Владимир Германович Корешков
Почему Я? Часть 2

Я решил не тянуть кота за причинное место, а быстренько развивать успех и уже окончательно добить нашего куратора – продолжил наступление со всей горячностью, на которую только был способен.

– Поэтому, Гелла, предлагаю, – начал я твердо чеканить фразы, как, наверное, это делал маршал Жуков на военном совете в Кремле у Иосифа Виссарионыча в кабинете, отстаивая свой взгляд на военную доктрину, – дополнить нашу команду еще двумя умненькими ребятами из резерва и отправить нас обратно на Грелиосс для захвата звездолета целионов. Тогда мы сможем вытащить из вечности не только наших погибших ребят, но и вернуть вашему сообществу убитого целионами космонавта, а он, в свою очередь, уже расскажет все как было и что с ним произошло. Да, согласен, есть риск, и это чревато возможностью разгорания серьезного военного межгалактического конфликта между вами и целионами, но уверяю вас, если ничего не предпринимать, а как страус зарыть голову в песок, мол, ничего не слышу и ничего не вижу, поэтому ничего плохого со мной не случится, здесь не прокатит, рано или поздно громыхнет, только зло к этому времени хорошо подготовится, соберется с силами и влепит вам такой сокрушительный апперкот, от которого вы уже не оправитесь никогда. Оно отправит вас в вечный нокаут. А так мы первыми, пока они не ждут, нанесем, так сказать, превентивный, упреждающий удар и в случае удачного исхода нашей операции сумеем избежать эскалации полномасштабного военного конфликта. Потому что у вас на руках будет весь прикуп: и звездолет целионов с этой их приблудой – уменьшенной копией вашей машины времени, и показания пилота, и даже их доверенное лицо – командир исполнителей, она тоже кое-какой инфой владеет. Дальше вы сами знаете, что с этим всем добром делать и как все преподнести Создателю. Только подумайте, Гелла, – продолжал убеждать я, – мы сообща наконец сможем сделать то, о чем мечтали все живые существа с сотворения мира, – загнать Уравнителя и его слуг туда, в то место, которое изначально определил для них Создатель. Дело, конечно, ваше. Либо вы боретесь, бьетесь за все то, что является основополагающим не только для вас, но и для многих других разумных существ во Вселенной, либо сдаете участок за участком, позицию за позицией, пока не окажетесь в загоне для «опущенных», потому как зло никогда не остановится. С ним невозможно ни о чем договориться, оно никогда не будет играть по установленным правилам, потому как у него свои правила игры. Итак. Решать вам, но знайте: что касается нас, мы готовы идти до конца, нам нечего терять, – закончил я на последнем дыхании так, словно захлопнул крышку люка в башне танка, готовясь идти на таран.

Гелла еще некоторое время сидела молча. Потом резко встала, я тоже подскочил с места.

– Я поняла вас, Олег, и поняла, что вы хотели мне сказать, – вымолвила она опять абсолютно бесстрастным голосом. Лицо тоже стало непроницаемым, каменным, по нему никак невозможно прочитать, к какому выводу в конечном итоге она пришла и смог ли я ее своей зажигательной речью хоть чуть-чуть в чем-то убедить.

Гелла снова обрела свое постоянное состояние – превратилась в каменную деву, истукана, сногсшибательно красивую, но лишенную каких-либо эмоций. Куда все делось, что эмоции закончились? Это вообще что, порционное блюдо? Ведь только что передо мной сидел человек из плоти и крови, способный чувствовать и сопереживать, и вдруг – бац – как будто кто-то тумблер переключил, и вот она уже «снежная королева» – обжигающе холодная как лед, далекая и совершенно непонятная.

– От себя лично обещаю вам, Олег, что всенепременно изложу суть вашего доклада, все ваши доводы и наблюдения, – она помахала моим браслетом, – нашему координационному совету.

«Ну, вот это уже кое-что», – подумал я.

– А пока отдыхайте. До свидания.

– До свидания, Гелла.

