Владимир Иванов
Надежда в тумане
– Почему сигареты? – спросил он.
– Что? – не расслышал Дмитрий.
– Я спрашиваю, почему именно сигареты? Обычный табак, который медленно тебя травит? Сейчас же есть огромное количество электронных и химических заменителей, у них более интересные вкусы, а ты куришь простые и обычные сигареты?
– Скажите, Сергей, а вы когда-нибудь курили? – спросил в ответ Дмитрий, чуть склонив голову набок.
– Нет, Следопытам запрещены подобные вещи, – Сергей еще раз окинул равнину взглядом и, удостоверившись, что вокруг чисто, тоже прислонил автомат к стене.
– Если бы вы курили, то может быть, поняли меня. Да, у этих заменителей много плюсов, они сейчас – самостоятельные продукты. Но одно я никак не могу принять: у самого лучшего аналога все равно вкус суррогата. Вот есть химическая замена табака, так же скрученная в специальную бумагу, она также тлеет, я также могу с ней пускать дым. Но вкус, та горечь, которая остается после глубокой затяжки, запах… В них чего-то не хватает. Совсем чуть-чуть, совсем неуловимо, но это как заноза в том месте, до которого ты не можешь достать. И это не дает насладиться моментом… – Дмитрий снова глубоко затянулся, выпустив клубы густого дыма. – Апотом я закуриваю самую обычную сигарету и сразу ощущаю все это в полном объеме. И да, потом неприятно пахнет, да, это вредит моему телу… Но знаете – мне плевать. Я так жизнь чувствую и мне это нравиться. Еще хороший пример – кофе. Настоящий– дорогой безумно, как и вредные сигареты. Но за них я готов отдать свои деньги. Настоящий кофе – он ароматный и имеет особую, приятную горечь. А все эти суррогаты – тьфу. Горько, разбавлено и противно. А когда ты пригубишь чашку настоящего… Как целовать свою женщину. Ты в этот момент живой. И оно стоит того.
– А ты, я смотрю, твердо смотришь на жизнь, – улыбнувшись, сказал Сергей, – мне это нравится. И с кофе я тебя понимаю, сам это чувствую. Каждый глоток имеет свой аромат и это то, что нужно…
– Этим и занимаются Следопыты в дозорах? – улыбнувшись в ответ, спросил Дмитрий. – Говорят о прекрасных вещах, как мы с вами, чтобы разогнать эту серость вокруг?
– И об этом тоже, – ответил Сергей, – а вообще, у нас все проще, чем многие думают. Например, мы называем на «вы» только самых высших начальников. Мы все-таки жизни друг другу регулярно спасаем, глупо относиться как-то по-особенному к отдельным людям. Я думаю и в нашем отряде здесь мы уже притерлись, пора вводить это правило. Давай начнем с тебя, Дмитрий Истомин. Я впервые за долгое время встретил человека, с которым интересно поговорить о нашей серой жизни.
– Да, ты тоже оказался больше чем простым военным, Сергей, –сказал Дмитрий. На «ты» он перешел легко и непринужденно, как будто давно ждал этого, – ты знаешь, я еще и о музыке с тобой поговорить могу. Например, ты знаешь такое старое понятие, как блюз?
– Конечно – Сергей заинтересованно кивнул – недавно я купил одну пластинку…
– Так ты слушаешь еще со старых пластинок? – изумленно вскинул глаза Истомин – я думал, нас уже не осталось!
