Владимир Георгиевич Босин
Вятское вече. Княжич
1
Вот мы уже неделю как отплыли от города Тано. Наш путь долог и к сожалению нам предстоит нудно подниматься против течения. А значить частенько садится за вёсла. График дня неизменен, встаём ещё затемно и оправившись садимся в лодку. На борту у нас имеется маленькая дровяная печка, на которой можно не только подогреть еду, но и приготовить свежую.
Дежурный согревает остатки с ужина и мы перекусываем на ходу. Если паруса висят как вонючая портянка и нет ветра, то десять человек садятся грести. Я тоже не чураюсь этого занятия. На борту мало места и я предпочитаю разогнать кровушку греблей. Тем более к этому занятию я привычен. Мог бы и один грести парой вёсел, да не приспособлена лодка для этого.
Днём делали короткий привал, размять ноги и часа за полтора до заката искали подходящее для ночёвки местечко. Охотники уходили в поисках дичи, а мы обустраивались. Пока готовился ужин, Фёдор занимался со мной фехтованием. Может мне кажется, но я немного адаптировался к этому занятию и иногда удаётся ускользнуть от удара учебным мечом.
Берега Дона в этом месте равнинные и видно далеко. Периодически к нам приглядываются степняки. Это один из улусов бывшей Золотой Орды, которая сгинула вместе с её ханами. Даже не возьмусь определить родовую принадлежность кочевников. Это потомки печенегов и половцев, также монголо-татары, кого тут только нет.
Но, если честно, я ожидал худшего. Никто не пытался нас обстреливать. Бенедетто подстраховался и взял с нами представителя местного властителя. Вот этот почтенный товарищ и разруливал все проблемы с местными. Типа светил ксивы от «папы» с грозными письменами. У него и в самом деле была медная табличка с разрешением на проезд. Пока это работало.
Видимо даже до степняков допёрло, что не стоит резать курицу, несущую тебе золотые яйца. Караваны и торговые пути оберегались. Раз в два дня мы замечали остроги, возведённые для защиты купцов.
По мере удаления от моря берега реки стали более холмистые. Дон равнинная река, но имеет многочисленные ерики (рукава). Левый для нас берег высок и изрезан глубокими оврагами и балками.
Эти особенности рельефа заставляли нас держаться настороже. Постоянно дежурили лучники и наблюдатель.
На правах сподвижника хозяина экспедиции я порой присоединялся к нему на палубе и мы вели беседы под сладковатое вино. Я делился с ним нашими вятскими реалиями. Бенедетто же рассказывал о Ганзейском союзе и нюансах торговли с ними. Мне было очень интересно, особенно я интересовался северными землями данов и шведов. Ведь по легенде я оттуда родом.
Когда мы проходили участок реки, где Дон сближался с Итилем, я опознал этот путь. По нему меня везли к Азову.
– Бенедетто, это всего пятьдесят вёрст и мы попадём в большую реку. А оттуда рукой подать до Казани. По волоку доставят за пару дней до большой воды.
Но этот упёртый итальяшка спит и видит попасть в Великий Новгород. Где-то я его понимаю, в Казань приплывают восточные купцы, которых он и у себя дома насмотрелся. А вот с севера приходят реже и закупочные цены на товары выше, чем в Новгороде – это понятно. Но ведь до Новгорода батюшки нам пилить и пилить.
Когда мы остановились у небольшой речушки Упа, ханский чиновник покинул нас и приняв подношение удалился.
Кормчий, он же наш лоцман уверяет, что по этой узкой речке мы дойдём до Оки – матушки.
Упа мелководная, но спокойная речка, несущая свои неторопливые воды по равнине. Берега густо поросли ивняком и мы прислушивались к непонятным звукам. Здесь легко нас перехватить, просто перестрелять. Поэтому подняли и укрепили вдоль бортов щиты и прятались за ними, держа оружие в руках.
К счастью через два дня мы вывалились в Оку и сразу стало полегче. Во-первых спускались по течению, во-вторых река судоходная и полноводная, можно не опасаться стремнины или перекатов. Берега лесистые, но попадаются и проплешины степи.