Она повернулась и пошла прочь. Сделав два шага от стены, почему-то передумала и повернулась ко мне.

– Да, Олег, тот космонавт, погибший на Грелиоссе, его звали Алан, и… – тут наступила пауза, видимо, она размышляла о том, говорить мне что-то дальше или нет.

– И… – подхватил я, как бы слегка подталкивая ее.

– Он был моим сыном.

У нее на глазах выступили слезы. Вот тебе и каменная дева. Она ушла. А я стоял и думал. Каково сейчас ей? С одной стороны, вот оно, решение. Гелла, как я понял, занимает высокое положение и имеет сильное влияние в своем обществе, поэтому запросто может сделать все от себя зависящее, чтобы склонить координационный совет на нашу сторону. После чего мы получаем добро на проведение акции на Грелиоссе и возвращаем ей уже давно оплаканного самого родного для нее человека – ее сына. Это для нее реальный шанс. Так бы обязательно сделали высокопоставленные чиновники в наше время, и неважно, сколько бы народу при этом полегло и сколько судеб было бы разбито, но они бы cто пудов приняли волевое решение и вытащили бы свое дитя вопреки всему. И, наверное, я не имею права судить их за это. Я никогда не был отцом, не случилось в прошлой жизни, не довелось. Все время мечтал о том, что Светка подарит радость отцовства, но у нее была только одна отговорка: «Зачем нищету плодить?» А я очень хотел. Мне кажется, это здорово, ни с чем не сравнимо, когда ты берешь на руки маленького человечка, плоть от плоти себя, чувствуешь, как он доверчиво прижимается к тебе, его теплое чистое дыхание согревает твою душу. Ты безумно рад от того, что слышишь каждое утро, как он просыпается, и каждый вечер, укладывая его в кроватку, – как он, счастливо улыбаясь, засыпает под твоей защитой, как он задорно смеется, как растет, а ты вместе с ним заново познаешь мир. Быть ему во всем надеждой и опорой. Думаю, я бы порвал себе жилы, но сделал бы так, чтобы моего ребенка обязательно спасли. Но здесь совсем другое общество, совсем другие люди, и они воспитаны так, чтобы всегда ставить общественное выше своего, личного. Расхожее выражение «Своя шкура ближе к телу» – это не про них.

Приходя к какому-нибудь решению или вынося какой-то вердикт, им нужно все тщательно взвесить, быть полностью беспристрастным, знать, не навредишь ли ты своими действиями остальному сообществу в целом и каждому в отдельности. Думать прежде всего обо всех, а не только о своем – таковы догмы и каноны людей из будущего, ну, наверное, и слава Богу, что так. Только вот не знаю, согласится ли остальной их мир с моими доводами.

В комнату ворвался мой экипаж, им уже невмоготу было ждать. У всех в глазах один и тот же вопрос.

– Ну, что скажешь? – спросила за всех Аня.

Я еще не отошел мысленно. Прорабатывая наш с Геллой разговор, находился, так сказать, на своей волне, в глубокой задумчивости. Поэтому машинально, не вникая в суть, произнес любимую фразу моего приятеля Сашки, когда ему задавали такой вопрос: «Что скажешь?»

– Что скажешь, свой достать иль ты покажешь?

Правда, Сашка за это никогда не получал по фейсу, ну, во всяком случае, о таком исходе никогда не слышал, а вот мне тут же, не отходя от кассы, прилетело. Звонкая увесистая оплеуха моментально привела меня в чувство. Щека зарделась и запылала как обожженная. Ручка у девушки Ани тяжелая.

– Ты что, вконец очумела? – поинтересовался я, потирая ушибленную щеку.

– Это ты со своими сильно подержанными шлюхами будешь упражняться в словесности, а с порядочными девушками будь добр разговаривать так, как того требуют правила приличия, – назидательно сказала она и подула на свою слегка припухшую ладонь, видно было – приложилась от души, не жалея.

– Кстати, давно хотела это сделать, – подленько, но с чувством глубокого удовлетворения, ухмыляясь, обронила блюстительница свода правил приличий и воительница за нравственность в придачу Аня.

