Владимир Бровкин
Великая Октябрьская катастрофа 1917-1921
Чего же добивался Корнилов?
Среди более консервативных сил общества нарастала тревога. Несмотря на восстановление смертной казни на фронте за дезертирство, большевистская агитация продолжалась. Некоторые генералы недоумевали: почему не была полностью запрещена партия большевиков? Почему их агитация на заводах не пресекалась и почему никто не остановил формирование военизированной гвардии, которая могла представлять реальную угрозу социальному миру? По мнению некоторых офицеров, социалисты прикрывали большевиков и между ними не существовало большой разницы. Некоторые из них даже говорили о восстановлении монархии.
Действия Корнилова обычно представляются в учебниках истории как попытка генерала Корнилова захватить власть, которая радикализировала общество и привела к захвату власти большевиками[11]. Реальная история немного сложнее. Генерала Корнилова беспокоило, что немцы перешли в контрнаступление и заняли Ригу. Он хотел отправить войска в Петроград, чтобы защитить правительство в случае необходимости, и приказал казакам выступить на Петроград. Испугавшись, Керенский его уволил, а Корнилов отказался уйти в отставку. Этот отказ считается актом мятежа. На самом деле никакого мятежа не было, потому что если бы он действительно пытался захватить Петроград, то послал бы гораздо более мощные силы, чем пару казачьих полков. Казаки даже не знали, зачем их послали. Троцкий мобилизовал рабочую милицию, и когда они встретились на окраине города, то начали брататься. Рабочие спрашивали: «Зачем вы идете в Петроград?». «Мы не знаем, просто чтобы навести порядок», – отвечали казаки. И их уговорили уйти. Это не похоже ни на государственный переворот, ни на хорошо подготовленную операцию. А генерал Корнилов известен своим мужеством и решимостью, когда он хотел сражаться, он действительно сражался, и это проявилось позже в гражданской войне. Очевидно, между Керенским и Корниловым возникло недопонимание, не более того. Тем не менее результатом стал грандиозный политический кризис. Большевики увидели явные доказательства того, что столица не защищена, и в этот момент в конце августа стало теоретически возможным рассмотреть вариант насильственного захвата власти.
После демарша Корнилова
Политическое развитие России после демарша Корнилова обычно преподносится как стремительное и неизбежное движение к Красному Октябрю. Действительно, на руку большевикам сыграло множество факторов. Они пользовались все большей поддержкой среди моряков и солдат. Балтийский флот проголосовал за резолюцию большевиков в начале сентября[12]. Также 9 сентября большевики получили большинство в Петроградском и Московском советах. Фабричные комитеты становились все более радикальными и требовали установления рабочего контроля, то есть захвата фабрик. Все это указывало на радикализацию масс и на усиление влияния большевиков. Лидеры партий меньшевиков и эсеров должны были решить, что они собирались делать. Они столкнулись с положением в армии, где генералы открыто сочувствовали Корнилову, а солдаты становились все более неуправляемыми, убивая офицеров и не подчиняясь даже комиссарам правительства. Мирная инициатива застопорилась, аграрная реформа все еще была на стадии подготовки. Решения, которые они приняли, могли быть другими. Исход не был предрешен. Захват власти большевиками не был неизбежен. Так что же решили сделать лидеры партий меньшевиков и эсеров в начале сентября и почему?
Ключевыми лидерами среди меньшевиков были министр Временного правительства Ираклий Церетели и председатель ЦИК Советов Федор Дан. Они продолжали настаивать на том, что исключение кадетов из правительства было бы контрпродуктивным. Они полагали, что это полностью оттолкнет имущие классы и армию и обострит классовый антагонизм. Правительство должно было иметь широкую базу, чтобы вести Россию к Учредительному собранию. По сути, они защищали эту позицию с февраля, и в их рассуждениях ничего не изменилось. Чтобы найти выход из тупика, Церетели предложил созвать Демократическую конференцию – многопартийное собрание, состоящее из представителей дум и земств, только что избранных на основе всеобщего избирательного права. У нового института будет более широкая политическая база, чем у Советов, а новое правительство будет сформировано демократической конференцией. Курс, избранный Церетели, продолжил коалицию с кадетами и все больше и больше толкал Советы влево, усиливая сторонников Мартова и Ленина. Другими словами, потеряв большинство в Советах, лидеры партии СД решили полагаться на Думы, а не на Советы.
