Владимир Алексеевич Козлов
Седьмое небо
Он вдруг неожиданно вздрогнул и в знак согласия её слов, вновь погладил её руку и тут же постучал себя ладонью по груди:
– Я это уже отметил в своём внутреннем детекторе.
– К вам поступает человеческая модуляция колебаний? – спросила она, углублённо заглядывая ему в глаза.
– Пора уже, всё-таки жизненный опыт приличный имею, – нашёлся он.
– Совсем, прекрасно! – произнесла Анюта, – имея такие феноменальные способности, вы меня этим освобождаете от излишних откровений, а вас я готова послушать.
Он пожалел, что высунул зря вперёд свой язык, который мог помешать ему, узнать о ней самые важные черты её характера и немного сдал свою первоначальную позицию.
– Пока я о вас знаю лишь только, что вы геолог. И вам ориентировочно около сорока лет и зовут вас Анюта. Так что нам придётся быть обоюдно откровенными.
– Святые угодники, – кокетливо хлопнула она в ладоши. – Чувствую, что наше знакомство будет похоже на сватовство. Ловкий вы Виктор. Продолжайте? – Мне становится интересно. Если вы будете молчать, я сбегу от вас к Ирине.
Сердце Виктора упало. Он не хотел, чтобы празднику пришёл конец. Мобилизовав свои усилия, он понёс, как ему показалось самую настоящую ахинею:
– Здесь Север, – произнёс он, – везде существуют северные надбавки. А эти надбавки служат не только материальным довольствием, но и хорошим ускорением в жизни. Вот и я, возможно, опираюсь на эту льготу. Мне это не претит, я человек свободный, а позавчера я на этом северном морозе стал ещё состоятельнее.
Он никогда не думал, что сможет пойти на откровенность с первой встречной женщиной. Часу ещё не прошло со времени их знакомства, а он, уже не отрываясь, смотрел на эту северную красивую женщину и мысленно впитывал в себя все её внешние достоинства.
– Вы же сказали, что ваша дочь старше меня, – долетел до его ушей хоть и приятный, но укоризненный голос новой знакомой.
Он не растерялся от её провокаторского вопроса. А напротив, игриво улыбаясь, вертикально прикоснулся своим указательным пальцем к её алым губам, – как бы запрещая ей больше не произносить ни слова:
– Это вероятно было искажённое определение. Хотя, как мне показалось, оно вам по душе пришлось. Моей дочери всего лишь двадцать три года. Она у меня биохимик, недавно получила работу в научном центре Пущино Московской области.
– Вы москвич? – слегка укусила его перст Анюта.
– Нет, я с Волги, живу в Нижнем Новгороде. Москва меня не прельщает несмотря на то, что мне предлагали несколько раз там жильё и работу. Не нравится мне суета большого мегаполиса. Я люблю тишину и размеренный ритм жизни, не связанный с опасностью для здоровья. Хоть Нижний Новгород, тоже не маленький город, но там замечательная природа. Одна только Набережная чего стоит. Об отдыхе выходного дня голову не приходиться ломать. А Москва хочу сказать, регион не для пенсионеров. Этот город для энергичных и предприимчивых людей и ещё для транзитников.
– Вы хотите сказать, что вы уже пенсионер? – с недоверием спросила она.
– По стажу работы да, а вот по возрасту ещё нет. И стараюсь не спешить подходить к скрипучей пенсионной ступени. Думаю, моё здоровье, и взгляды на жизнь нескоро подведут меня к этой черте. Я полон сил и, если в данный момент сижу здесь на Крайнем Севере с молодой женщиной в ресторане, значит, могу нравиться женщинам. То есть если вы уловили мою мысль, то, наверное, поняли, что не теряю надежд на жизненные радости и создание семьи.
– Это, что уже намёк? – вполне серьёзно спросила Анюта.
– Как хотите, понимайте, но прошу не смотреть на меня, как на конченого идиота? Я больше верю в случайные встречи, чем в многолетние ухаживания. Мне кажется, что в таких встречах больше скрыто счастья и удачи. Они несказанно вдохновляют души экспресс – влюблённых.
Его оригинальное суждение пришлось ей по душе. Она же всем своим видом показывала ему, что она не легкомысленная кокетка, а вполне порядочная и серьёзная женщина, с которой можно беседовать на любые жизненные темы. Анюта заправила за ухо выбивший локон волос и бросив на Виктора изучающий взгляд, произнесла:
– Я смотрю на вас не как на идиота, а как на случайного, интересного человека, с экстравагантной формулой жизни к тому же не с разрушенной ещё внутренней и внешней оболочкой. Вижу, что у вас имеется богатый опыт подобных встреч с незнакомыми женщинами.
Голубоглазое, смуглое и волевое лицо, с прямым носом и светлыми волосами которое делало Виктора больше похожим на скандинава, чем на россиянина, незаметно для Анюты скрыло свою печаль. Виктор без всякого смятения выдал:
– Насчёт оболочек, возможно, вы и правы Анюта, а то, что касаемо богатого опыта встреч, то здесь вы ошибаетесь, – отрицательно покачал он головой. – Я полтора года назад с женой отпраздновал серебряную свадьбу, а на следующий день, она попала в автомобильную катастрофу. В октябре прошлого года я похоронил здесь в Норильске старшую сестру. Эту поездку я полностью посвятил бумажным делам. Я стал законным и единственным наследником всего имущества своей покойной сестры. Так что Анюта, мне хочешь или не хочешь, пришлось усвоить жёсткое правило: – «Когда человек в печали ему не до похотливых утех».
Для неё это удар был ниже пояса. Она не ожидала, что своими беспочвенными подозрениями обидела нового знакомого. Надо было искать выход, как выйти из этого положения. Правильные мысли в голову не лезли. Подсказка пришла от него.
Виктор перед ней положил свои ладони, как бы говоря, что с этими ладонями отдаёт ей всю свою душу:
– Простите Виктор? – погладила она его кисть руки, – меня обманули ваши глаза. Я в них не нашла печали, и траурной золы. Один огонь и подлинная радость от хорошей жизни. Нервы не взвинчены, значит, вы правду говорили, что не отказываете себе ни в чём.
Виктор налил из графина гранатового сока и небольшими, но торопливыми глотками опустошил фужер. Отдышавшись, невозмутимо произнёс:
– Это у меня с рождения. Глаза мои это громоотвод от разношёрстной нелицеприятной публики, а также они являются притягательной силой для моих клиентов.
– Вы врач? – спросила Анюта, заглядывая глубоко в его глаза.
Он немного смутился, не то от её проницательного взгляда, не то от неожиданного вопроса. И, сделав паузу, воткнул вилку в кусок рыбы:
– С чего вы взяли, что я врач? – спросил он, откусив маленький кусочек рыбы.
– У вас Виктор прорвалась фраза, что вы имеете своих клиентов, – не убирая своего цепкого взгляда от него, ответила она. – И я так на секунду представила вас в белом халате.
– