Владимир Георгиевич Босин
Ходок
Сны мне снятся нереально красочные и такие настоящие, что прямо рукой можно потрогать. В них я живу другой жизнью, взрослой. Чаще всего я даже не понимаю, что происходит, а просто являюсь статистом в чужой жизни. Езжу в странной машине, встречаюсь с различными людьми, при этом меня пронизывают эмоции – от радостного возбуждения до вспышек сильных эмоций.
А утром опять проснулся весь мокрый. Ночью температурил, под утро жар спал и сейчас не только майка, но и вся простынь – хоть отжимай.
Я лежу уже вторую неделю в детской специализированной больнице. Попал сюда с двухсторонним воспалением лёгких. До сих пор держится высокая температура, обычно подымается ближе к вечеру, ночью кутаюсь в два одеяла, несмотря на установившуюся тёплую погоду. Медсестра приходит, даёт таблетку и я засыпаю. Под утро просыпаюсь мокрющий. Приходится стелить под себя одно одеяло, чтобы не так противно было лежать на влажном. Вместо своей майки одеваю больничную пижамку и засыпаю спокойно.
Ровно в 6.00 заходит дежурная медсестра и всовывает нам градусники. Потом начинается движуха по отделению. Приходит нянечка и всех подымает, на меня бурчит, – опять всё мокрое, – но при этом меняет беспрекословно простынь и застилает заново мне кровать. Потом я тороплюсь в уборную, пока народ не набежал. Быстро умываюсь и чищу зубы. Завтракать не хочется, с трудом проталкиваю кусок хлеба с маслом и запиваю сладким чаем. В тарелке с манной кашей навожу лирический беспорядок – типа ем. На самом деле жду, когда старшая отвернётся, тогда хватаю тарелку и несусь к окошку для грязной посуды.
Затем плетусь назад в палату, по пути пристраиваюсь в небольшую очередь к дежурной сестре. Она раздаёт таблетки. Они уже у неё разложены на картонке, поэтому она только мельком посмотрела на меня, – Сафронов, возьми свои – и протягивает мне три разноцветные таблетки и стаканчик с водой. Таблетки невкусные, горькие, но пить надо. Сестра внимательно смотрит, чтобы не филонили.
Сафронов это я. Вова Сафронов, двенадцати лет отроду. Учусь с переменным успехом в пятом классе. Этой осенью перешёл в новую школу, но даже не успел толком узнать новых одноклассников, заболел.
Вообще я постоянно болею. Все сезонные ОРЗ обязательно мои, со всем сопутствующим букетом – кашель, сопли и температура. Регулярно, пару раз в году попадаю в больницу, на сей раз надолго. Да, ещё законопатили в новую областную детскую больницу. Она находится за городом, скорая везла нас с мамой минут пятнадцать по улочкам частного сектора, пока не привезли в это длинное трёхэтажное здание. Меня определили в двухместную палату, даже не знаю, за что такая честь. В других вчетвером лежат. Мой сосед Толян, лежачий больной. Он сердечник, почти не встаёт. Худющий как скелет. К нему каждый день приходят родственники, приносят всякую вкуснятину и я даже немного завидую. Но потом смотрю на его синюшное лицо и завидовать уже не хочется.
Да, ко мне приходят реже. Мама пока приходила только один раз, принесла блинчики с творогом, посидела полчаса. Потом я проводил её на улицу, ей же ещё до дому добираться.
В отделении лежат с различными диагнозами, например мой дружок Валерьян щеголяет дыркой в горле, смазанной зелёнкой. Он не может говорить как все и шипит через маленькую трубочку, вставленную прямо в горло. Но это не мешает нам понимать друг друга с полуслова. Наш день наполнен не очень приятными заботами. Сестрички зовут на анализы, то кровь из пальца, то в баночку помочится. Нам нравится с Валеркой лазить по этажам огромного здания, проходить через чужие отделения и заглядывать в палаты. В палатах для лежачих разрешено приносить телевизор и в двух таких имеются маленькие автомобильные, принесённые родственниками. Вечером там собирается целая толпа, но если заранее подсуетиться, то можно устроиться между кроватями и посмотреть фильм. У нас уже появились знакомые по всей больнице. А ещё прикольно на процедурах. Два раза в день я торжественно перемещаюсь в отделение физиотерапии. Там дышу в специальный прибор или мне делают ингаляции какой-то травой. Пока жду своей очереди, рассматриваю диковинное оборудование.
