bannerbannerbanner
Вперед, на Запад! Операция «Багратион»

Владимир Дайнес
Вперед, на Запад! Операция «Багратион»

Полная версия

Партизаны и подпольщики держали под неослабным контролем все коммуникации, аэродромы и гарнизоны противника, следили за его перегруппировками, выявляли объем и характер воинских перевозок. Оперативная группа Белорусского ШПД на 1-м Прибалтийском фронте в тесном контакте с оперативным управлением штаба фронта разработала подробный план взаимодействия войск 6-й гвардейской и 43-й армий с партизанскими соединениями в ходе наступления. Партизаны помогли разведчикам фронта детально разведать Западную Двину в районах, намеченных для форсирования. Были взяты на учет все уцелевшие и наведенные противником мосты. Партизанам была поставлена задача со второго дня наступления перерезать движение поездов по железнодорожным линиям от Полоцка на Даугавпилс, от Даугавпилса на Вильнюс, а также на участке Крулевщизна (Крулевщина), Воропаево.

В соответствии с планом оперативной группы ШПД 2-го Белорусского фронта партизанские бригады и отряды ориентировались на ведение разведки, особенно в районах Могилева, Чаусы, Быхова, Шклова, Горок, Толочина, Орши, Минска, Молодечно, Барановичей, Лиды, выявление оборонительных рубежей, мест дислокации и районов сосредоточения вражеских частей, артиллерии и танков.

Партизаны, выполняя поставленные задачи, установили точное расположение штабов группы армий «Центр» и ее армий, а также 290 различных воинских частей. Они добыли сведения о 900 гарнизонах, многих оборонительных сооружениях, 130 зенитных батареях, 54 аэродромах и 24 взлетно-посадочных площадках, 11 ложных аэродромах, 160 крупных складах боеприпасов, горючего и продовольствия[35]. В результате к концу мая Оперативное управление Генерального штаба Красной Армии располагало точной схемой рубежей по линии Витебск, Орша, Шклов, Могилев, Быхов. Партизаны захватили и переправили за линию фронта большое количество самых разнообразных приказов, карт, рапортов, донесений, схемы почти всех городов Белоруссии и множества населенных пунктов. Разведчики партизанской бригады «Чекист» (Г.А. Кирпич) составили точную схему вражеских укреплений по западному берегу р. Днепр, указав на ней все огневые точки. Отмечая высокую эффективность разведывательной деятельности партизан, бывший начальник Белорусского штаба партизанского движения П.З. Калинин писал: «…Мы в БШПД регулярно получали ценную информацию о перегруппировках вражеских войск, о подходе резервов противника, о сосредоточении его боевой техники. Полученные данные незамедлительно передавались командованию фронтов, а наиболее важные – в Генеральный штаб Красной Армии»[36].

В Генеральном штабе в это время, наряду с доработкой плана операции «Багратион», в соответствии с указаниями Верховного Главнокомандующего были разработаны и направлены 27 мая командующим фронтами и армиями директивы о перегруппировках войск[37].

Для усиления 1-го Прибалтийского фронта в район станции Невель перебрасывалась 45-я истребительная противотанковая артиллерийская бригада. Командующие 11-й гвардейской армией и 3-го Белорусским фронтом получили директиву о передаче этой армии (8-й, 16-й и 36-й гвардейские стрелковые корпуса) с 24 часов 27 мая в подчинение командующего фронтом. Войска армии должны были с 27 мая по 7 июня совершить марш своим ходом в темное время с применением мер маскировки в район Лиозно. Истребительно-противотанковые дивизионы стрелковых дивизий (Су-76) и армейские запасы предписывалось перевезти по железной дороге. Всю переписку и переговоры служебного порядка, связанные с передислокацией армии, следовало вести только с Генеральным штабом, а переписка и переговоры по этим вопросам с центральными управлениями наркомата обороны была запрещена. 1-й Прибалтийский фронт также получил 103-й стрелковый корпус

Командующему артиллерией Красной Армии было приказано доукомплектовать до штатов по установленным нормам и до 30 мая передать в районе Смоленска в распоряжение командующего 3-м Белорусским фронтом 117-ю и 119-ю артиллерийские бригады большой мощности (БМ), которые требовалось включить в состав 4-й гвардейской артиллерийской дивизии. От командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии требовалось отправить в распоряжение командующего фронтом 3-й гвардейский механизированный корпус. Для усиления фронта были предназначены 20-я артиллерийская дивизия и 3-й гвардейский кавалерийский корпус.

