Владимир Иванов
Былое. Стихи
Не брал Берлин и не освобождал я Прагу – был ранен на днепровском берегу —
И скромную медаль солдата «За отвагу» я свято берегу.
© Иванов В., 2020
© Издательский дом «Городец», 2020
Владимир Владимирович Иванов
(1925–2018)
Человек непростой и интересной судьбы, не побоявшийся круто изменить свой жизненный путь!
В. Иванов родился на Арбате в старообрядческой семье. На меценатские пожертвования его деда по отцовской линии, купца 3-й гильдии, была построена церковь, что сейчас стоит у Белорусского вокзала, и колокольня Рогожского храма. В семье было 17 детей, некоторые из них умерли в детстве, а после сталинских репрессий 1937 года осталось только трое, в том числе его отец – Иванов Владимир Павлович. По материнской линии семья происходила из кирпичных заводчиков Ульяновых и служителей церкви, одним из которых был монах-схимник (схима – высшая монашеская ступень).
Когда началась война, В. Иванов, не окончив десятилетку, рыл под Москвой противотанковые рвы и сооружал лесные завалы. Как только ему исполнилось 18 лет, ушел добровольцем на фронт, хотя работал на военном заводе и имел бронь.
Закончив досрочно Тульское пулеметное училище, воевал первым номером пулеметного расчета. При форсировании Днепра, отражая атаки превосходящих сил противника, уничтожил более 20 немецких захватчиков, за что был награжден медалью «За отвагу». Получил тяжелое ранение на Днепровском плацдарме.
После многомесячных лечений в госпиталях был принят в Горный институт. Поняв и приняв, что после тяжелых ранений геологом ему не быть, поступил в Институт востоковедения, где окончил с отличием турецкое отделение.
Но с появлением Демократической Республики Вьетнам стране нужны были специалисты со знанием языка. И Иванов В.В. в аспирантуре самостоятельно изучает вьетнамский язык и становится одним из ведущих специалистов по Вьетнаму.
Много и плодотворно работал в издательстве «Прогресс», за что был награжден Золотой медалью ВДНХ. Долгие годы преподавал в МГИМО и ВШК (военный институт) вьетнамский язык. Для многих своих студентов был гуру. Они называли его «Учитель» и общались с ним до последних дней, считая его не только преподавателем языка, но и учителем жизни.
В Институте языкознания работал над созданием первого большого Вьетнамско-русского словаря, очень востребованного и ныне. В. Иванов внес весомый вклад в развитие советско-вьетнамской дружбы, за что его во Вьетнаме уважают и чтут как крупнейшего специалиста и хорошего человека.
В. Иванов награжден многочисленными орденами и медалями за свой ратный подвиг и послевоенную работу.
С. Иванов.Москва, 2019 г.
1) В 1914–1920 годах был построен белокаменный храм Николы Чудотворца у Тверской заставы. Памятник архитектуры. Автор проекта Антон Гуржиенко.
2) Воскресенская храм-колокольня на Рогожском старообрядческом кладбище в Москве была построена в 1911 году в ознаменование свободы вероисповедания на один кирпич выше колокольни Ивана Великого в Кремле.
…Потом была война
Мы не от старости умрем,
От старых ран умрем…
Семен Гудзенко
«Что такое жизнь? Сначала детство…»
Что такое жизнь? Сначала детство:
Папа, мама, нянька, брат, сестра.
Беззаботность с детством по соседству
И отрочества неполная пора.
Чертова таблица умноженья.
Пестики, тычинки, H2O.
Скучные склоненья и спряженья.
Боевой значок БГТО.
Приближалась юность понемногу.
Что же обещала нам она?
Оказалось – дальнюю дорогу.
Сорок первый. Грянула война.
«Из каждых ста ровесников моих…»
Из каждых ста ровесников моих
Домой с войны вернулись только трое.
И долг святой оставшихся в живых
Чтить память тех, кто пал на поле боя.
Кто, не доехав до передовой,
Убит был под бомбежкой в эшелоне,
Кто сгинул там, на стороне чужой,
В Германии, во вражеском полоне.
Я посвящаю этот неумелый стих
Безвестным и прославленным героям.
Из каждых ста ровесников моих
Домой с войны вернулись только трое.
9 мая 1985
«Душная ночь июльская…»
Душная ночь июльская.
Окна зашторены плотно.
Спит училище Тульское,
Тульское пулеметное.
Спят офицеры, солдаты,
Русские и белорусы.
Спят холостые, женатые,
Светлые, темные, русые.
На мостовой караулы
Шаг печатают ровно.
Тьма. Только звезды над Тулой
Вовсе не замаскированы.
Июль 1943
«Ходом сообщения иду…»
Ходом сообщения иду
С порученьем на передовую,
Уплетая прямо на ходу
Пайку хлеба – норму фронтовую.
До чего же вкусен хлеб ржаной!
Было бы, так слопал и буханку.
Не зевай да поспешай, связной!
Ишь как размечтался спозаранку.