– Очень рад, Анечка, что доставил тебе, как порядочной девушке, такое незабываемое удовольствие, – расшаркался я в вежливом поклоне.

Андрюха закатил глаза к небу и сочувственно развел руками. Я воспринял это как акт сострадания. Больше меня никто не пожалел.

– Может, хватит уже?! – прокричала Алина. – Что конкретно сказала Гелла?

Девчонка была на грани истерики. Поэтому я подошел к ней, ласково обнял за плечи и начал говорить доверительно тихим вкрадчивым голосом, как с больным ребенком:

– Все в порядке, Алин. Гелла на нашей стороне, но нужно некоторое время, чтобы скоординировать дальнейшие действия.

– Сколько ждать? – она глядела на меня с надеждой.

Думаю, недолго. Она не одна решает. Ты же сама понимаешь, вопрос очень серьезный, но все будет тип-топ. Обещаю. Она мне сама намекнула.

Я выдавал желаемое за действительное не потому, что боялся Аниных угроз, хотя их тоже не стоило сбрасывать со счетов, но дело все-таки не в этом. Мне очень хотелось хоть немножко успокоить Алину, не находящую себе места и съедающую себя изнутри. Ради этого я слегка привирал. Ну, хорошо… откровенно врал, но я правда искренне верил в то, что говорил сейчас Алине. Почему-то после беседы с Геллой мне казалось, что кураторы все-таки согласятся с нашими доводами и пойдут на эту аферу. Про себя я мог смело называть вещи своими именами. «Ну а если нет, если не пойдут?» – с тревогой поинтересовался внутренний голос.

«Ну, ничего, живут же люди и кастратами, – быстро успокоил я его. – У некоторых даже художественные наклонности проявляются, поют, например, хорошо, душевно и жалостливо в церковном хоре. Сопрано или контральто очень нынче ценится, или вообще соло-вокалом можно со сцены попискивать, глядишь, и всемирную известность приобрету, гастроли, туры там всякие, интервью, слава, деньги, девочки, машины. Ах да, девочек можно исключить из списка. По понятным причинам они мне будут не нужны.

Через день появилась Гелла и сказала, что координационный совет в принципе одобрил проведение акции, но от меня требуется четкий поэтапный план – как, что и куда и.

Легко сказать. Если бы я сам представлял, как и что… Но сам тут же сделал умное лицо, взял под козырек.

– В ближайшее время план будет лежать у вас на столе, – отрапортовал я. – И все.

Чтобы Гелла не задавала мне лишних вопросов, подкрепил свои слова решительным жестом – рубанул в воздухе ладонью сверху вниз, уверенно так, как будто рассекал кухонным топориком батон белого хлеба.

После этого моего заявления Гелла долго и придирчиво смотрела на меня умными серыми глазами. Затем печально покачала головой.

– Вы ведь даже не представляете, на что идете и на кого вы замахнулись… Давайте я вам кое-что расскажу о целионах. Присаживайтесь, Олег, разговор будет долгим.

После того что мне рассказала Гелла, я и сам подумал, что крепко погорячился насчет захвата их звездолета – это будет ой как не просто. Оказывается, выследить Светку, отбить у личной вооруженной до зубов многочисленной охраны, после чего спеленать и заставить, помимо ее воли, провести нашу гоп-компанию на звездолет ее хозяев (а она будет упираться, здесь и к бабке не ходи) – это полбеды. Скажем, это один из самых реалистичных и выполнимых векторов моего плана, дальше начинаются простые сложности. Во-первых, на звездолет инопланетной высокоразвитой цивилизации так легко не попасть, это нифига не автобус и не маршрутное такси – взмахнул рукой, транспорт остановился по требованию, дверь распахнулась, ты плюхнулся на сиденьице и поехал, «Вези меня, извозчик, по пыльной мостовой…» Хрена с два. Он прекрасно защищен со всех сторон, и чтобы взгромоздиться вовнутрь его, нужно по меньшей мере иметь коды доступа. Допустим, у Светки, как у особо приближенной, есть эти коды доступа на звездолет. Скорей всего, что да, но тут опять маленькая загвоздка – звездолет, который нам нужен, имеет экипаж, состоящий из целионов. Экипаж, правда, небольшой, их двое, и это как бы хорошо, что их немного. Но опять, как прыщ на заднице, вылезает следующее «но». Предположим, мы всеми доступными и недоступными способами убеждаем-таки Светку и она провозит нас на межгалактический инопланетный корабль (хорошо звучит, красиво). Но тут же целионы, находящиеся на нем, вежливо, а может, и не совсем, интересуются: «А какого, так сказать, рожна, милостивые государи, вы прибыли на наш звездолет? Да и еще такой шоблой. Мы никого в гости не ждали. Да и экскурсий не проводим, это вам тут не Эрмитаж».

