Владимир Гурвич
Два лика Луны
НОСОВ И КРОТКОВ
Вадим Носов направлялся к главному редактору с плохим предчувствием. Как только тот его вызвал, у него сразу же возникла мысль, что это не к добру. За то время, что работал в журнале, Носов ни разу не был в его кабинете. Впрочем, особенно удивляться этому вряд ли стоит, у него такими рядовыми журналистами как он, Вадим, набито несколько комнат. И если с каждым он будет индивидуально беседовать, времени на основную работу просто не хватит.
Но именно поэтому этот вызов выглядел особенно угрожающим. Скорей всего его работой недовольны. А потому нельзя исключить, что его вежливо попросят написать заявление об уходе. Такое в его жизни уже случалось.
Носов работал в журнале три месяца. И эта работа ему нравилась, он совсем не хотел уходить. После того, как он закончил институт, кем он только себя не пробовал. Но постоянно чувствовал, что это не его. Приходилось уходить. А вот в журнале такого ощущения не возникало. Он с детства любил писать. Судя по отзывам, у него это неплохо получалось. Не случайно его хвалила и ставила другим в пример учительница по русскому языку и литературе. И если его карьера журналиста сегодня завершится, для него это будет сильным ударом. А значит, следует сделать все, что в его силах, чтобы этого не случилось.
Вадим Носов остановился возле массивных дверей приемной главного редактора. Ему остается сделать еще несколько шагов, и он узнает свою судьбу.
Кабинет главного редактора был невероятно большой. В нем свободно могло разместиться двадцать рабочих мест. Зачем ему такие хоромы, невольно мелькнула у Носова мысль. Ведь за аренду приходится платить немалые деньги. А руководство постоянно жалуется на их нехватку, отказывается повышать зарплаты журналистам.
Главный редактор Леонид Борисович Кротков сидел за большим письменным столом. Блики солнца отражались на его лысой голове. У него была некрасивая внешность, ее он пытался компенсировать дорогим костюмом, сорочкой с золотыми запонками и ярким галстуком.
– Вызывали, Леонид Борисович? – спросил Носов.
Леонид Борисович посмотрел на него, как на незнакомого человека, но уже через секунду его взгляд изменился.
– А, Вадим. Заходи. Садись. У меня к тебе важный разговор.
Сердце Носова упало куда-то вниз, примерно на уровень пяток. Он уже практически не сомневался, о чем будет их разговор. Ему стало тоскливо.
– Слушаю вас, Леонид Борисович, – постарался бодро произнести он.
Леонид Борисович неожиданно вышел из-за стола, подошел к журналисту и покровительственно похлопал Носова по плечу.
– Ты уже у нас в журнале, сколько работаешь? – спросил главный редактор.
– Два месяца.
Неожиданно Кротков захохотал.
– Да, ты у нас старожил. Молодец, ты мне нравишься. Твой последний материал вполне на уровне. Я собираюсь его премировать повышенным гонораром.
– Спасибо, Леонид Борисович. – Носов вдруг почувствовал такую сильную благодарность к Кроткову, что ему даже захотелось поцеловать ему руку.
– Мне то что говорить спасибо, себе скажи. Заслужил, получил. Себя благодари за старание. У нас в журнале все по справедливости: кто хорошо работает, тот хорошо и лопает. Того мы двигаем вперед к новым высотам.
– Я буду стараться, – заверил Носов.
– Старайся, старайся, – одобрительно кивнул головой главный редактор. – Сколько тебе лет?
– Двадцать семь.
Теперь Леонид Борисович уже задумчиво покачал своей лысой головой.
– В двадцать семь пора уже становиться настоящим журналистом, зубром. В твои годы мое имя уже гремело.
– Вот увидите, мое имя тоже скоро загремит.
– Это хорошо, что ты так думаешь, – одобрил главный редактор. – Журналист должен быть честолюбив. Он должен, как бульдозер, лезть напролом. Такая у нас, брат, с тобой профессия.
– Я понимаю. Я готов лезть.
