Во второй половине XVIII в. в Санкт-Петербурге еще дважды при Коллегии иностранных дел открывались школы китайского языка. С 1763 г. китайский язык преподавал А. Л. Леонтьев вместе с помощником, крещеным китайцем А. Васильевым. В 1798 г. учителем вновь открытой школы был назначен А. Г. Владыкин.
Таким образом, воспитанники Российской духовной миссии в Китае в XVIII в. заложили основы русского китаеведения. Несколько учеников миссии, выучив в Пекине китайский и маньчжурский языки и познакомившись с основами китайской культуры, по возвращении в Россию служили в Коллегии иностранных дел и Академии наук. Преподавая китайский и маньчжурский языки, они переводили китайскую литературу, формировали первые китайские фонды российских библиотек. Все это стало основой для начала научного изучения истории Китая.
Работы русских китаеведов
Изучение и популяризация истории Китая в XVIII в. проводились в рамках переводов китайской литературы, выполняемых учениками российской духовной миссии в Пекине, а затем китаеведами в России. Первые русские китаеведы переводили как китайские исторические труды, так и собственно документы современной им Цинской династии. Первые переводы были выполнены И. К. Россохиным. На это указывает приказ от 3 марта 1746 г. «О передаче в библиотеку Академии наук “переводов китайских книг” выполненных Россохиным»123 и приказ от 9 января 1747 г. «О передаче в библиотеку АН “рукописных манускриптов” переведенных с китайского языка Россохиным»124.
Один из первых исследователей истории русского востоковедения А. Ф. Рихтер писал: «Россохин, который жил несколько лет в Китае и потом был переводчиком при Академии Наук Китайскаго и Манжурскаго языков, от коего в рукописях остались, переведенная им Манжурская история…»125. В архивах сохранились такие крупные работы, как: «С которого году манджурские ханы начали писатца ханами, где прежде государствовали, сколька было всех ханов…1736 г.»; «Краткое известие и описание о всех китайских государях, сколько лет которой государствовал, как назывался, с какого году вступил на престол… какия происходили достопамятные случаи, которое собрано из китайской книги Ган-Гянь, то есть из исторического дистракта или всеобщего зерцала с манджурскаго на российский язык переведено Академии наук прапорщиком Ларионом Разсохиным. 1744 г.»; «История о завоевании китайским ханом Кан-хием калкаского и элетского народа, кочующего в Великой Татарии, состоящая в пяти книгах, переведена с маньчжурского языка на российский прапорщиком Ларионом Россохиным, 1750 г.»; «Дзыджи тунгянь ганму цяньбянь, то есть сокращение китайской истории, называемой всеобщее зерцало, к учреждению добрых порядков в правительстве способствующее… В пяти томах»126.
Документы указывают на подготовку И. К. Россохиным исторических работ к печати. Например, январем 1747 г. датируется «Приказ “из канцелярии АН”. О передаче в библиотеку АН перевода с кит. языка книги “Сокращение древней китайской истории”, выполненного Россохиным, и об отказе издать его»127. В летописи Академии наук отмечено, что 29 декабря 1850 г. «Л. К. Россохин передал для печати свой перевод 1-й части китайской истории “Обо всех китайским государством владевших разных фамилий ханах и князьях”»128.
Рукопись законченной работы первого русского китаеведа – «Краткое известие Дайцинского или Китайского государства, о манджурских ханах секретном разсположении манджурского войска и о состоянии Китайского столичного города Пекина… Которое собралося из разныя китайских и манджурских печатных книг и переведено на российской язык чрез Прапорщика Лариона Разсохина», – сохранилась в библиотеке Казанского университета. Работа начинается с вопроса: «С которого года манджурские ханы начали писаться ханами…»129, в ней в виде таблиц представлен анализ титулатуры маньчжурских правителей на разных языках, дается хронология их жизни и правления. Вторая часть рукописи называется «Краткое описание о всех китайских государях (Лидай ди-ван дзундзи)»130 и т. д. Весь документ состоит из 79 листов, в конце рукописи поставлена дата – 1763 г.