Мартов, на левом крыле своей партии, был против продолжения такого курса. Он считал, что разрыв с кадетами неизбежен и что необходимо сформировать новое, полностью социалистическое правительство, состоящее из левых эсеров, меньшевиков и сочувствующих большевиков, чтобы начать мирные переговоры, аграрную реформу и решить другие неотложные задачи[13]. Рыночные отношения должны поддерживаться, цены на продукты питания контролироваться, а вся прибыль и инфляция сдерживаться не уговорами, давлением или коалицией с кадетами, а немедленными и решительными действиями. Необходимо ускорить темпы аграрной реформы и изменить внешнюю политику. Союзникам необходимо предъявить ультиматум: либо немедленно начать мирные переговоры, либо считать Россию свободной от взятых на себя обязательств[14].
Возможно, Мартов мог отделить свою фракцию от оборонцев для проведения такой политики и привлечь многих колеблющихся большевиков и левых эсеров к объединенному блоку на демократической конференции в сентябре. Тем не менее Мартов предпочел остаться в объединенной меньшевистской партии, прежде всего потому, что интернационалисты постоянно завоевывали сторонников и становились большинством. Мартов надеялся вернуть себе руководство партией СД, и ему это удалось к концу октября. Однако его выбор позволил большевикам стать центром сплочения оппозиционных сил[15].
Оборонцы, правое крыло партии меньшевиков, Потресов, Либер, Колокольников, обвиняли интернационалистов и большевиков в нарастающих проблемах[16]. Именно агитация интернационалистов на фронте посеяла нереалистичные надежды на скорейшие мирные переговоры. Кампания интернационалистов по братанию на фронте сыграла только на руку врагу и привела к распаду армии; ультиматум союзникам означал не что иное, как сепаратный мир с Германией, что было неприемлемо для всех политических партий; разрыв с кадетами вызовет недовольство всей буржуазии и опасно сузит социальную базу правительства.
Оборонцы утверждали, что интернационалисты по самой своей природе неспособны обеспечивать дисциплину и укреплять армию, даже когда немцы захватывают одну губернию за другой. Оборонцы считали, что политика Мартова обострит классовый конфликт, приведет к дальнейшей радикализации масс и, таким образом, сыграет на руку большевикам[17]. Увеличение силы большевиков привело бы к формальной передаче власти Советам, то есть органу власти, где не представлено большинство населения. И этот шаг изолирует рабочих и спровоцирует гражданскую войну. Советы должны оставаться общественными организациями, роль которых заключалась только в оказании давления на имущие классы, и не более того.
По сути, оборонцы пытались сохранить статус-кво, политику, которая, как оказалось, обернулась провалом: правительство оставалось слабым и неэффективным, а влияние большевиков в Советах начало приобретать угрожающие размеры. Решение правоцентристского руководства продолжить коалицию с кадетами в сентябре, когда было совершенно ясно, что массы становятся все более радикальными, усилило соперничество между меньшевистскими фракциями, повергло партию в кризис руководства и оттолкнуло от нее рабочих. Однако отождествляя себя с интересами правительства, оборонцы считали, что улучшение экономики может быть достигнуто только в коалиции с кадетами. Меньшевики, работавшие в государственных органах, таких как Министерство труда, были склонны видеть решения проблем в союзах и компромиссах с промышленниками, тогда как меньшевики, работавшие в Советах, были склонны поддерживать требования радикальных рабочих. Партия была внутренне разделенной по своей идентичности и в своей политике.
Эсеры столкнулись с такой же поляризацией в своей партии. Левые радикалы во главе с Марией Спиридоновой и партийный центр Виктора Чернова преследовали иные цели, чем правое крыло, председатель Предпарламента Авксентьев или премьер-министр Керенский. Партия эсеров практически перестала быть единой партией[18]. Керенский отказался сотрудничать с Предпарламентом и считал себя выше всех партий, Авксентьев и правое крыло по-прежнему, как и Церетели, настаивали на коалиции с кадетами, а левое крыло стремилось создать чисто социалистическое правительство.