– Видишь, ты не одинок, – снова улыбнулся Сергей. Общение нравилось ему все больше и больше, – так вот, это был один блюзмен, который…
С этой ночи они прониклись приязнью друг к другу. После того как обстановка вокруг Города нормализовалась, боевые части были отозваны. С ними ушли и Следопыты, но некоторые были оставлены в гарнизоне для завершения обучения тех новобранцев, которые хотели вступить в Армию Государства и Органы Правопорядка. Сергей согласился остаться еще на несколько месяцев, чтобы довести свой отряд до выпуска. Дмитрий после окончания обязательной службы заявил, что она более его не привлекает и отправился в «свободное плавание». По образованию он был программистом, и подался в свою отрасль, которая позволяла ему не только работать, но заниматься интересными именно для него делами. Он оказался неплохим музыкантом и часто выступал в самых различных заведениях, предпочитая ночные бары, так как «ночью и ноты звучат по-другому». Иногда в такие места он наведывался с Сергеем, где они разговаривали о жизни за полночь, обсуждая проблемы, мир, жизнь. Одним словом, когда Сергею пришла пора уезжать, они расстались уже лучшими друзьями.
С момента первого знакомства прошло восемь лет. Дмитрий мало изменился. По дороге в его скромную квартиру он рассказывал Сергею о своей жизни: он все такой же программист, но рангом выше: сейчас проектирует системы искусственного интеллекта, способные развиваться и совершенствоваться, но только в своей области. К примеру, система, над которой его команда работала сейчас, самообучалась и уже сама, исходя из своего опыта работы предлагая различные идеи совершенствования производства, проводя расчеты вдвое быстрее человека. Это в перспективе позволило бы ускорить научный прогресс и реализовывать более смелые проекты. Люди бы все меньше занимались расчетами и какими-либо прикладными разработками, что позволило бы сосредоточиться на более фундаментальных вещах. К сожалению, такие системы пока еще были далеки от совершенства. А еще он все также играет в барах, у него даже есть собственный квартет, с которым они играют свои композиции и многие песни старых музыкантов. У него появилась девушка, она очень хорошенькая, работает в городской администрации и волшебно играет на фортепиано…
На словах о фортепиано Дмитрий закрыл дверь своей квартиры и прямо с порога сказал:
– Все, болтовня кончилась. Системы, которые я разрабатываю, частично секретны. Поэтому мне разрешили защитить мою квартиру от прослушивания. Я модифицировал стандартную защиту, поэтому даже Государство меня слышит только тогда, когда я хочу, – он прошел мимо Сергея на кухню и с грохотом отодвинул два стула от стола. – Садись, – прошел к небольшому бару, достал бутылку виски, два бокала и поставил все это на стол. – Ну же, – сказал он неподвижно стоящему в коридоре Сергею, – я уверен, разговор у нас будет долгим и интересным. Я не видел тебя три года, с тех пор как произошло что-то, о чем я до сих пор не знаю. И знаешь, твое «все нормально» по электронной почте, абсолютно не удовлетворяло мое любопытство. А тут ты сваливаешься как снег на голову, утверждая, что ты в отставке. Так что давай, бросай вещи, садись и рассказывай.
– Ты все такой же взбалмошный, – слабо улыбнувшись, сказал Сергей. Увидев взгляд Дмитрия, в котором читались одновременно злость и беспокойство за друга, он поспешно бросил сумку на пол, повесил куртку на крючок, зашел на кухню и сел на стул. Дмитрий разлил напиток по бокалам, сел напротив и протянул один Сергею. Они также молча чокнулись и выпили. Некоторое время помолчали, просто глядя друг на друга. Потом Сергей произнес:
– С какого момента мне начать? Что я вообще тебе рассказал, а чего нет?
– Ты знаешь ты мне рассказал… ммм… Ничего. Я думал, ты уже обо мне забыл, – в голосе Истомина был слышен неприкрытый сарказм, – последние три года ты меня поздравляешь с праздниками и извиняешься, что не можешь ничего рассказать о том, что с тобой там происходит. И все. Последнее развернутое сообщение было о том, что ты уходишь на какое-то очень важное задание.
– Мда, рассказ будет длинный… – задумчиво сказал Сергей, – я постараюсь его сократить, чтобы мы тут не сидели до завтрашнего дня. Наливай, наверное, еще, и не перебивай, все вопросы в конце, мне тяжело обо все этом рассказывать….