А после обеда разрешено посещение родственниками, те приходят не с пустыми руками. Сейчас конец сентября, много овощей и фруктов. Поэтому мы голодными не остаёмся, нас угощают. И на ужин не ходим, аппетита нет. Зато после ужина нам скармливает медсестра витаминки, вкусное драже. Мне ещё дают ложку сиропа от кашля. Он мучает меня весь день. Сухой и противный. И обязательный укол пенициллина в задницу. Больнючий, но я уже привык. А потом опять подымается температура, я кутаюсь в одеяло, жду когда отключусь и включится очередной сон. При чём они не похожи на обычные. В этих я встаю и занимаюсь странными делами, включаю огромный на всю стену телевизор. А там показывают какие-то происшествия, новости называются. Потом одеваюсь и сажусь в машину. А у неё от нормальной только руль. Я тыкаю пальцем в кнопки и выезжаю на дорогу. А там сплошной поток машин, едут впритирку друг к другу. На работе я сижу за экраном и нажимаю кнопки, ну это не так интересно. А вот прикольнее, когда встречаюсь на обеде с подругой. У нас наверное любовь, потому что мы целуемся и смеёмся. А один раз я летел в настоящем самолёте, при чём нас было всего несколько человек в салоне. Чудно, поэтому я и жду погружения в чужую жизнь с таким интересом.
А с утра опять привычное переодевание в сухое. После завтрака к нам в палату завалился пацан с другой палаты:
– А чо, малявки, пожрать чо есть?
Парень старше меня на два года, крупный, русоволосый и наглый до безобразия. Пользуется тем, что в отделении лежат в основном мелкие и обходит палаты, собирая дань и отбирая конфеты с печеньем. Но у нас ему не подфартило. У меня то тумбочка пустая, а вот у Толяна лежит прямо сверху коробка шоколадного зефира. Мой сосед по палате немощный, но он остро завидует нам, ходячим и быстро срывается на псих:
– А ну пошёл на хрен козёл вонючий, – Толян умеет ругаться долго и изощрённо. Наш противник повержен и растерянно отступает. Но не тут-то было. У Толяна есть один весомый козырь, он виртуозно харкается. Я-то уже в этом убедился. Встать и наказать обидчика у него возможности нет, поэтому он и научился этому трюку. Через всю палату прострелил и ведь попал-таки, прямо в рожу супостату. Всё – аут, вражина бежал, утираясь от позора. А мы весело поржали, – Вован угощайся, – и Толик пододвинул коробку со сладким лакомством.
А после обеда приехала мама. При виде её невысокой и стройной фигуры в начале больничного коридора у меня тёплый комочек подкатил к горлу. Вот ведь совсем уже самостоятельный, а при виде мамы хочется прижаться к ней и заплакать.
Но мама не любительница эмоций на людях, потрепала меня по голове и улыбнувшись спросила, – ну как ты тут? Получше?
Я кивнул и принялся вываливать свои впечатления от вчерашней прогулки на пару с Валерьяном по больнице.
– Да, мам врачиха просила зайти к ней.
– Хорошо, зайду перед уходом.
Я отнёс в палату пару свёртков с домашней едой и мы вышли в вестибюль этажа. Там по пандусу спустились на первый этаж и вышли на улицу. Так-то одних нас не отпускают, а в сопровождении взрослых можно.
– Бабье лето, тёплый сентябрь в этом году, – это мама сказала. Но в самом деле по-летнему тепло. Мы прогуливаемся по аллеям, засаженными саженцами будущих зелёных гигантов. Мама больше молчит, а я трещу, периодически прерываясь, когда нападает кашель. Мама страдальчески морщится, – Сына, как же со школой то. С таким трудом перевели тебя в новую и на тебе. Опять заболел.
