Владимир Беляев
Возвращение к Натали
Пролог
Уже много лет назад, в середине восьмидесятых, казалось, что на очередном переломе судеб России, Бунин пережил второе рождение, став самым востребованным из писателей минувших поколений − в те годы его книга "Тёмные аллеи" стояла в нескольких изданиях во всех больших книжных магазинах, опередив его же, удостоенную Нобелевской премии, "Жизнь Арсеньева", а некоторые рассказы из неё (в первую очередь, конечно, "Натали") − стали основой множества фильмов и театральных постановок (некоторые из которых достойны того, чтобы их не раз пересматривать, а другие − чтобы сравнить с ними те, лучшие).
Но и это время перемен прошло. До такой степени, что найденные недавно рассказы одного несостоявшегося писателя (лично знакомого с этой самой Натали, и который, если верить ему, сам рассказал о ней Бунину) просто лежат в отделе рукописей Ленинки, заботливо и с любовью переписанные красивым женским почерком (очевидно, рукой той самой Натальи Сергеевны, которая также была участником тех событий с Натали и, явно, музой самого Владимира Ивановича, автора этих рассказов).
Со времени их написания прошло уже более столетия, авторские права на эти рукописи давно не действуют, фамилии (ни автора, ни Натальи Сергеевны) ни разу в них не упомянуты. Поэтому я посчитал своим долгом перед ними, а также перед Натали и другими персонажами этих рассказов, опубликовать их. И чтобы быть максимально честным, не зная фамилии автора, и не публикуя это анонимно − выступить здесь под своей фамилией, в качестве составителя (слава богу, есть такая лазейка).
Но перед прочтением главный совет − обязательно стоит предварительно, даже ещё раз, перечесть саму Бунинскую "Натали", которая была написана намного позднее (в силу чего была неизвестна этому автору), додумана и расцвечена таким великим рассказчиком, как Бунин. А можете ли Вы назвать какой-нибудь из рассказов Бунина, входящих в "Тёмные аллеи", равный "Натали" по силе впечатления? Но если и сама Бунинская "Натали" не задела никаких струн Вашей души (как писали литераторы прошлых поколений), то, право, и эти рассказы Вам читать тоже не стоит – их автор, всё-таки, не ровня Бунину…
Но если Вы всё же решились, то теперь слово участникам тех событий, безо всяких правок и изменений, так как у автора был свой любимый редактор и корректор, что явствует из этих подготовленных к печати рассказов.
Возвращение к Натали
1
Как только коляска, в которой были мы с Наташей и нашим, уже давним, знакомым – студентом Виталием, подъехала к дому, дверь его сразу открылась, и из неё выскочила миловидная и улыбающаяся девушка:
− Ах, вечно опаздывающий молодой человек! Да ты не один?
В этот момент улыбка на её лице сменилась удивлением − вместе с ожидаемым весь вечер гостем (из рассказов Виталия я уже смог сделать вывод, что это его кузина, и она ждала именно его), перед крыльцом стояла ещё и совершенно незнакомая пара.
− На этот раз опоздал не молодой человек, а поезд. А это – Владимир Иванович, уже известный в Москве писатель, и Наталья Сергеевна.
− Известный уже десяти читателям, которые купили мою книжку – это пошутил я. Шутка имела успех, потому, как и эта милая девушка, и Виталий коротко засмеялись. Надеюсь, и сама строгая Наталья Сергеевна улыбнулась. Жаль, я не смотрел в тот момент на неё и не узнал − улыбнулась, или "изволила улыбнуться", так как всю дорогу от станции, в коляске, показывала – как ей неловко ночью приезжать в незнакомый дом.
… Они прошлым летом снимали у моих папа и мама дачу и сговорились на это лето опять. Мы поехали в одном поезде, но поезд так опоздал, что ночью уже невозможно было нанять для них извозчика в нашу усадьбу, и я взял на себя смелость предложить переночевать у вас. Надеюсь, дядя не будет против?
− Ну конечно нет. Он будет только рад. Сейчас все уже спят, садитесь, я напою вас хотя бы вином, чтобы не ставить самовар.