Вообще Донской путь уступает Днепровскому, но из варяг в греки ходили и здесь, о чём говорит довольно развитая инфраструктура. Вернее было бы сказать, что варяги не к грекам ходили, а в арабские земли, где разрабатывались серебряные и золотые рудники. В Европе было дикая нехватка драгметаллов, власти перечеканивали арабские монеты на свои.
Чем ближе мы к родным местам, тем больше я вспоминал о друзьях – товарищах, которые остались в имении. Что стало с моим домом и селом? Не разграбили ли лихие люди? Если раньше я не думал о том, кто причастен к моему похищению, если конечно это не произошло случайно – было не до того. То сейчас такие мысли стали приходить в голову.
Осень катится к зиме. Ночью вода у берега схватывается корочкой льда. Температура днём бодрящая и я частенько сгоняю гребца, погреться вместо него. А ночью чуть выше нуля по моим ощущениям. Поэтому мы торопимся успеть до холодов. Кормчий спокоен, уверяет, что время у нас есть.
Ока сменилась извилистой речкой Ловатью. Мы оставляем Москву сильно южнее и двигаемся на северо-запад. Ушлый генуэзец частенько требует пристать к берегу, где раскинулись поселения туземцев. Его помощник торгуется с местными и нам на борт закидывают мешки с лесными дарами. Взамен местные охотно берут керамику, украшения и недорогие металлические изделия. Торгаш делает свой гешефт. А наше дело бдить. Обязательно я или Фёдор проверяем в такие моменты нашу сторожу. Пара человек выдвинуты в сторону леса и наблюдают.
Не сказать, что всё было гладко. Была попытка перенять нас по утру. Но дневальные упредили, услышав непонятное шебуршание в кустах и нам удалось отпугнуть разбойников.
Несколько раз мы вынуждены были разгружать судно и толкать его по волокам. Вернее мы охраняли, а предприимчивые людишки за невеликую денежку перевозили нашу лодку с помощью деревянных валиков по суше.
Тяжёлый путь близится к завершению, мы вывались в немалое Ильмень – озеро. На противоположном берегу господин Великий Новгород. Остались часы до цели. Мы расслабились и чуть не поплатились за это. Шли, прижимаясь к правому берегу. Дул ровный ветерок и мы уже обсуждали приятные моменты, когда внезапный порыв ветра почти опрокинул наш струг. Несколько человек улетели в воду, пришлось лихорадочно рубить парус, иначе мы лодку перевернуло.
Вот же зараза, порыв был единичный. Мы болтаемся почти при полном штиле без паруса. Экипаж высматривает упавших за борт.
Из трёх человек удалось вытащить только одного, остальные как камень пошли ко дну.
К счастью эти были не из моей ватажки. Генуэзцы сидели в полном облачении и просто вес металла утянул их на дно.
Пока починили снасти, пока выгребали против ветра прошёл день и к Великому Новгороду подошли под занавес дня. Он раскинулся по обе стороны реки Волхов, верстах в пяти от озера Ильмень.
Да, впечатляет. Сравнить этот город с Хлыновым сложно. Это как Москва против Коломны. Сразу бросается в глаза мощные городские стены из камня.
Но первым делом поразила пристань, предназначенная для приёма одновременно десятков судов. Вот и сейчас она не пустует.
С палубы струга виден целый комплекс лабазов и амбаров для складирования любого товара. Дюжие грузчики перекатывали по сходням с соседнего судна тяжёлые бочки. Суета рабочего люда в порту не кончалась с выходом на площадь рынка. Мы с Бенедетто, сопровождаемые его помощником и двумя пехотинцами в полном вооружении, решили сходить на разведку. Фёдор остаётся за старшего на судне.
Как приятно находиться среди подобных тебе людей. Задолбали меня эти степняки с их налитыми кровью жадными глазками. И эти восточные хитромудрые рожи. То ли дело свой брат – православный. Я готов обнять их всех от накативших эмоций. Правда толкнувший меня богато одетый мужчина напомнил о моём статусе. Я одет как наёмник, добротно, но без роскоши. Поэтому пришлось проглотить готовившееся выскочить ругательство.
Не хватало сейчас очутиться на правиле местного начальства.
