Владимир Азаров
Ничего
На обложке:
Казимир Малевич «Четыре квадрата» (1915).
Художественный музей им. А.Н. Радищева, г. Саратов
Cataloguing in:
The Russian State Library in Moscow
The National Library of Russia in Saint Petersburg
© Владимир Азаров, 2021
© «ПРОБЕЛ-2000», 2021
I. Ничего
Не рассказывайте мне, как светит луна.
Покажите блеск света на битом стекле…
Антон Чехов
* * *
Кажется, я проснулся. Включаю свет – посмотреть, сколько времени: около семи. Глаза опять закрываю и как сомнамбула одолеваю путь между кроватью и уборной. В полусне даю свободу журчащему ручью, который перекрыт на протяжении ночи… Время избавиться от лишней влаги… Кстати, не много ли её у нас – 80 процентов? Полусон… Организм не спешит вернуться к жизни… Что происходило так долго – всю эту ночь? Какой-то странный сон… Сон? Но все в нем было столь реальным… Скорее сюр-реальным… Сюрреалистичным… Или так, по крайней мере, все воспринимала моя постоянно рождающая «белые» стихи и рифмы голова… Я ведь теперь писатель…
Полузакрыв глаза, смотрю: продолжается ли то, что было только что во сне… Осторожней, подумал я. Быть может, всё ещё тот сон… Кто был во сне – тот неясный персонаж – как мой двойник? Не я… Далек он от меня… Возможно, жилец того же самого жилища – якобы мой постоялец… Но я живу один. Может быть, недавно появившийся квартиросъёмщик на пятом этаже? И уже пришёл в мой сон? Лихой знаток далёкой от меня специальности!
Не могу вспомнить его имя. Обычное английское… Никак не вспомню. Мы с ним уже почти приятели. Два раза пили вместе кофе. На другой стороне нашей King Street. В кафе Lawasa, рядом с отелем Edward. С чашками в руках мы вошли в лобби гостиницы. Как приятно утром оказаться в роскошном интерьере. Глубокие мягкие кресла, обитые плюшем. В руке у него сверкающая ручка. Не знаю, какой фирмы. Ни одной ручки в моём письменном комплекте. Печатаю теперь, как все, на компьютерной клавиатуре. На кофейном столике – листки бумаги для гостей отеля. И ему нравится писать во время разговора ни о чем.
Так как его зовут – моего нового соседа? Подхожу к ноутбуку. Открываю почту. Сегодня суббота. Может, он прислал мне приглашение выпить с ним кофе в это утро? Нет. Его последнее сообщение отправлено 10 дней назад. Так как его зовут? Хм-м. Окей! Вижу! Имя – Род. Местное простое имя. Память начинает подводить. Род, ты ещё спишь на своём пятом этаже? Утренний кофе меня будит. Память возвращается. Правда, медленно. Да – его имя Род. Впервые за пятнадцать лет на Кинг Стрит у меня сосед по дому, который рад моей компании. Мы встречаемся, чтобы выпить вместе по чашке кофе. Он работает не в офисе, а дома. Совсем еще не старый. Совсем другой – непохожий на меня. Я, прямо скажем, пожилой… Живу мыслью, что-нибудь написать… Писатель, бороздящий воды между всеми материками океана трудно поддающегося английского языка… Его е-мейл? Его е-мейл…
Я вот что продумал… Быть может, он – мой сосед Род – здесь поселившийся двойник… Он – тот двойник, который приходил ночью в мой сон… Пока я спал… Может, это Род? И он – тень моей пока не состоявшейся персоны? Он – такой творческий в своём необычном деле… Много рассказал занятного… Очень непростой. А я? Я не лезу глубоко. Снимаю сливки с простокваши… И то с трудом – «белыми» стихами! Редко рифмой… Надо углублять английский…
Этот Род! Мне занятно… И понятно, что он акробат-артист в толковании финансов… Это я понял уже во время первой встречи за нашим кофе в отеле Edward. Отель на противоположной стороне улицы нашего дома, где не живут «богатые», которые клиенты Рода… Над экзотически мыслящей головой Рода парят птицы, размахивая золотыми крыльями… Его психо-денежная работа с клиентами – это слава богатству… Деньги – сами по себе феномен для Рода, а работа с ними – великое искусство! Количество того, что у клиентов в банке создаёт общество – классы, делает людей богатыми или бедными. И деньги к деньгам, как многие думают… Где их больше накоплено – там вернее выигрыш в любом труде, как часть накопленной огромной денежной кучи… Где делать ставки на аукционах Christy’s или Sotheby’s? Только в Париже! Словом, у Рода есть его особое соитие со словом «деньги»…
И в это утро, ещё в полусне, я кликаю на ссылку, которую прислал мне Род пару недель назад. Мне любопытно его «долларовую» монаду процедить сквозь мой детско-старческий писательский рассудок… Как ребёнку, который ползает по полу, но ему хочется уже ходить…
«Прогнозировать – это не значит предсказывать, в какую сторону будет двигаться рынок. Это значит – продвигать свои собственные прогнозы на рынке…»
Из его учебного е-мейла… Какой ты умный, Род!