– Вот и замечательно. – Кротков снова занял свое место за огромным письменным столом. – Как раз есть такая возможность лезть напролом. Я вот все думал, кому это поручить. Задание сложное, но если справишься, твое имя прогремит на всю страну.
– Я готов! – едва от радости не вскочил со стула Носов.
Леонид Борисович пристально посмотрел на него.
– Ты уверен?
– Не сомневайтесь. Я справлюсь.
– Ладно, ладно, это я так, для острастки. Но задание, в самом деле, не простое. Слышал ли ты когда-нибудь про такую особу по фамилии Юлия Никольская?
Носов наморщил лоб, он попытался запустить мотор своей памяти на самые мощные обороты, но она ничего ему так и не сообщила.
– Вроде бы что-то слышал. Но только не помню, что, – дипломатично проговорил он.
Леонид Борисович откровенно усмехнулся.
– Эх, молодость, молодость. А ведь еще каких-то двадцать лет назад миллионы молодых людей только при одном звуке ее имени начинали тут же онанировать. А ваше поколение даже его и не слышало.
– Я слышал, но… – пробормотал Носов.
Леонид Борисович засмеялся.
– Да не смущайся, в этом-то и вся соль. Еще не так уж и давно имя гремело, а теперь почти полностью забыто. А ведь как гремело! Наш брат журналист называл ее секс-символом эпохи. А какие скандальные статьи про нее писались. И не зря. Знаешь, как она начала свою карьеру?
– Нет. Расскажите. – Всем своим видом Носов демонстрировал максимальную заинтересованность.
– Переспала с одним очень известным режиссером. Он ее за это снял в одном фильме. Половину сцен она в нем ходит голой.
Совсем? – удивился Носов.
– Ну, не совсем, но почти. А когда фильм имел шумный успех и сделал ей имя, она послала режиссера куда подальше. Зачем такой молодой и красивой бабенке, вокруг которой вьется рой поклонников, нужен какой-то старик-импотент. А он взял от огорчения через несколько месяцев да и дал дуба. Прямо во время съемок другого фильма. Инсульт – и нет мужика.
– Здорово. Начало мне нравится.
Кротков хитро улыбнулся.
– Я знал, что тебе это понравится. И таких историй у нее в биографии целая масса. Хватит на несколько толстых романов. Но я от тебя написать роман не требую. У нас задача скромней. Надо всем напомнить об этой артисточке. Страна не должна забывать своих героев. Особенно сексуальных. Верно?
– Еще как верно, – горячо поддержал своего начальника его подчиненный.
– Вот я и хочу тебе поручить покопаться в ее биографии. Нужно сделать такой репортаж, чтобы журнал наш вырывали бы из рук, как пирожки в обед. Все, что есть пикантное, вывалить на читателей. Пусть читают и писаются от удовольствия. А если еще к этому добавить с десяток очень пикантных снимочков. Представляешь, какая бомба может взорваться.
– Конечно, представляю, не дурак же.
– Теперь все зависит только от тебя. Справишься?
– Землю буду грызть, – заверил Носов.
– Правильно, так и надо. Ты только ее не жалей, таких жалеть нельзя. Она мужиков использовала, как ракета ступени для подъема. Так что прижимай ее к стенке. Выгонит, снова иди. Не стесняйся, она же никогда не стеснялась. Веди себя так, как она вела себя. Делай, что хочешь, хоть трахай ее с утра до вечера, но выжми из нее все самое смачное. У нее этого добра выше крыши. И не поделиться с другими, просто грех. Если справишься, то ты на коне. Причем, на самом лучшем скакуне. Только учти, такие дамочки жутко ушлые, они прошли огонь и воду. Их голыми руками не возьмешь. Она может начать давить на жалость. Начнет лапшу на уши вешать про свою несчастную судьбу. Не поддавайся, она же артистка, она любую роль сыграть может.
– Меня не проведешь.
– Вот это правильно, вот это по-нашему.
– А где она сейчас работает, раз о ней ничего не слышно?