Мы начинаем что-то лепетать, типа: «Мол, дружба, фройндшафт. Исполнители целионов и исполнители землян теперь братья навек, поэтому мы все такие прониклись и решили, так сказать, идти к вам массово в услужение, а на звездолетик ваш прибыли не корысти ради, а токмо чтобы припасть к вашим священным стопам и еще чмокнуть вас в царственный целионский зад. Тем самым лично засвидетельствовать свое бескрайнее почтение, уважение и восхищение. Короче, вот такие мы жополизы и лизоблюды».

Целионам, конечно, безумно приятно. Они расплываются как сыр на пицце в духовке и как самые радушные хозяева говорят: «Кам ин, братья, заходите».

Так вот нет. Так не будет. Целионы, как и земляне, общаются вербально, то бишь прекрасно читают мысли на расстоянии, но если земляне делают это только с разрешения индивидуума, то целионам такие мелочи не нужны, они вскрывают головы легко, как банки с пивом, и естественно. Тут же узнают, что никакие мы не жополизы и лизоблюды, а помыслы наши – не чмокнуть их в задницу, а чпокнуть и отобрать у них летательный аппаратик. Им, соответственно, становится очень обидно, и они лезут в драку. А это они умеют делать очень хорошо, обучены, мать их. Прибавьте к этому приобретенную за время эволюции возможность мгновенно телепортироваться на расстояние до полукилометра, и сразу становится понятно, что в открытой драке мы огребаем по полной, то есть проигрываем.

А еще Гелла пригрозила строго-настрого: даже если возникнет экстренная ситуация, мы ни в коем случае не имеем права уничтожать их физически. Так что кинуть гранатку в ходовую рубку с криком «Лягай, сволочи», после чего закрыть дверь и ждать, когда рванет, тоже не получится. Поэтому думай, Олежек, напрягайся, чеши репу и решай задачку, как все концы связать вместе.

Я долго прикидывал «хобот к носу», крутя его и так и этак, но ничего толкового в голову не приходило. Стало быть, надо попросить помощь зала, ну, то есть моей команды. Одна голова хорошо, а если добавить к ней еще четыре, то что-то должно получиться. Во всяком случае, на такое положение вещей намекали древние мудрецы. Позвал ребят и на скорую руку объяснил сложившуюся ситуацию, не забыв при этом вскользь пояснить, что я, конечно, чрезвычайно умный, сообразительный и все такое, но вот почему-то именно сейчас мне на ум ничего путного не приходит. Скорее всего, это итог той оплеухи от Ани, которая произвела какие-то ужасные последствия в моем гениальном мозгу. Поэтому я очень жду от них конструктивных, неординарных и крайне оригинальных свежих решений этой головоломки. При этом «Ментос» жрать пачками совсем не обязательно, хотя если кому-то надо, то ради бога. Не возбраняется. Лишь бы результат был налицо.

Тут же каждый наперебой начал высказываться. Все это напоминало форум в древнем Риме или базар вокзал в Жмеринке: когда один патриций или селянка из Браилова пытается протолкнуть свой товар, расхваливая его на все лады, высказывая свои суждения по поводу того, насколько он хорош и что с ним делать дальше, а остальные хором, даже не дослушав до конца, клеймят его пропозицию, находя, что товар несколько не того – залежалый, не подходит, и вообще, у этого предложения миллион слабых мест.

