты зве-ерь… Как же хорошо-о…
Семену и самому было так хорошо, что не хотелось разговаривать. Разговор продолжился лишь после того, как Майя открыла глаза.
– Ты, наверное, хочешь, чтобы я убил этого ублюдка? – спросил он, застегивая ремень на брюках.
Майя натянула на себя простыню, удивленно посмотрела на него.
– Ты уже уходишь?
– Да дела у меня…
– А я сегодня ночью одна буду…
– Клево. Коньяку принесу, колбаски…
– Можно и коньяку, – кивнула она. – У меня как раз событие…
– Вот и я говорю, что событие, – скривился Семен. – С этим учиться будешь… Ты мне так и не ответила. Ты хочешь, чтобы я убил этого козла?
Сегодня он едва удержался от того, чтобы не забить Макса до смерти. А ведь можно было разом решить проблему…
Чувствовал он, что Майка не ровно к нему дышит. Поэтому и подкараулил его сегодня на университетской аллее. Заодно доказал свое право на обладание самым драгоценным на земле телом.
Теперь Майя от него точно никуда не денется… Но все же было бы лучше, если бы он раз и навсегда избавился от своего соперника.
– Не надо его убивать, – покачала она головой.
– Почему?
– Потому что тебя посадят.
– Гы-гы! Кто?
– Как кто? Милиция.
– Прикалываешься? Да мы этих ментов на крюку вертели!
– Кто это мы?
– Я. Чугунок. Матрос… Ты в институт поступила, а меня в бригаду взяли.
– На завод?
– Ну, ты точно прикалываешься!.. Ты думаешь, где я коньячок возьму? На рынке! Мы торгашей на рынке защищать будем, поняла? Мы их защищаем, а они с нами делятся, такая вот раскладушка…
– От кого вы их защищаете?
– От кого… От бандитов, понятное дело…
– А сами вы кто?
– Ксюша, Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша…
– Я не Ксюша!
– Полюбила рэкетира Ксюша… И напрасно твой Витюша, ля, поет… Задушу твоего Витюшу!
– Какого Витюшу?
– Макса!.. Он – гитарист, ля. А я – рэкетир, поняла?
– Какой же он гитарист?
– Ну, ты в натуре! – осклабился Семен. – Я – рэкетир, въезжаешь?! Мы, ля, скоро весь город построим!.. Мне уже тачку пообещали, поняла? Сначала на «девятке», а потом и на «бумере» буду ездить, как Колоб…
– Кто такой Колоб?
– Ну, ты темный лес, Майка! Колоб – это… Это!.. Да круче в городе никого нет! И мы с ним братья, поняла? Мы друг за друга любому глотку перегрызем…
– А-а… Так ты, значит, бандит?
– Ну, ты дура! Не бандит! А рэкетир!.. Мы людей защищаем, поняла?.. Короче, не твоего ума это дело!
– Ты как со мной разговариваешь? – возмутилась Майя.
Семен и сам понял, что его сильно занесло. Но и назад сдавать не собирался. Ведь он действительно крутой парень. За ним – целая бригада. Да что там бригада! Сам Колоб за него мазу держать будет, если что!..
– Молчи, женщина! Восьмое марта еще не скоро!
– Да как ты можешь!
– Да так и могу!.. Лучше молчи!
Стиснув зубы, Семен гневно поднес к ее горлу растопыренную ладонь. Как будто в глотку собирался вцепиться.
Майя испуганно переместилась к стенке. Подобрала под себя ноги, натянула простыню на самый подбородок. И затихла. Теперь она точно знала, кто в доме хозяин!
– Смотри у меня!
Из дома он выходил с высоко поднятой головой. Плечи расправлены, грудь парусом, спина в пояснице прогнута, походка от колена. Под ноги с пронзительно звонким лаем бросилась собачонка с розовым бантом вокруг шеи. Она хотела тяпнуть его за пятку, но получила по зубам тупым носком ботинка. И отлетела к своей хозяйке, дородной тетке в широкополой розовой шляпе.
– Молодой человек!.. – возмущенно вытянулась она в лице.
– Молодой человек у меня штанах, гы-гы! – оскорбительно ухмыльнулся он.
– Да как ты!..
– Заткни пасть, корова! А то сама щас в рог схлопочешь!
Бытие определяет сознание. Так, кажется, учили в школе. Бытие у Семена было криминальное. Братва, рэкет, разборки, стрельба, кровь. Он крутой парень, успевший хлебнуть лиха. За ним бригада. За ним сила! И он может класть где угодно и на кого угодно!
Ему нужно было ехать на заовражскую барахолку, которая теперь по праву сильного принадлежала Колобу и его братве. Пахан передал ее Гурию, а тот, в свою очередь, поставил на точку верного Матроса и «отсыпал» ему полдюжины пацанов из своей бригады. Семен был шестым по счету в этом списке, но его это ничуть не угнетало. Придет время, и он сам займет место Матроса. А потом и Гурия подвинет… А он может!