… Снова задание и снова ничего необычного. Нашу группу, трех Следопытов отправили вместе с отрядом солдат зачищать район в отдаленном Городе-12, ты, наверное, даже не знаешь, где это. Это один из тех Городов, где люди жить не смогли, но остались важные ресурсы и производственные мощности, и рабочие трудятся вахтово, по месяцу. Такие Города разрушены, у них нет оборонительных барьеров, и рабочих, и военных туда забрасывают вертолетами на специально укрепленные площадки. Сами объекты располагаются в подземных бункерах, так что безопасность максимальная. В случае ЧП, двери в бункеры закрываются и сверху проникнуть в нихпрактически невозможно. То же самое происходит, если внутри находится что-то такое, что необходимо запереть. Тогда двери удаленно блокируются снаружи и выбраться из него также невозможно. Мы прибыли как раз к такому.
Информации было, как всегда, минимум. Внутри находились лаборатории, относящиеся к ближайшему Носителю Кислорода, и там занимались поисками новых биологических способов производства газа. Что-то там пошло не так, и персонал начал сходить с ума. Всех необходимо зачистить, проверить пригодность лаборатории к дальнейшему использованию, выживших и невредимых вытащить и доставить к начальству. О том, что выжившие были, говорил сигнал бедствия, отправленный из дополнительно защищенной части лаборатории. Словом, все было предельно ясно, мы делали и не такое.
Высадившись, мы поделили солдат на три группы, во главе каждой из которых был кто-то из нас. Одна группа, под командованием капитана Йоко – я тебе как-то рассказывал о нем, он тот, который безжалостно относится ко всему, что отклоняется от биологической нормы – должна была зачистить нижние этажи бункера, где располагались отсеки для опытов. Судя по сводкам, там находилось наибольшее количество персонала, попавшего под неизвестное воздействие. Вторая группа, под командованием капитана Джонсона, зачищала верхние уровни, собирала выживших и оставшуюся информацию. Моя группа, как старшего, проникала в защищенную часть бункера и разыскивала выживших, среди которых должно было быть руководство лаборатории.
Заходили в бункер мы все вместе. У входа, как ни странно, нам никто не встретился, зато после спуска на второй уровень – всего их, кстати, было девять, три верхних – жилых, четвертый и пятый – административные, усиленно защищенные, с пятого по девятый – исследовательские – начались проблемы – мы встретили персонал. Уровни бункера соединял лифт, сейчас неработавший, и широкая лестница, по которой вполне могли разъехаться две большие телеги. Она была слабо подсвеченакрасным аварийным светом. Нас было в общем двадцать один человек и единичные противники нас не пугали, но к виду людей, прошедших биологический ад, невозможно привыкнуть. На каждом пролете нас встречал персонал в разодранной рабочей одежде или лабораторных халатах, на лицах этих людей застыло выражение ужаса вперемешку со злобой, сложившееся в причудливую неподвижную маску. Они брели наверх, с рычанием бросались на нас и успокаивались только после того, как автоматные очереди разрывали их на неподвижные части. Если они падали, то ползли в нашу сторону с глухими хрипами, подтягиваясь бессильными руками, а если нечем уже было двигать, то пытались катиться, раскачиваясь лежа на полу. И это было ужасное зрелище даже для нас, Следопытов, видевших и не такие ужасы. Но Существа снаружи – это совсем не тоже самое, поверь мне. Они там уже потеряли или никогда не имели человеческий облик. А вот обезображенные люди – это совсем другое. Невольно думаешь – а нужно ли убивать? Может, опять поспешили, и им можно помочь? Но у Государства опять нет времени…
Прости, отвлекся. На третьем уровне, отряд Джонсона из семи человек, включая его, отправился обыскивать уровни снизу-вверх, остальные отправились ниже. Вход взащищеннуюзону находился на пятом уровне. Здесь персонала стало меньше, проход на четвертый уровень защищала массивная дверь. Согласно плану бункера, между четвертым и пятым уровнем была отдельная внутренняя лестница, но войти в защищенную зону снаружи было возможно только со входа пятого уровня, где находился терминал доступа.