Происходило все это безобразие примерно так:

– Ну, послушайте меня, – начинает с жаром отстаивать свою точку зрения Алина. – Возвращаемся обратно на Грелиосс, выслеживаем эту сучку, отлавливаем ее, накачиваем препаратами, заставляем отвезти нас к целионам на корабль. У нее же там, как и у нас, должен быть свой личный шаттл.

– Угу, а ничего, что там, на Грелиоссе, наши рожи давно засвечены? – вежливо интересуется Андрюха. – Мы к ней на пушечный выстрел не подойдем, да и после последнего инцидента наверняка она усилила свою личную охрану.

– Я уже все придумала – мы пошлем к ней Олега. Он прикинется Ромео, бухнется перед ней на колени, ручки на грудь – не могу, мол, без тебя жить, готов предать всех и вся, только чтобы быть с тобою.

Мне показалось, что эта часть ее плана сильно не понравилась Жанне с Аней. Они обе нахмурились.

– Ну да, конечно, пусти козла в огород, – сказала одна.

– Ему и прикидываться не надо, как увидит эту возрастную, прости господи, так обо всем на свете забудет, – подхватила другая.

– Да и страховать его кто-то должен, а то он у нас и правда натура увлекающаяся. Как только какая-нибудь шалава раздвинет ноги пошире, сразу запамятует, зачем его туда направили, – язвительно продолжила первая.

– Ну, мы же вытащим из прошлого двоих, нам ведь разрешили это сделать? Так ведь, Олег, скажи?

– Все верно, – кивнул я.

– Ну вот. Там их никто не знает, они и будут страховать Олега. А мы будем рядышком, на подхвате. Если что, поможем. Олег вывезет свою бывшую под каким-нибудь благовидным предлогом из города, а дальше, чтобы повязать ее и выполнить все наши требования, – это уже дело техники и психотропных препаратов. Далее, чтобы не привлекать к себе пристальное внимание, к целионам на корабль отправится Светка в сопровождении Олега и меня, а как мы уже захватим звездолет, тогда все стартуют к нам. Все. Дело сделано.

«Раз пошли на дело я и Рабинович», – почему-то совсем не к месту вспомнились слова куплета небезызвестной песенки в стиле шансон.

– Мне не кажется это разумным, – с сомнением покачала головой Жанна, – и потом… Хорошо, допустим, у вас получилось захватить эту профурсетку и вы отправились с ней на корабль целионов. Те влёт прочитают ваши мысли, и все, привет, пишите письма.

– Но здесь, в будущем, обязательно должна же быть какая-то штуковина, которая блокирует доступ к нашим мыслям, – пыталась аргументированно парировать Алина.

– На всякий яд находится противоядие, – пришел я ей на помощь. – Я поинтересуюсь у Геллы на данный счет.

Дальше со всех сторон посыпались вопросы: а как, а что, а почему, а если что-то пойдет не по плану, может, лучше сделать по-другому? В общем, бурное обсуждение текущего вопроса, стоявшего на повестке дня, продлилось довольно долго. В результате мы смогли договориться, или добазариться, даже не знаю, как будет более правильно, лишь до того, что операция должна проводиться обязательно, несмотря ни на какую погоду.

Но тут неожиданно появилась Гелла и спутала все карты.

– Отправка вас на Грелиосс отменяется.

Как? Почему? Совет же дал добро, мы уже все продумали, – шумно возмущались мы.