Он проходил мимо «семерки», припаркованной перед последним подъездом, когда на плечо сзади опустилась чья-то рука.
– Стоять!
Семен среагировал почти мгновенно. Захватил чужую ладонь, пролез под рукой так, чтобы заломить ее за спину незнакомца. Но почему-то сам вдруг оказался в согнутом положении, с рукой на болевом приеме.
– Пусти! – взвыл он.
– А ты не рыпайся, придурок!
Перед ним стоял кряжистый парень с внушительным взглядом. И держал перед глазами раскрытые корочки ментовского удостоверения. Его напарник продолжал заламывать Семену руку.
– Читай!
– Капитан… Синельников… Я больше не буду!
– Что ты не будешь?
– Собачек бить!
– Вот это хорошо, вот это правильно!.. Косарев, давай его в машину!
Капитан Синельников открыл дверцу, Семена впихнули в машину. Один мент сел справа от него, другой слева. Из таких тисков не выбраться.
– Пинчук, поехали!
Сидевший за рулем парень лихо стартовал с места и вывел «семерку» на шоссе.
– Это что, из-за собаки? – недоуменно спросил Семен.
– Ага, из-за собаки! – ухмыльнулся Синельников.
От него пахло луком и бензином.
– Так за это же не сажают!
– Сажают. На задницу. И почки отбивают…
– Не, ну вы, в натуре! Вы хоть знаете, на кого нарвались?! – осмелел Семен.
Он знал, что Колоб здоровается за руку с самим начальником городского УВД. А тут какие-то районные опера, перхоть под ногами крутых пацанов. Их же на перо поставить – не фиг делать. Тот же Гурий отмашку даст, и хана им всем!..
– Нарвались?!. Да нет, это ты, паря, нарвался!
Машина свернула направо, носом уперлась в ржавые ворота. Водитель Пинчук что-то буркнул себе под нос, но из машины вышел. Открыл ворота, загнал машину во двор недостроенного кинотеатра. Это был брошенный долгострой, и некому было гнать отсюда поганой метлой непрошеных гостей.
– Пошли!
Синельников схватил Семена за шкирку, Косарев помог вытолкать его из машины. Под ногой зловеще хрустнул кусок застывшей растворной массы.
Его завели в недостроенное здание, швырнули на запыленный пол гулкого, пронизанного сквозняками вестибюля. Семен крутнулся вокруг своей оси, чтобы удержаться на ногах. Встал в боевую стойку.
Ментов было всего трое. Они хоть и крепкие на вид, но сам он тоже не бисером шит. Одному свернуть челюсть, другому отбить нижнее хозяйство, с третьим будет видно…
– Даже не думай! – хищно усмехнулся Синельников.
И направил на него свой табельный пистолет. И у Семена опустились руки. Но голову на грудь он ронять не стал. Пусть менты не думают, что круче них в городе никого нет. И на них найдется управа. Или братва рыло начистит, или адвокаты в хвост и гриву отымеют. Сейчас не тридцать седьмой год… Семену было не по себе от страха, но это не мешало ему смотреть на ментов исподлобья.
– Зря вы так! – сквозь зубы процедил он.
– Как так? – ухмыльнулся Синельников.
– Я ведь не простой…
– А какой ты? Сложный!.. Косарев!
Мент приближался медленно. Но ударил неуловимо быстро – ногой, в живот. Да с такой силой, что Семен сложился пополам.
– Ну, теперь я вижу, что ты сложный…
Менты дружно рассмеялись. Как пилой по нервам. Козлы!.. От боли подкашивались ноги, Семен едва сдерживался, чтобы не упасть на колени. Рыдать хотелось от такого унижения…
– Думаешь, братва поможет? – с ухмылкой спросил Косарев.
Он переминался с ноги на ногу, потирая кулак. Движения плавные, вкрадчивые. Но в любой момент он готов был взорваться и обрушиться на Семена всей своей мощью.
– И братва… И адвокаты, – сквозь зубы процедил Семен.
– А ты что, в братву веришь? В Бога надо верить, а не в братву. И в нашу родную милицию… Ты в милицию веришь?
– Нет!
– А зря. Милиция все видит, все слышит. И все знает! Про тебя, дебил, в частности!.. Под Гурием ходишь, да?
– При чем здесь Гурий? – встрепенулся Семен.
– А при том, что позавчера драка на заовражской барахолке была. Гурий там зажигал… Или нет?
– Какой Гурий? – взвыл Семен. – Не знаю такого!
– Ну, как не знаешь, если ты под него встал. Или лег, а, Кафтан?
– Кафтан?! – встрепенулся Семен.