Труды И. К. Россохина по переводу китайской исторической литературы были высоко оценены в советской историографии, исследователи писали: «Еще в Китае Россохин начал переводить “Юань Ши”… Однако он достаточно быстро осознал, что перевод династийных историй для познания истории Китая является работой хотя и чрезвычайно полезной, но трудновыполнимой из-за непомерного по европейским меркам объема этих историй. Поэтому одновременно с французским китаеведом де Майя Россохин обратил внимание на сокращенный сводный труд по китайской истории “Цзы чжи тун цзянь ганму” … Россохин перевел из него разделы с древнейших времен до 1225 г. и назвал эту работу “Дзы джи тун гянь ган му цянь бянь, то есть сокращение китайской истории, называемой Всеобщее зерцало, к учреждению добрых порядков в правительстве способствующее”»131. Как мы видим, первый русский китаевед вел исследования по тем же направлениям, что и ведущие западные синологи того времени. И. К. Россохин переводил одновременно с иезуитом Жозефом де Майя132, который, будучи уже известным переводчиком китайской исторической литературы, в 50-летнем возрасте выучил маньчжурский язык и начал переводить с маньчжурского «Тунцзянь ганьму»133. Советские китаеведы также отметили: «Остался в рукописи и другой практически важный для того времени перевод И. К. Россохина” “История о завоевании китайским ханом Канхием калкаского и элетского народа, кочующего в Великой Татарии, состоящая в пяти книгах”134.
Сегодня вклад И. К. Россохина в российское научное китаеведение признан на самом высоком уровне. Составитель фундаментального издания документов «Русско-китайские отношения» академик В. С. Мясников пишет: «Работая самостоятельно, а затем под руководством академика Г. Ф. Миллера, И. К. Россохин выполнил около 30 переводов с китайского языка, главным образом исторических сочинений… С именем И. К. Россохина связано и образование китайского фонда библиотеки Академии наук…”»135.
Не утратили интереса к историческим переводам первого русского китаеведа и современные молодые исследователи: «И. К. Россохин в 1745–1750 гг. перевел с маньчжурского языка громадный труд под названием “История о завоевании китайским ханом Канхием калкаского и элетского народа…”. Объем труда впечатляет: 48 книг, более трех тысяч страниц. К сожалению, этот труд остался неопубликованным. Речь идет об официальном сборнике документов “Ючжи циньчжэн пиндин шамо фанлюе”… Составителем сборника был известный китайский ученый Чжан Юйшу»136. В случае если бы работы первого русского китаеведа были опубликованы, русская общественность уже к середине XVIII в. имела возможность получить достаточно полное представление об истории Китая.
Результаты многолетних самостоятельных научных исследований первого русского китаеведа в области истории Китая нашли отражение в «Комментариях И. Россохина» на «Осведомление или некоторое поверение вольтеровых о Китае примечаний, собранное в краткую Братищева бытность в Пекине»137. Здесь И. К. Россохин, ссылаясь на «Цзычжи тунцзянь ганму», говорит о древнейшей истории Китая. Русский синолог уточняет датировки и периодизацию истории Китая: «(4) Как вышеупомянутая древняя история, так и другия многия истории китайския начала или подлинных лет первоначальным владельцам или царям не полагают, но только то одно пишут, сколько первые их цари один после другаго лет владели. И так, ежели оные лета взять за подлинныя, то по исчислению придет, что онаго перьвоначальнаго царя Фу-Хи-Шия перьвой год его владения начался с 3331 году прежде рождества Христова… (18) Царь Яу или Ди-Гоу-Тоу-Тан-Ши по достоверным хронологическим таблицам, кои Юн-Джын, хан маньджурской… сам сочинил, вступил во владение 2357 году прежде рождества Христова…»138. Всего И. К. Россохин выделил 104 «замечания», и значительная часть их посвящена вопросам, связанным с историей Китая, прежде всего древней и маньчжурской.
Наиболее крупным проектом по переводу И. К. Россохиным китайской исторической литературы была работа с текстом вышедшего в Китае в 1739 г. «Сводного описания восьми знамен» («Ба ци тун чжи»)139. «Маньчжурская история» была приобретена в Пекине русским представителем в середине XVIII в. по заказу Сената. В марте 1756 г. «История Китайского государства» была отправлена для перевода на русский язык в Академию наук. Затем, через полгода, Сенат предписал Академии наук сличить переведенную часть истории с европейскими трудами по истории Китая.