– Всю группу исполнителей целионов во главе со Светланой Костромской перебросили на Юпиний. Есть такая планета в созвездии Волопаса. И, скорей всего, это сделано неслучайно. Наверняка там затевается какая-то очередная гадость. Поэтому ваша первостепенная задача состоит в том, чтобы узнать, что именно готовят целионы на этой планете, и попытаться по возможности расстроить их планы. Ну а затем, уж если получится и все сложится, там же захватить в плен Светлану Костромскую и с ее помощью попасть на звездолет противника. Но вы должны четко понимать, – тут она очень пристально посмотрела на меня, – на ваши плечи ложится громадная ответственность. Нужно действовать сверхфилигранно. Ошибки не прощаются. Поэтому ошибиться нельзя, и проиграть тоже. Вы отвечаете не только за себя, но и за все человечество в целом. У вас это, скорей всего, будет единственная попытка. Я прекрасно понимаю, что на чужой планете все на сто процентов предугадать и рассчитать невозможно, вам во многом придется полагаться на его величество случай. Скорее всего, действовать по наитию, чаще экспромтом. Но главная линия стратегии все-таки должна быть выработана. Что касается технической поддержки, то все зависящее от нас вы получите в полном объеме, в том числе и аппарату по блокировке доступа в ваше сознание. Готовьтесь. У вас в запасе два дня до отлета на Юпиний. За это время вы должны продумать стратегию и выбрать еще двоих членов экипажа из оставшегося резерва. Всю информацию о планете, язык аборигенов, их мироустройство, повадки, обычаи получите во время сна в полете. Мы очень верим и надеемся, что у вас все получится. Храни вас Создатель. Я не прощаюсь. Говорю «до свидания».

Я очень хотел остаться один в своей комнате и спокойно, вдумчиво еще раз просмотреть всех кандидатов из прошлого, чтобы выбрать тех двоих, кто нам нужен. Но ребята не захотели оставлять меня в одиночестве, а изъявили желание принять самое непосредственное участие в этом действе. Причем Аня и Жанна со своей стороны мотивировали это тем, что, зная мое не совсем адекватное отношение к дамскому полу, я запросто могу выбрать неизвестно кого, лишь бы мордашка посмазливее была да ножки постройнее. А нам в команду кто попало не нужен.

Здесь я с девушками был согласен – кто попало нам не подойдет. О чем тут же и уведомил всех присутствующих, обратившись ко всем, и в первую очередь к Алине, с проникновенной речью:

– Алинчик, милый мой Алинчик, я очень ценю тебя и готов идти с тобой хоть в самое пекло, хоть к черту на рога, как, впрочем, и с каждым из вас.

На что Аня громко хмыкнула. Я со всей серьезностью посмотрел на нее и на Жанну, после чего продолжил:

– Да, это так, несмотря на неоднозначное отношение ко мне некоторых членов нашей команды. Но на звездолет целионов я пойду не с тобой, Алина, и не с Аней, Жанной или Андреем. Извините. Это не недоверие к вам, ни в коем случае, просто туда я должен отправиться с человеком, не только технически подкованным, но он должен понимать и чувствовать технику на уровне подсознания, чтобы в считаные секунды разобраться в чужих технологиях. Что. Куда. И как. Это дар божий, талант, и его нельзя приобрести, просто протирая штаны на кафедрах института и зубря с утра до вечера учебники, эта своего рода чуйка дается человеку от природы, таких людей единицы. Таков был наш Виктор, но его с нами нет. Поэтому нам нужно обязательно их там найти, – я ткнул рукой в комп. – И выбор у нас невелик. Нужны двое, а кандидатов всего двенадцать. Наливаем кофе, рассаживаемся и делаем свой выбор.

Я включил комп и уселся, глядя, как оживает монитор с двенадцатью иконками, за каждой из которых пряталась человеческая жизнь, оборванная много веков назад.