Этот рынок торгует в основном дарами моря. Рыбные ряды занимали большую часть его территории. Правда ввиду приближавшегося вечера продавцы сворачивались.
Так как я единственный мог объясняться с окружающими, то быстро выяснил, где лучше остановиться приличным господам.
Мальчонка, крутившийся под ногами согласился сопроводить нас к таверне.
А что, весьма привлекательное место. Судя по вывеске, здесь ориентируются на заморских купцов. Забавная картинка в виде рака в шляпе и с усами, а также надпись по -немецки «Gasthof». Это аналог нашей таверны, то есть места, где можно кинуть кости на ночлег и перекусить.
Зал наполовину полон, большая часть иноземцев, судя по немецкой речи, заполнившей эфир.
И почему я не удивлён?
Мой Бенедетто с помощником уже узрели знакомых и влились в чужую компанию.
Наша охрана устроилась в углу для слуг, а меня допустили в высшую лигу.
Через двадцать минут у меня разболелась голова от трескотни. Генуэзец активно жестикулировал руками, общаясь с товарищами.
Я же с удовольствием выпил чашу медовухи и накинулся на мясные щи.
Как же я мечтал о жирных и наваристых щах с квашенной капусты. Мне снилось в плену, когда живот сводило от голода, как я размешиваю сметанный кружок и погружаю ложку в наваристую похлёбку.
Фух, аж пот пробил от усердия. Прикинув, я ограничился куском жаренного мяса. Душа требовала полёта, но я понимал, что от обжорства могут быть неприятности ближайшей ночью. Поэтому попрощавшись на едва кивнувшим в ответ итальянцем, поднялся на второй этаж. Там три кровати, я выбрал лучшую и с удовольствием раздевшись, положив рядом кинжал, закрыл глаза.
Отрубился практически сразу, только лёг и тут же под окном заорал петух. Я огляделся, оба итальянца беззастенчиво дрыхнут. А мне уже не уснуть, оделся и спустился вниз. Сонная баба вопросительно посмотрела на меня, – ежели покушать, то есть каша и мясные пироги. Со вчерась остались.
Есть мне не особо пока охота, но я заказал пирогов и вышел на улицу.
Какая благодать, морозная свежесть ноябрьского утра. Ледок прибил похрустывающую траву на лужайке под таверной. Скинув куртку, я остался в одной рубахе. Тело требовало движения и я хорошенько размялся под строгим взглядом цепного пса. Тот не понимал, что за чудик машет руками перед его будкой. Поэтому то порывался меня облаять, то, поджав хвост подползал познакомиться.
После завтрака горячим сбитнем и душистыми пирогами, начинёнными строганным мясом и овощами, этакое жаркое в тесте, я благодушно ожидал, когда проснутся мои спутники.
Те соизволили выползти, когда уже честной народ пару часов работал. Я смотрел, как Бенедетто ковырял ложкой блюдо с кашей. Не привык к такой пище. Ему зелень и нежное мясо ягнёнка подавай. Да под чару доброго вина.
Ну, звиняйте, нема ни того, ни другого. С утра тут подают жирную пищу, чай на севере живём, а не в южных краях. Здесь свои предпочтения.
Определившись, мы вышли на улицу. Потеплело и оттаял ледок, поэтому дорогу развезло. Мы выбирали путь почище, когда я отвёл товарищей к строению «двора святого Петра» или как его в простонародье называли – Немецкий двор. Там проживали иноземные купцы. Тут у них было своё самоуправление. Договорившись встретится тут же ближе к вечеру я быстро пошёл в порт.
Собственно, согласно заключённому ряду, моя работа закончена. Я охранял в дороге купца и его товар, привёл в конечную точку. Но ему нужно разобраться в ситуации с помощью своих знакомцев с Немецкого двора. Поэтому подожду, когда надобность в нас отпадёт. И главное, надо получить заработанную денежку. Двадцать два золотых дуката помогут мне добраться домой.
На судне меня ждали, – Ляксей, думал, что про нас сирых и убогих позабыли уже?
Фёдор засиделся на судне и сейчас прохаживается вдоль него по пристани, поглядывая на снующих под ногами рабочих.