А мне только остаётся пожимать плечами.
Перед уходом мы подошли к ординаторской. Аревик Ашотовна мой лечащий врач. Невысокая и плотного телосложения с вполне мужскими усиками она производила угрожающее впечатление, и голос грубый под стать. А на самом деле она классная, с нами шутит и жалеет. Я сижу в коридоре и слышу через приоткрытую дверь о чём мама с нею говорит:
– Мамочка, у Вашего Вовы очень слабое здоровье, иммунитета никакого. Этим надо заниматься, и лекарства тут не помогут. Отдайте его в спортивную секцию.
– Да отдавали, вот в прошлом году на плавание отдали. Так он сразу подхватил отит. С ухом пролежал две недели в больнице. До этого на гимнастику пробовали, то же проблемы.
– А вы не сдавайтесь, пробуйте, вывозите мальчика на море. Очень морской воздух и движение помогает. У нас рядом леса, в детский санаторий определите, мы поможем.
Да, на море нас с сестрой возили один раз. У Таньки что-то с ногой было и врачи посоветовали море. Вот нас в Евпаторию и свозили. Это одно из моих самых ярких воспоминаний. Я помню море, из которого мы не вылазили. Помню трамвай и кафе "Морица" где мы ели вкуснейшие голубцы. Помню тётю Цилю, это женщина, у которой мама снимала комнату. А эти обалденные котлеты с треугольничком серого хлеба, которые разносили по пляжу, а варёная кукуруза. А синее море, которое я в первый раз в жизни увидел из окна автобуса и ощущение счастья при этом.
Через десять дней меня выписали из стационара. Наказали ещё неделю сидеть дома. После больнички настоящий курорт. Мама оставляла мне завтрак, сегодня например сырники и список дел, которые надо сделать. После обеда меня навестила девочка из моего нового класса. Риту я не помню, две недели только проучился, лица одноклассников сливаются. Невысокая и голенастая девчонка притащила домашнее задание. Учебники за пятый класс я успел получить в школьной библиотеке. Девочка дала мне переписать расписание уроков и что надо делать дома. Блин, мне ещё надсмотрщицы не хватает. Выпроводив девчонку сел за стол и стал рассеянно перебирать учебники.
Вообще учусь я неплохо. Ну как, в среднем хорошист. По литре и русскому чаще тройки, с физкультурой тоже никак. Зато математика, физика и природоведение вполне на уровне. На память не жалуюсь, а особенно мне нравится география и история. У нас большая домашняя библиотека, ещё дед собирал и наша семья относится к читающим. Папа вообще запойный, мама с Танькой реже. А я пошёл в этом плане в отца. Мои настольные книги – это "Легенды и мифы древней Греции" с красочными картинками и невзрачная, но не менее интересная "Древний Рим".
Я зачитывался Пуническими войнами и завоеваниями великих держав. А ещё меня завораживают великолепные книги Василия Яна и Ивана Ефремова. Ну это из наших. А Джек Лондона и Конан Дойля я перечитал дважды. Вальтер Скотт, Герберт Уэльс и Морис Дрюон тоже надолго заняли моё воображение. Ну а что ещё остаётся, если я треть времени провожу на больничной койке. Ребята играют на улице в футбол или ещё что интересное, а я смотрю из окна и завидую им. Вот и ухожу в другую реальность. Но что интересно, мои красочные сны не прекратились. Я регулярно погружаюсь в жизнь другого человека. Мне кажется он ещё не старый, лет тридцать. А ещё он точно гулёна, встречается с несколькими женщинами одновременно. Несколько раз я попадал в ситуацию, когда он приглашал своих дам домой. Происходящее потом повергало меня в странное чувство. Вроде противно, ну зачем туда целовать? Но и интересно. Меня обычно выкидывает в самый интересный момент, оставляя странное двойственное впечатление. Те женщины ведь совсем пожилые, как наша учительница по литературе Светлана Иосифовна. А они вели себя как наши десятиклассницы после выпускного бала.