С целью усиления 2-го Белорусского фронта в район станции Рославль отправлялись 5-я и 27-я истребительные противотанковые артиллерийские бригады, 4-я гвардейская минометная бригада М-31. С 24 часов 28 мая фронту передавался 81-й стрелковый корпус.

В распоряжение командующего 1-м Белорусским фронтом предписывалось отправить в район станции Гомель 124-ю и 122-ю гаубичные артиллерийские бригады БМ для их включения в состав 22-й артиллерийской дивизии РГК, а также 12-ю артиллерийскую дивизию прорыва РГК. Для усиления фронта также перебрасывались 1-й механизированный, 9-й танковый и 4-й гвардейский кавалерийский корпуса. В состав фронта с 24 часов 27 мая передавалась 28-я армия (3-й гвардейский, 20-й и 128-й стрелковые корпуса).

30 мая И.В. Сталин окончательно утвердил план операции «Багратион», которую намечалось начать 19—20 июня. Ее замыслом предусматривались: одновременный прорыв обороны противника на шести участках; окружение и уничтожение его фланговых группировок в районах Витебска и Бобруйска; развитие наступления на Каунасском, Минском и Брестском направлениях с целью завершения разгрома группы армий «Центр» и выхода на рубеж Даугавпилс, Ковно (Каунас), Белосток, Брест, Люблин[38]. По достижении этого рубежа войскам 1-го Прибалтийского фронта предстояло вести наступление на Кёнигсберг и частью сил на Шяуляй, 3-го Белорусского фронта – на Алленштайн (Алленштейн), а 1-го Белорусского фронта – на Варшаву.

Маршал Советского Союза Василевский, оценивая план Белорусской стратегической наступательной операции, впоследствии писал: «Он был прост и в то же время смел и грандиозен. Простота его заключалась в том, что в его основу было положено решение использовать выгодную для нас конфигурацию советско-германского фронта на белорусском театре военных действий, причем мы заведомо знали, что эти фланговые направления являются наиболее опасными для врага, следовательно, и наиболее защищенными. Смелость замысла вытекала из стремления, не боясь контрпланов противника, нанести решающий для всей летней кампании удар в одном стратегическом направлении. О грандиозности замысла свидетельствует его исключительно важное военно-политическое значение для дальнейшего хода второй мировой войны, невиданный размах, а также количество одновременно или последовательно предусмотренных планом и, казалось бы, самостоятельных, но вместе с тем тесно связанных между собой фронтовых операций, направленных к достижению общих военно-стратегических задач и политических целей»[39].

В ночь на 31 мая Сталин, Маршалы Советского Союза Жуков, Василевский и генерал армии Антонов разработали частные директивы и указания привлекавшимся к операции фронтам. Одновременно были определены задачи авиации дальнего действия: нанесение ударов по вражеским аэродромам; проведение совместно с воздушными армиями фронтов непосредственной авиационной подготовки наступления; затруднение маневра оперативных резервов противника на угрожаемые направления в ходе боевых действий.

С целью согласования усилий в наступательной операции большого масштаба на Маршала Советского Союза Василевского была возложена координация действий 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского, а на Маршала Советского Союза Жукова – 2-го и 1-го Белорусских фронтов. Вопросами применения военно-воздушных сил занимался главный маршал авиации А.А. Новиков. Для более эффективного использования артиллерии на 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский фронты направлялся заместитель командующего артиллерией Красной Армии генерал-полковник артиллерии М.Н. Чистяков, а на 2-й и 1-й Белорусские фронты – командующий артиллерией Красной Армии маршал артиллерии Н.Д. Яковлев.

В 6 часов 30 минут 6 июня вслед за массированными ударами авиации и огневой подготовкой корабельной артиллерии началась высадка союзных войск на нормандское побережье. Это положило начало Нормандской десантной операции. В тот же день Сталин в письме премьер-министру Великобритании Черчиллю отмечал: «Летнее наступление советских войск, организованное согласно уговору на Тегеранской конференции, начнется к середине июня на одном из важных участков фронта. Общее наступление советских войск будет развертываться этапами путем последовательного ввода армии в наступательные операции. В конце июня и в течение июля наступательные операции превратятся в общее наступление советских войск»[40].