– Кликуха у тебя такая. Матрос тебе такую кликуху дал. Или Матроса тоже не знаешь?
– Матроса?! У матросов нет вопросов…
– Сейчас будут!
Синельнков снова дал отмашку Косареву, и тот двинулся на Семена. Он взглядом сканировал тазобедренную область, как будто собирался ударить в пах. Но вдруг выпрыгнул вверх и в стремительном развороте врезал ногой в голову. Это был столь сокрушительный удар, что Семен бревном рухнул на пол.
– За что? – не в силах подняться, пробормотал он.
– Вот и вопросы появились, – хохотнул Синельников.
Он уже спрятал пистолет. Ни к чему было держать Семена под прицелом, когда был такой спец, как Косарев… Не хотел бы Семен, чтобы Макс достиг таких высот в рукопашном бою, как этот парень.
– Ты за это ответишь! – чуть не плача от обиды и бессилия, пробормотал Семен.
– Отвечать будешь ты, клоун! – засмеялся Косарев.
Он склонился над Семеном, ногой уперся в его спину, двумя руками обхватил голову.
– Я тебе сейчас шею сверну, хочешь?
– Не-ет!!!
– Тогда как на духу говори! Ходишь под Гурием?
– Да!
– Матроса знаешь?
– Да!
– Куда труп Джина спрятали?
– Что?
Косарев сумел внушить Семену, что сможет сломать ему шейные позвонки. От страха развязался какой-то узелок в мочевом пузыре, в штанах вдруг стало тепло. Но все же Семен догадался прикусить язык. Сказать ментам про Джина – значит подписать себе приговор. Он покажет, где находится труп, его обвинят в убийстве, и тогда – зона. И никакой Колоб не подпишется под него, потому что предателей не спасают, а топят… А может, он даже до зоны не доживет. Тот же Гурий отправит к нему в камеру наемного убийцу…
– Джина куда спрятали, спрашиваю?
– Какого Джина?
– Считаю до двух! Раз!..
Семен почувствовал, с какой силой Косарев напряг руки. Сейчас он сделает роковое движение, и все…
– Кто такой Джин?
– Два!
Мент и правда крутанул голову встречным движением рук. Но сделал он это не сильно, и Семен лишь потерял сознание.
Очнулся он на том же пыльном полу. От удара в живот. Это был Синельников. Он возвышался над ним.
– Ты чо, в натуре, не въезжаешь? – озлобленно спросил мент. И наставил на него ствол пистолета. – Я тебя сейчас реально убью!.. Куда труп Джина спрятали? Говори, падла!
Он снова ударил Семена в живот. Но вместе с болью к жертве пришло и прояснение. Менты так не разговаривают, как Синельников. «В натуре», «не въезжаешь»… И какое право им дано избивать подследственного? Да еще непонятно в каком месте…
– Не знаю никакого Джина… И Урия не знаю…
– Гурия!
– Тем более…
– Я тебе сейчас башку прострелю! Раз!..
– Я не знаю никакого Джина!
– Два!..
– Не знаю!
На счет «три» прозвучал холостой щелчок.
– Вставай, концерт окончен! Ну!
Парень спрятал пистолет, подал Семену руку, помог встать.
– Разыграли мы тебя, браток! – скованно улыбнулся он.
– Как разыграли? – изобразил изумление Семен.
Все-таки прав он оказался в своем предположении. Не менты его взяли в оборот, а братва, которую послал по его душу Гурий, а может, и сам Колоб.
– Да так и разыграли. Проверка на вшивость… Штаны чего мокрые? – усмехнулся «Синельников».
– А это не важно, – качнул головой «Косарев». – Пусть хоть обсерится, главное, чтобы не раскололся…
– Хорошо держался, не вопрос, – согласился «Пинчук». – Но все равно признался, что под Гурием ходит…
– И Матроса знает, – добавил «Синельников».
– Это косяк… – решил «Косарев».
Семен похолодел. Вспомнил, что говорил ему Матрос. Огнем пусть жгут, насилуют, а нельзя говорить, где Гурий живет…
– А кто такой Гурий? – через силу выдавил он.
– Ну, ты, в натуре, даешь! – засмеялся «Пинчук». – Все уже закончено, можешь выключать дурака.
– Что закончено? Кто вы такие?
– Свои мы.
– Кто – свои?
– Братва мы. Гурий нас послал. На вшивость тебя проверить…
– А кто такой Гурий?
– Смотри, заклинило! – хохотнул «Косарев».
– Кто вы такие? – упрямо тупил Семен.
Расчет был прост. Никто не предъявлял ему этих ребят. И откуда он мог знать, кто их к нему послал – Гурий или хитромудрое ментовское начальство? А раз он этого не знает, нужно держать образ.