− А это моя кузина, Соня. Я вам о ней столько рассказывал.
− Что, интересно, он обо мне наговорил? (Соня кокетливо улыбнулась, взглянув мне в глаза. Вообще, очень приятная, живая, естественная девушка, видно, стосковавшаяся в этой глуши по новым встречам и знакомствам).
2
Утром мы с Наташей никуда не уехали – нас представили хозяину усадьбы, дядюшке Виталия, который вмиг расположил нас к себе. Он горевал, как скучает здесь без общества его дочка, Соня, искренне радовался, что наш поезд вчера так опоздал, что нам пришлось заехать к нему, и, в заключение, просто упросил нас задержаться здесь ещё. Мы не посмели отказать ему в этой малой просьбе, так как ничто не торопило нас в дальнейший путь.
В первый же день мы ближе познакомились с Соней, и увидели её подругу по гимназии, Натали, какой-то очень скромной и пугливой девушкой. Тем не менее, и она мне очень понравилась (не меньше, чем Соня, хотя и совсем иная).
И Наташе она, кажется, понравилась – они, вдруг, стали проводить время, прогуливаясь вдвоём по парку, отдельно от меня.
Мне оставалось составлять компанию Соне, Ивану Алексеевичу (так звали дядюшку Виталия) и, чаще всего, − самому Виталию, который уже на третий день спросил:
− Владимир Иванович, скажите, а кто Вам больше понравился – Соня или Натали?
− Ты же и сам понимаешь, Виталий, что мне более всех нравится Наталья Сергеевна. Но ты спрашиваешь о другом. А из твоих невест (он вспыхнул) – даже не знаю, обе чрезвычайно милы и достойны твоей любви. А не запланировал ли ты для меня роль Евгения Онегина? Ну, так знай, что я оружия не держу, и на дуэлях не стреляюсь – мне приятнее провести это лето на даче в имении твоих родителей, чем в тюрьме или в больнице.
− Ну, я же совсем не для того! И, пожалуйста, не говорите со мной как с гимназистом. Просто они и мне обе нравятся – сразу по приезду, в первый же вечер влюбился в Соню, но не был еще знаком с Натали.
− Не обижайся − это я ответил тебе, как был должен ответить "известный в Москве писатель", как ты меня отрекомендовал. А по-приятельски назвать тебе лучшую из двух я не готов − и вкусы у нас с тобой могут быть разными, и я ещё не так долго знаком с ними, чтобы узнать их хорошо. Но даже если был бы готов сделать такой выбор – могу ли я обидеть любую из них, сказав тебе, что другая лучше? И чем – красивее, веселее, добрее?
− Да, действительно, это был вопрос от гимназиста. Но всё же, не можете же Вы ко всем относиться одинаково. И я не могу – мне давно нравится Соня, а Натали − вот так, понравилась сразу. Но я же должен сделать выбор, не может же это длиться бесконечно.
− Ну, вот и делай − сам и выбирай. Ты ехал сюда зачем? Ты хочешь романа? любви на всю жизнь? хочешь жениться? и остаться жить в деревне? Или вернуться в университет – с женой? без жены? оставив её своим родителям, а самому вести весёлую студенческую жизнь?
− Ну, обо всём этом ещё не думал, просто не могу выбрать – кого из них любить?
− Но видишь же, что нельзя дать такого ответа – мы с Натальей Сергеевной задержались тут на несколько дней из-за уговоров твоего дядюшки, милейшего человека. И за это время ты можешь спрашивать у меня – а почему, по моему мнению, Соня или Натали – сказали так, или поступили эдак, что это может значить? И я, может быть, смогу тебе чем-то помочь и что-то объяснить. Но только с уговором, что никогда не передашь моих слов ни Соне, ни Натали. Ни Наталье Сергеевне.
− Нет, конечно, никому! Но Наталье Сергеевне почему?
− Не знаю. Быть может потому, что мои слова выдадут меня, что кто-то из твоих барышень мне нравится больше, и это ей может показаться обидным, и она станет дуться на меня, причем совершенно зазря, безо всякой моей вины.