Проведение столь крупной стратегической наступательной операции, как операция «Багратион», с особой остротой поставило вопрос о способах создания на главных направлениях мощных ударных группировок. Для проведения этой операции в составе четырех фронтов, занимавших полосу шириной 1100 км (24,4 % общей протяженности советско-германского фронта) было сосредоточено 36,3 % личного состава, 37,1 % орудий и минометов, 73,2 % танков и САУ, 41 % всей авиации действующей армии. К концу второй декады июня была развернута группировка войск, насчитывавшая более 2,4 млн человек, 36,4 тыс. орудий и минометов, 5,2 тыс. танков и САУ, 5,3 тыс. самолетов. Кроме того, намечалось задействовать 1007 самолетов авиации дальнего действия и 500 истребителей из состава войск ПВО страны[41]. Четыре фронта превосходили противника по численности людей в 2 раза, по танкам и самоходным (штурмовым) орудиям – в 5,8, орудиям и минометам – в 3,8, боевым самолетам – в 3,9 раза[42]. В. Хаупт писал, что для проведения операции «Багратион» было сосредоточено 166 русских дивизий, в которых насчитывалось 2 220 000 человек, 31 тыс. орудий, 5,2 тыс. танков и 6 тыс. самолетов[43].

При подготовке операции «Багратион» особое внимание было обращено на достижение скрытности и внезапности. В полном объеме ее план знали только шесть человек: Верховный Главнокомандующий, его заместитель, начальник Генштаба и его первый заместитель, начальник Оперативного управления и один из его заместителей.

 

Генерал армии Антонов, выполняя указание Сталина об обеспечении скрытности подготовки операции, 25 мая вместе с начальником Главного организационного управления генерал-лейтенантом А.Г. Карпоносовым подписал директиву командующему 51-й армией о ее передислокации с присвоением наименования «75-я запасная стрелковая дивизия»[44]. В директиве Генерального штаба командующему 2-й гвардейской армией от 27 мая отмечалось, что ей временно присваивается наименование «70-я запасная стр. дивизия»[45].

29 мая в войска за подписями заместителя Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Жукова и первого заместителя начальника Генерального штаба генерала армии Антонова была направлена директива № 220110, в которой определялись мероприятия по дезинформации противника[46]. Они предусматривали создание не менее трех оборонительных рубежей на глубину до 40 км и подготовку населенных пунктов к круговой обороне. Фронтовые, армейские и дивизионные газеты должны были публиковать материалы по оборонительной тематике. В войсках требовалось строго соблюдать режим радиомолчания, а к разработке планов операций во фронтах и армиях привлекать узкий круг лиц.

Перегруппировка соединений и частей проводилась с соблюдением мер маскировки. Все передвижения осуществлялись только в ночное время и небольшими группами. Личному составу запрещалось разглашать сведения о том, откуда следуют эшелоны. После выгрузки из них люди и техника немедленно уводились в леса и другие районы, обеспечивавшие скрытное расположение.

С целью убедить немецкое командование в том, что летом главные удары Красной Армии последуют на юге и в Прибалтике, генерал армии А.И. Антонов 3 июня направил командующему 3-м Украинским фронтом генералу армии Р.Я. Малиновскому директиву следующего содержания:

«В целях дезинформации противника на Вас возлагается проведение мероприятий по оперативной маскировке. Необходимо п о к а з а т ь за правым флангом фронта сосредоточение 8—9 стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией, для чего выделить Вашим распоряжением необходимые силы и средства.

Ложный район сосредоточения следует оживить, показав движение и расположение отдельных групп людей, машин, танков, орудий и оборудование района. В местах размещения макетов танков и артиллерии выставить орудия ЗА[47], обозначив одновременно и ПВО всего района установкой зенитных средств и патрулированием истребителей.

Наблюдением и фотографированием с воздуха проверить видимость и правдоподобность ложных объектов.

С планом мероприятий можно ознакомить лишь ограниченный круг людей.

Срок проведения оперативной маскировки – с 5 по 15.6 с. г.»[48].

Несмотря на принятые меры, имели место нарушения мероприятий оперативной маскировки. 10 июня генерал армии Антонов направил телеграмму представителю Ставки ВГК Маршалу Советского Союза Жукову, в которой говорилось:

«Данные перехвата открытых радиопередач противника за последние дни показывают, что в связи с безнаказанностью полетов разведывательной авиации противника, проводимые сейчас мероприятия, ему становятся частично известными.