В конце 1757 г. из Академии наук по этому поводу был отправлен рапорт за подписью четырех академиков, среди которых был и М. В. Ломоносов, в котором говорилось: «Указом ея императорского величества, присланным ис Правительствующего Сената в Канцелярию Академии наук прошлого 1756 году сентября 17 дня велено из отосланной при указе ж из оного Правительствующего Сената в Канцелярию Академии наук того ж 1756 году марта 29 дня “Китайской истории” находящемуся при Академии прапорщику Розсохину некоторую часть перевесть и освидетельствовать: нет ли в сходственность той истории на других чужестранных языках, и буде при Академии есть, и во всем сходно, то, за великостию оной и трудностью языка, не переводить; а ежели в расположениях того описания явитца в чем несходственно или ничего на других языках нет, то ево, прапорщика, понуждать, чтобы наиприлежнейше старался в исправлении оного перевода, обнадежа награждением чина. И для вспоможения ему придать из имеющихся при Коллегии иностранных дел знающих китайского и манжурского языков переводчика одного, которому и жалованье производить на то время… И во исполнение оного ея императорского величества ис Правительствующего Сената указа в Канцелярии Академии наук определено: прапорщику Розсохину из оной “Китайской истории” некоторую часть перевесть и в Академическом собрании освидетельствовать: нет ли сходственности той истории на других иностранных языках и по освидетельствовании подать в Канцелярию репорт. А подданным того собрания Академической конференции секретарь и профессор Миллер репортом объявил, что по определению того собрания сличал он, Миллер, перевод оного Розсохина “Китайской истории” с печатными на иностранных языках о Китае книгами, с которыми сходства почти никакова не усмотрел, чему и быть невозможно, понеже китайская книга, по которой перевод сочинен, – новая, и в других краях еще неизвестна, но дабы можно было иметь из оной настоящую пользу, то надлежит выбрать: которые главы переводить пространнее и которых не переводить для того, что есть совсем ненужные, и время бы на оные не утратилось напрасно… И потому оную китайскую книгу переводить велено прапорщику Розсохину токмо те главы, кои заключают в себе важность и к знанию как для России, так и для ученого совета потребны, а которые ненужные, те оставить и их не переводить… А ныне оным прапорщиком Розсохиным означенной книги первый том переведен… Того ради, Правительствующему Сенату Канцелярии Академии наук сим покорнейше рапортует и просит, чтоб соблаговолено было к переписке объявленного переводу, да и впредь последующих, в помощь прапорщику Розсохину определить откуда надлежит приказного служителя доброго и исправного писца с произвождением жалованья от Статс-канторы, какое Правительствующий Сенат соблаговолит, на что от Правительствующего Сената Канцелярия Академии наук и ожидает ея императорского величества указу»140.
В помощь И. К. Россохину для перевода «маньчжурской истории» был определен А. Л. Леонтьев, который после смерти своего старшего товарища в одиночку завершил работу. Указом от 7 августа 1762 г. Сенат предложил Академии наук ускорить работы по публикации перевода И. К. Россохина и А. Л. Леонтьева. Однако адъюнкт истории и советник Канцелярии Академии наук И. И. Тауберт, вопреки этому распоряжению Сената, передал рукопись перевода академику А. Л. Шлецеру, намеревавшемуся вывести заграницу и опубликовать там переводы русских синологов. Лишь благодаря вмешательству в дело М. В. Ломоносова работы первых русских китаеведов остались в России. И почти через четверть века после смерти И. К. Россохина «Обстоятельное описание происхождения и состояния Манджурскаго народа и войска осмии знаменах состоящего (в шестнадцати томах)», представлявшего собой выполненный И. К. Россохиным и А. Л. Леонтьевым перевод «Ба ци тун чжи», было опубликовано в Санкт-Петербурге.
Академик В. С. Мясников отмечает: «Выбор этого сочинения для перевода не был случаен: русская наука, исследуя источники по истории маньчжуров, пыталась ответить на главный вопрос, волновавший всех… как столь малая народность, маньчжуры, смогла подчинить Китай и создать на его основе великую империю? Пытаясь осветить проблему происхождения маньчжуров, И. К. Россохин поместил в “Примечаниях”, опубликованных в последнем томе “Обстоятельного описания…” специальную статью, при подготовке которой им были использованы маньчжурские источники о племенном составе маньчжуров. В книге приводится также громадное количество и других исторических материалов»141. Благодаря трудам первых русских китаеведов в этой части изучения истории Китая Россия заняла лидирующие позиции. В 1825 г. в опубликованной в журнале «Азиатский вестник» статье говорилось: «Кроме России, никто из европейцев не имеет такого важного и полного творения о сем народе»142.