– Точно не знаю, в каком-то маленьком театрике. Чуть ли не самодеятельном. Да и где еще ей работать, раз вышла в тираж. Все самое интересное у нее случилось в молодости. А про то, что сейчас с ней происходит, это нам не нужно. Пусть сама в этом дерьме купается.
– Я понял.
Леонид Борисович достал из ящика стола папку и протянул ее Носову.
– Вот возьми эту папку. Здесь собраны материалы про нее, я специально дал задание все подготовить. Прежде чем наносить визит этой дамочке, сначала со всем внимательно ознакомься. Тут много всего интересного, начнешь читать, всю ночь не оторвешься, пару раз кончишь. Ну а потом топай к ней.
– Не беспокойтесь, Леонид Борисович, я с такими особами обращаться умею. Меня ей не провести. Она все нам расскажет, как миленькая.
– Давай, давай, это твой звездный шанс. Сделаешь имя на этой бабе, дальше все пойдет как по маслу.
– Спасибо за задание, я сумею.
– Но учти. Времени не так уж и много. Я запланировал материал в следующий номер.
– Тем лучше, раньше проснусь знаменитым, – улыбнулся Носов.
Главный редактор кивнул головой, И по выражению его лица, сразу же ставшим отчужденным, Носов понял, что разговор окончен. Он встал, попрощался и вышел из кабинета.
Леонид Борисович проводил его взглядом.
– Посмотрим, на что ты сгодишься, малыш, – пробормотал он. – Интересно, что представляет собой нынче этот секс-символ? Поди самая настоящая развалина. Ладно, будем ждать, что получится у этого непризнанного гения. Кажется, честолюбие его я разбудил. Вдруг не прогадаю.
Носов прошел на свое рабочее место. С одной стороны он был несказанно рад, что вопрос об его увольнении не стоит. С другой – полученное задание его не слишком обрадовало. Это в кабинете главного редактора он хорохорился, изображал из себя уверенного в себе человека. На самом деле, оно его сильно беспокоило. Он смутно представлял, как отправится к совершенно незнакомой женщине и станет выпытывать историю ее жизни. Да она его тут же пошлет куда подальше. И будет совершенно права, ничего другого он и не заслуживает.
Но и выхода у него нет, на кону его работа в журнале. Об этом главный редактор сказал почти открытым текстом. Так что хочет от того или нет, но придется выполнять задание. И не просто выполнять, а хорошо это делать. Так, как нужно его начальнику.
Носов грустно вздохнул и открыл полученную от главного редактора папку.
НОСОВ И НИКОЛЬСКАЯ
Носов приближался к квартире Никольской. И чем ближе он подходил к ее дому, тем сильней колотилось его сердце. Он еще никогда не попадал в подобную ситуацию. Он должен втереться в доверие к женщине, выведать всю ее подноготную, а затем сделать ее достоянием всей страны.
Не то, чтобы эта задача была для него неприемлемой. Перед тем, как идти сюда, он прочитал о Никольской все, что только мог. И был согласен со своим главным редактором – эта еще та штучка. Она использовала других людей, точнее, мужчин на протяжении всей своей артистической карьеры, как используют своих слуг для получения услуг. А когда их получала, то бросала своих партнеров, как ненужный порванный полиэтиленовый пакет. Так что жалеть ее нет оснований.
И все же Носов никак не мог побороть какой-то внутренний дискомфорт, он, словно корабль, бороздил по его душе и лишал покоя и уверенности. Но при этом журналист отчетливо понимал, что на кону большой приз – его будущее. И ради него он должен сделать то, чего от него ждут. А сантименты оставить на потом. Тем более, победителя не судят.
Носов посмотрел на номер дома. Он пришел по правильному адресу. Теперь осталось войти в подъезд, подняться на нужный этаж. И он увидит свою героиню уже не только на фотографиях и фильмах, но воочию.
Звонок домофона застал Никольскую за важным делом – она варила кофе. Еще в молодости она пристрастилась к этому напитку и с тех пор не могла прожить без него и дня. А точнее, нескольких часов. Сегодня это была уже его вторая порция.