3
На следующий день с подобным вопросом, но уже к Наташе, обратилась и Натали:
− Наталья Сергеевна, а Вам понравился Виталий?
− Натали! Какие опасные вопросы ты задаешь! Ну, какая женщина готова признаться, что ей нравится мужчина, который не сможет её полюбить (хотя бы из-за такой страшной разницы в возрасте)?
… Конечно же, я буду любить Владимира Ивановича, а он будет писать стихи и посвящать их мне. И у нас уже миновал тот период, когда он не знал – понравится ли он мне, а я не знала – нравлюсь ли я ему уже? Или он ждёт моего первого шага, или взгляда, чтобы решиться на какие-то глупые, как у всех влюбленных, поступки.
− И как у вас всё получилось?
− Ну, милая моя, я думала, что ты будешь рассказывать мне о своей любви, а ты ждёшь того же от меня? Не стоит – я уже слишком взрослая для этого…
Ты ещё не можешь признаться, что любишь Виталия – не только ему, но и мне, ты трепещешь от самой этой мысли о том, что ты влюблена… (не надо отрицать – мне это видно). Это очень трудное время, я ещё помню его в своей жизни. Но большего счастья, чем это, ты никогда не будешь испытывать. Наверное. Я сама не уверена в правоте своих слов. Но, увы, сейчас я при всем желании не смогу повторить те восхитительные (страшные, как мне иногда казалось) минуты.
Ты волнуешься перед каждой встречей с Виталием? Может быть, плохо спишь ночами, но хотела бы ты, чтобы этого не было?
− Нет, нет, Наталья Сергеевна! Спасибо, что Вы это всё мне сказали – я действительно перестаю бояться своих чувств.
Хотя боюсь, что Виталий любит Соню. И что Соня любит его, пусть и не показывает этого. А почему ему не любить Соню? Соня такая лёгкая, смелая, не боится ничего сказать… никому (иногда даже папа). А я? Что во мне может полюбить Виталий? И зачем ему? Чем я лучше неё?
− Перестань! Ты никогда не должна говорить, и даже думать, что Соня лучше тебя. Иначе Виталий может тебе поверить…
4
Так мы постепенно влились в спокойную, размеренную жизнь этой усадьбы. Но проходящие дни вовсе не были скучны и дарили нам с Наташей радость общения с нашими новыми знакомыми, каждый из которых, кажется, только и искал повод побеседовать с каждым из нас наедине о самом сокровенном, что не может не польстить даже столь взрослым душам как мы.
Но эта тихая солнечная погода вдруг сменилась во всех смыслах. Солнце уступило место ливню, перешедшему в страшную грозу, во время которой в одном из коридоров Натали, вся в слезах, налетела на Наталью Сергеевну. Та не смогла просто проявить вежливость и не заметить её состояние:
− Натали! Натали! (она схватила её за плечи) Что с тобой?! Что произошло?!
− Ах! Наталья Сергеевна! Не держите, отпустите меня. Пожалуйста!
− Но что же произошло?
− Там Виталий и Соня! Они! Они!
− Успокойся же. Пойдем ко мне (Владимир Иванович сейчас в гостиной) и ты мне всё расскажешь. Ну, пойдём же…
Наверное, в это же мгновение в гостиную, где я сидел в одиночестве, ворвался Виталий, на ходу застегивая ворот рубахи. Увидев там меня, он остановился в растерянности:
− А где Натали?
− Которая из них?
− Владимир Иванович! Ну, не надо Ваших шуток! (Он почти плакал).
− Прости, я вижу, что ты не в себе. Отчего же?
− Сейчас, из-за грозы, ко мне прибежала испуганная Соня, я начал её успокаивать. А в открытую дверь это увидела Натали… А я только час назад признался ей в любви. И всё уже было так хорошо…
− Ну что же плохого в том, что ты утешал кого-то. Или, как ты утешал, что сейчас разыскиваешь Натали, которой уже решился признаться в любви?
