Владимир Фёдорович Власов
Театр теней
Мой новый друг
Однако, как только у меня исчез мой чёрный божок, то тут же появился другой невидимый мне друг, это как раз произошло после моего крещения заезжим священником. Вероятно, как я предположил позднее, это был мой ангел-хранитель. Он стал меня сопровождать по жизни. Я постоянно чувствовал его присутствие. Он был как бы моим попутчиком. Его лица я не видел, а имени не знал, но он всегда проводил меня по жизни через все испытания, пока я по своей глупости не совершал грубых ошибок. Сейчас-то я понимаю, что это была моя тень, моя небесная сущность – душа в её чистом преображении. Но, к сожалению, в самый опасный момент искушения этот ангел так и не смог уберечь меня от роковых ошибок, потому что от радостей жизни очень трудно предохраниться. Возможно, это произошло потому, что вместе с ним мной управлял ещё кто-то, может быть, тот чертёнок, чёрный божок, которого я когда-то потерял. Я чувствовал, что между моим светлым ангелом и чёрным божком постоянно шла борьба за мою душу. Поэтому, наверное, я всегда был таким противоречивым. Ведь не даром говорят в народе, что у человека на одном плече сидит ангел, а на другом – чёрт.
Волшебство, рождённое от света и тени
В детстве все люди грезят волшебством. Возможно, этому способствуют сказки, которые дети слышат чуть ли не с пелёнок. Но в моём случае чудеса и волшебство происходили постоянно, и я жил, можно сказать, рядом с волшебниками и магами, которые так или иначе влияли на моё образование и в какой-то мере передавали мне своё мастерство. Во всяком случае, я так считал.
Однажды один человек, которого имени и лица я даже не запомнил, рассказал мне о шести корнях, которое влияют на жизнь человека. Его слова я запомнил на всю жизнь. Однако он, почему-то, назвал их шестью сквернами. Позднее, познакомившись с буддийским учением, я понял, о каких корнях он мне рассказывал. Буддизм считает их источниками, порождающими пороки и заблуждения среди людей. Ими являются: глаза, уши, нос, язык, плоть и мысль. Объектами, воспринимаемыми этими шестью корнями и загрязняющими сердце, являются "шесть скверн": цвет (или сладострастные грёзы), голос (или любовные песни), аромат (или запах мужского или женского тела), вкус (или чревоугодие), касание (или прикосновение к обнажённому телу) и закон (или всяческие суетные рассуждения). Каждая из этих шести скверн, по его словам, может охватить человека мраком страстей и отдалить достижение конечного покоя – погружения в нирвану. И, как он говорил, нужно отличать в жизни носителей этих скверн, а они могут быть гениями и даже незаурядными личностями.
Такие гении мне встречались в жизни, но уж очень они были все притягательными и научили меня многому. И эти скверны я бы назвал радостями жизни. Вероятно, я с самого начала уже стоял на неправильном пути. Сами посудите. Таких гениев у меня в жизни было шесть человек: даос-художник, подаривший мне особое видение и давший мне проникновенное зрение; дирижёр духового оркестра, развивший у меня необычайный слух и научивший меня слушать музыку мира и понимать поэзию; парикмахер, открывший мне мир запахов и ароматов; повар-японец, воспитавший мой вкус и понимание красоты; девушка-массажистка, обострившая моё осязание и познакомившая меня с Великой Любовью, и бурятский священник-буддист, наделивший меня знаниями особого свойства и научивший меня неординарно мыслить.
Картинки моего детства. Даос
В нашем городе жил одни странный человек, который рисовал лубочные картинки и под ними писал детские стишки своего сочинения. Мать купила у него несколько таких картинок и развесила над моей кроватью. Все его звали китаец Лао, что по-китайски значило "старый", но точного имени его никто не знал. К сожалению, я отчётливо запомнил всего только одну картинку. Наш дом стоял на горе и выходил окнами на южную сторону, поэтому из окна с утра до вечера видно было солнце, а ночью всегда в небе весел месяц или сияла полная луна. На одной из таких картинок и был нарисован этот зимний лубочный пейзаж, где дети катались на санках с горки, а на них с неба смотрел улыбающийся месяц. Эта картинка всегда напоминала мне детство.