«Род, поделись своими логическими рассуждениями!»
«ОК, Владимир. Работая, с клиентами,
Я объясняю им свой труд при помощи сравнений!»
«Я почти понял тебя, Род! Америка родилась,
Когда шкуры оленей у индейцев превратились
В зеленые хрустящие бумажки…
То есть наша «жизнь»
По Роду -
Это сложная замысловатая «жизнь денег»!
И в голове рождается монетами уложенная формула:
Жизнь – это зеркало, фантом, иллюзия -
«Утопия»,
Переплавленная в золото!
Быть может, появившийся приятель Род – это знак, что мне пора понять, что такое деньги? Но зачем мне деньги? С моими упрощенными материальными кульбитами? Зачем мне деньги? Для того чтобы путешествовать? Наверное, не слишком далеко. Здоровье никудышное. Могу и не вернуться. Ещё мне деньги для чего? Вспомнить жизни опыт… Пример: купить пиджак! Который неожиданно прекрасно сидит на моём (увы) требовательном торсе… Как пиджак фирмы Видайт. У меня был этот Видайт пятнадцать лет тому назад. Я был им так доволен! Но недавно пришлось выбросить его! Этого старого и верного Видайт в мусорный контейнер… Печаль и жалость… Сочувствуйте… Теперь я гол, как сокол… А у меня масса пиджаков… Но не могу найти такого, как Видайт! И конечно, не по дорогой цене, как тогда стоил тот – мой умерший Видайт… А новые, такого же недорогого магазина, они только уродуют меня… В чём еще моя потребность? Тук-тук! Я слышу в мою дверь лёгкий стук и голос Рода. Он зашёл ко мне:
«У тебя на полу масса книг, сосед Владимир!»
«Ага! Спасибо за наводку, Род. Вспомнил! Мне нужны полки для массы накопившегося чтива. Да действительно, много не мной написанных книг лежит на полу, и это неудобно. А мои, смотри, в шкафу! Но я приношу десятки скучно-читаемых гроссбухов после наших посиделок… Поэтому мне нужны полки! Скажем, из IKEA. Вполне впишутся, в мой интерьер, где на стенах не Рембрандт, а мои студенческие акварели…»
И я вдруг вспомнил – Рембрандт!
Ха! Вот, что хотел видеть в моей квартире моих книг издатель, заходивший посмотреть, может быть, как живет советский архитектор-иммигрант.
Род слышит, что я вспомнил о Рембрандте:
«Окей, сосед мой, архитектор. Тогда вопрос к тебе: что должно висеть на стенах?»
«Род, точно не Рембрандт, который на стенах в твоей мифической миллионерской философии».
«Окей – тебе нужны полки из IKEA… Что ещё нужно? Говори! Не стесняйся!»
«Род, я хотел бы держать в руках свои собственные книги. Понимаешь? Книги! Новые, нечитанные, девственно чистые, с запахом типографской краски, с красивыми обложками».
«Я тебя понял. У меня есть пара клиентов, у которых на стенах почти Рембрандт. И которые книгопечатники. И если ты не в состоянии забыть свои детские мечты и любишь книги, тогда пусть плывёт в твои руки
Издательство -
Советует тебе моя наука!
Рекомендую!»
«Прогнозировать – это не значит предсказывать, в какую сторону будет двигаться рынок. Это значит – продвигать свои собственные прогнозы на рынке…»
Из е-мейла умницы Рода…
Такой туман для меня!