Сестра заявилась в четыре часа дня. Она со школы сразу идёт в свою музыкалку. Таня на три года старше меня и учится в восьмом классе, а в музыкалке в седьмом. Она играет на фоно и планирует поступать по окончании восьмилетки в музыкальное училище. Танька заучка, отличница и целыми дня долбит на своём инструменте. Пианино стоит в её комнате, в углу у окна. Раньше мы с ней спали в одной комнате, а потом папе дали трёхкомнатную квартиру. После переезда решили, что моё спальное место это диван в зале. Папа посопротивлялся, он любит допоздна смотреть телевизор. А мама сказала, что дочь уже взрослая и ей нужны условия для занятий музыкой. Моего мнения никто не спросил, но я остался очень даже доволен. Вот только телевизор отец всё-таки перетащил к ним в спальню. Но зато у меня вроде имеется своя комната с выходом на балкон. Я даже могу читать под одеялом с фонариком.
За эту неделю дома я много думал. Напало такое вот философское настроение. О своей жизни, о планах. Меня вдруг такое зло взяло на моё немощное тело. Я никогда с этого ракурса не смотрел на свою жизнь. Ну, принимал как должное, что у меня постоянное освобождение от физры, и одноклассники зовут доходом. Зато я больше них знаю про историю древнего мира и средневековья.
А сейчас вдруг накатило. Стою в ванной перед зеркалом и вижу как будто чужого человека. Детская физия с припухлостями, тощая шейка переходящая в костлявую особь. Откуда-то пришла мысль – грудь как у петуха колено.
Интересно, ручки тоненькие, кожа какая-то синюшная. Напоминает тех героических кур, которых иногда приносит мама, когда удаётся вовремя занять очередь в гастроном.
– Что, любуешься собой? Красавец. Пойди лучше мусор выкинь и сходи за молоком.
Это сеструха объявилась за спиной. Таня – язва, у нас с ней отношения вооружённого нейтралитета. Оп, опять не моя мысль, я таких слов то не знаю.
Танька пользуется тем, что в детстве тоже была болезненной и всё лучшее давали ей.
– Танечку надо свозить на море, ребёнку нужны условия для музыки и вообще она девочка.
Будто я не человек. Но иногда мы с ней находим консенсус. А вот интересно, что за хрень лезет в мою голову. В последнее время я порой зависаю и рассуждаю, как старик. Этак с холодной головой, думаю о себе так отстранённо, будто о соседском пацане.
И хотя мама явно Таньке поручила сходить в магазин, я не стал отказываться. Надоело торчать дома. Взял полтинник, зажав в кулак выскочил из подъезда. Во дворе пусто, да я никого из местных толком и не знаю, так – с пяток ребят. На углу гастроном, прошёл через бакалею в конец магазина. В хлебном отделе взял пахучий белый батон за 22 копейки, в молочном зацепил две треугольных упаковки молока. Засунул в авоську и расплатившись на выходе пошёл назад. Не удержавшись отломил кусочек батона и с удовольствием пережёвывая хлебную мякоть.
– Вован, здарова.
– Привет, Сань.
Саня Сардов живёт в соседнем подъезде. Он мой полный антипод. Его отец военный, высокий и атлетически сложенный мужчина. Сашка и его младший братан Колька пошли в отца. Саня крепкий и уверенный в себе, паренёк занимается лёгкой атлетикой. Я не раз видел зимой эту семейку в парке. Они все втроём бегают на лыжах, да так – по-настоящему. А ещё по утрам Сашка бегает в сквере рядом с домом и подтягивается на ржавом турнике во дворе.
Я с завистью смотрю на него, мечтая тоже вот так лихо делать выход силой. Сам то я немогу даже раз подтянуться. Нашими отношениями дорожу, мне кажется, что когда пообщаюсь с Сашкой, то заряжаюсь энергией. Саня тоже с удовольствием перекидывается со мной несколькими фразами. Он берёт у меня книжки. Читает медленно, но аккуратно. Заворачивает книгу в газету, потом меняет у меня на другую. Так что у нас взаимовыгодные отношения.
Вот и сейчас мы зависли на песочнице. Там мелкие возятся с машинками, а мы крутимся на карусели. Саня катается агрессивно, мощно отталкиваясь от земли и я вынужден соскочить.