Спуск на пятый уровень сталбойней – здесь персонала было больше, прорываться пришлось с завесой из свинца перед собой. Сложно передать то, что мы видели. До тех пор, пока на них не падал свет наших фонарей, они стояли неподвижно, но стоило лишь отблеску попасть на глаза, как все разом кидались в атаку, безумную и тем страшную. Перекошенные лица, мелькали в проблесках яркого белого света и вспышках выстрела. Монстры, совсем недавно бывшие людьми, издавали нечленораздельные возгласы, кричали, пытались говорить какие-то слова булькающими голосами и бросались на нас. Из оружия у них не было ничего, они полагались только на свои руки, ноги и зубы, которые скалили, когда, разорванные выстрелами, ползли к нам. Все это сочетание облика и звуков, которые они издавали, создавало впечатление, что по какой-то неведомой причине эти несчастные бояться и ненавидят именно нас, что придавало странную осмысленность их суматошным и беспорядочным движениям. Нам было тяжело стрелять в людей, в таких же, по сути, как мы, но выбора не было, и вскоре все нападавшие лежали бесформенной грудой на ступенях, а мы, стараясь не ступать по их телам и, добивая тех, кто проявлял признаки жизни, спустились на пятый уровень.
Там был терминал входа. Своим личным паролем я открыл его, используя полномочия Следопыта при возникновении ЧП, и отдал команду открыть двери. Мы ждали, что из всех дверей на нас хлынут враги, но везде оказалось пусто и тихо. Йоко кивнул мне и, махнув рукой, увел свой отряд из восьми человек по лестнице вниз. Они только спустились на один пролет и там сразу же раздались выстрелы, крики и шум падающих тел. Мысленно пожелав им удачи, я повел свой маленький отряд вглубь пятого уровня.
Мы шли мимо кабинетов, прошли маленькую столовую, где наши фонари отражались от зеркального потолка и освещали пыльные столы и перевернутые стулья. Я знал, что в самой глубине уровня находится защищенный бокс из четырех комнат высшего персонала. Именно там и должен был располагаться спасательный маячок, который нас привел. Мы проходили мимо кабинета заведующего снабжением, когда вдруг дверь следующего кабинета рухнула прямо перед нами, а из и оттудавышла огромная фигура. Лучи фонарей осветили грузное тело, жуткое обезображенное лицо и блеснувший в свете здоровый поварской нож. Наверное, это был местный повар, об этом говорили остатки фартука на поясе. На нем были свободные шаровары армейского образца и тяжелые ботинки, а до пояса он был совершенно гол, если не считать слегка заживших ран, шедших полосами по всему телу. Было такое ощущение, будто его расцарапал какой-то зверь. Он сощурился, глядя на фонари, а затем, издав гортанный крик, бросился на нас, размахнувшись ножом. Мы выстрелили разом, с переменным успехом, но пули его не остановили, попросту застряв в теле, и, издав такой же крик, повар с огромной силой всадил нож одному из моих бойцов в голову. Клинок вошел так, как будто это был не череп человека, а огромный кусок масла.
Солдаты вскрикнули, отскочив кто куда, только бы быть подальше от монстра и открыли беспорядочную стрельбу, больше паля просто в воздух. Начиналась паника.
Я пригнулся, надеясь, что свои меня не зацепят, и, хорошо прицелившись, всадил толстяку длинную очередь в голову. Я думал, что этого будет достаточно, но не тут-то было. Повар схватился за голову и дико закричал, мотая ей из стороны в сторону, согнувшись в поясе. Солдаты застыли от ужаса, наблюдая за ним. Он медленно разогнулся и повернулся ко мне. Теперь на лице нельзя было разобрать ни глаз, ни носа, ни рта – все стало одной массой. И, несмотря на это, несчастный вытянул руки в мою сторону и начал медленно идти. Я попятился, одновременно поднимая автомат. Какая-то часть лица монстра издала булькающий хрип, и я выстрелил, удерживая рвущийся из рук от отдачи автомат, пуская пулю за пулей в голову толстяка. Голова не выдержала и разлетелась. Тело сделало еще один шаг в мою сторону и с грохотом рухнуло.
