Владимир Короленко
Символ

Это было первое напоминание, но… спасибо Распятому за эту горечь. Жизнь полна неисходных противоречий. Ее логика неумолима, она ведет от посылки к выводу, от вывода к другому, и так идут целые цепи выводов, стройных, последовательных и неразрывных, как железные звенья… Без тюрем не обходится ни одно общество. Тюрьмы надо запирать, иначе незачем было бы их строить. Церковь в тюрьме. Из нее можно убежать, как из всякого другого места, стало быть, нужно оградить и церковь… Здесь все так связно, все так поразительно, так неумолимо ясно, что ниоткуда вы не услышите возражения… «Реальная» жизнь не имеет аргументов против неумолимой цепи подобных посылок и заключений. Но вот эту цепь внезапно разрывает образ Распятого, подымающийся высоко над нею. Он простирает свои израненные руки, и его черты глядят на логику фактов с неотвратимым укором: смотрите, люди, – меня, символ свободы, поместили вы рядом с символом рабства, меня вы заключили за железные решетки, меня, разбившего цепи…

И этот укор обращен уже не к арестанту, не к чиновнику, не к офицеру или солдату, твердо знающим свою часть реальной аргументации. Он обращается к человеку, проникая в ту глубину сердца, которая живет вечными чувствами любви и правды, куда не достигает поверхностная логика необходимости минуты. И всякий, имеющий еще очи, видит страшное противоречие; всякий, имеющий уши, слышит неотвратимый укор… И ум, встревоженный глубоким движением души, начинает с сомнением пересматривать стройную цепь реальной необходимости: полно, так ли она стройна, нет ли тут где-нибудь роковой ошибки, которая приводит к таким страшным, таким трагическим противоречиям…