– Вовка, чего долго не было? Я тебя не видел во дворе.
– Да, воспаление лёгких было, лежал в больнице три недели.
– А, понятно. Тебе надо спортом заниматься, хочешь, давай со мной бегать по утрам.
– Ну не знаю, надо подумать.
– Ну давай думай, – и Саня рывком соскочив с карусели, направился домой.
А сегодня понедельник и я плетусь в школу. Расписание занятий выучил, у пятого "А" класса первым литература. Это на втором этаже. Прихожу за десять минут, половина уже в классе. На меня особого внимания не обратили. Устраиваюсь на четвёртом ряду. Соседка встала и пропустила меня к окну. Её зовут Лена, полненькая светловолосая девочка. В этой школе дурацкое правило – обязательно мальчик сидит с девочкой. Вот меня сразу же на первом уроке, когда я пришёл в эту школу, посадили с Леной.
Я выложил учебник с тетрадкой и с интересом начал осматриваться. У классной доски ребята меряются писюнами. Я уже привык к этим выскакивающим из подсознания словечкам. Я понимаю их значение, но мне требуется время на осмысление сказанного. Три парня толкаются и со смехом перекидывают мокрую тряпку. Явно осознано она вдруг переменила направление и полетела в мою сторону. Попали не в меня, а в соседку. Девочка вскочила и отфутболила тряпку назад, наградив тех звучным эпитетом, – придурки.
Развлечение закончила учительница, Светлана Иосифовна, – симпатичная блонда с нехилыми буферами. Я бы с ней зажёг.
Блин, это я не подумал. Это тот, кто сидит у меня в голове. Я даже и не думал рассматривать степенную и вредную учителку в таком ракурсе. Невольно покраснел и вытеснил из сознания чужие мысли.
На уроке учительница рассказывала о творчестве великого Александра Сергеевича. А потом вызвала меня к доске, домашним заданием было стихотворение Лермонтова "Мцыри". Я его выучил, спасибо Рите, которая приносила мне домашку. Заработал заслуженную четвёрку и поплёлся на место. Не думаю, что поразил одноклассников и учительницу своей декламацией, но отбубнил без запинок и получил щадящую оценку.
Следующий урок – рисование. Неожиданно у меня неплохо получилось. Я на рисовании обычно изображал головастиков, больше ничего не вырисовывалось. А тут прямо рука уверенно наносит линии, будто чужая, рука набросала лошадь и всадника, едущие по полю. Учительница подошла и похвалила, – очень неплохо. И прямо на листе ватмана нарисовала пятёрку.
Следующим уроком шла физра, я сразу занёс учительнице по физкультуре справку об освобождении.
– Хорошо, сядешь у окна на лавку, нечего шляться по школе.
Учительница рослая и худая, на груди болтается свисток. Смотрит на меня привычным взглядом, как на слабака. Ну да, если не можешь двадцать раз от пола отжаться – то можно только пожалеть.
Кроме меня тут уже на лавке устроилась Анжела. Её имя я запомнил, дама выдающаяся во всех смыслах этого слова. Рослая и очень полная, думаю у неё постоянное освобождение от физры. Девочка бросила взгляд на собрата по несчастью и продолжила смотреть в окно.
Ребята, переодевшись вывалили из раздевалки. Трико, майки и кеды. Построились по росту и учителка провела перекличку. Потом вынесла мяч и ребята с радостными воплями побежали играть в баскетбол.
Пацаны выделываются, девчонки тоже. Есть парочка интересных особ с симпатичными лицами. Среди парней выделяются трое, они получше двигаются, попадают по кольцу. Да и заметно пользуются авторитетом.
Мне надоело наблюдать за мельтешением и я достал учебник по истории. Не знаю даже, как я среагировал. Мне в физиономию летел мяч, но я подставил ладонь и сумел перехватить его.
Так, это очередное прощупывание, того, как ко мне относится. Чморить или погодить. А вот уже это прикольно. Я встал и бросил со всей дури мяч в сторону щита. А он взял и с ходу попал в кольцо, только сетка колыхнулась.