Я пытался разобраться, о чём его е-мейл…
Это подобие трактата:
Как обаять клиента,
Как уложить его на жертвенный алтарь…
Супер-научный очерк об истоках бизнеса Пикассо!
Кого?
Пикассо?
Пикассо – бизнесмен?
Ещё какой! И в жизни гений! Вокруг него так много умниц-женщин! Красавиц-жён!
Актрис-моделей! Любовниц-пассий!
И он – любящий отец! И у него полно друзей…
Почитателей всех рангов…
От Жана Кокто[1] до Фурцевой[2].
Здоров, спортивен, бодр!
Всегда его балует, любит и лелеет
Муза с первых его рисунков!
Ещё ребёнка Пабло!
Отец его – учитель рисования!
И Пабло пока не говорил, но рисовал уже!
Пикассо вырос. Граница двух веков!
На взлёте фотография!
Вся умершая история живописания
зачесала свои седые головы…
Эй! Род! Не всё правда,
Чем просвещаешь ты клиентов!
Бездоказательно показываешь,
Что Пикассо подбирался
К своим миллионам
Хитро покоряющими цветами своих периодов!
Как, Род, ты назвал это?
Его психо-био-цвето-гамма?
Что спрятано за сменой его «цветных эпох»?
1901 год! Пикассо первый раз в Париже со своим
Близким барселонским другом Карлосом[3]…
Счастливые друзья в Париже!
Пикассо вернулся в Барселону продолжать творить…
Друг не мог покинуть полюбившийся Париж!
И Карлоса любовь и смерть!
Примчавшийся Пикассо,
От случившегося горя, впадает
в свой самый печальный цвет!
«Голубой» – синий-тёмно-синий!
Поминовение – «Похороны Касагемаса»…
(Так звали Карлоса…)
Устал Пикассо – это год, два, три -
Завязнувшие в «голубом периоде»…
Для денег он был печален?
Гений Пикассо? А, мой сосед Род?
О нет! Был покорно верен своей Музе!
И его Муза, перетерпев его печаль, уводит
Пикассо к африканским маскам,
а навёл на них Матисс!
Матисс? Почему Матисс?
Пикассо его встретил в Париже…
И Африка, и масок полированная геометрия
Рождают в Пикассо – кубизм! Африканское влияние…
Период – время, когда он становится завсегдатаем
Парижского Салона[4], где цвет талантов европейского
Искусства начала века!
Что спрятано за сменой «цветных эпох» Пикассо?
Будет продано успешнее в «цвете»
случившегося времени -
Моего соседа Рода, мною непонятый концепт…
Из письма Рода своим настоящим и потенциальным клиентам:
«В 2015 г. картину Пикассо Les Femmes d’Alger (Алжирские женщины), процесс работы над которой наблюдала дочь художника Майя, продали на аукционе за 179 миллионов американских (233 миллиона канадских) долларов. Эта сумма приблизительно равна общей стоимости всех работ художника сразу после его смерти. Представьте себе количество денег, потраченных за последние 50 лет туристами, приезжающими в Испанию и Францию для. того, чтобы увидеть работы Пикассо».
Вот и всё, на что я хочу тратить скромный достаток.
Так, что ты, Род, не мой двойник.
И Пикассо, кстати, тоже. Вы оба не мои.
И я устал. Зеваю. Засыпаю. Пока, Род.
Я крепко засну после наших обсуждений
вопросов денег
На несостоявшемся примере бизнеса Пикассо…
Раз-два-три-четыре-пять.
Раз-два.
Раз-два-три-четыре-пять.
«Пока, Род. Спишемся».