Так, за 8 и 9 июня самолетами-разведчиками противника обнаружены наши эшелоны на станциях: Салтановка (30 товарных вагонов), Хальч (эшелон – 60 вагонов, голова – на восток), Гомель – Центральная (500 вагонов и 3 паровоза), Гомель – Западная (500 вагонов и 6 паровозов под парами), Городичи (до 100 товарных вагонов), Бабичи (100 товарных вагонов); и, кроме того, обнаружены строительство зенитных артпозиций на южной окраине Сосновки и строительство нового аэродрома (предположительно) сев.-вост. Озаричей.

Настоящей борьбы с самолетами-разведчиками противника наша авиация, как видно, не ведет»[49].

Огромный объем работ по материально-техническому обеспечению боевых действий выполнили соединения и части тыла. К началу наступления армейские запасы составляли: продовольствия – 12—20 сутодач; горюче-смазочных материалов – 3,4—4,2 заправки; боеприпасов – 2,2—4 боекомплекта[50].

Особое внимание было уделено организации взаимодействия войск фронтов с партизанскими формированиями, действовавшими на территории Белоруссии. Они насчитывали 150 бригад и 49 отдельных отрядов (всего 143 тыс. человек)[51], которые базировались в труднодоступных для действий немецких войск районах, широко используя лесные массивы и заболоченные участки местности. Партизанским формированиям были поставлены следующие задачи: уничтожение штабов и военной техники, ведение разведки в интересах наступавших фронтов, захват и удержание выгодных рубежей и плацдармов на реках, срыв вывоза советских граждан в Германию, недопущение разрушения мостов и предприятий.

7 июня Белорусский штаб партизанского движения утвердил план действий на коммуникациях врага. Планом предусматривалось, что в проведении массового подрыва рельсов на железнодорожных коммуникациях противника примут участие все партизанские бригады и отряды, не участвовавшие в оборонительных боях по отражению крупных карательных экспедиций противника. Исходя из этого, в план были включены северная, средняя и южная группировки партизанских соединений Вилейской области, Могилевское соединение, группировки партизан, действовавшие в треугольнике Минск – Борисов – Бобруйск, южная Минская группировка, часть бригад Полесского соединения, соединения Коржа[52], Сикорского[53], а также группировки, действовавшие в Барановической и Белостокской областях.

8 июня председатель СНК Белорусской ССР П.К. Пономаренко направил партизанским соединениям письмо, в котором говорилось[54]:

«Противник, используя затишье на советско-германском фронте, усилил перевозки живой силы, техники по железным дорогам. С целью срыва вражеских перевозок приказываю:

1. Всеми силами вашего соединения произвести массовое разрушение рельсов методом “рельсовой войны”.

2. К подготовке операции приступить немедленно, сохраняя ее в строжайшей тайне.

3. Первый подрыв рельсов произвести в ночь на 20 июня. В дальнейшем наносить непрерывные удары, добиваясь полного срыва перевозок противника.

Дополнительные указания даваться не будут, действовать самостоятельно в ночь на 20 июня и далее.

4. О ходе операции доносить немедленно».

В то время как в штабах фронтов велась работа по планированию операций, в войсках развернулась оперативная и боевая подготовка. На 3-м Белорусском фронте на учебных полигонах, расположенных в тылу, были оборудованы позиции, подобные вражеским. Стрелковые роты и батальоны учились штурмовать их, наступать в высоком темпе, не отставать от огневого вала более чем на 250 метров. С началом атаки пехота вела огонь всеми средствами и училась подавать сигналы переноса огня. Стрельба боевыми снарядами и патронами дисциплинировала людей, повышала ответственность, а новички из пополнения привыкали к разрывам снарядов и пулеметному огню. «…Командармы по совету Черняховского под видом строительства второй полосы обороны выводили в тыл части дивизий, а то и целиком дивизию, – отмечал генерал-майор Н.И. Алексеев. – Там они приводились в порядок, доукомплектовывались, а после одна половина их возводила оборону, причем это делалось по-настоящему, всерьез, хотя многие командиры и воины горели желанием наступать, а не обороняться. Другая половина строила учебные поля, при этом местность подбиралась подобная той, на какой эти части будут прорывать оборону врага. На местности возводились позиции с препятствиями, минными заграждениями, дзотами, бронеколпаками и артиллерийскими позициями – именно такие, какие предстояло этим частям штурмовать. Вот на таких-то полях и обучались взводы, роты, батальоны и танки штурму и прорыву мощной, глубоко эшелонированной вражеской обороны. Одновременно в армиях, корпусах и дивизиях проводились командирские занятия на картах и ящиках с песком. А там, где на пути наступления были реки, добавлялся проигрыш “форсирование водной преграды”»[55].