Оставили на струге кормчего и четырёх генуэзских бойцов, ватажку я повёл на рынок. Девять вооружённых мордоворотов, целеустремлённо разрезавших толпу зевак, заставили последних податься в сторону. А лениво прогуливающиеся городские стражники подались в стороны, на всякий случай отворачивая глаза.
Мы же прошлись вдоль рядов, но учитывая, что народ голодный, они то перекусили только сухарями на лодке, мы направились к забегаловке под навесом.
Учитывая мои весьма скромные сбережения я мог потратить на всё – про всё только пару серебрушек. Поэтому мои были довольны пирогам с разнообразной начинкой и горячим сбитнем.
– Как думаешь, Ляксей, не обманет иноземец, не кинет нас с денежкой?
Подумав я ответствовал, – Не, не думаю. Зачем ему это? Он же собирается постоянно гонять лодку сюда, для этого и сбивает ватажку. Он кончено жадноватый, а где вы видели щедрого купчину? Но что подрядили, то уплатит. Не сомневайтесь.
Мужики, перекусив и глядючи на благостную картину русского торжища, заулыбались и стали рядить о дальнейшем. Насколько я понял, у них особых привязанностей нет и подрядиться к купцу будут рады. В принципе ряд они отработали, довели судно в целости. Теперь будут работать не только за еду, итальянец положит им денежное довольствие.
А у нас с Фёдором свои мысли. Мы ещё в дороге с ним о многом переговорили. Он свободный человек и вой. И мне кажется, что у него сидят занозою былые грешки.
– А знаешь, Ляксей. Я готов отправиться с тобой, рановато мне домой.
Я не совсем понял смысла последней фразы, но его согласие присоединиться ко мне несказанно обрадовало.
– Так ты не передумал? – Бенедетто стоит в тёплой накидке около меня.
– Нет, друг. Мне надо домой, дела есть не решённые.
Итальянец уговаривал меня остаться перезимовать в Новгороде, а по весне составить ему компанию. Он уже пристроил свой товар на складе и начал торговать. В замыслах у предприимчивого сеньора прикупить одно или два судна дополнительно к имеющемуся.
Расплатился он со мной честь по чести. Вычел из суммы три цехина, за раба и оружие. И это по-божески, реальная цена вдвое выше. Зброя знатная и у меня и у Фёдора. Обнявшись мы расстались и я с напарником дружно зашагали в сторону Новгородского Кремля. Тот был окружён стеной из красного кирпича и даже отсюда был виден Софийский пятиглавый Собор.
2
На обзор города мы потратили накануне несколько дней, пока итальянец приводил свои дела в порядок. Город красив, огромное количество церквей, от княжеских торжественных до одноглавых купеческих. Много каменных домов, хотя конечно дерево и тут царствовало. Часто строили первый этаж каменный, а надстройку рубили из дерева.
На душе птицы поют, настроение великолепное. Фёдор с высоты своего опыта добродушно улыбается окружающим. Правда со стороны смотрится угрожающе, но я-то хорошо узнал своего спутника за эти два месяца.
А путь мы свой держим в дом моего старого знакомца. Не знаю, как примет, может позабыл уже.
Накануне от стражников узнал, где проживает Василий Тучин. Это первый боярин, попавшийся на моём пути. Он то меня с Григорием Ясовичем и познакомил.
На стук в мощные бревенчатый ворота сторож предложил нам пройтись дальше по улице. Вспомнив про свой позабытый статус я громко заорал, – отворяй, собака, а то сейчас плетей отведаешь у меня.
Во, другое дело, мои знаки отличия приняты и привратник даже не обидевшись, распахнул калитку перед нами.
– А боярина Василия нету дома, в отъезде.
Вот чёрт, а я на него рассчитывал.
– Кто такие? – раздался голос от крыльца. Нам навстречу спускается дородные немолодой мужчина в сопровождении трёх вооружённых -холопов.
– Здрав буде боярин, – с достоинством слегка склонил в вежестве я голову.
– Хлыновский боярин Волков Алексей, вот решил навестить Василия, встречались мы с ним у нас на Вятке, звал в гости.