– Его не заклинило, – покачал головой Синельников. – Он все правильно делает…
И одобрительно глянув на Семена, добавил:
– Поехали, домой тебя отвезем. Штаны сменишь, а потом поедем…
– Куда?
– Куда, куда? В отделение…
Семен жил в частном секторе между микрорайонами Молодежным и Юбилейным. Небольшой глинобитный, обложенный кирпичом дом, нищета внутри. Даже переодеться не во что, разве что в старые дырявые треники. Не хотел он туда ехать.
– Не надо домой. Так высохнет…
– Ну, тогда иди. Пока до барахолки дойдешь, обсохнешь…
– А отделение?
– Не гони беса, пацан! – оскалился «Синельников».
И, хлопнув Семена по плечу, показал ему спину. Проверка закончена. Но каковы будут выводы?
Об этом Семен узнал на барахолке. Матрос встретил его с распростертыми объятиями.
– Пацаны были, – сказал он, пожав ему руку.
– Какие пацаны? – не сразу понял Семен.
– Сначала заовражские были, – не очень весело улыбнулся Матрос. – Потом наши подъехали. Типа менты, гы… Ты извини, но мы должны были тебя проверить.
– Да я понимаю, – надул губы Семен.
Если бы каждый боец в бригаде проходил такую проверку, Чугунок бы ему об этом сказал. Но не было ничего такого.
– Молодой ты еще. Здоровья много, а мозгов мало… Но держался ты нормально. Так что, считай, прописку прошел… Как штаны?
– Вот только подкалывать не надо, – буркнул Семен.
– А кто подкалывает?.. Я твой бригадир, я о тебе заботиться буду… Пошли!
Он подвел его к рядам, где торговали кооперативным ширпотребом, подошел к усатому мужичку с косящими глазами. Надо было видеть, как съежился этот бедолага под его рентгеновским взглядом.
– Чо, мужик, заовражских, говоришь, кормил? – наехал на него Матрос.
– Кого кормил? – приложив ладонь к уху, спросил кооператор.
– Чо, не знаешь, кому ты раньше платил?
– А-а… Да мне все равно, кому платить…
Матрос резко вдруг перенес тяжесть своего тела на левую ногу, а правой ударил мужика в грудь, да так, что тот сел задницей в картонный ящик из-под вещей.
– Это тебе для того, чтобы ты знал, кому платить!.. – ослабился Матрос. – Кому платишь, ботва?
– А-а… Вам!
– Кому вам?
– Ну-у… Не знаю…
– Мне ты платишь. Матрос моя кликуха. Я здесь теперь главный, понял?
– А-а… Да, да, понял… – лебезил мужик.
– Ну, если ты такой понятливый, то сегодня можешь не платить…
– Х-хорошо. С-спасибо…
– На хрена мне твое «спасибо»? Мне твои штаны нужны!
– Мои штаны?! – Кооператор округлил глаза и обе руки приложил к карманам своих брюк.
– Да не твои! – хохотнул Матрос. – Вот эти!
Он взял с прилавка джинсы с широкими штанинами, бросил их Семену.
– Примерь!
Размер он не угадал, но Семен сам поменял одни джинсы на другие. Пусть только попробует торгаш возмутиться…
И коньячком он в ларьке разживется. Сам видел вчера, как Матрос раскручивал торгашей на выпивку – смену власти обмывать. Он теперь точно крутой. К одной заслуге прибавилась другая. Мало того что бился насмерть за барахолку, он еще и проверку выдержал. А это было ох как не просто. И Матрос должен это понимать. И Гурий тоже. Может быть, даже сам Колоб оценит. И к себе приблизит. А что?
– Сегодня утром заовражские здесь крутились, – сказал Матрос, когда они возращались к его машине. – Высматривали, вынюхивали… У них стволы, а это опасно…
– Опасно, – поежился Семен.
– Могут и подстрелить… Короче, больше никаких личных дел. Всем находиться здесь. Держаться вместе…
То же самое он сказал и всем своим пацанам, когда собрал их вместе.
– Дело серьезное, – заключил он. – А волын у нас мало…
Он достал из багажника два пистолета. Один протянул своему дружку Соболю, худощавому и очень верткому пареньку с красным рубцом вместо правой брови. Второй отдал Чугунку.
– Это вам на двоих, – глянув на Семена, сказал он.
– Да он стрелять не умеет, – взбудораженно дернул плечом Вася, с демонической радостью разглядывая оружие.
– Ничего, научусь, – косо посмотрел на него Семен.
Чугунок ему друг, но это вовсе не значит, что он может унижать его. Может, он и хочет самолично владеть пистолетом, но Семен ему этого не позволит. Он не хочет быть и не будет вечной «шестеркой», а оружие возвысит его – во всяком случае, над теми, у кого его нет. А таких в бригаде Матроса двое – гориллоподобный Бобер и дубинноголовый Тюлень. Про них Матрос ничего не сказал…