А не то подсыплет фриц свинца,
Вот и будешь сыт тогда до гроба…
В роту и обратно – два конца,
И тебе проделать надо оба.
1943
«Лист багряный падает с осины…»
Лист багряный падает с осины.
Дымкой чуть подернут горизонт.
Свист снаряда. Визг осколков мины.
Фронт.
Фронт как фронт. Участок не из главных.
Ни железных, ни других дорог.
Нынче тихо. Лишь в днепровских плавнях
Шелестит осенний ветерок.
Днепр холодный волны катит хмуро
На берег, израненный войной
И оскалом смерти амбразуры
Щерятся над русскою рекой.
Берег правый – берег недалекий,
Но к нему дорога не легка:
Ходит смерть за высохшей осокой,
В зарослях высоких лозняка.
Ходит смерть. Но русскому солдату
Смерти не впервой смотреть в глаза…
Днепр шумит волной на перекатах.
Шелестит лоза.
1943
«Ночью вступаем в бой…»
Ночью вступаем в бой.
Роздан НЗ и спирт.
Сегодня – пишу домой,
А завтра – напишут «Убит».
Сырость в землянке, чад,
В печурке трещит огонь,
Тихо дремлет солдат,
Уткнувшись лицом в ладонь.
Снится ему весна,
Яблони розовый цвет,
Снится ему она,
Лучше которой нет.
Но не дают на войне
Долго солдату спать.
Вон за рекой, в стороне
Пушки ворчат опять.
Ближе взрывы. Уже
Снаряды ложатся впритык.
Взрыв. И погас в блиндаже
Спутник войны – ночник.
Нет, не окончил письмо —
Надо идти в дозор…
Вышил пули тесьмой
На небе цветной узор.
1943
«Налет воздушный…»
Налет воздушный,
бомбы свист.
И… взрыв.
Ты был убит,
а я остался жив.
И, очень может быть,
что от огня
Своею смертью
ты прикрыл меня.
1980
«Он лежал, обняв руками землю…»
Он лежал, обняв руками землю,
Ветер его волосы трепал.
Ну, прилег парнишка да и дремлет…
Нет, убит он пулей наповал.
Рядышком солдатская пилотка,
Автомат приткнулся у колен.
А на завтра фронтовая сводка:
«За прошедший день без перемен».
1991
«На Днепровском плацдарме стоит тишина…»
На Днепровском плацдарме стоит тишина.
Давим вшей, амуницию чиним.
Недалече маячит высотка одна —
Бугорок без названья и имени.
А под вечер, когда загорится закат,
Незаметный, осенний, неяркий,
Соберет батальон молодой наш комбат,
Грянет бой быстротечный, но жаркий.
Сидора за плечами, в руках пулемет,
По карманам гранаты-лимонки.
До высотки всего, может, метров пятьсот —
Но смертельной и яростной гонки.
А пока на плацдарме стоит тишина.
Кто кемарит, кто тянет махорку.
Недалече маячит высотка одна —
Так себе, безымянная горка.
1990
«Восемнадцати лет…»
Восемнадцати лет
в 43-м году Побывал я
в кромешном аду. У Чернигова
пеплом покрылась земля, Стали угля черней
над Десной тополя. И вовек не забыть мне,
как в том сентябре Одногодки мои
шли ко дну на Днепре: Перекошен от крика
мальчишеский рот, Всплеск воды…
а живые уходят вперед… А теперь вот,
спустя тридцать пять с лишним лет, Сын солдат
из Чернигова шлет мне привет. Так дорогой отцов
вновь идут сыновья Восемнадцати лет, как когда-то и я.
1979
«Сидим в окопе, курим на троих…»
Сидим в окопе, курим на троих
Обычную на фронте козью ножку.
Вдруг грохот – и почти затих.
Опять шарахнуло. Видать, и впрямь бомбежка.
Но нет, не верится глазам:
Дождь припустил и молния сверкнула.
Октябрьская поздняя гроза
Нас ненадолго в мирный мир вернула.
2018
«На самой что ни есть передовой…»
На самой что ни есть передовой
Устроился наш пулемет станковый,
И я при нем – обычный рядовой,
Веселый, молодой, здоровый.
Веселый потому, что жив пока,
Еще не ранен, даже не контужен.
А по небу гуляют облака,
И, дай-то бог, сегодня будет ужин.
Но ужину, как видно, не бывать:
Опять обстрел, и снова рвутся мины.
А далеко в Москве стареющая мать
Все молится и молится за сына.
«Ночью угнетает тишина…»
Ночью угнетает тишина.
Я приткнулся к своему «максиму».
Спать мне хочется невыносимо.
Будь ты трижды проклята, война!
Яркая немецкая ракета
Виснет над нейтральной полосой.
Страшно ночью на передовой.
Я борюсь со сном и жду рассвета.
Лазает немецкая разведка.
Рыщет, добывая «языка».
Слышен шорох – и моя рука
Сразу же ложится на гашетку.
Очередь – и пропадает страх!
Да и сна как будто не бывало.
Новая ракета засверкала.
Я начеку – до самого утра.