Я перевел дух и посмотрел на солдат. Их лица были белы от ужаса, автоматы ходуном ходили в трясущихся руках. Мне пришлось дважды приказать опустить оружие, прежде чем до них дошел смысл приказа, и они немного взяли себя в руки. Я подошел к погибшему солдату и силой выдернул нож у него из головы. Один из бойцов отвернулся и его вырвало. Да, зрелище было жуткое.
Немного переведя дух, через пару минут мы двинулись дальше. До защищенных комнат дошли без приключений, хотя солдат теперь пугал любой шорох. Да даже меня слегка трясло от пережитого – адреналин давал о себе знать. Дверь в защищенную комнату представляла собой толстую железную створку, которая опускалась при чрезвычайной ситуации. Рядом также располагался еще один терминал, в который я ввел личный код доступа и код для ЧП. Заслонка со скрежетом медленно и тяжело поднялась, открыв нам небольшой коридор, в котором прямо и по бокам было по двери. Я жестом приказал двигаться к правому проходу, так как помнил, что по плану за ней должен был быть кабинет Главного Управляющего. Я встал прямо перед дверью, один из солдат слева от нее, а второй резко открыл. Лучи фонарей осветили большое, хорошо отделанное помещение. На стенах висели картины, у правой стены стоял большой диван, слева на стене висел широкий экран, а прямо перед нами располагался рабочий стол. За столом сидел, уронив голову на руки, седой невысокий мужчина. При нашем появлении он попытался слабо поднять голову, но смог лишь немного подвинуться. Мы медленно приблизились к нему, ни на секунду не спуская глаз, наученные горьким опытом. Один из солдат жестом указал мне на кровь, которая была у правой нижней стороны стола. Также жестом я приказал держать человека на прицеле, а сам обошел стол. Я увидел, что на коленях у него лежит маленький, мигающий красным прибор – сигнальный маяк, а весь бок костюма пропитан кровью. Взяв его за плечо, я с усилием откинул человека на спинку стула. Тот слабо застонал и произнес: «Не успели…», после чего захрипел и затих. Я проверил сонную артерию – мертв. На костюме была нашивка, которая показывала, что он и есть Главный Управляющий. Мельком осмотрев стол, я понял, что ничего особо интересного на нем нет, и нужно было вскрывать его компьютер, чтобы разобраться, что здесь произошло. Но прежде всего, нужно было осмотреть бокс на предмет выживших.
Мы двинулись дальше. Дверь напротив вела в абсолютно пустое помещение, наверное, зал для собраний. Там стоял круглый стол, окруженный стульями, на стене висел экран. Больше ничего и никого не было. Последняя дверь вела в комнату отдыха для персонала высшего уровня: там стояли диваны, кресла, несколько небольших столов. В правой стене была дверь, ведущая в зал-миникинотеатр. Когда мы зашли в комнату, то услышали с той стороны какой-то шум и звук падения. Я видел, что лица солдат опять побелели. Жестом приказав им стоять и прикрывать, я медленно подошел к двери. Чем больше приближался, тем больше слышал в своей голове тихий, испуганный женский голос, который повторял «Помогите… Помогите мне!…». Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, но оно не желало пропадать. Тогда я, резко выдохнув, открыл дверь пинком. Она с грохотом распахнулась, и луч фонаря выхватил несколько диванов, какие-то ящики и заплаканную девушку в белом халате, вскрикнувшую при моем появлении. я только открыл рот, как услышал ее шепот: «Помогите… Помогите…», хотя девушка была в другом конце комнаты. Это ее голос был в моей голове. Она вскинула голову, и я увидел, что ее глаза нечеловечески яркого голубого цвета. Одновременно меня пронзил целый ворох чувств: страх, боль, отчаяние, ужас от ожидания неминуемой смерти, жалость к себе, боязнь за других… Это продлилось всего мгновение, она опустила голову, а когда подняла, это были обычные голубые глаза испуганной девушки. Я закинул автомат на спину и медленно подошел к ней. Она, поняв, что я человек, протянула ко мне руки, в ее глазах и на лице была мольба, просьба защитить. Я взял ее на руки. Как ты понимаешь, поднялись наверх мы уже вместе…
– А чем закончилась операция? – спросил Истомин, сидевший до этого неподвижно, застыв с бокалом в руке и внимательно слушая откинувшегося на стулеСергея.