***

Паша с детства был умненьким мальчиком, много читал, вследствие чего не по годам обладал громадным багажом знаний и мощным интеллектом. Естественно, очень сильно выделялся на фоне своих ровесников, которым было намного важнее попинать мяч во дворе, в войнушку поиграть да девчонок за косы на переменке подергать, чем почитать какую-нибудь книжку или приготовить уроки на завтра. А Паша мало того что прилежно учился, но, делая домашнее задание, частенько выходил за рамки заданного, забирался намного выше, захватывая больший объем знаний, чем того требовал учитель. На все имел свои суждения и часто, не стесняясь, высказывал их вслух, нередко удивляя познаниями даже педагогов. Люди опасаются чего-то непонятного, неординарного, выходящего за грань обычного. Поэтому Паша с младых лет в школе был белой вороной, изгоем. Близких друзей у него не было, отношения с одноклассниками тоже как-то не заладились, те его не понимали и не принимали, поэтому сторонились, считали слишком заумным, прилепив к нему, как ярлык, кличку Профессор Гранд Паштет. Некоторое время Паша еще пытался хоть как-то наладить контакт с ребятами, а потом плюнул на все безуспешные попытки, замкнулся, ушел в себя и в учебу. Паша вырос . Стал интересным молодым человеком, физически крепким, поскольку не забывал заниматься спортом, помня, что в здоровом теле здоровый дух. Закончил школу с отличием и с легким сердцем отправился покорять Москву. Легко, играючи поступил на физико-математический. Учился и работал. Незаметно к концу учебы в институте стал ведущим специалистом по наладке банковского оборудования и разработке компьютерных технологий в сфере охраны личных данных банков не только в нашей стране, но и за рубежом. По слухам, таких спецов, как он, в мире насчитывалось только с десяток. Признание и высокооплачиваемая работа помогли стать «отстегнутым», раскрепоститься. Он наконец получил то, чего так не хватало ему в детстве: уверенность в себе и очень много общения. Он больше не был изгоем. Теперь с ним хотели дружить многие, к нему прислушивались, его ценили. Ему было хорошо. Красивая белозубая улыбка не сходила с его лица. А еще Паша спешил жить. Ему хотелось попробовать все, несмотря на то что он в столь молодом возрасте так многого добился в жизни. Он ни на секунду не останавливался, постоянно расширяя свой кругозор. Его интересы были разносторонними. Он много путешествовал. Увлекся прыжками с парашютом, потом, повышая градус, перешел на парапланеризм и наконец стал завзятым бейсджампером. А еще по вечерам, купив себе белую спортивную «Субару», благо зарплата позволяла, оттюнинговав ее по полной, выставлялся на гонках, став одним из самых безбашенных стритрейсеров, часто выигрывая в этих сумасшедших заездах по ночному городу. А какие он делал фоторепортажи из тех мест, где побывал… просто фантастика. И еще многое, многое другое. Он как будто испытывал себя на прочность, на излом, пытаясь понять наконец, чего он стоит, из какого теста замешен. Ну и, наверное, подспудно, хоть он и не признавался себе в этом, доказать своим бывшим одноклассникам, что он не только заумный зубрила – Профессор Гранд Паштет, а настоящий мужчина, который ничего не боится, а любой опасности смотрит прямо в лицо.

В один прекрасный день ему поступило предложение, от которого невозможно было отказаться, – одна из крупнейших западных фирм в той области, в которой Паша трудился, предложила сумасшедший контракт с головокружительными цифрами и кучей самых завидных бонусов. Он долго не думал, поставил подпись в нужной графе и переехал в Лондон – к месту своей новой работы. Еще в школе он перфектно выучил английский. Поэтому проблем в общении с коллегами у него не было. Нельзя сказать, что они его приняли с распростертыми. Англичане – народ очень закрытый, со своими укоренившимися консервативными традициями, а тут вдруг в их чопорную среду умниц и умников затесался этот русский, а по поводу русских на туманном Альбионе существуют давно сложившиеся стереотипы. Но общались с ним ровно, хоть и с некоторой опаской, пакостей в отношении него не совершали. Постепенно его знания, смекалка, умение и талант моментально находить нужное решение в сложнейших, казалось бы, безвыходных ситуациях, дружелюбный открытый нрав растапливали лед между ним и коллективом, и так, шаг за шагом, он завоевывал уважение и авторитет, становясь почти своим. Спустя полгода его работы в городе вечных дождей состоялся светский раут по поводу удачно заключенной сделки и слиянии с североамериканскими партнерами. Теперь их фирма в своем сегменте рынка могла отхватить самый жирный кусок пирога и не подавиться при этом. На раут был приглашен и Паша как ведущий специалист.