– А.., а Ваську я услал по делам, будет через седьмицу другую. Да Вы проходьте, – подобрел мужчина.
– А я стало быть папаша этого лоботряса, Панкрат Васильевич.
Нам предложили пройти в просторные хоромы. Назвать избой это сооружение невозможно. Просторные сени, где мы скинули верхнюю одёжку и прошли в натопленную залу были поболее моей избы в селище.
– Ну, как там Хлынов, стоит ещё? – гулко заухал баском хозяин.
– Наверное, давненько не бывал.
– Как так? Небось в походе был?
Пришлось вкратце рассказать мужчине историю моих похождений. Чувствуется отсутствие развлечений. Я мог бы уложиться в десять минут. Но меня постоянно перебивали и переспрашивали. И не заметно наша беседа перетекла в шикарный обед.
Хозяин только щёлкнул пальцами и потянулись слуги, накрывая стол.
Помните, какими яствами угощали проходимца Милославского и домоуправа Буншу за царским столом в фильме «Иван Васильевич меняет профессию». Чем-то напоминало по изобилию с нынешним столом. Почки заячьи верчёные, белорыбица и икра. Масса солений и дымящиеся пироги с дичиной.
Ну, и разумеется, без этого дела не обошлось. А когда хозяин застолья разговорился с Фёдором, который представился служивым боярином, и определил, что они вместе не однажды участвовали в различных битвах, то нам вынесли то, от чего я засмеялся.
– А что, Ляксей, не по нраву мой мёд?
– Да нет, что ты, Панкрат Васильевич. Просто знакомая бутылочка. Приходилось пробовать, очень понравилось.
Передо мной мой натурпродукт, самогонка, настоянная на бруснике, производства Маниного семейства.
Я не стал раскрывать секрет своей принадлежности к производству сего напитка, что не помешало сказать заздравицу и опрокинуть стопку грамм на сто тридцать в рот.
Вечером нас хорошеньких разнесли по комнатам, радушный хозяин не захотел отпускать на ночь глядя.
А утром мы слегка опохмелились остатками моей горилки, – я вам так скажу. Нечего таким парням по углам мыкаться. Дождётесь Ваську в доме. Он не простит мне, если вас отпущу.
Прикинув, мы согласились. Только сказали, что сходим забрать свои вещи.
Добрались до порта на санях, выделенных хозяином. С ребятами попрощались честь по чести, забрали свой немудрённый скарб, а главное брони и оружие. Всё это отправили с возчиком, а сами пошли пройтись по рынку.
Не тому, что у порта. Рыбная вонь лично мне мешала, поэтому на сей раз перебрались через реку по мосту и вышли к другому рынку. Здесь продавался товар поделикатнее. Оружейные лавки перемежались с лавками восточных купцов и торговцев с Севера.
Чёрт, глаза разбегаются, а денег не так много. У меня осталось восемнадцать дукатов и медная мелочь. А ведь нам нужно снарядить верховых лошадей. Я не собираюсь ждать весны. Выедем с Фёдором, как будем готовы.
Но пять серебрушек всёж-таки здесь оставили, в дорогу необходимо кой-какая утварь и тёплая обувь.
Наша встреча с Василием вышла забавной.
– Кто такие? – Зычно крикнул парень, когда въехал во двор отчего дома в сопровождении дюжины дружинников.
Не узнал? Вроде только полтора года прошло. Или не хочет узнавать.
– Ах ты чертяка, Алёшка, – парень лихо спрыгнул на землю с жеребца и облапил меня.
– Как я тебя разыграл, поди решил что у Васьки с памятью не в ладах? Забудешь тебя как же, у кого ещё такая смешная морда.
Василий говорил немного грубовато, но грань не переходил, а главное чувствовалось, что мне действительно рад.
Вечером продолжилось застолье, только на сей раз за столом было много народу. Васькины побратимы и отцовские знакомцы.
А по душам удалось поговорить только на следующий день.
– Так ты хочешь одвуконь в Хлынов добраться? Не стоит, двое лёгкая добыча для любой шайки, або волчьей стаи или просто жадных купчишек.