– Тебе это важно? – спросил Сергей с некоторым недовольством. Истомин кивнул. – Как всегда. Куда ж без деталей. Я и так стараюсь все подробно рассказывать, знаю, что без них ты меня замучаешь. Нижние уровни Йоко зачищал уже при поддержке Джонсона, когда понял, что противников слишком много и приказал отступать на верхние уровни. Джонсон к этому моменту верхние уже обыскал и спускался к нам на подмогу. Связавшись по рации со мной и удостоверившись, что помощь не нужна и у меня все чисто, они оставили раненых на пятом уровне и закончили дело внизу. Мы собрали данные из компьютера Главного Управляющего и лабораторий и отправились домой. Потери, вместе с моим бойцом составили четыре человека. Еще семь были ранены. Йоко укусили за плечо, и он три недели валялся в больнице с подозрением на заражение, но единственный недуг, которым он страдал, была скука. На нижних уровнях нашли двух чудом выживших лаборантов, которых трое суток пытали допросами Сотрудники Правопорядка, выясняя, что там произошло, но они ничего толком не смогли сказать и их отправили с миром на тихие должности, приказав не раскрывать рта. Дальнейшая судьба этих людей мне неизвестна.
– А твоя девушка? Она тоже ничего не знала? Хотя, судя по аудиальным эффектам…
– Тут все интереснее, – на этих словах Сергей чуть оживился и, отхлебнув из бокала, продолжил, – во-первых, ее зовут Виктория. Она рассказала Правопорядку, что в этих лабораториях производились эксперименты не только над биологическими материалами, но и параллельно над людьми. Частично персонал туда отбирался из тех кандидатов, которые физиологически имели необычные склонности. В частности, у нее имелись какие-то изменения в мозговой деятельности. Мотивировали это изучением вредного влияния современной окружающей среды на человека. На самом же деле, там пытались создать оружие. И что-то вдруг пошло не так, а что именно, она не знала. Больше вытянуть из нее ничего не удалось.
– А как же голоса в твоей голове? – спросил, закуривая сигарету, Дмитрий. – Я так понимаю, она знала больше, чем говорила? Ну или, как минимум, умела.
– Не перебивай, – сердито посмотрел на него Сергей, – ты, как и раньше, бежишь впереди паровоза.
– А тебя, как и раньше, это бесит, – усмехнулся Дима. Сергей вкинул на него сердитые глаза, – да молчу, молчу, рассказывай.
– Спасибо нижайшее, – саркастично ответил Сергей. – После того, как нас провели через утомительные профилактические процедуры длиной в две недели, я пришел к ней. Просто домой. Узнал адрес через свою базу и нагрянул без приглашения. Все эти дни я иногда слышал ее голос в своей голове, который говорил об абсолютно повседневных вещах: что надеть, куда пойти, разговоры с людьми… Это беспокоило, и я пришел к ней за ответами. А она ждала меня, показав это тем, что открыла дверь прежде, чем я позвонил.
