Владимир Геннадьевич Чагин
Чёрная зима
«Чёртово письмо!» – часто повторяла про себя.
Что было, если бы оно потерялось где-нибудь по пути и всего этого не случилось. И самый главный вопрос – «Почему до сих пор жива?»
За дверью послышался шум. Лера притихла. Скрипнула входная. Тихие голоса в прихожей. Иваныч и ещё кто-то. Она не могла различить слов, но кашель второго собеседника узнала. Он появлялся раз в неделю или реже. Дверь снова скрипнула и наступила тишина. Минуты вытянулись в бесконечную нить, но вскоре дверь в комнату открылась и он вошёл. Коренастый, с чёрными кудрявыми волосами и густой бородой, проряженной тонкими нитями седых волос. На вид лет сорок, но Лера знала, он был значительно старше. Подойдя к столу, бросил на него серую папку, похожую на те, что Лера видела на столах заведующих отделений, в больнице, где работала, и подтянув к себе стул, устало опустился на сиденье.
– Опять ничего путного, – покачал головой. – Чёртов идиот! За что я ему вообще плачу?
«Кому?» – крутился на языке вопрос, но Лера смолчала.
– Одни хроники, и наркоманы! – жаловался Иваныч. – Мусор и падаль.
Устало покачав головой, уставился на Леру.
– Ну ничего, – улыбнулся, – сегодня всё равно очень хороший день. Важный! Ты знаешь какой, Лера?
– Нет, – настороженно ответила она.
– Сегодня последний день двадцатого века! – рассмеялся Иваныч. – Наступает новая эра и новое тысячелетие.
Язык присох к нёбу, но она всё же смогла его оторвать.
– И что будет сегодня?
– Сегодня праздник, и мы приготовим праздничный ужин, – продолжал улыбаться Иваныч. – Самый лучший, пожалуй, за последние десять лет.
– Из меня? – прошептала Лера.
– Конечно! – Иваныч залился смехом.
Она не заплакала, не стала истерить, и даже не вздрогнула. Всё прошло, многие месяцы назад.
– Раз уж сегодня всё закончится, ты перестанешь игнорировать мои вопросы?
Иваныч рассмеялся.
– Зачем тебе это? Какое имеет значение?
– Я хочу знать, – Лера откинула одеяло и медленно села на кровати.
– Хорошо, – Иваныч сверкнул глазами. – Спроси.
– Почему ты не убил меня сразу, как убиваешь всех остальных?
– Ты особенная, – на круглом лице появилась хищная улыбка. – Они обычные. Повседневная пища. А ты, деликатес.
– Почему? В чём разница? – Лера сглотнула, но продолжала смотреть Иванычу в глаза.
– Удивительные сочетания. Особая группа крови, место рождения, твои национальности, – Иваныч причмокнул, сузив глаза. – Смешение народов. Определённых наций. Особенный вкус, – произнёс почти шёпотом. Я долго тебя искал.
– Но ты ведь мог…
– Держать мясо в морозилке? – перебил Иваныч. – Нет, милая! Не тебя! Ты же не полуфабрикат из Ашана. Только свежее, в особенный день!