К сожалению, все картинки были утеряны от наших частых переездов, но сейчас я бы отдал часть своего состояния, чтобы их вновь обрести, потому что они всегда создавали в моей комнате уют и приносили мне радость. А этот художник, наполнивший мою жизнь сладостными грёзами, жил рядом с нашим домом в маленькой каморке деревянного строения. Он нигде не работал, но постоянно был чем-то занят. К нему приходили люди и получали от него мудрые советы.
Все считали его очень умным. Он высказывал такие вещи, которых я ни от кого в жизни больше не слышал. Как-то, встретив меня, он спросил, кем я хочу стать, когда выросту. Обычно дети говорили, что хотят быть пожарными, лётчиками, художниками или писателями. Я же сказал ему, что не хочу вырастать, потому что мне нравится оставаться ребёнком. Этот ответ его очень удивил. А сказал я ему это из-за духа противоречия, так как мой ангел, как бы прошептал мне этот ответ тихонько на ухо. Старик сказал, что я необычный ребёнок, и что он такого ещё не встречал в нашем городке. Наверное, поэтому он и обратил на меня своё внимание. Так со временем мы подружились. При встрече со мной он первым здоровался и всегда говорил мне какую-нибудь из своих мудростей.
Я любил гулять в лесу в одиночестве. То же самое делал часто и он. На лесных тропинках мы часто с ним сталкивались, и он при встрече всегда мне что-то рассказывал. Помню, он как-то сказал, что мир нужно воспринимать таким, каким он есть. Но каким он есть, этого никто не знает, поэтому каждый воспринимает мир по-своему. Это он, объясняя мне тайны леса, помимо любования красотами научил ещё и обращать внимание на знаки, встречающиеся нам на каждом шагу, и понимать их значение. Он познакомил меня с некоторыми растениями, которые помогали людям излечивать их болезни. Но самое интересное, чему он меня научил, было то, как узнавать время, не по часам, как это делают все люди, а по "приметам предвосхищения", как он мне это говорил, которые помогали понимать то, что должно произойти, то есть, иными словами, предвидеть то, что должно случиться. Он как бы открывал передо мной новую картину видения мира.
Однажды я спросил его, как ему удаётся быть таким мудрым и замечать в мире столько прекрасных вещей, которые он рисует на бумаге. И он мне ответил: «Когда сознание прозревает, начинает самопроизвольно, подобно солнцу, излучаться мудрость и видит скрытые красоты вещей».
Тогда я ещё не слышал о древнекитайской "Книге Перемен" – "И Цзин", которая рассказывала о постоянно меняющейся природе, где взаимодействуют две силы: тёмная Инь и светлая Ян, где небо влияет на землю, а мужчина и женщина находятся в вечном борении. Тогда я ещё не понимал всей сложности взаимодействия разных сил, но благодаря мудрости старого Лао кое-что уже начал понимать о переменах времени. Сейчас я всё больше и больше прихожу к убеждению, что он, возможно, был живой реинкарнацией даосского философа Лао-цзы, написавшего две с половиной тысячи лет назад свой знаменитый трактат "Дао-дэ цзин". Позже, когда я всё же стал взрослым, я понял, что встреча с ним в моей жизни была не случайной. Возможно, что мой ангел специально послал мне его, чтобы я по-новому взглянул на мир.