У нее была небольшая уютная квартирка в бежевых тонах. Виктория сразу проводила меня на кухню, где уже стоял только что сваренный натуральный зерновой кофе. На мой вопросительный взгляд она просто сказала, что знает, что мне это нравиться. Мы сели друг напротив друга. Она выглядела уставшей после всего перенесенного, но это не скрывало то, что она была весьма привлекательной: ладная спортивная фигура, красивое аристократичное лицо, обрамленное практически белыми, длиной до плеч, волосами. Но как я уже сказал, главным были глаза: при свете тусклого солнца они были ярко-голубыми, пронизывающими до самого нутра.
Глядя в эти глаза, я задал мучавший меня все эти дни вопрос: что случилось между нами там, в бункере? В ответ она пожала плечами, сказав, что не знает этого точно. Тогда я попросил рассказать, что ей известно о той лаборатории, пообещав, что буду молчать. Она серьезно посмотрела на меня после этих слов и сказала: «Я знаю. Ты не лжешь».
Виктория рассказала мне немного, только то, что смогла узнать сама. Опыты проводились над частью лаборантов, которые были специально отобраны в рамках секретной программы. Все выглядело естественно: они проходили строгий медицинский отбор, прежде чем попасть на работу в такое место. Только те, у кого находили небольшие отклонения, его проходили и получали работу. И только попав на объект, узнавали, что они часть секретного опыта по поиску людей с необычными возможностями. Она была одной из них. Ей было двадцать два, и прежде ничего необычного за собой онане замечала. Обычная девушка, такая же, как все. Но в процессе опытов, которые в основном представляли собой сдачу анализов и странные задания на непонятных приборах, ученые выявили у нее склонность к телепатии.
Естественно, услышав такой бред, она рассмеялась им в лицо, но потом, спустя несколько недель опытов, она начала «чувствовать» людей вокруг, их эмоции, чувства, мысли. Пока неопределенно, но чем дольше шли опыты, тем больше слышала и чувствовала. Сначала она сопротивлялась, но Главный Управляющий в личной беседе сообщил ей, что выбор прост: либо сотрудничество, либо пропажа без вести. Виктория явственно почувствовала тогда его безразличие к ее жизни, и ей пришлось согласиться.
К моменту возникновения бедствия на базе она научилась читать мысли людей. Пока с трудом, нодостаточно четко. В это же время она обнаружила, что может силой мысли двигать мелкие предметы: ложки, ручки, чашки. Но об этом Виктория не стала рассказывать ученым, опасаясь, что в этом случае ее никогда не выпустят. Из их мыслей она знала, что и так ее не планируют отпускать, а для чего-то готовят. Для чего именно, они сами не знали. Из их же голов она узнала, что из всех подопытных ее прогресс больше, чем у остальных. Ближе всех к ней подобрался местный повар – у него обнаружилась практически полная нечувствительность к боли при работе всех остальных чувств…
– Тот самый толстяк! – воскликнул, перебив, Дмитрий.
– Возможно. В ночь катастрофы она проснулась от дикого ужаса и паники, которые царили на нижних уровнях и которые чуть не свели ее с ума массой свалившихся переживаний. Она жила на третьем уровне и, услышав сигнал тревоги, бросилась на укрепленные уровни раньше остальных. На четвертом ей встретилсяГлавный Управляющий, который сказал, что искал ее и приказал идти за ним. Они спустились в его кабинет, и только тут Виктория почувствовала, что из-за стены безразличия в разуме мужчины то и дело проступает страх. Она поняла, что он каким-то образом умеет прятаться от нее, скрывать свои истинные чувства и мысли, но сейчас стена дала трещину, через которые рвутся настоящие эмоции. Приглядевшись, она увидела, что руки мужчины слегка трясутся.
Он сообщил ей, что изначально был против этих исследований и сейчас положил им конец. Он не хотел жертв и насилия и пытался подстроить несчастный случай, но все вышло из-под контроля и теперь, скорее всего весь персонал погибнет. Так будет лучше, потому что никто и никогда не узнает, что именно исследовали в этих лабораториях, и какие получили результаты. А результаты, по его словам, были ужасающими и никогда не должны были покинуть этих стен. Здесь Виктория попыталась уловить части его мыслей, чтобы понять, что именно имелось в виду, но разум Управляющего был неприступен, а он сам был сосредоточен только на тех словах, которые говорил в данный момент.