План Верховского
Большинство книг о революции 1917 года воспроизводят стандартную историю о том, как большевики под руководством Ленина продвигались твердым маршем с февраля к Октябрю – к неизбежной победе. Стандартная версия исключает настоящую политику. Она не принимает во внимание реальные политические позиции, занимаемые различными партиями, и не объясняет, что скрывалось за определенными политическими решениями в контексте времени.
В начале сентября Россия была провозглашена республикой. Новый военный министр Верховский отправился на фронт. Вернувшись 8 сентября, он сделал доклад Временному правительству и Центральному комитету партии эсеров. Верховский охарактеризовал ситуацию на фронте как катастрофическую: массовое дезертирство, большевистская агитация, линчевание и убийство офицеров, неповиновение комиссарам Временного правительства и отказ подчиняться приказам офицеров. Нарастал развал армии, который мог привести к краху правительства, – заключил Верховский. Его доклад, если бы он закончился только описанием ужасающей ситуации на фронте, не имел бы большого политического резонанса, поскольку эти факты были достаточно хорошо известны. Верховский видел выход из кризиса при принятии ряда мер, которые он предложил Правительству:
1. Объявить одностороннее прекращение боевых действий на фронте, чтобы армия знала, что война подходит к концу.
2. Предъявить союзникам ультиматум о немедленном начале мирных переговоров без каких-либо предварительных условий. В случае отказа Россия будет вправе преследовать их самостоятельно.
3. Объявить частичную демобилизацию, сократив армию как минимум наполовину. Верховский считал, что демобилизация фактически укрепит армию, поскольку уменьшит количество необходимого продовольствия и укрепит боеспособные части.
4. Демобилизованным солдатам должен быть предложен земельный участок за службу в вооруженных силах. Правительство должно заявить, что ветераны, воевавшие за Родину, вернувшись домой, получат надел земли. Осуществление всеобщей земельной реформы должно начаться немедленно. Цель состояла в том, чтобы создать социальную базу поддержки среди недовольных солдат и превратить армейских дезертиров в сторонников Временного правительства.
5. Выборы в Учредительное собрание должны быть проведены без дальнейших задержек незамедлительно.
В своей речи на заседании правительства Верховский заявил, что мир следует заключить незамедлительно, даже если это означает сепаратный и позорный мир. Ибо промедление означало еще худшие условия и полную катастрофу[19]. План Верховского в кабинете министров поддержали: министр военно-морского флота Вердеревский, министр торговли Коновалов, министр труда Гвоздев, министр снабжения Прокопович и министр транспорта Ливеровский. Решительно против был министр иностранных дел Терещенко и Керенский. Как в письме Аксельроду объяснял Мартов, план Верховского был торпедирован благодаря «слабости», как он выразился, председателя ЦИК Советов Дана, бывшего министра труда и заместителя ВЦИК Советов Скобелева и члена ЦК эсеров Гоца. Мартов так оценивал шансы изменения курса Временного правительства в сентябре:
«Это мое глубокое убеждение, что если бы наши влиятельные лидеры проявили хотя бы немного твердости, правые эсеры, эсеры и даже сам Керенский согласились бы попробовать (создать) чисто демократический кабинет (министров) с простой программой: начать мирные переговоры немедленно, созвать Учредительное собрание немедленно и осуществить обещание перевести землю в распоряжение Земельных комитетов (для проведения земельной реформы)»[20].
Увы, Временное правительство не приняло план Верховского и, вероятно, упустило последний шанс предотвратить захват власти большевиками.
Накануне. Сентябрь – октябрь 1917
Политика – это игра, состоящая из ходов и контрходов противника. Ленин очень хорошо осознавал это, так как через день после выступления Верховского, 10 сентября, как теперь известно, на заседании ЦК Ленину удалось принять секретное постановление о подготовке вооруженного восстания для захвата власти. Ленин опасался возможных решений Временного правительства, и он, скорее всего, был осведомлен о плане Верховского, так как Мартов и другие были в курсе дела. Ленин мог положиться на матросов и армию на Северо-Западном фронте. Но он столкнулся с оппозицией среди более осторожных членов ЦК большевиков, таких как Каменев и Зиновьев, которые опубликовали свое несогласие, пытаясь апеллировать к местным большевистским партийным организациям, которые, по их мнению, могли предпочесть более осторожный курс.