С детства я вижу меняющиеся картины, не застывшие фотографические снимки, а нечто необычное, что наполняет мир особой красотой и прелестью. Это я называю очарованием видения. Таких картинок в моём воображении рождаются миллионы. Стоит мне закрыть глаза, как тут же перед моим внутренним взором начинает проявляться необычный калейдоскоп этих прекрасных картин, разных пейзажей и видов, возможно реально существующих в нашем мире. Я подозреваю, что этот старик Лао передал мне особый дар видения этого мира. Если бы я стал художником, то смог бы все эти виды запечатлеть на холсте. Но помимо зрения я обладал ещё слухом, вкусом, обонянием, осязанием и восприятием мыслей. Поэтому не мог сосредоточиться только на одном каком-то восприятии чувств.
Как-то раз старик Лао, наблюдая заход солнце возле нашего дома, в задумчивости сказал:
– Всё возвращается к Единому.
И я тут же спросил его:
– А к чему возвращается само Единое.
Он внимательно посмотрел на меня и сказал серьёзно.
– Об этом ты будешь думать всю свою жизнь.
Однажды старик Лао ушёл в лес и так и не вернулся. Куда он делся – никто не знал в нашем городке. Но у меня по этому поводу была своя догадка. Некоторое время его искали, но нигде не нашли. Леса и горы у нас дикие, сотни и тысячи вёрст можно не встретить ни одного селения. Позже я слышал от кого-то, что Лао пришёл в наш город также из леса. Никто не знал откуда он, и с какой целью появился у нас. Может быть, он и в самом деле был даосом. А, как считают на Востоке, даосы предпочитают жить в горах и глухих лесах. Поэтому они и живут тысячелетиями. Встреча с ним мне принесла много радости. Постепенно взрослея и переходя из детства в юношество, я замечал, что наши беседы принимали более углублённых характер, от простых вещей мы переходили к сложным.
Уже перед своим исчезновением старик мне поведал кое-какие свои сокровенные мысли и, я бы сказал, тайные знания. Однажды, когда мы вместе с ним гуляли по лесу, над нами пролетала стая журавлей. Лао посмотрел в небо и помахал им рукой, они ответили ему дружным журавлиным клёкотом. И я подумал тогда, что он знаком с этими журавлями.
Когда я стал его расспрашивать о журавлях, он сказал, что журавль – птица бессмертных, которая ведёт души умерших в заоблачные небесные сферы. Он сказал также, что человек, стремящийся к истине, должен в жизни дружить с журавлями, и даже подражать им, потому что журавли – самые умные птицы, и полёт нашей мысли можно сравнить с полётом журавля.
– Стоит только научиться понимать клёкот журавля, – говорил он, – и сразу станет ясно, то мудрее этой птицы нет никого среди пернатых. Истинный полёт мысли похож на полёт птицы, когда за мыслью движется само наше астральное тело, это уже не абстрактная мысль, рождённая игрой воображения, не мёртвая мысль, а мысль живая, животворящая и животрепещущая, потому что она обладает дыханием жизни. Поэтому чтобы научиться истинно мыслить, нужно устремляться за своей мыслью всем своим существом. Это уже будет не игра воображения, я покорение пространства действительности нашим внутренним движением. Как это происходит? Любая мысль рождается от сублимации чувств. Это как полёт к неизведанному. В нашей мыслительной деятельности нет творения, источник которого не пребывал бы в тайне нашей души, а сама мысль – это наша душа, воплощённая в словесную форму. Каждая мысль имеет своё внутреннее зрительное ощущение.
Затем он дал мне свои первые уроки, как уносится в дальние дали со своей мыслью, подобно журавлям. Для начала он посоветовал мне подражать танцу птиц, когда они расправляют крылья, говоря, что это – гимнастика, посредством которой происходит возгонка эмоций и высвобождение мыслей из самых потайных уголков души.
– К тому же, – говорил он, – эти движения придают гибкость телу и способствуют долголетию. Ведь когда журавль вздымает гибкую шею, вытягивая её, чтобы обернуться назад, он как бы погружается в прошлое, и отталкиваясь от него, устремляется в будущее, обретая в полёте естественную позу, которая позволяет циркулировать дыханию во всём теле, и тогда гортань, эта естественная флейта нашего тела, включает циркуляцию жизненного дыхания в общую структуру дыхания Вселенной. Голос человека, поющего при этом песню, похож на журавлиный клёкот, который заполняя воздух, приводит в своём колебании звуки неба и земли к общей гармонии.