– Уу, – раздалось одобрительное гудение.
Чёрт его знает, но именно вот этот случай заставил меня что-то делать.
Утром я с трудом встал раньше и вышел из дома. Сашку пришлось ждать пять минут.
– Решился-таки, молоток. Побежали.
Через дорогу от наших домов находится немаленький такой сквер. Там несколько аллей и высажены деревья с цветниками. В центре памятник воинам, павшим в войне с чашей Вечного огня. Поэтому и сквер так называют – у Вечного огня. Саня ещё наверное взял щадящий ритм бега. Минут пять я держался рядом, потом начал отставать. Сердце грозить вырваться из груди, пот льёт и ноги подгибаются.
– Вовка, если трудно, переходи на ходьбу. Отдышишься, опять беги.
Так мы прозанимались полчаса. Во дворе Саня привычно подпрыгнул и начал подтягиваться, стараясь подбородок поднять за перекладину.
Семнадцать – круто. Он помог мне запрыгнуть на турник. Блин, чуть руки не вывернулись в плечах. Но с помощью Сани подтянулся три раза.
Домой доплёлся на деревянных ногах. Сполоснулся прохладной водой, вроде полегче стало. Завтракать не смог, только выпил стакан какао.
Сегодня была контрольная по математике, невысокий колобок – пожилой учитель разрешил мне выбрать, какой вариант решать. Ну, мне пофигу, я даже легче, чем ожидал, всё решил.
– Слышь, дай списать, – это с задней парты парень тычет меня в спину.
Я сдвинулся, открыв ему свою тетрадку. Судя по шорохам, у того тоже передирают соседи.
– Так, Барабанов, перестань списывать, тебе это не поможет. А ты, Сафронов, если закончил, то сдавай тетрадь.
Я пожал плечами и отнёс работу на учительский стол. Когда прозвенел звонок, я успел помочь втихаря соседке по парте, чем вызвал её благодарный взгляд.
Так потихоньку я начал втягиваться в учёбу. Со мной начали общаться, особенно в преддверии контрольных работ по математике или химии. А что, мне не трудно. В моей первой школе я считался докой по этим предметам, даже ставили в пример. Наша классная руководительница – Мария Михайловна, учительница по географии даже решила закрепить за мной местного двоечника, Игоря Васильченко. Мы пару раз оставались после уроков и я помогал ему сделать домашку. Игорь неплохой парень, просто туповатый. По началу он пытаться меня подавить свои габаритами. Мальчик значительно крупнее остальных ребят и на линейке стоит в ряду первым. Но потом он видимо понял, что со мной лучше дружить. У нас получился некий негласный договор, я помогаю ему с домашними работами, а он влазит за меня, если кто хочет наехать. Я не стал сразу своим в классе, но тот факт, что я неплохо рублю в математике и по остальным точным наукам заставил одноклассников хотя бы не прессовать меня.
Через неделю утренних занятий с Сашкой я смог без перехода на ходьбу пробегать положенные пять больших кругов.
– Вовка, нормалек, я думал – ты совсем доход.
Саня смутился от вырвавшейся фразу, но затем улыбнулся:
– Продолжай также, через неделю можно будет поднять немного темп.
На турнике я по-прежнему болтался как сосиска, поэтому пришлось обратиться к отцу.
Отец у меня не очень спортивный, в основном любитель футбола и хоккея. Наберёт пива и сидит, болеет за любимую команду «Спартак». Батя работает инженером на нашем Владимирском моторо – тракторном заводе. Его немало удивила моя просьба, сделать мне турник. Помогло вмешательство мамы, – Коля, помогу ребёнку, раз в жизни ведь попросил сам.
Отец почесал в затылке и согласно кивнул. А через неделю мы с ним установили в прихожей трубу с нержавейки. Батя приварил к ней два пятака, которые мы закрепили между стен. Теперь я мог залезть на тумбочку с обувью, а с неё перебираться на перекладину. Поначалу я просто висел, болели руки и плечи, а ещё кожа на ладонях горела.