Дело переводов китайских книг в Санкт-Петербурге продолжил А. Л. Леонтьев. 27 ноября 1783 г. вышло «Постановление конференции Академии наук о передаче в библиотеку АН “переводов по Китаю” выполненных переводчиком Коллегии иностранных дел Леонтьевым»143. Переводы китаеведа А. Л. Леонтьева, в отличие от его предшественника, уже в большинстве своем были опубликованы в России, что в истории российского китаеведения случалось крайне редко. В случае с А. Л. Леонтьевым это было связано, вероятно, как с его профессионализмом и потребностями российского общества эпохи «Просвещения», так и с умением синолога работать в «дебрях российской бюрократии». Свой знаменитый перевод цинского законодательства А. Л. Леонтьев посвятил «Всепресветлейшей, Державнейшей, Великой Государыне Императрице Екатерине Алексеевне, Самодержице Всероссийской», отмечая в посвящении: «… будучи толико Монаршею милостию осчастливлен, принимаю смелость поднесть Вашему Императорскому Величеству перевод с первого тома книги оныя, и повергнуть себя ко освященным стопам со всеглубочайшим благоговением, Вашего Императорскаго Величества. Всеподданнейший и всенижайший раб Алексей Леонтиев»144.
А. Л. Леонтьев перевел и издал несколько крупных работ: «Кратчайшее описание городам, доходам, протчему Китайского государства…», «Завещание Юнджена, китайского хана, к его сыну», «Уведомление о бывшей с 1677 до 1689 года войне у китайцев с Зенгорцами», «Путешествие китайского посланника Тулишения к калмыцкому Аюке-хану», «Тайцин Гурунь и Ухери Коли, то есть все законы и установления китайского (а ныне манчжурского) правительства», «Уведомление о чае и шелке», «Описание китайской шахматной игры…» и др. Например, в 1780 г. в серии «Сы шу геи, то есть четыре книги с толкованиями» была напечатана «Книга первая филозофа Конфуциуса. Перевел с Китайскаго и Манжурскаго на Российской язык Надворный Советник Алексей Леонтиев». Прямое отношение к конфуцианским текстам имеют и другие издания А. Л. Леонтьева, такие как «Букварь китайской состоящей из двух китайских книжек, служит у Китайцев для начальнаго обучения малолетних детей основанием».
Во всех переводах А. Л. Леонтьева содержится достаточно много исторического материала, позволяющего читателю познакомиться с основами китайской традиционной историографии. Например, «Предисловие Хана Кан Си (а)» к имперскому законодательству начинается со следующих слов: «Рассматривая писания древняя, не могу я о благоразумии царей и владык первых веков сомневаться; они правительствовали благочинно… В книге Шан Шу. И в книге Джеу Ли, установления пяти царей и владык земли первых, описаны немногия, а установления со времен царствования Танскаго и Юйскаго, начавшияся описаны достаточно…»145. В сносках А. Л. Леонтьев дает не только традиционные датировки различных периодов китайской истории, но свои рассуждения: «Цари Танския начались с 2357 года, а Цари Юйския с 2265 года до рожд. Христ. Цари Джеуския начались с 1122 года до Рожд. Христ. … Китайцы о Адаме не знают, а первым веком почитают они то время, когда жил первый их родоначальник, называемый Фуси с 3472 до Рожд. Христ. Мне кажется, сей их Фуси, и наш Сиф Адамов сын, один был человек, из того, что как имя, так против Римскаго счисления и время сходны… Есть онаго Фусия с такими начертаниями книга, называемая Игин. Один Французский Аббат, который был здесь в Петербурге в 1769 году, говорил, что древнее книги сей нет в целом свете, и что по сему, ученыя люди весьма желают видеть ее на Европейских языках: я сие услыша, покушался тогда для оказания ученым людям услуги моей, переводил такую книгу сколько могу, на Российской язык, но перевел только начальную часть, а далее переводить не в состоянии. Танския Цари начались с 638, Сунския с 561, а Минския с 1369 года от Рожд. Христ.»146. Работы А. Л. Леонтьева публиковались в издательстве Императорской Академии наук. Синолог по-разному определял «жанр» своих произведений, например: «Выписал из Китайской Истории»147.