– Чтобы научиться дышать и мыслить немыслимое, – говорил он, – нужно наблюдать за повадками животных и птиц, вдыхать и выдыхать разными способами, выдыхая старое и вдыхая новое, подражая тиграм и журавлям. Всё это способствует обретению мудрости и долголетия, потому что совершенное дыхание – это обретение жизни вечной.
– Журавль, как дракон, – говорил он мне, – которого никакие путы не сдерживают. Если ты научишься быть журавлём, то будешь взмывать к небесам и познаешь таинственные знания учения «Небесного Пути», которое было угадано мудрецами школы «Сюаньсюэ» – «Учение о таинственном» во времена Троецарствия.
– Ты поймёшь, – говорил он, – почему люди ходят под дамокловым мечом неотвратимости судьбы, и как можно выйти из круга перерождения, уклониться от неотвратимости судьбы и обрести бессмертие».
– И как же? – спросил я его, затаив дыхание.
– Люди находятся под дамокловым мечом судьбы, – ответил он, – потому, что все они несут в самих себе уже свою участь, то есть своё предназначение в мире в соответствии с установленным небом порядком. Но зная этот порядок, можно освободиться от многих законов, также, как это делают буддисты, выходя из круга перерождения. И когда ты это поймёшь, то сам сможешь выйти из-под этого нависшего над тобой меча. Так как каждому предопределено в Великой тотальности место, которое соответствует его природе, то ты, изменив свою природу, сможешь управлять собой и своим будущим, став бессмертным. Хотя каждому определена его роль, которую человек должен рассматривать как смысл и закон своей деятельности, как свой собственный путь, но так как порядок Вселенной динамичен, и сама Вселенная многообразна в своих проявлениях, человек всё же, согласуясь с этим вечным порядком и многообразием, может найти счастье и безмятежность и выйти за рамки предначертанной судьбы, не желая удовлетвориться своей долей в жизни. Он способен раствориться в своей собственной сфере, что не помешает ему обрести свободу в согласии с таинственной силой.
– Но как это сделать? – спросил я его.
– Очень просто, – сказал он, – путь человека – это трансцендентальная реальность и всё зависит от того, как человек сумеет проявиться в этой реальности. Один мудрец по имени Го Сян комментировал трактат «Сюаньсюэ» так: «Я хотел бы спросить: «Есть ли творец или его нет»? Если его нет, то как он мог создать вещи? Но если он есть, то он только одна из этих вещей, и как же одна вещь может произвести другую»? Поэтому если нет творца, то вещи произвелись сами. Так вот бессмертный – это тот, кто сам себя сделал бессмертным.
– Но как стать бессмертным? – опять задал я ему вопрос.
На что мне Лао ответил:
– Метаморфозы, так называемые «бяньбхуа», являются универсальным законом, потому что всё меняется в мире, и сам мир меняется, ибо меняется каждое мгновение, а с ним и меняется человек. Мудрец, постигающий бессмертие, должен придаться ритмическому движению, царящему во Вселенной. Об этом говорит учение «Сюаньсюэ», чей детерминизм проникнут чувством естественности. Даос углубляется в самого себя, чтобы животворить себя. Он дышит и питается в лоне своей матери-природы, как младенец, прильнув к материнской груди. Он следить за тем, чтобы не расточать свои силы и жить долго. Достигая долголетия, он устремляется в бессмертие, совершенствуя свою личность и питая себя природными силами. С годами в нём открываются все секреты преодоления старости и вхождения в юношество. Это не только глубокое дыхание, корректирующее организм, но и трансформация омоложения посредством постижения секрета метаморфозы через «фу шуй» – волшебные воды и целебные травы. Но главной основой пути Дао является всё же магия, где главным порывом является фэнлю – поток ветра – источник спонтанности. Это – как вино, как божественной дар, когда дух спонтанности, рождающийся от забвения, вводит человека в магическое состояние благодати, вызывает подъём творческой потенции и высвобождает творческие метаморфозы Небесного Пути, как говорят китайцы, «Тяньдао чжи бяньхуа» – «Небесный путь, творящий превращения». Ведь творить можно не только какие-то вещи, но и самого себя. Как творит художник, литератор или поэт? Во Вселенной существа и вещи появляются только для того, чтобы исчезнуть, увлекаемые потоком становления. Все мы имеем своих небесных учителей, которые помогают нам раскрывать тайны этого мира. Наша жизненная сила рождается от метаморфоз. Эти метаморфозы дают жизненные силы всему живому. И если мы их замечаем, то напитываем себя этими силами и сами становимся творцами всего живого. Поэтому самое важное в мире – это видеть формы и цвета – краски жизни.