− Да, я обнял Соню, и целовал её! Но что же я мог сделать – сказать Соне, что я полюбил Натали, и теперь не могу её успокоить даже в страшную грозу?
− Ты должен прикрывать двери, когда у тебя женщина!
… Ну, конечно, ты же не можешь в одночасье разлюбить Соню, которая твоя кузина, и с которой дружен с детства. Это ты хочешь сказать?
− Да, да! Но Вы опять смеётесь надо мной?!
− Нисколько! Это я просто представил – какими словами ты будешь пытаться оправдываться перед Натали. Но она им не поверит. Вернее – они не оправдают тебя перед нею. Девушкам этого мало − им нужно самим прочувствовать это.
− Но как?
− Я могу представить, что может задеть её сердце. Но если это ей скажешь ты, то тебе теперь она уже не поверит…
Разговор в спальне Натальи Сергеевны не был столь спокойным:
− Сядь, Натали, и всё расскажи. Теперь тебе уже не с кем больше поделиться.
− Да, Вы правы. Сегодня Виталий признался мне в любви. И я ему. А спустя час он в своей спальне при открытых дверях обнимает и целует полураздетую Соню!
− В комнате Виталия? Ну, значит, это же Соня пришла к Виталию, а не он к ней! А ты зачем-то оказалась рядом? (Я, испугавшись, сначала прибежала к Соне, но её не было, и я уже не знала куда бежать – оправдывалась Натали). Ну вот, так же, как и она, наверное. А если бы Соня немного опоздала, то такую картину могла уже увидеть она, а не ты. И сейчас в слезах сидела бы здесь вместо тебя.
− Ну, Наталья Сергеевна! Зачем Вы так?! Я бы никогда…!
− Успокойся, Натали! Всякие грустные и неприятные моменты в жизни могут случиться… Вот сейчас − Владимир Иванович сидит и курит в гостиной, а я одна ушла в спальню. И уверена, что он придёт, когда я уже усну − сегодня днём, когда Виталий читал тебе в саду книгу, а Соня стала варить варенье, он целый час вертелся вокруг неё. Соня отказалась от моей помощи и я, сказавшись усталой, ушла в спальню. А Владимир Иванович остался с ней и лишь спустя час пришел справиться о моем самочувствии!
Да, ему очень нравятся юные девушки, особенно такие милые как вы. Ты ушла с Виталием в сад, и он с радостью остался с Соней.
Но любит он одну меня. Ну, буду показывать я ему свои обиды, а он пойдет искать утешения у тебя или у Сони. Зачем же мне это? – я ведь тоже люблю только его!
И в чём я могу его упрекнуть? − что вы ему обе понравились, что он сегодня развлекал Соню, когда та варила варенье?
Так и мне вы тоже понравились, и я тоже предлагала Соне свою помощь сегодня. Просто мою помощь Соня, с благодарностью, отвергла (чтобы не утруждать меня, наверное). А как ей было отвергнуть его: "Вы, Владимир Иванович, пожалуйста, не развлекайте меня – подите-ка лучше отдохните с Натальей Сергеевной"? Фу, как это было бы пошло…
Я тебе сейчас всё правильно говорю. Но, сегодня же днём в гостиной я начала дуться на него, всячески показывая своё недовольство. И теперь он один курит в гостиной, а я… Но это и хорошо – иначе бы я не столкнулась в коридорах с тобой, которой была нужнее.
− Да, да, всё верно. Но Виталий с Соней! В его же спальне… Нет, я завтра же утром уеду!
5
На следующее, после грозы, утро (то есть после всех пронёсшихся гроз) я гулял опять в одиночестве по саду, пока, наконец, не увидел Натали:
− Натали! Какое счастье, что, наконец, тебя встретил – хожу с завтрака один.
− А Наталья Сергеевна?
− Утром её в спальне уже не было. За завтраком (куда ты не пришла, а Наталья Сергеевна говорила за тебя) она была очень холодна со мной. Я знаю эту её отстранённость, боюсь, что она не простила мне моего вчерашнего невинного ухаживания за Соней, и после нашего отъезда отсюда не захочет ехать на дачу, а сбежит в Москву (поскольку сбежать от меня прямо отсюда было бы неприлично!).