В XVIII в. переводами китайской исторической литературы и древних текстов занимались и другие русские синологи. А. Г. Владыкин первым на русский язык переводил «Юань ши» и другие работы. В отчете от 12 ноября 1795 г. он писал: «Книги, имеющиеся у меня, суть сочинения ученых китайцев, среди коих немалое число сочинений и переводов маньчжурских, кои разделяются на учебные нравственные, исторические, пиитические и философские. Имею из сих книг некоторую часть на отечественный язык переведенную»148. Всю свою жизнь А. Г. Владыкин продолжал работать над переводами китайской исторической литературы. В 1810 г. он писал о своей последней работе: «Книга под названием мунгальская история есть история о Чингисхане и его потомках, царствовавших в Китае и покоривших оружием Азию, Африку и часть Европы. Сия история сочинена по повелению первого маньчжурского хана и напечатана в Пекине… два с половиною года я занимался ее переводом»149. Указом императора Александра I от 9 января 1808 г. за перевод «сочинения не известного ученому свету» «Мунгальской истории» переводчик А. Г. Владыкин получил «единовременное вознаграждение»150.
В начале XIX в. неоднократно предпринимались попытки издания трудов А. Г. Владыкина. В представлении министра иностранных дел в 1805 г. говорилось: «Поднося при сем две книги, из коих одна летописец китайских царей от древнейших времен до новейшего, а другая, заключающая собрание указов китайских государей; обе из трудов Владыкина…»151. Исследователь А. Н. Хохлов пишет: «Министр иностранных дел Чарторыйский, желая поощрить сотрудника своего ведомства, выступил с инициативой издания упомянутых выше его трудов, удостоившихся монаршего внимания»152. Дело затянулось, а в ноябре 1808 г. министр народного образования граф П. В. Завадовский сообщил в МИД: «В доставленных мне… рукописях… я не нахожу… отличной пользы, чтобы печатанием оных обременять казну. Если же автор пожелает издать их своим иждивением, то им нужно пройти цензуру»153. Вопрос об издании работ А. Г. Владыкина поднимался и после смерти синолога. Его вдова в конце 1826 г. писала в свом прошении к царю: «Муж мой… Антон Владыкин… Он перевел с маньчжурского языка в трех частях состоящую историю династии Юань… и еще принадлежащую оной книгу “Краткий летописец китайских царей от древних до ныне царствующего”, собранную из достоверных китайских историй. Сии труды стоившие ему многого времени и самого крепкого здоровья…»154. Работа одного из первых русских китаеведов конца XVIII в. «История царства Мунгальского» так и не была опубликована, а позднее вообще была утрачена.
А. Г. Владыкин первым из российских синологов и одним из первых европейцев вообще начал перевод «Шаншу». Отрывок из этой китайской классической книги под названием «Речь государя Тана к воинству» был опубликован лишь в 1876 г.155
Переводами с китайского и маньчжурского языков китайской исторической литературы занимались и те воспитанники Духовной миссии, кто после возвращения из Пекина был оставлен служить в Сибири. Исследователи отмечают: «В Иркутске Агафонов осуществил два из четырех своих известных переводов с маньчжурского»156. Действительно, в 1788 г. в Москве были опубликованы работы бывшего ученика VI Российской духовной миссии, переводчика Коллегии иностранных дел при Сибирском губернаторе (1782–1786), А. С. Агафонова157, переведенного накануне служить в Санкт-Петербурге. А. Ф. Рихтер писал в 1825 г.: «Последователь Леонтьева Агафонов… подобно Леонтьеву, по какому-то странному предубеждению, старался переводить более философския сочинения, нежели историческия, хотя последния могли бы принести более истинной пользы, нежели Философия Китайцев, известная уже в Европе по сочинениям Иезуитов»158. Тем не менее А. С. Агафонов внес заметный вклад в изучение истории Китая, что подтверждается указанием на переводы исторической литературы того же А. Ф. Рихтера.