Эти слова я запомнил на всё жизнь, и потом старался их всегда придерживаться.
Кроме красок этого мира меня также интересовали и звуки.
Музыкальный кружок
Проходя мимо нашего горского клуба, я часто слышал звуки духового оркестра, доносившиеся из окон второго этажа, где занимался наш заводской музыкальный кружок. Однако его посещали как взрослые, так и подростки. Мне не очень нравился духовой оркестр, я бы предпочёл учиться на фортепьяно или скрипке, но, к сожалению, в нашем городе оркестра в его классическом понимании не было, и когда один из моих одноклассников, который играл в оркестре на барабане, предложил мне записаться в этот кружок, я согласился.
Мы сразу же пошли на репетицию оркестра, после которой я познакомился с дирижёром оркестра, довольно солидным мужчиной с проницательным взглядом. Он решил проверить меня на пригодность, узнать, обладаю ли я музыкальным слухом. Отбарабанив пальцами такт на столе, он попросил меня повторить ритм отбитого им пассажа. Я проделал это виртуозно, за что он похвалил меня и сказал, что может взять меня в барабанщики. На что я ему сказал, что не хочу быть барабанщиком.
Здесь опять во мне возник дух противоречия, как будто бы мой личный ангел восстал против чьего-то произвола и стал отстаивать свою свободу, хотя мне было всё равно – играть в оркестре трубачом или барабанщиком. "Это почему же ты не хочешь быть барабанщиком?" – удивился он. – "Потому, – сказал я, – что ритм – это ещё не музыка! – "И что же, по-твоему, музыка? – спросил он. – "Музыка – это мелодия, – ответил я. – "Но чем же тебе не нравится ритм? И чем же отличается ритм от мелодии"? – улыбнувшись, спросил меня дирижёр. – "Как я слышал, – ответил я ему, – один монах по имени Гёсан-хоин из пагоды Ёкава храма Хиейдзан сказал: "Китай – страна мелодии, там нет ритмической музыки. Япония – страна чёткого ритма, где нет мелодичной музыки". И этим сказано всё. От себя я хочу лишь добавить, что ритм рождает чувства, а мелодия – мысли. Хоть чувства и более первичны, чем мысли, и именно из чувств рождаются они, но ритм всё же примитивнее мелодии, он является как бы формой музыки, в то время как именно мелодия наполняет музыку содержанием». Я так думал сам, но никогда этого не рассказывал никому ранее.
«Женщинам нравится мелодия, продолжал я, – потому что они более совершенны чем мужчины, и мудрее их, но я не слышал, чтобы среди них были выдающиеся композиторы, потому что более осмысленное чувство музыки имеется у мужчин. А женщине ближе всё же ритм, потому что ритм, как бы является первоначальной формой звучания, и он эффектно может влиять на чувства. Для мелодии требуется углублённое осмысление, чем не обладают женщины и молодые люди. Ритм свойственен повседневной жизни или при военной самоорганизации, где практически отсутствует всякое глубокое осмысление, и на первое место выходит действие, а не состояние души. Ритм короток во времени и примитивен в построении, и разнится от мелодии как форма от содержания. Даже о человеческом характере можно сказать, что одни живут в ритме, в другие погружены в мелодию. Ритм, я считаю, всё же ближе женщинам. Вы же обращали внимание на их характер. Все они несколько импульсивны, потому что живут чувствами и ритмом, а мелодия – это поле мужчин, на котором и рождаются мысли".