− Но как же так, почему?! Она же сама говорила мне, что всё понимает, и не держит обиды на Вас, потому что знает, что Вы любите только её!
− Да, а потом всячески показывала мне, насколько ей это неприятно!
− Но, Владимир Иванович, милый, она никуда не уедет и Вас не бросит, это неправда! Она рассказала это уже после! Не может такого быть, чтобы из-за кокетства Сони с Вами вчера, всё так произошло!
− Да, вчера… Как я догадался по Виталию, Соня вчера была охвачена огнем разрушения чужой любви.
− Перестаньте о Виталии, видеть его больше не хочу! Не говорите мне о нём! А что Наталья Сергеевна?
− Я всё же надеюсь, что не всё потеряно – если Наталья Сергеевна не уехала сегодня, а отложила свой побег, то у меня ещё есть шанс объясниться и переубедить её. И, наверное, раз она ещё не уехала, то сама ждет моего объяснения и моих попыток нашего примирения.
И ты, Натали, пожалуйста, помоги мне – покажи Наталье Сергеевне, что тебе очень нужна её поддержка сейчас. Она, мне кажется, ужасно переживает из-за вашего разлада с Виталием (Натали вспыхнула) – пусть она поверит, что если она останется, то сможет вас помирить. А если мы с ней поедем сегодня же, то боюсь худшего исхода.
− Но я не буду мириться с Виталием – там всё кончено. Я его не прощу.
− А почему тогда ты думаешь, что Наталья Сергеевна захочет простить меня?
− Но это же совсем другое!
− Да, наверное, другое. Мы не были связаны с Соней ни родственными отношениями, ни годами детской дружбы. И я, впервые познакомившись с ней, начинаю кружить вокруг неё, забыв о Наталье Сергеевне. Да, конечно, это во многом меня оправдывает. А почему же ты не простишь Виталия тогда?
− Но перестаньте о нём – Вы же не обнимали Соню в спальне!
− Да, не обнимал. Иначе перепачкался бы вареньем (прости за неуместную шутку). И Соня не прибегала ко мне в спальню!
Но разве может мужчина оттолкнуть женщину, которая ищет его внимания, защиты, поддержки, любви, и каким-то образом показывает ему это? Даже малейший намек интересной женщины, что ты ей нужен, заставляет желать свершить что-нибудь для неё, и уж никак не оттолкнуть!
− Владимир Иванович! Я всё поняла! – Вы хотите оправдать Виталия передо мной. И ещё − я так защищала Вас сейчас (как бы перед Натальей Сергеевной) из-за Сони − а не хотите ли Вы мне этим показать, как я неумно поступаю, не прощая Виталия?
− Нет, это ты сама так подумала. А я лишь заметил, как ты, успокаивая меня, впервые назвала меня милым (Натали снова вспыхнула). Нет большого греха ни в том, ни в этом.
А разве было бы правильно, если бы я развернулся и молча пошел следом за Натальей Сергеевной (когда Соня не пожелала принять её помощь) и оставил бы Соню за вареньем в одиночестве? Или, когда Соня, испугавшись грозы, прибежала к Виталию за успокоением, он бы сухо сказал ей, что грома бояться не нужно, и вежливо похлопал её по плечу? Или, когда ты, видя, как я расстроен размолвкой с Натальей Сергеевной и её возможным побегом в Москву, обратилась бы ко мне: "Уважаемый Владимир Иванович" вместо "милый"?
Конечно, я ни к чему тебя не склоняю – мы и с Виталием знакомы недолго, а с тобой – ещё меньше. И в чём корысть для меня в вашей любви? Разве только, иначе будут плохие воспоминания, как мог бы быть свидетелем начала вашей любви, но всё пошло иначе.