В числе работ А. С. Агафонова в первую очередь необходимо назвать «Краткое Хронологическое росписание Китайских Ханов из книги Всеобщего Зерцала с показанием летоисчисления китайского и римского от начала Китайской империи по 1786 год, переведенное коллежским переводчиком Алексеем Агафоновым в Иркутске 1786 года». В «предуведомлении к читателю» в этой книге синолог пишет: «Прежде вступления в подробное описание Хронологическаго порядка Китайской Истории надлежит предуведомить Читателя, почему Китайская История только начинается от Фухи Хана. Причины я оной не полагаю, как только то, что прежде сего Фухия в Китаях грамоты не было; почему древность времени все закрыла. А в книге Ваи Ги упоминает так, что были де и прежде Фухия владетели, но в память бытие их предать и через Истории в будущие веки явить не возможно было; потому что тогда еще в народе не было никакого просвещения… Историки единогласно начинают Хронологию от Фухия. А происхождение сего народа вероятно кажется быть от Ассирийскаго рода; ибо в сем языке находятся некие речи, от Ассирийскаго произошедшия, и что по времени оказуется начало оной Империи с Ассирийскою согласно»159.
В работе А. С. Агафонова начало правления первого императора Фуси относилось к «2953 г. до р. х.» и продолжалось 115 лет, затем был 140-летний период правления Янь Ди, далее 100-летний период Хуанди. По версии автора, в «2357 г. до р. х.» власть над Китаем перешла правителям династии Тан. Таким образом, содержание работы этого китаеведа говорит о еще недостаточно критичном восприятии китайской традиционной историографии русскими синологами. Из названия можно предположить, что А. С. Агафонов переводил какую-то работу жанра «тун цзянь сюэ»160. Кроме того, данный синолог был автором «Маньчжурского и китайского хана Кан-Сия книга придворных политических поучений и нравоучительных рассуждений…» и других работ.
Среди первых в России исследователей Китая необходимо назвать причетника VII Миссии Ивана Орлова. Позднее, уже в начале XIX в., он опубликовал в Москве серьезное исследование в двух томах. 15-летним учеником Московской духовной академии сын пономаря И. Орлов был взят в 1780 г. в состав Пекинской миссии архимандритом Иоакимом (Шишковским). Вернулся на родину И. Орлов в 1795 г., а книга его была опубликована лишь в 1820 г. В предисловии автор написал: «А как мне случилось самому в Китае быть и в самом оного столичном городе Пекине при духовной свите семь лет жить, где я, живши в течение всего того семилетнего моего пребывания, по узнании по возможности тамошних Китайского и Манджурского языков, имея с тамошними жителями, то есть Китайцами и Манджурами, связь и дружественно по их обыкновению обхождение и знакомство…»161. Особо И. Орлов отметил, что до сих пор российское общество знакомилось с Китаем через переводы с европейских исследований и «что ни с самого начала заведения между Россией и Китаем коммерции, ниже с того времени, как в столичном оного города Пекине, посылаемые туда попеременно наши духовные свиты с студентами стали жить, по ныне ни от кого из числа бывших и живших там при оных свитах соотечественников и предшественников моих, оному государству никакого описания еще не сделано…»162.
Истории Китая И. Орлов посвятил вторую часть второй главы своего «историко-географического описания Китайской империи». Параграфы называются «Краткое Хронологическое росписание о наименованиях колен, владетельных в Китае фамилии и о числе царствовавших из них Ханов, с показанием каждому царствования лет, и с кратким притом о достойных из них примечания описанием, с начала основания Китайской Империи и по ныне»; «О происхождении Манджурскаго народа»; «О Мунгалах и происхождении онаго народа». В других разделах также поднимаются вопросы истории Китая, например «О отечественной их истории»; «О Китайском Философе Кун-Фу-Дзы» и т. д. Начало истории Китая И. Орлов дает следующим образом: «Китайцы как о сотворении света и о первозданном человеке Адаме, так и о первом основателе их Монархии совершенно не знают; а первым веком почитают они то время, когда жил Китайский их Хан, называемой Фу-Си, который был за 2967 лет до Рождества Христова»163. Говоря о маньчжурах, И. Орлов пишет: «Сей народ в 1583 году при горах, называемых по Манджурски… в начале основал некоторую форму Правительства, потом учинил многия завоевания…»164.