На 2-м Белорусском фронте с каждым батальоном из дивизий первого эшелона было проведено до 10 учений. Особое внимание обращалось на отработку с войсками и штабами вопросов подготовки и ведения наступления с форсированием реки. С этой целью подразделения и части ежедневно тренировались в переправе на реках в районах расположения дивизий. В ходе занятий командиры и штабы совершенствовали свои навыки в организации и поддержании взаимодействия пехоты с артиллерией, танками и авиацией. Пехотинцы учились «прижиматься» к разрывам снарядов своей артиллерии, а артиллеристы – ставить и перемещать огонь, сообразуясь с действиями пехоты и танков.

14—15 июня командующий 1-м Белорусским фронтом генерал армии Рокоссовский провел занятия по розыгрышу предстоящей операции на правом крыле в штабах 65-й и 28-й армий, на которых присутствовали Маршал Советского Союза Жуков и группа генералов от Ставки ВГК. К розыгрышу были привлечены командиры корпусов и дивизий, командующие артиллерией и начальники родов войск армий. В 65-й армии проигрыш предстоящих действий прошел по следующему сценарию. Командующий армией генерал-лейтенант П.И. Батов доложил обстановку, решение и поставил задачи корпусам. Затем выступили командиры корпусов и дивизий. В ходе проигрыша разбиралось возможное течение боя на отдельных участках, особенности построения боевых порядков, отрабатывалось взаимодействие с соседями и средствами усиления, подробно разбирались вопросы артиллерийского, инженерного и других видов обеспечения.

Проигрыш прошел успешно. Генерал армии Рокоссовский высоко оценил работу командующего и штаба 65-й армии. В последующие трое суток такие же занятия были проведены в других армиях с участием Маршала Советского Союза Жукова. Особое внимание уделялось изучению обороны противника и характера местности в полосе наступления армий, определению способов скорейшего прорыва на дорогу Слуцк – Бобруйск с целью перехватить пути отхода бобруйской группировки 9-й армии противника. Маршал войск связи И.Т. Пересыпкин, присутствовавший на занятиях в 48-й армии, вспоминал: «Я старый кадровый офицер, много раз участвовал в подобных играх, но такого искусства, какое показал Жуков, ни разу не встречал. На ящике с песком до деталей была воспроизведена впереди лежащая местность, включая и зону обороны противника. Были проиграны различные варианты предстоящего наступления. Все это обеспечило армии большой успех…»[56]

При организации и проведении боевой подготовки особое внимание уделялось обобщению боевого опыта. Например, начальник штаба 1-го Белорусского фронта генерал-полковник М.С. Малинин, член военного совета генерал-лейтенант К.Ф. Телегин и начальник политуправления фронта генерал-майор С.Ф. Галаджев направили в армии группы офицеров штаба и политуправления фронта с целью пропаганды наиболее эффективных приемов и действий при прорыве обороны, ознакомления личного состава с сильными и слабыми сторонами противника. Политуправление 3-го Белорусского фронта совместно с инженерным отделом издало несколько листовок-памяток, в которых содержались советы и рекомендации по преодолению противотанковых препятствий, маскировке и наблюдению за противником, ведению боя в траншеях[57]. Для офицерского состава фронтов были организованы лекции и доклады на темы: «Наступление стрелкового батальона в условиях лесисто-болотистой местности», «Прорыв обороны противника усиленным стрелковым полком в лесисто-болотистой местности», «Бой на окружение и уничтожение врага в лесисто-болотистой местности» и другие.

Как уже отмечалось, начало операции «Багратион» было назначено на 19—20 июня. Однако из-за перебоев в работе железных дорог сосредоточение ряда соединений, а также подвоз боеприпасов и горючего задерживались. 11 июня Маршал Советского Союза Жуков доложил Верховному Главнокомандующему: «Продвижение транспортов с боеприпасами для 1-го Белорусского фронта происходит чрезвычайно медленно. В сутки сдается фронту один – два транспорта… Есть основание предполагать, что к установленному сроку фронт обеспечен не будет»[58].