– Лучше подожди меня пару седьмиц и поедем вместе. Давно хотел побывать в ваших краях, посидеть за столом с Гришкой и Фёдором.
Как бы мне не хочется ждать столько времени, переживаю о своих. Но, наверное он прав, Фёдор тоже отговаривал недавно от поездки вдвоём.
Тем более, что Василий обещал дать лошадей.
Слава богу, что Панкрат Васильевич умотал из города по делам, а Васька занимался своими и приходил поздно. Иначе пришлось бы свою печень повесить просыхать на плетень. Мы с Фёдором набирали боевую форму, с утра подолгу махали острым железом. Мой спарринг-партнёр говорит, что от пьяного матроса я уже смогу отмахаться, если тому свяжут руки. И я воспринял это как признание очевидных успехов. Просто уровень Фёдора как мечника чрезвычайно высок, он большой мастер, подобных я ещё не встречал. А когда тот показывал мастер – класс с двумя парными мечами, я просто наслаждался, как цирковым чудом.
А когда я сменил партнёра, то понял, что с рядовым дружинником дерусь на равных. Это ежели по-джентельменски. А если как в бою, с подлыми ударами, зацепами и прочим, то тут я на высоте со своим борцовским прошлым.
Насколько я понял, до Хлынова огромное расстояние по местным меркам – почти 1200 вёрст. В среднем всадник делает 35–40 км в день. Итого почти сорок дней. Оказалось так, да не совсем.
Мы выехали целой кавалькадой в дюжину всадников и каждый одвуконь. То есть с запасными. Всеми дорожными заботами занят ближайший Васькин гридень. У нас с собой фураж и всё необходимое в дороге.
Первые два дня я терпел на силе воли. Когда основные лошади устали, мы только размяли ноги и пересели на запасных. В итоге в день проходили не менее 60 км. Причём на постой в деревнях останавливались дней через пять-шесть. Нужно же дать роздых и лошадям и людям. Народ привыкший к такой манере передвижения. Ни тебе поезда с самолётом, ни кроссовера с мягким тёплым сидением. Это ещё лошадьми, готовкой и охраной занимались Васькины гридни.
А вечерами мы развлекались0, строя предположения, кому же я так помешал, что меня заказали людоловам. На мою отмашку, что де может случайно на меня вышли степняки Васька засмеялся:
– Тю на тебя, дурной. Да зачем ради тебя одного лезть льву в пасть, на чужую территорию. Тогда бы они под покровом ночи скрали бы твоих сельчан тоже. Всё навару больше. Нет, эти шли за тобой. Смотри, твоего товарища не пожалели, пристрелили, а к тебе отношение было другое. Видать заказчик захотел, чтобы ты подольше помучался в рабстве то.
Когда до Вятки осталось всего – ничего, я перестал мучаться этими вопросами. Но для себя решил, что объявляться мне дома рановато.
3
– Пахомка, живой курилка, – я схватил стройного юношу в объятия. Даже слеза выступила от того, как тот был мне рад.
Мы подошли к Хлынову и сняли помещение в таверне, что в посаде. Я специально отсиделся в комнате, чтобы не прознали раньше времени.
Первым делом послал разведчика к Ирине, разузнать о ней. Удалось споить сторожа в её доме. Нелюбопытный типус попался, но поведал, что любовничка у хозяйки вроде не имеется. Неожиданного богатства она тоже не приобрела. Наоборот с недавних пор зажимается с деньгами. Наверное приработок от нашей аферы накрылся с моим исчезновением медным тазом. Но пока объявляться не буду, понаблюдаю. Месть – это блюдо, которое подают холодным. Для пригляда оставил мальчишку – подростка. Он будет наблюдать за домом женщины и его жителями. Но исходя из моей логики, Ирине не выгодно моё исчезновение.
Следующим на очереди оказался любезный Фома Андреевич Куратник, мой любезный соседушка. Вот он то более всех подозрителен.
Пахомка много порассказал об их житье- былье. После моего исчезновения, а кроме нас пострадавших не было. То есть Шуда с Пахомом и мой холоп нашли убитого товарища, а также следы волочений со следами крови. Он обрывался у реки.