Оппозиция в партии большевиков указывала на то, что большевики были относительно небольшой партией из 2000 00 членов, что в пять раз меньше, чем членский состав эсеров, и что они не смогли бы удерживать власть. Как Ленин, так и его оппоненты, знали, что на выборах в городские думы, только что закончившихся во множестве городов и проведенных на основе всеобщего избирательного права, меньшевики и эсеры завоевали более 50 % голосов, а если считать их голоса вместе с кадетами, то их поддерживало подавляющее большинство избирателей России. Захват власти большевиками означал бы правительство меньшинства, которое не сумеет удержать власть без насилия. Каменев и Зиновьев считали, что попытка захвата власти может потерпеть неудачу, и в этом случае партия будет разгромлена. Ленин предлагал рискованную игру. Они предложили другой путь – сотрудничество с другими левыми фракциями меньшевиков и эсеров.
Руководители партий меньшевиков и эсеров в сентябре 1917 года были полностью поглощены одним-единственным вопросом: коалиция с кадетами. В сентябре интернационалисты потребовали отозвать министров-меньшевиков из Временного правительства. Их не отозвали, но 15 октября ЦК объявил меньшевистским министрам, что «они должны немедленно выйти из партии»[21]. Несмотря на это проявление способности интернационалистов влиять на решения ЦК, до 31 октября руководство партией оставалось в руках правоцентристского блока Церетели, Либера и Дана. Напряжение между оборонцами и интернационалистами привело к формальному распаду нескольких организаций. В Петрограде интернационалисты, составлявшие большинство в городской организации, отказались включить оборонцев в списки кандидатов Учредительного собрания. При этом они не нарушили никаких правил, потому что большинство местных организаций имели право определять имена кандидатов на выборах. В ответ оборонцы составили свой собственный избирательный список и вели кампанию против официальных партийных кандидатов: «естественным результатом двух избирательных кампаний в одном и том же месте было, во-первых, образование двух параллельных партийных организаций, а во-вторых, поражение обеих на выборах»[22].
Аналогичный процесс поляризации и перегруппировки сил происходил внутри партии эсеров. В своих комментариях к заседанию в ЦК эсеров лидер партийного центра Виктор Чернов отметил, что в октябре при голосовании было шесть против шести или семь против семи из 20 членов[23]. Центральный комитет эсеров был парализован враждующими фракциями. Левое и правое крыло были заклятыми политическими врагами. Раскол внутри эсеров был даже серьезнее, чем среди меньшевиков. Левые эсеры были изгнаны правоцентристским руководством, и им не оставалось ничего другого, кроме как сформировать свою собственную партию, что они и сделали к декабрю.
Каждая фракция меньшевиков и эсеров имела свой журнал и газету, тяготела к разным институтам, отстаивала противоположную политику и агитировала друг против друга на выборах. К концу октября обе партии переживали кризис внутреннего размежевания. Относительная сила интернационалистов в партии меньшевиков выросла до такой степени, что они смогли с помощью некоторых колеблющихся революционных оборонцев блокировать оборонцев 24 октября. Мартов наконец убедил Дана и некоторых других присоединиться к нему в так называемом левом блоке, коалиции меньшевиков-интернационалистов и левых эсеров в предпарламенте[24].
В течение многих лет после этих событий меньшевики были озабочены вопросом о том, что пошло не так в 1917 году. Левоцентристские меньшевики утверждали, что своевременное принятие их предложений по энергичному осуществлению мира и земельной реформы могло остановить радикализацию солдат и их переход к большевикам. Оборонцы утверждали, что Временное правительство сделало все возможное для достижения мира и подготовки аграрной реформы. Они обвиняли интернационалистов, что они своей демагогией загнали массы к большевикам.