Никольская не сразу поняла, что звонит домофон. Она никого не ждала, а потому его зов не сразу добрался до ее сознания. Скорей всего кто-то по ошибке набрал номер ее квартиры, это случается довольно часто. В любом случае у нее нет желания никого видеть.
Звонок в домофон повторился, и Никольская поняла, что это все же не ошибка, кто-то, в самом деле, хочет ее видеть. Она подошла к домофону и надавила на кнопку.
– Кто там ко мне рвется? Я никого не жду, – прокричала для убедительности она в домофон.
Из него раздался мужской голос.
– Здравствуйте, Юлия Владиславовна. Это Вадим Носов.
– Не знаю никакого Вадима Носова. До свидания.
– Да как же, мы же с вами вчера говорили по телефону. Я журналист. Вы сказали, что могу приходить. И час назначили. Вот я и пришел минута в минуту.
Никольская внезапно вспомнила: в самом деле, был вчера какой-то разговор, кто-то позвонил ей и попросил о встрече. В тот момент она была не совсем трезва, перед завтраком выпила пару рюмочек. И не помнит, что она сказала своему абоненту. Кто ее знает, возможно, действительно согласилась на встречу. Вот дура! А теперь неудобно отказывать в ней. Он же не знает, что она в ту минуту мало что соображала. Вечно она заложник своего характера.
– Теперь помню, в самом деле, кто-то вещал по телефону. Так я вам обещала аудиенцию? – на всякий случай спросила Никольская, хотя уже не сомневалась, что так оно и было.
– Вы разве забыли? – донесся сквозь помехи до нее мужской голос.
– Дел других у меня нет, как только помнить всякую ерунду, – буркнула она. – Ладно, верю, что обещала. Я такая, много чего обещаю, а потом жалею. Но раз так, проходите. Только предупреждаю, что я не в настроении с вами разговаривать. И вообще с кем бы то ни было.
– Я готов это вытерпеть, – пообещал ее невидимый собеседник.
– А вам разве не сказали, что когда я не в настроении, то меня невозможно вытерпеть, – сделала она последнюю попытку отменить встречу.
– В общем, говорили, что у вас тяжелый характер.
– И зачем вам его испытывать на себе. Впрочем, если вам так угодно. Входите.
Никольская надавила на кнопку домофона.
«Что ему надо, давно ко мне никто из журналистов не заглядывал на огонек. Ладно, посмотрим, что это за фрукт», произнесла она мысленно короткий монолог.
Носов позвонил в дверь, которая отворилась почти мгновенно. Он вошел в квартиру.
– Здравствуйте, Юлия Владиславовна.
Никольская окинула его изучающим взглядом.
– Вот вы какой, – неопределенно произнесла она.
– Какой?
– Да, совсем молодой. И как только вас ко мне послали.
– А что это, так страшно?
– Некоторые считают меня чуть ли не исчадием ада, – усмехнулась женщина. – Я бы на вашем месте сто раз подумал, прежде чем оставаться здесь.
– Я пришел не для того, чтобы сразу уйти, – заверил ее Носов.
– Я вижу, ради встречи со мной вы готовы на многое. И что вы от меня хотите? Я по телефону ничего не поняла, да и не пыталась понять.
– Наш журнал хочет написать о вас большой иллюстрированный материал. В свое время вы были известной артисткой, вас называли секс-символом эпохи. Читателям будет интересно вспомнить о тех временах. К тому же известно, какая у вас бурная биография. Я в последние дни ее внимательно изучал.
– Вы решили стать моим биографом?
– В каком-то смысле, да. А чем я вам не подхожу?
Никольская еще раз окинула его изучающим взглядом.
– Да нет, вполне. Мордашка симпатичная, рост высокий. Терпеть не могу низкорослых мужчин. Ни с одним низкорослым не спала.
– Какой интересный факт! – радостно воскликнул Носов.
– Я так понимаю, вас интересуют только такие факты. С кем спала, сколько раз, кому и с кем наставляла рога, кого отправила на тот свет и каким способом?