Они сразу поняли что случилось. Но пока добежали до села, подняли народ и пустились вдогонку, похитителей и след простыл. Преследовали три дня на двух лодках, но далее много рукавов, опытные похитители исчезли.
Поначалу ждали сведений с требованиями выкупа. Прошло три месяца, суда перестали подходить к моей пристани в первый же месяц. Пару караванов прошло в город, затем чинуши прозрели и потребовали привычную мзду. Купцы и перестали сворачивать в нашу сторону.
А дальше проявил свою сущность наш сосед, поначалу стал сманивать моих новиков. И это ему удалось, парни то оказались не удел. А моё возвращение было под большим вопросом. Трифону с трудом удалось забрать выданное мною оружие. Ушли не все, из двадцати пяти человек осталось восемь. Вместе с моими старичками получилась чёртова дюжина. Плюс три охотника во главе с Шудой, эти даже не сомневались.
Дома стараниями моих ближников и Лукерьи всё неплохо. А вот в селе не так радостно и замечательно. Фома Андреевич стал сманивать моих смердов – арендаторов. Он нашёл общий язык со старостой моего села и теперь барщину вывезли по осени к нему. И часть смердов перебралась, прихватив выданный мною же инструмент.
Переварив полученную информацию я задавил желание вскочить на коня и лихим наскоком напомнить о себе, чем немало удивил Василия с Фёдором.
А вот втроём с Пахомом и Федором поздним вечером мы смотались к моему селу. У меня в укромном местечке прикопана кубышка с золотом. На чёрный день оставлял, вот он и настал. А денежка мне ой как сейчас пригодится.
Перво-наперво я наведался к посаднику под покровом темноты. Пожалился ему на несправедливость и татьбу.
– Да, не хорошо. Продать потомственного дворянина в рабство – смертный грех. Что делать собираешься?
Я выпросил его содействие в проведении расследования. Собираюсь грамотно прищучить своего соседа. Тот немного нарушил писанные и неписанные законы. Помещик конечно мог сманить смердов к себе, но он прибрал и выданное им имущество, а также зажал барщину, на которую права не имел.
А мои боевые холопы, что ушли к нему, хотя вообще по ряду должны были отслужить на меня три года. А пока они ещё мои рядовичи. Прибрав их под своё крыло он стал вором. Ну ещё по мелочи там набежало. Потравил моим холопам посевы, его люди скрали несколько барашков из моего стада, вроде мелочи. Но ежели правильно подать, то выльется в приличную сумму супостату.
Я не пожалел поминок посаднику и чиновничьему люду. Только попросил сделать в тайне и побыстрее. Мне выделили служку из судного приказа, который быстро переписал мои претензии и пообещал подготовить бумаги для третейского судьи. Я уважительно угостил его в кабаке и пообещал вознаграждение в случае успешного завершения дела. Но судебная машина нетороплива, её можно немного ускорить и направить в нужную сторону. Но в любом случае подождать придётся. Мне еще нужно видоков и послухов привести.
Не так просто торчать взаперти, я пока отсиживаюсь у Гришки. Печёнка и живот протестует против каждодневных посиделок. Поэтому выпросил лошадей и Григория, взял своих на охоту. Пахом привёз моего Шуду, встреча была очень трогательной. Немой вцепился в мой сапог и я не мог отцепиться. С трудом удалось поднять его и по-дружески обстучать спину. Шуда с Пахомом те люди, которым я абсолютно доверяю. Ну, почти полностью. Плен научил меня осторожности и недоверчивости.
Так вчетвером, взяв Фёдора Хромого, куда без него, мы выехали утречком пораньше в сторону, противоположную моему имению.
С Фёдором мне спокойнее, тот вроде дремлет в седле, но я знаю, что это обманчивое впечатление. Так же как и показная неуклюжесть. Федя не однажды удивлял своих противников, потому и жив до сих пор. А жизнь у него была весёлой, немного рассказал мне товарищ на досуге.
Служил он сотником в дружине тверского князя Бориса Александровича, участвовал в многочисленных битвах с участием тверичан.