Главный усмехнулся и сказал, что чувствует ее попытки, но не стоит даже пытаться пройти через его защиту – он справлялся и не с такими, как она. Но сейчас ему нужна ее помощь. Скоро на всех уровнях люди начнут сходить с ума. Это уже происходит, она может почувствовать это, если прислушается – вокруг только ужас, паника и злоба. У него нет таких сил, как у нее, но он достаточно знает о природе ее способностей и сможет направить эту силу. На одном из жилых уровней есть человек, который лишь прячется под видом обычного рабочего. А на самом деле он – Наблюдатель, который присматривает за всеми исследованиями и за самим Управляющим. В случае срыва экспериментов, Наблюдатель должен убить Главного. И он придет. Но они могут найти его раньше и убить, даже не приближаясь. А в обмен они вместе будут спасены, так как на защищенном уровне останутся только те, кому прикажет Управляющий.
Виктории было страшно. Она чувствовала, как вокруг что-то происходит. Стены давили на нее, а темнота по углам набирала краски, становилось бездонной. Свет от лампы на столе стал тусклым и почти не освещал ничего вокруг. В комнате стало холоднее, как будто вдруг откуда-то потянуло сквозняком. Она поняла, что ее медленно охватывает паника. Сотни голосов тончайшим шепотом проникали в ее голову, они говорили что-то наперебой, изредка вскрикивая, и их становилось все больше, они говорили все громче… Управляющий схватил ее за плечи и встряхнул. Она чувствовала безумие, наполняющее людей вокруг. И только он мог ее спасти.
Она кивнула. Управляющий приказал ей собраться и закрыть глаза. Нужно было открыться всему вороху голосов. Их много, но они бессвязные и не могут на нее повлиять. Ей нужно найти один спокойный, который обязательно проявит себя в ближайшее время. Он сможет направить ее на нужный путь, но найти его может только она сама. И когда найдет, то должна будет проникнуть в его разум и приказать умереть. Если все будет сделано быстро, человек даже не поймет, что произошло, а все уже будет кончено.
Она не хотела впускать их. Но страх за свою жизнь заставил. Пришлось перестать сопротивляться и начать слушать. Рой голосов беспорядочным шумом заполнил голову и, не в силах его выдерживать она упала на колени. Сотни голосов кричали, молили, призывали о помощи, выкрикивали имена, отдельные слова, рычали, шипели. Ей казалось, что весь мир стал состоять из звуков и что еще немного и ее голова просто взорвется, не выдержав такого напряжения. Вдруг она услышала голос Управляющего, мягкий, спокойный, просящий сосредоточиться на нем. Она посмотрела на него и увидела, что он стоит, закрыв глаза, его губы неподвижны, а голос только в ее голове. Она закрыла глаза и сосредоточилась на нем. Сначала голос куда-то вел, и вдруг она явственно услышала второй, такой же спокойный и рассудительный. Управляющий сообщил, что они нашли его и сразу же вскрикнул. Человек уже стоял за их дверью. Не успели.
Они вместе открыли глаза и повернулись к двери, которая медленно открылась, и вошел высокий мужчина с пистолетом в руке. Сказав: «Вы не справились», он выстрелил в Управляющего и попал ему в бок. Тот упал, схватившись за пораженное место. Виктория кричала вместе с ним, чувствуя каждой клеточкой своего тела боль от раны. Она посмотрела на пришедшего и ясно слышала его голос, который говорил: «Он не справился, как все и ждали. Убить».Наблюдатель вновь поднял пистолет.
В приступе безумной ярости и боли Виктория вошла в сознание убийцы, почувствовав его секундное удивление и заполонив его полностью, отдала один-единственный приказ: «Умри!».