6
К вечеру моё участие в приготовлении Соней варенья было, кажется, окончательно забыто и прощено. И снова для нас важнее стал разлад Натали с Соней и Виталием:
− Знаешь, Наташа, я, кажется, сделал что-то не то – сказал Натали, что ты обиделась на меня из-за Сони, готова бросить меня и уехать в Москву. А потом оказалось, что вы об этом с Натали говорили, и она знала, что ты меня простила.
− Ну конечно – в последние дни ты больше общаешься с Соней, с Натали, и даже с Виталием, чем со мной!
− Беру пример с тебя, дорогая, ты же тоже ни на минуту не отпускаешь от себя Натали. Лишь сегодня сумел поймать её одну в саду.
− Да, чтобы наговорить ей всяких глупостей, не поговорив сначала со мной!
− Но мы же не строим заговор против неё – и ты, и я говорим ей (да, и не только ей) только то, что думаем, а не плетём интриг, вроде бы, ради её пользы. Да, я мог ошибиться, когда предположил твой отъезд. Но это была моя искренняя ошибка − ты вечером обиженно ушла от меня из гостиной, а утром исчезла, не пожелав повидаться со мной.
А если бы я знал, что ты меня простила, и лгал Натали? Был бы я тогда порядочнее Виталия? – он просто обнимал Соню и не пытался потом как-то солгать… Хотя в чём тут можно кого-то обмануть − если это было, и Натали это видела?
А вот почему и для чего было – это уже должна определить для себя сама Натали. А мы с тобой, как я вижу, то ли помогаем, то ли мешаем ей сделать выводы и принять решение. То ли просто оттягиваем это время.
И зачем ты рассказала Натали о нашей размолвке из-за Сони? Ты меня обрисовала почти Виталием?
− Я очень надеюсь, что до такой низости, как Виталий, ты не опустишься!
− Понимаю – ты полностью встала на сторону Натали (а как же ещё? − резко вставила она). Нет, ты совершенно права – все глупости наделал только Виталий, вины Натали тут нет ни в чём. Но неужели невозможно найти хотя бы мелких причин, смягчающих его вину?
− Ты же не слышал наших разговоров с Натали – думаешь, что я только и ругаю Виталия, чтобы Натали ещё и ещё убедилась в его низости и в своей правоте − что нужно немедленно бежать отсюда? Да, я прониклась обидой Натали на Виталия. Но всячески стараюсь её не показывать. А чем ты можешь попытаться обелить Виталия?
− Если я сейчас начну искать и находить исключительно оправдания ему, то это будет выглядеть надуманно и неправдоподобно. И ты начнешь со мной спорить, находя новые и новые его грехи. И невзлюбишь его еще больше.
− Ну, давай, находи оправдания, обещаю, что буду внимательно выслушивать и стараться не спорить.
− Не Виталий пришел к Соне, а она к нему. А что обнимал её? – но чем ещё можно успокоить плачущую женщину? − слава Богу, что Соня прибежала к Виталию, а не ко мне, иначе мне пришлось бы оправдывать себя, а не Виталия (прости, опять не к месту пошутил!).
А ты – разве не обняла сразу Натали, когда встретила её в слезах, в грозу?
− Я? Да, но я же женщина. Но я не стала бы обнимать Виталия!
− Так ли? А представь, что гуляешь по саду, а там, на скамье сидит Виталий и плачет (например, из-за отъезда не простившей его Натали). Разве ты не села бы рядом? И разве, в утешение, не положила бы руку ему на плечо?
− Но положить руку на плечо или страстные объятия…
− Если тогда Виталий положил бы Соне руку на плечо – это было бы пощёчиной для неё, а не успокоением! − попробуй представить себя на её месте. А страстными ли были их объятия – этого мы не знаем.
− Ну, ладно. Ты будешь еще находить оправдания для него?
− Наверное, этого достаточно (мне надо было учиться на адвоката). И будь я Плевако, то сказал бы: "Из цепких объятий Сони трудно вырваться".
− Ты о себе?
(Владимир Иванович хмыкнул, так что невозможно было понять – угадала ли Наталья Сергеевна, или понимает, что это о Виталии, но всё ещё стремится уколоть его).