Батюшка Фёдора был важным человеком, ближником великого князя и его сподвижником. После череды смертей тверских великих князей от страшного мора именно его Борис Александрович оставил вместо себя на управлении княжеством, когда подался на службу к Великом князю Литовскому Витовту. Но возвышение боярина поспособствовало появлению влиятельных недругов и с возращением князя они оговорили боярина. Князь с горяча кинул своего ближника в темницу, где тот неожиданно скончался.
Фёдор уверен, что батюшку отравили. Сам сотник не долго думал и собрался в бега, не успел. Опередили вороги, предал кто-то из челяди. Когда Фёдор вышел вечером во двор собственного дома, его оглушили и связав вывезли из города. Дальше его приключения не сильно отличаются от моих. Он попал к крымским татарам, затем на турецкую галеру, каким-то образом ухитрился бежать. Догнали, вкалывал на каменоломне у греков, опять бежал и в последствии попался мне на глаза.
Пока что дал мне слово, помогать мне в делах. При условии, что я тоже окажу ему помощь, когда потребуется.
Да, отвели душеньку, Шуда вывел нас к группе камней, где находилось солёное лакомство для парнокопытных – солонец. Выход каменной соли мы обнаружили по следам животных, вот и устроились в засаде, ожидаю добычу.
Лесной гигант с величественной короной рогов осторожно вышел из густого сосняка. Прислушавшись, зверь замер, позволяя нам рассмотреть мощное тело матёрого самца.
Шуда дал лосю полакомиться несколько минут, а потом выпустил пару стрел, больше не успел. Обе попали в район шеи.
При попадании лось просто взорвался вихрем снега и стартанул к зарослям. Но неожиданно лихо свистнул Фёдор. По мне, так зря. Теперь эта махина в полтонны развернулась и понеслась на нас. И даже высокий наст снега гиганту не помеха, расстояние в сотню метров он преодолел за мгновения.
Окровавленная морда, валящий пар и глаза налитые кровью – всё это оказалось перед нами. Я только неуклюже разворачивал своё копьё, как Фёдор сделал шаг вперёд и уперев конец охотничьей рогатины в землю встретил острием того в грудину. Крепкое древко выдержало удар и лось рухнул в метре от моего товарища, буквально нанизавшись на мощное кованное лезвие.
Фух, вот это экстрим. Ведь мы были в шаге от гибели. А Фёдор стоит, хоть бы что. Даже спорит с Шудой. Тот знаками показывает, что его стрелы серьёзно повредили жизненно важные органы зверя. А Фёдор ухмыляясь пытается вырезать наконечник, проникший глубоко в тушу.
Шуда профессионально снял шкуру и вырезал наиболее аппетитные куски, это вырезку, лосинные губы и рёбра с мякотью. Эта вылазка на природу меня взбодрила. Перед расставанием с Шудой и Пахомом запретил говорить обо мне, – слушайте и запоминайте, кто что будет говорить обо мне. Пахомка, можешь вспомнить обо мне при людях. Может кто и проговорится, может появится ниточка.
4
Месяц уже давно заявил о своих правах, наступила ночь, когда три тени переметнулись через небольшой заборчик частного дома. Соседская собака побрехала и заткнулась, будто никого и не было.
Я решил, что настало время побеседовать с моей управляющей. Информацию о ней собирал, но ничего говорящего о её участии в моём похищении не накопал. Это говорило о двух вещах. Или она не при делах, или очень хорошо замела следы. По крайней мере я не обнаружил, чтобы она сильно выиграла от моего исчезновения. Да, некая сумма моих дивидендов осталась у неё. Но денежный ручеёк быстро пересох.
Поэтому стоит потолковать с ней по душам.
На дело взял с собой Фёдора и ещё одного парнишку, Гришкиного спеца – домушника. Парень и провёл нас к нужному дому, перемахнув через хилый плетень мы оказались во дворе. Никакой охраны, дверь тоже не долго сопротивлялась нашему напору. У входа споткнулись о ноги спящего мужичка, судя по амбре, он немного выпимши. Связали дядечку, засунув в рот тряпку. Дальше проверили комнаты одноэтажного дома. Пяток тёток разного возраста и пацан лет тринадцати тоже отправились досыпать в связанном виде.