Большую работу по изучению Китая проделал глава последней из прибывших в XVIII в. в Пекин Миссий – архимандрит Софроний (Грибовский). Как писал исследователь истории Пекинской миссии архимандрит Авраамий (Часовников), «он представил начальству и свои произведения следующего содержания: 1) “Хронологическое описание нынешнего манджуро-китайского государства…”; 2) “Повествование о главных народах, обитающих ныне в Китае”; 3) “Прибавление к политическим замечаниям…”; 12) Указ императора Дзяцина о производстве суда над первым министром Хешенем»165. Исследование «Известие о Китайском, ныне Манджуро-Китайском государстве» пролежало в рукописи более полувека и опубликовано было лишь в 1861 г. Архимандрит Софроний (Грибовский), в отличие от учеников своей Миссии, П. Каменского и С. Липовцова, не знал китайского языка. Однако, опираясь на переводы своих сотрудников и опубликованные на латинском языке работы католических миссионеров, он смог сделать интересное и серьезное для своего времени исследование по Китаю.
Работа архимандрита Софрония (Грибовский) не была посвящена специально истории, и уже в самом начале автор отсылает к историческим исследованиям: «А кто таковы Манджуры, когда они Китай взяли, и каким образом, должно читать бывшаго в Пекине учеником, а по выезде в Россию Коллежским Советником, Алексея Леонтиева…»166. Но в работе есть такие отдельные параграфы, как «О существовании в Китае, с самого основания сего государства по сию манджурскую династию, правления…», где автор высказывает собственные суждения по проблемам истории Китая: «Китайские Ханы не всегда были полными Императорами, но выбор в Государи был посредством удельных князей. А потому Китайские Императоры были на таковом же точно основании и правах, на каковых были в недавнем времени Римские Императоры, исключая некоторые периоды времен»167. В конце книги есть статья «Самократчайшее описание о взятии столичного китайского города Пейдзина разбойником Ли-Дзи-Чином, переведенное с латинского языка..»168. В своей работе архимандрит Софроний (Грибовский) не следует жестко за китайской историографией, а дает свои критические рассуждения: «Китайские Ханы не всегда были полными Императорами, но выбор в Государи был посредством удельных князей. А потому Китайские Императоры были на таковом же точно основании и правах, на каковых в недавнем времени Римские Императоры, выключая некоторые периоды времен, в которые в Китае были абсолютные Императоры… и самих Ханов в Китае не очень много было добрых»169.
Архимандриту Софронию (Грибовскому) принадлежит и еще одна интересная работа «Уведомление о начале бытия россиян в Пейдзине и о существовании в оном грекороссийской веры». В начале этого своего исторического исследования миссионер-историк писал: «Любопытство знать сказанные вещи родило во мне, по прибытии в Пейдзин, желание… прилежно везде искать, не осталось-ли где каких записок, из коих бы можно узнать желаемые мною предметы? Когда же в архиве отыскать оных не мог, то стал осматривать все углы, и по щастию в кладовой немалое количество оных сыскал, в коих между протчими сведениями не упущено известить и о начале существования Российскаго народа в Пейдзине и о посылке архимандритов со свитами. Такая находка действительна была придать желанию моему вящую охоту написать сие известие о первоначальном поселении русскаго народа в Пейдзине и о посылаемых в оный духовных чинах. Для порядочного же расположения пишемых мною известий, судил я разделить каждую часть оных на статьи и параграфы, выбирая из многаго одно только нужное. К сказанным рукописным замечаниям, для дополнения недостаточнаго, немало присовокуплено, или лучше сказать, в одно место снесено из 10-го тома главы 153 перевода из манджурскаго на российский язык сделаннаго, бывшим коллежским советником Алексеем Леонтиевым. Где же какое рукописи с печатными несходство, оное выносил я в ремарки, где ставил свои рассуждения и сомнения, в оных же ремарках помещал китайских и манджурских некоторых слов на российском языке значения»170.
Наследие архимандрита Софрония (Грибовского) оценивается по-разному. Архимандрит Авраамий (Часовников) писал: «Произведения архимандрита Софрония не самостоятельны и страдают от тяжести слога»171. Советские историки пришли к следующему выводу: «Первым российским историком Китая, очевидно, следует считать Софрония (Грибовского) (ум. 1814), главу VIII Российской духовной миссии в Пекине (1794–1807) … Не зная ни маньчжурского, ни китайского языков, Грибовский писал труды исследовательского характера, широко используя переводы учеников миссии. Ему принадлежит “Известие о Китайском, ныне Маньчжуро-Китайском государстве”, а также “Уведомление о начале бытия россиян в Пейдзине”»172.