На лифте с моей эксплуатируемой крыши-сада съезжаю на свой второй этаж. Устал. Полузакрытые глаза. Гравитирую в длинном коридоре к моей двери. Вторая половина дня. Подхожу. Моя дверь. Вхожу. Ложусь. Растягиваюсь на твердом антиско-лиозном ложе. Вздремну? Я уже сплю… А пописать немного перед сном? Да, посочинять… Успокойся, мой читатель. Я уже лёг… Нет сил. Может, и у читателя уже нет мочи читать мою писательскую скуку. Берегите нервы – если нервны… Вам мой пример. О! Как я сосредоточен на своей почечно-лоханочной системе! Берегу свои почки! Извините, что говорю об этом… Если бы у вас было три операции на почках, вы бы меня поняли. Пока. Всего на час. Или полчаса. Моя мягкая подушка… Сейчас не ночь. Но как-то темновато – только что ушел от солнца моей окрытой к небу крыши. Сейчас в моём окне, как силуэт, наш псевдо-неоготический собор Св. Джеймса. Приятный вид. Мягкий свет его восточного фасада… По времени – солнце сзади – на другом фасаде. Я улыбаюсь. Не слепит солнце моего июня. С кем ещё я по июню одинаковый – Близнец? Спи! С Пушкиным:
«Когда же зазвенят твои колокола – Св. Джеймса?»
Мой транспорт. Лифт. Я еду вниз. Сегодня мой новый друг Род занят. Прислал е-мейл. Может быть, завтра утром будет наш кофе? На моём втором я выхожу из лифта. Поворачиваю по коридору влево. Иду к своей квартире. Странно, почему нет на полу ковра? Когда его убрали? И цвет стен выцвел. Стал, как в офисном угрюмом здании. Серо-зеленый. Менеджер другой? Какой-то сумасшедший! А плата – сервис здания – всё дорожает. Выгнали из менеджмента дизайнера? А что это за говор? Устал? Галлюцинация? Кто-то говорит по-русски?
Почему так громко?
Крик! Русские слова!
Я их понимаю!
Они мне не приснились!
«Эй, Владимир!
Первая выставка Пикассо!
Открывается сегодня.
Скорей!»
Кто громко кричит и быстро бежит? По коридору? На King Street? Или по коридору нашего студенческого общежития? Не помню имени того парня. Помню, он часто был в возбужденном состоянии по поводу многих событий хрущевской оттепели. Иногда мог быть возбужден без возбуждающей причины. Он уже почти пробежал мимо. Я остановил его вопросом:
«Эй, не помню, как тебя зовут, но что ты задумал?»
«Ты слышал, есть в мире художник Пикассо – большой друг Советского Союза»?
«Успокойся! Скажи, где?»
«На Кузнецком».
«Кто тебе сказал?»
Исчез. Пусто. Никого. Все в институте. Я в общежитии, где коридоры с мрачными стенами. Бегом отсюда! В альма-матер. На лекцию. Могу и пропустить. Если идиот не врёт – ведь рядом Дом художника – Кузнецкий! И абстракционист Пикассо! Бегом! Может быть, парень не соврал. Так быстро убежал. Солнечный день в Москве. Оттепель Хрущёва! И с ней Пикассо! Ура! Бегу от остановки троллейбуса 12. Кузнецкий Мост! Брусчатка мокрая… Скользко – местами лёд. Как всегда на Кузнецком много народу. А сейчас – толпа. Все спешат. Куда? Смотреть Пикассо?! И я почти бегу. Эй! Осторожно! Сзади кто-то крикнул! И упал! Да, очень скользко – это задерживает бег. Глупости лезут в голову! Сколько лет Пикассо? Действительно ли он коммунист? Все бегут по Кузнецкому Мосту. А под землей, под нашими ногами, течет Неглинка… Эта очередь выстроилась на Пикассо? Я уже у МДХ! Московский Дом Художника. Толпа! Очередь запутанно-спиральная! Люди все туда-сюда… Слышу, как смеются в дорогих пальто дамы, уже освоившие вернисаж:
«Ха-ха-ха! Что это было? Чердак? Вольер для птиц?» «Да, Мария Ильинична! Летите голуби во все края!
Ха-ха-ха!»
Кто эти дамы? Сотрудницы какого-нибудь ведомства культуры? Журналистки? Громко говорят о выставке друга СССР Пикассо! Я в тесной очереди за билетом… Мой лишь 1-й курс… Пока вход не бесплатный… Когда я буду членом нашего Союза? (Сейчас достал из ящика стола билет – с 1987-го…)
Опять я слышу тех двух дам под лучами солнца:
«И это выставка знаменитого абстракциониста? Ха-ха-ха!»
«Вспомнила Хичкока злобных «Птиц»! Не знаю почему…»
«Наш друг Пикассо отныне орнитолог! Летите голуби! Летите!»
«Во все края! Борец Пикассо! Голуби на всех площадях! Ха-ха!»