Но Танькина скептическая физия заставила меня упорно повторять попытки и забираться на турник. Я только намотал на неё синюю изоленту, чтобы ладони не скользили. А когда мне удалось трижды самому подтянуться, коснувшись подбородком трубы – это стало знаковым событием. Я до сих пор не верил в себя, что смогу вот как Сашка. И дал себе слово, если смогу подтянуться хотя бы пять раз нормально, то смогу бегать не хуже товарища.
С пробежками тоже нормально, отставал только тогда, когда Сашка хотел показать мой уровень. Он просто включал следующую скорость и уходил в отрыв. Тут я пока бессилен.
Наступила осень и начались холодные дожди. Когда я прибежал домой пробежки мокрый, мама выразительно переглянулась с отцом. А на мой день рождение в конце октября они подарили мне кроссовки нашей местной фабрики. У них тряпичный верх, но жёсткая подошва и бегать удобнее. Всё таки не кеды, удобнее для бега. А главное, это болоньевый костюм. Не представляю, где родители достали это непромокаемой чудо. Оранжевого цвета с синими вставками по бокам. Он шуршал при движении, но ткань не намокала.
Даже Саня одобрительно пощупал скользкую ткань – зачётная вещь, не продуваемая. У меня у бати такая куртка.
А ещё Саня сделал мне неожиданное предложение:
– Вован, хочешь записаться на лёгкую? У нас там один тренер группу набирает нашего возраста. Если хочешь, пойдём со мной, познакомлю.
Я маялся сомнениями весь день. Ну у меня уже есть негативный опыт спортивных секций. Больше месяца не тянул, или не нравилось – или очередная болячка заставляла прекратить занятия.
А в три часа следующего дня мы с Сашкой подходили к манежу. Легкоатлетический манеж находился на окраине центрального парка, от дома минут двадцать быстрым шагом. Длинное одноэтажное здание, вестибюль и выход на спортивную арену. Мы поднялись на второй этаж и по балкону прошли в раздевалку. Саня помог мне определиться и подвёл к пожилому мужчине, – вот, знакомьтесь. Это Алексей Дмитриевич.
Тренеру много лет, пожилой и на пиджаке медаль, значить ветеран войны. Около нас образовалась стайка ребят и девчонок.
Тренер громко хлопнул в ладоши, – так, все на разминку. А с тобой мы познакомимся позже, давай, присоединяйся к ребятам.
Круг 200 метров, мы пробежал пять кругов тесной компанией и переместились в торец зала. Здесь стоят два комплекса для качания мышц. Рядом взрослые парни приседают с тяжеленной штангой.
Ахренеть – 80 кило, а они приседают до пола и подымаются, только гриф гнётся.
Мы размялись, помахав руками – ногами и побежали к тренеру.
Тот начал давать задания и ребята по одному – двое убегали на дорожку.
– Так, ну давай знакомиться. Меня зовут Алексей Дмитриевич, я тренирую ребят 12–14 лет. В основном наш конёк средние дистанции. Если ты пришёл с серьёзными намерениями – милости прошу. Занимаемся три раза в неделю с трёх до пяти. Остальные дни кроссы, выходной воскресенье – это обязательно и не обсуждается. Иначе невозможно быстро показать результаты. Устраивает?
– Тогда давай на дорожку. В первый раз я не просто бегу, а бегу в определённом ритме. Сегодня я пробежал три раза по километру на скорость. После каждой пробежки я подбегаю к тренеру и он меряет пульс. С этим у меня не сразу получилось. На руке не прощупывается чётко, правда нашёл жилку на шее. Ещё когда сердце бешено бьётся, легко нахожу пульс. Алексей Дмитриевич берёт 6 или 10 секунд, в зависимости от желаемой точности результата замера. Потом я умножаю на 10 или 6, получаю пульс в минуту.
Насколько я понял, тренер хочет определиться с моей подготовкой.
В конце занятий заминка, опять километровая пробежка. Потом душ, я только забыл полотенце, пришлось мокрой майкой вытираться. Из манежа вывалились почти все, девчонок нет, они дольше сохнут. Потом все вместе пошли через парк. Сестёр Абрамовых отрядились провожать двое наших ребят. Отставшие трое пошли в направлении центра. Мы с одним пареньком шли в направлении цирка. Димка, невысокий темноволосый парнишка жил неподалёку от меня. Перейдя главный проспект города мы попрощались.