Носов в словах Никольской почуял подвох, но и отступать ему было некуда. Он в очередной раз вспомнил наставление главного редактора.
– По-моему, очень даже интересно. Читатели в восторге от таких подробностей.
Никольская задумчиво покачала головой.
– Значит, моя задача привести в восторг ваших читателей? Очень почетная миссия. И что я должна для этого сделать. Позировать в голом виде?
– Если вы не против, то завтра я приду с фотографом. Он все сделает в лучшем виде.
– У меня дряблая грудь. Он может как-то поправить эту ситуацию?
– Он все может, вы себя не узнаете. Поверьте, все будут в восторге.
– Какая заманчивая перспектива. Вы ко всем с такими предложениями подкатываетесь. Или это только я удостоилась такой великой чести?
– Разумеется, не ко всем, а только к тем, кто этого достоин. В свое время вы были очень известны.
– Я прекрасно знаю, какая у меня была репутация. И вы решили ее использовать по полной программе.
– Что ж в этом такого. Сейчас все так поступают. Да и вы свое получите.
– И что же я получу?
– Очень даже много получите. О вас уже совсем забыли. А после репортажа снова вспомнят. Так что вам есть прямой резон согласиться.
– И я так понимаю, чем пикантней, тем лучше. У вас как в журнале принято давать снимки совсем голых дам или немножко одетых?
– А по-разному. Я бы вам предложил совсем голой. Это всегда больше привлекает. А вы даже очень неплохо для своих лет сохранились. Многие на вас западут.
– Это чрезвычайно лестно, что найдутся те, кто на меня западет. А то уже давно никто не западал.
– Вот видите. Может, прямо сейчас и начнем. А то мне главный редактор отвел совсем немного времени.
– Я должна раздеться?
– Не сегодня, когда придет наш фотограф.
– Как жаль, – разочарованно вздохнула Никольская. – А мне просто не терпится предстать голой. Давно со мной такого не случалось. Может, и вы заодно западете.
– Не исключено. Вы мне нравитесь.
– Я польщена. А вот вы мне – нет. По-моему вы очень наглый примитив. В свое время подобных вам экземпляров я табунами выпроваживала пинками из своих будуаров. Конечно, я была тогда моложе, и мне это легко давалось. Но ради вас чего не сделаешь. Я могу вспомнить былые навыки. И тоже выпроводить вас пинками. Или вы сами уйдете? Как вы предпочитаете?
Носова охватила паника. Еще минуту назад все так прекрасно шло, а сейчас он на грани полного фиаско. Что-то надо срочно делать.
– Послушайте, мы же можем обо всем договориться, – почти взмолился он. – Журнал даже готов вам заплатить. Подумайте.
– Да я еще на этом могу и подзаработать. Какое счастье. Вы правы, от вас надо избавляться только пинками, сами такие, как вы, не уходят. Всегда терпеть не могла наглых юнцов. А знаете, я даже получу удовольствие, выпроваживая вас. Считаю до трех – и начинаю.
– Пожалуйста, я сам уйду. Только потом жалеть будете всю оставшуюся жизнь. Ведь о вас все напрочь забыли, так больше никогда и не вспомнят. Кто теперь знает, что была такая артистка Юлия Никольская? Да расспросите прохожих на улице, никто из них вашего имени и не припомнит. А мы даем вам шанс.
– Начинаю пинать, – предупредила женщина.
– Ну и сидите в этом своем склепе.
– Не твое дело, идиот, – вдруг грубо произнесла она. – Где хочу, там и буду сидеть. И чтобы я больше твою наглую физиономию никогда не видела здесь. И совсем у тебя мордашка не симпатичная, а очень даже противная. Ни одна приличная женщина не захочет иметь с тобой дело.
Носов вдруг почувствовал сильную обиду.
– Если под приличной женщиной вы понимает себя, то мне таких и не надо. А вот вы вышли в тираж и никогда уже в него не войдете.
– Катись.
– Качусь. Счастливо оставаться.
Носов сделал всего несколько шагов и оказался за дверью квартиры Никольской.