Тем не менее, возможно, меньшевики обеих фракций были склонны приписывать друг другу большую ответственность за революционный процесс 1917 года, чем на самом деле они несли. Перед лицом крушения государственной власти ни чисто социалистическое меньшевистско-эсеровское правительство, ни какое-либо другое не могло остановить поток дезертиров с фронта, предотвратить захват земель крестьянами или побудить союзников или немцев заключить мир.
В поражении демократии в 1917 году и крахе Временного правительства не были виновны ни интернационалисты, ни оборонцы, оно было результатом революционной эскалации, которая не находилась под контролем какой-либо партии. Тем не менее конкретные решения в критические моменты могли изменить направление потока революционных событий.
Глава 2. Октябрьский переворот
Троцкий организовал Красную гвардию, или вооруженные отряды моряков и солдат, среди тех, кто уже был повинен в расправе над своими офицерами. Зная, что город практически беззащитен, они заняли ключевые стратегические места, такие как мосты, почту, телеграф. А в ночь на 25 октября революционные моряки ворвались в Зимний дворец, где располагалось Временное правительство, начали крушить мебель и произведения искусства. Затем они проникли в подземные подвалы, где хранилось вино, и продолжили пить и кутить. На самом деле это была довольно уродливая сцена, но потом все было представлено как героический штурм Зимнего дворца.
Почему Ленин спешил захватить власть не позднее 25 октября? Что могло разрушить его планы? События могли развиваться по другому руслу в каждом из трех политических сражений: в предпарламенте, на Съезде Советов и на переговорах с другими партиями.
1. 24 октября в Петрограде собралось заседание предпарламента. Его решения могли предотвратить захват власти Лениным.
2. 25-го должен был открыться II Съезд Советов. Ленин не имел полной уверенности, что большинство в этом собрании будет принадлежать большевикам.
3. Все политические партии, включая большевиков, были на грани раскола, и Ленин опасался, что между ними будет заключена сделка, которая его обойдет.
Важно рассмотреть каждую из этих схваток.
Октябрьский переворот. Предпарламент
Предпарламент был представительным учреждением, основанным на прецеденте немецкой революции 1848 года. Он был своего рода мини-версией парламента, который должен быть создан Учредительным собранием. Предпарламент состоял из различных общественных организаций, таких как профсоюзы, городские думы, правительства провинций Земства, а также представителей основных политических партий. Его цель заключалась в том, чтобы служить форумом для всех политических сил России до тех пор, пока настоящий парламент не вступит в действие после выборов в Учредительное собрание, которые должны состояться всего две недели спустя. Предпарламент действительно представлял Россию в целом, гораздо больше, чем Съезд Советов только рабочих и солдатских депутатов.
Вечером 24 октября депутаты Предпарламента приняли резолюцию, в которой подтвердили обязательство провести немедленные выборы в Учредительное собрание, провести земельную реформу и начать мирные переговоры. Новое левое большинство в партии меньшевиков во главе с Мартовым и новое левоцентристское большинство в партии эсеров были основными сторонниками этой резолюции с одобрительными кивками со стороны некоторых большевиков. Предпарламент имел право сформировать новый состав правительства, чего боялся Ленин.
Это решение означало вотум недоверия правительству Керенского[25]. Как объяснил Дан в декабре 1917 года на съезде партии меньшевиков: «Несомненно, мы стояли на пороге правительственного кризиса, отставки Терещенко (министра иностранных дел) и принятия Временным правительством нашей программы мира»[26]. Если бы такое левоцентристское правительство было сформировано на два дня раньше, скажем 22 октября, оно смогло бы представить свою программу Второму съезду Советов. Большевики, имея лишь на несколько мест больше (300 против 292), не смогли бы направить Съезд против нового правительства, ибо его невозможно было бы называть «буржуазным контрреволюционным правительством». Они столкнулись бы с чисто социалистическим правительством и не смогли бы провозгласить правительство одной партии. Был хороший шанс, что такое новое социалистическое правительство даже с участием большевиков продержалось бы две недели – до выборов в Учредительное собрание. Поскольку на этих выборах победили эсеры, разумно предположить, что большевики без права говорить от имени Второго съезда Советов не смогли бы разогнать Учредительное собрание, и история России была бы иной. Именно поэтому Ленин приказал разогнать предпарламент и арестовать Временное правительство до открытия Второго съезда Советов.