Дирижёр посмотрел на меня с интересом и заметил: "Да ты, я вижу, умнее многих взрослых". На что я ему ответил: "Но это и закономерно, потому что, чем более взрослеет человек, тем более он тупеет". От этих слов дирижёр рассмеялся и спросил, откуда это мне известно, и чего же я хочу, придя к нему в оркестр. Я не стал раскрывать своего источника, просветившего меня о деградации человека в ходе его взросления, а лишь сказал, что от кого-то это слышал, но уже не помню. Мне не хотелось выдавать моего учителя Охара, с которым я почти каждый день встречался. И я пояснил, что мне хотелось бы играть на струнных инструментах, потому что именно они рождают мелодию, но так как в оркестре их нет, то я бы предпочёл учиться играть на флейте. Так я сказал ему, но в душе я не имел желания играть даже на флейте, и должен признаться, что в духовой оркестр я пошёл лишь потому, что мне посоветовала туда пойти моя мать, так как считала, что у меня слабые лёгкие, а занятия в духовом оркестре укрепили бы их. К тому же я посчитал, что самый лёгкий по весу инструмент оркестра – это флейта. Её не нужно таскать с собой, надрываясь, как барабан или басовую трубу. Но дирижёр был другого мнения о духовом оркестре, и он убедительно разъяснил мне все преимущества духового оркестра над струнным.
– Духовой оркестр, – сказал он, – это движение воздуха через дыхание жизни. Человек как бы при помощи своего дыхания приводит в колебание эфир, – то же самое делают и журавли в полёте при помощи своего клёкота. Эти колебания рождают музыку, приводя к гармонии всё пространство между землёй и небом.
Услышав эти слова учителя, я был настолько поражён, что не нашёл слов, чтобы ему возразить. Он сказал почти то же самое, что говорил мне учитель Лао, но уже не о красках, а о звуках. И я подумал: «Вот что такое истинный путь. Если на него встаёшь, то за одной тайной сразу же раскрывается другая». После этого замечания я стал всегда с почтением внимать словам моего нового учителя.
Дирижёр согласился обучать меня игре на флейте. С этого вечера мы стали с ним довольно часто встречаться.
Моё обучение продвигалось трудно, возможно, потому, что я всё ещё не испытывал особого желания учиться играть на духовом инструменте и тренировка моего дыхания сопровождалась сильным напряжением, от которого я уставал. Но уроки часто заканчивались у нас умозрительными беседами. Как ни странно, но дирижёр проявлял явный интерес к нашим беседам, может быть потому, что ему в моём лице достался развитый не по годам ученик. Когда он узнал, что я не владею нотной грамотой, он огорчился и начал меня обучать ей. Немного разобравшись с нотными знаками, я удивился, сказав, что нотная грамота – это почти что та же математика, чем привёл моего учителя в восторженное расположение духа. Оказалось, что он по профессии математик, и, к тому же, ещё пишет стихи.