С целью ослабить авиационную группировку противника в Белоруссии, авиация дальнего действия с 13 июня провела воздушную операцию по уничтожению немецких самолетов на аэродромах. В течение четырех ночей сильные авиационные удары были нанесены по 8 основным аэродромам, на которых базировалось до 60 % самолетов 6-го воздушного флота[59]. Например, 13 июня были нанесены удары по железным дорогам Витебск – Орша, Орша – Толочин, Жлобин – Бобруйск, Бобруйск – Житковичи, аэродромам Бобруйск, Лунинец, Пинск, Барановичи, Белосток. На следующий день бомбардировкам подверглись аэродромы Минск, Брест, Пинск, Дембовин и Орша, а также железнодорожный участок Витебск – Орша. 15 июня объектами нападения дальних бомбардировщиков стали железнодорожные участки Витебск – Орша, Бобруйск – Красный Берег, Житковичи – Птичь, аэродромы Барановичи, Белосток и Лунинец.

 

Командующий 5-й гвардейской танковой армией (по 8 августа 1944 г.) маршал бронетанковых войск П.А. Ротмистров


В ночь на 14 июня Маршал Советского Союза Василевский, работавший в штабе и войсках 3-го Белорусского фронта, докладывал Сталину: «Подготовка к выполнению Вашего задания идет полным ходом, с отработкой мельчайших деталей. Наличные войска к указанному Вами сроку, безусловно, будут готовы. Уверенность в успехе у всех полная. По-прежнему опасения за своевременный подход по железной дороге 4-й и 15-й артиллерийских бригад, кавалерийского корпуса Осликовского[60], боеприпасов, горючего и соединений Ротмистрова…[61] Еще раз докладываю, что окончательный срок начала всецело зависит от работы железных дорог, мы со своей стороны сделали и делаем все, чтобы выдержать установленные Вами сроки»[62]. Утром Сталин сообщил Василевскому, что из-за задержки в железнодорожных перевозках начало операции переносится на 23 июня.

Одновременно по решению Сталина были приняты меры по дополнительному усилению 1-го Белорусского фронта. В директиве Генерального штаба от 13 июня говорилось, что в район Сарны, Томашгород в период с 17 июня по 3 июля прибудет по железной дороге 8-я гвардейская армия (4, 28, 29-й гвардейские стрелковые корпуса)[63]. В район Маневичи с 19 июня по 4 июля должна прибыть по железной дороге 2-я танковая армия (3-й и 16-й танковые корпуса, 11-я гвардейская танковая бригада, 5-й мотоциклетный и 80-й гвардейский минометный (М-13) полки, 87-й мотоциклетный батальон). Части армии перебрасывались без танков и САУ. Командующему бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии предстояло обеспечить 2-ю танковую армию этой техникой[64].

В то время как войска 1-го Прибалтийского и трех Белорусских фронтов завершали подготовку к переходу в наступление, белорусские партизаны в ночь на 20 июня, преодолевая минные поля на подходах к железным дорогам и ведя бои с охранными частями немцев, приступили к осуществлению операции «Рельсовая война». Мощным одновременным ударом они подорвали 40 865 рельсов[65]. В результате были полностью выведены из строя ряд важнейших железнодорожных коммуникаций и частично парализованы перевозки противника на многих железных дорогах Белоруссии, в том числе Полоцк – Молодечно, Крулевщизна – Воропаево – Вильнюс, Минск – Барановичи, Осиповичи – Барановичи, Пинск – Брест, Старушки – Уречье. Одновременно партизанские отряды пустили под откос 101 вражеский эшелон с живой силой, техникой и военными грузами[66].

Маршал Советского Союза Жуков в мемуарах отмечал: «За несколько дней до начала действий Красной Армии по освобождению Белоруссии партизанские отряды… провели ряд крупных операций по разрушению железнодорожных и шоссейных магистралей и уничтожению мостов, что парализовало вражеский тыл в самый ответственный момент»[67]. Бывший начальник транспортного управления группы армий «Центр» генерал Г. Теске подчеркивал: «Молниеносно проведенная в эту ночь крупная операция партизанских отрядов вызвала в отдельных местах полную остановку железнодорожного движения на всех важнейших коммуникациях, ведущих к районам прорыва»[68].