Все мероприятие было обставлено очень красиво, помпезно, но скучно. Приглашенные персоны все сплошь богатые и высокопоставленные особы, важные как павлины, с постными физиономиями, в отутюженных, без единой складочки смокингах и накрахмаленных кипенно-белых сорочках, отхлебывающие из своих бокалов маленькими глотками крепкие и не очень алкогольные напитки. Их спутницы – сухопарые дамы с высокомерными полуулыбками на холеных, с тоннами штукатурки лицах, одетые в дорогие наряды, возможно, купленные специально ради этого вечера в самых элитных бутиках Лондона, но, несмотря на количество денег, потраченных на эти брендовые шмотки от лучших кутюрье, все равно смотрящиеся на их высушенных плоскодонных фигурах как на вешалках. Тут же возле них, как мелкие рыбки-прилипалы возле акул, суетятся гости с более скромным статусом, больше желающие казаться, чем быть. Они, пытаясь изо всех сил угодить, подобострастно согнувшись и преданно глядя в глаза «сливкам» из высшего общества, увлеченно слушают, как те несут всякую ересь и принужденно смеются над тупыми с бородой остротами, которые как корм сплевывают через губу надменно-напыщенные снобы.

Снующие туда-сюда, как автобусы на площади Пикадилли, официанты в бордовых фирменных пиджаках и белых перчатках, старающиеся быть незаметными, ловко лавируя между группками гостей, разносят полные подносы с искрящимся в узких бокалах недурным шампанским, стоившим «недохлых» денег, и с тарелочками, на которых гордо красуются малипусенькие, на пол-укуса, канапешки и еще какая-то снедь.

Паше здесь не нравилось совсем. Как-то уныло, тоскливо, безлико и безжизненно – как на Луне. Хотя вполне может статься, что на Луне-то как раз и веселее. Немного разнообразия вносил приглашенный очень старающийся квартет музыкантов, играющий вполголоса, полушепотом, чтобы не дай бог не раздражать чванливых гостей, исполняя в основном находящиеся у всех на слуху классические увертюрки Баха, Генделя, Бетховена и Вивальди.

Вдруг, как глоток свежего воздуха в затхлом помещении, легким ветерком в зал ворвалась девушка, даже скорее фея в образе девушки – невысокая, с иссиня-черными гладкими блестящими волосами с прямым пробором, которые были собраны на затылке в легкомысленную объемную кичку. Воздушное, желто-канареечного оттенка платье резко диссонировало на фоне блеклых нарядов и невыразительных физиономий присутствующих. Открытые плечи и глубокое декольте оттеняли матовую смуглость ее нежной бархатистой кожи. Само платье, ласково облегая девичий стан, выгодно подчеркивало прекрасные формы девушки-феи: высокую стоячую грудь, тонкую осиную талию, не широкие, но крепкие бедра с упругой попкой. Она остановилась, не спеша обвела всех присутствующих взглядом своих пылающих, как угольки в камине, глаз, будто искала кого-то. Ее немного насмешливый блуждающий взор, не задерживаясь ни на ком, пробежавшись по всем окружающим, неожиданно остановился на Паше. Девушка, ничуть не стесняясь, начала бесцеремонно изучать его. Паша, не привыкший к столь откровенным знакам внимания со стороны обжигающе обворожительных девушек, немного засмущался. Он даже обернулся назад, покрутив головой, чтобы удостовериться, точно ли именно на него смотрит вошедшая красавица. Сзади никого не было, поблизости тоже. Значит, ее заинтересовал все-таки он. Девушка, видимо, почувствовав, что Паша слегка сконфузился под ее пристальным взглядом, ослепительно сверкнув белоснежным жемчугом зубов, ободряюще подмигнула ему. Он улыбнулся ей в ответ. Девушка, немного подумав, видимо, что-то решив для себя, схватила бокал с шампанским с первого попавшегося ей подноса, который проносил мимо один из официантов, сделала короткий глоток, после чего направилась прямиком к Паше.