– Да, – воскликнул он, – музыка – это и есть математика, а математика – это музыка, потому что, обеими этими сферами управляет гармония чисел и звуков. В обеих сферах существует ряд непреложных законов, нарушение которых приводит к дисгармонии и разрушению. В слушание звуков есть чёткий строй и счёт, также, как и в числах есть непреложное звучание определённых истин, которые можно преобразить как в звуки, так и в общую картину мира, наполненную смыслом. Но всё это соединяется в стихах, где гармония рождает поэзию. Ведь не случайно всем миром правит ритм и мелодия, и самые возвышенные проявления этого стройного сочетания проявляется в музыке, танце, пении, поэзии и в изложении мысли, подчинённой логике. Песня является высшим проявлением мелодии, ритма, такта и определённого логического содержания. Во всём этом слышится звучание космических струн вселенской музыки. Возможно, это и есть основа развития человека. Я говорю не только о его ментальности, где звук и числовые композиции преобразуются через языковые конструкции в логические построения, а также об особых формах интуитивного осмысления действительности, и об особом складе и строении души в духовном совершенствовании. Для нас самым важным и удивительным явлением является звук, который развивает человека и первично снабжает его всей информацией. Родившийся ребёнок начинает развиваться благодаря тому, что он слышит и видит. Но на первом этапе его мышление развивается всё же благодаря звуку, посредством которого он осваивает язык. И только потом к его развитию подключается распознавание знаков, благодаря зрению. Так человек учится говорить и читать. Но звуки и музыка влияют на психику человека намного раньше, чем он овладевает языком и понятийностью. Ещё в чреве матери он чувствует музыку. Музыка развивает его ментальную чувствительность и формирует его душу. Потому что музыка – это космический язык, это – высшее проявление космического разума. Музыка и звук порождает вкус человека и понимание красоты. Ты оказался прав, заметив, что ритм порождается от чувств, а мелодия от мыслей. А я считаю, что русские женщины любят мелодию, потому что склонны к глубокому осмыслению жизни, как и мужчины, а ритм любит молодёжь, когда их чувства бьют через край. Молодые люди вообще живут чувствами и очень редко прибегают к осмыслению того, что творят. Поэтому я и был поражён, найдя в тебе исключение из общего правила. Ты прав, в древнем Китае конфуцианцы придавали огромное значение музыке в воспитании человека. Они считали, что от музыки зависит спокойствие или потрясение народа. Когда начинали повсюду бить барабаны и звучать ритм, то тут же возникала смута, а когда народ успокаивался, то по всей стране слышались мелодичные песни, и народ процветал.
Однажды учитель музыки в откровенной беседе мне признался:
– Для человека самое главное – это научится слушать тишину. Когда человек слушает тишину, то он как бы связывается с космосом. Ведь изнанка звука – это тишина, именно она называется скрытыми звуками. Когда мы слышим в голове мелодию, то это значит, что мы сумели связаться с космосом, и услышать то, что таиться в его глубинах. Человек может научиться слышать не только музыку, но и голоса давно умерших людей. Он даже может проникать в головы чужих людей и слышать их мысли.
– Но как это делается? – изумился я.
– В молчании и тишине есть всё, – ответил он, задумчиво глядя на инструменты духового оркестра, развешенных на стенах музыкального зала, – самое трудное для человека – это научиться слушать тишину. Как это происходит – мне трудно объяснить, но иногда я слушаю льющуюся с неба музыку, записываю её и выдаю за свою. А иногда слышу голоса, возникающие из пространства тишины. Некоторые мысли проникают в мою голову, эти мысли я тоже выдаю за свои, хотя и знаю, что они принадлежат кому-то другому, не мне. Может быть, они принадлежат самому Богу? Последнее время я научился понимать мысли людей. Не знаю, хорошо это или плохо, но каким-то образом я проникаю в их головы, и слышу их потаённые мысли. Может быть, мне нужно сосредоточиться и отключить этот канал, но я не могу это сделать. Это происходит само собой. Я никому не говорил этого, кроме тебя, потому что только с тобой я говорю о таких вещах, о которых я ни с кем больше не могу говорить. В мире происходит столько всего непонятного, не все это замечают или не хотят замечать. Но, как я чувствую, мир таинственен, и в нём скрыто много такого, что мы вряд ли когда-либо сможем объяснить.
Об этом я уже слышал от моего знакомого повара, который имел толк в понимании красоты и вкуса.