В полдень 21 июня Маршал Советского Союза Василевский представил Сталину письменный доклад о готовности к операции «Багратион». В нем отмечалось:

«Подготовка войск Батурина[69] и Чернова[70] к выполнению Вашего задания заканчивается. Сегодня в ночь войска выдвигаются в исходное положение. В ночь с 21 на 22 и в течение 22.06 на всех участках будет произведена тщательная разведка боем. В ночь на 23.06 разведку повторим. При благоприятной погоде наступление начнем в строго назначенный Вами срок.

В связи с тем, что Румянцев[71] нуждается в дополнительных сутках, это позволит нам использовать всю авиацию Голованова[72] в ночь перед наступлением на участках Батурина и в основном Чернова, за исключением, конечно, авиации, предназначенной для действий на фронте Зорина[73]. Все эти вопросы сегодня спланировал со Скрипко[74], хотя от Жарова[75] санкции еще не имею.

В ночь перед началом действий Румянцева вся авиация Голованова может и должна быть использована на фронте Румянцева. Оперативные перевозки к Чернову должны быть закончены к утру 21.06…»[76]

В докладе Василевского не случайно говорится о проведении «тщательной разведки боем». Разведка в полосах четырех фронтов велась непрерывно различными способами, в том числе и разведкой боем. Так поступал и противник. Например, в оперативной сводке Генерального штаба Красной Армии на 8 часов 20 июня отмечалось:

«…5. Войска 1-го Прибалтийского фронта укрепляли занимаемые позиции, вели разведку и перестрелку с противником.

На участке 43-й армии разведгруппа 156 сд в районе Дворище (8 км вост. Шумилино) захватила 2 пленных, принадлежащих 56 пд.

Противник силами от взвода до роты пехоты пытался вести разведку из района пос. Старое Село, Курятники (15 км сев.-зап. Витебск).

Авиация фронта произвела 38 самолетовылетов.

Авиация противника совершила 8 разведывательных пролетов.

6. Войска 3-го Белорусского фронта в течение 19.6 оставались на прежних позициях, на отдельных участках вели разведку и огневой бой с противником.

На левом фланге 39-й армии огнем подразделений 262 сд была отброшена в исходное положение разведгруппа противника, пытавшаяся вести разведку севернее Бакштыны (11 км юго-вост. Витебск). Во второй половине дня 19.6 подразделения 251 сд отбили атаку роты противника в районе Шарки.

Авиация фронта отдельными самолетами бомбила аэродром противника Бальбасово, транспортировала грузы партизанским отрядам, вела разведку в районах Витебск, Богушевск, Барановичи, Орша, Дубровно, произведя 67 самолетовылетов. В воздушном бою сбит 1 немецкий самолет.

Авиация противника совершила 5 разведывательных пролетов.

7. Войска 2-го Белорусского фронта в течение 19.6 производили инженерные работы на основных и промежуточных рубежах, вели разведку и перестрелку с противником.

На левом фланге 33 армии в ночь на 19.6 огнем наших подразделений были отражены две группы пехоты противника, силою до роты каждая, пытались вести разведку в районе севернее Головичи (7 км юго-зап. Дрибины).

8. Войска 1-го Белорусского фронта продолжали укреплять занимаемые позиции, вели разведку и на отдельных участках огневой бой с противником.

На участке 48-й армии усиленная стрелковая рота 17 сд с 11.30 19.6 вела разведку боем в районе 13 км западнее Мормаль, но, встретив сильное огневое сопротивление противника, успеха не имела.

Действующими разведгруппами частей 48-й и 47-й армий захвачены пленные: в районе Нивы (8 км юго-зап. Жлобин) – 6 пд и в районе 6 км юго-западнее Ковель – 131 пд. Кроме того, разведгруппой 169 сд (3 армия) в районе Яново (10 км южнее Быхов) изъяты документы у убитых солдат противника, подтверждающие их принадлежность 267 пд.

Авиация фронта произвела 78 самолетовылетов.

Авиация противника одиночными самолетами вела разведку с попутным бомбометанием до рубежа Пропойск, Речица, Хойники, Каганович, Коростень…»

Действия разведывательных групп и отрядов с привлечением штрафных рот продолжались и 20 и 21 июня. Это было правильное решение. Некоторые современные историки путают разведку боем с началом наступательной операции. Например, А. Исаев пишет: «Первыми перешли в наступление 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский фронты на витебском направлении. Строго говоря, они начали операцию уже 22 июня 1944 г., ровно три года спустя после начала войны»[77].

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30 
Рейтинг@Mail.ru