От тренировки у меня осталось двойственное ощущение. С одной стороны я чужой на этом празднике жизни. С другой подкупает чувство общности и коллектива. Меня как бы приняли в группу и тренер не делал различия между нами. Поэтому через день я пришёл на следующую тренировку.
Наша группа не была однородной. Например сестёр Абрамовых Тренер натаскивал на длинный спринт – 400 метров. Они были погодки, Лена старшая из них. Брюнетка с выразительными и влажными глазами. Она уже сформировалась как девушка, и привлекала к себе внимание налитой грудью и фигурой. Оля, младшая – блондинка с голубыми глазами. Тренера все называли – шеф. Так вот, шеф натаскивал их на низкий старт. На стометровой прямой девчонки шлифовали старт и рывок. Саша Трикоз вообще не бегал, я впервые увидел ходока. Этот парнишка лет тринадцати, поджав локти, наматывал километры по резиновой дорожке манежа. Спортивная ходьба, это что-то новое для меня. Ещё два мальчика отрабатывали бег на 800 метров. Ира, высокая девчонка, просто наматывала круги по манежу, шеф только корректировал её бег. Вот такая у нас разнокалиберная группа. Но всем было весело, особенно мне нравилась разминка. Мы становились напротив друг друга и гнулись. Перекидывались тяжёлыми мячами, пока шеф отвлекался на других, мы пытались прыгать в высоту. В центре манежа имелось две шведские ямы для прыжков в высоту, сектор для прыжков в длину и большая яма для шестовиков. В конце огороженный участок для метателей. Естественно нас манило туда со страшной силой. Я ставил планку на высоту 135 см и прыгал с разбегу. Ни разу не сбил, а ещё мне очень нравились наши отношения в группе. Неведомое мне раньше спортивное братство, этот запах манежа – смесь пота, запаха резинового покрытия и мази для разогрева мышц. Здесь нет места пустому бахвальству, здесь работают. Мокрая майка, хоть отжимай – вполне нормальное явление. И прикольно смотреть на взрослых спортсменов.
– Смотри, смотри – вон чемпион Европы побежал. А вон та девушка – член сборной СССР и рекордсменка мира.
Обалдеть, у меня крыша ехала от осознания причастности к большому спорту.
Поначалу мне трудно было приспособиться к ежедневным тренировкам. Через день бегать кроссы по парку. Но у меня появились напарники, это Димка или Саня. Мы после обеда встречались и бежали в зелентрест. Там почти не было народу, это продолжение центрального парка, упирающегося в частный сектор. Несколько аллей старых тополей мы пробегали за час. Потом делали три круга вокруг озера и разбегались по домам. Сеструха крутила пальцем вокруг виска, типа придурок, весь мокрый завалился домой. А мама задумчиво смотрела на то, как я скидываю мокрую одёжку и лезу под душ. Папа вообще не замечал изменений в моей жизни.
Незаметно наступил Новый Год. Школьная ёлка прошла незаметно, а вот приглашение сестёр Абрамовых, отпраздновать у них меня заинтересовал. Девчонки жили на «Берлине». Это район города, где жили преимущественно немцы, частные дома в районе Ботанического сада. Поначалу я застеснялся, когда мне сказали сдать по трёшке на застолье. Но мама, выслушав меня, достала из кошелька зелёную купюру и не стала спрашивать на что.
31 декабря к восьми вечера я с Димкой сели в 31-й номер автобуса. Доехали до горбатого моста и пошли пешком в направлении частных домов.
Блин, я не ожидал, что здесь будут ещё девчонки. Кроме сестёр и длинноногой Ирки было ещё две девушки – я так понял, что соседки. Нас парней пять человек, предки сестёр проверили нас на предмет адекватности и умотали к соседям. Нам достался накрытый стол, включенный телевизор «Горизонт» и катушечный магнитофон «Весна».
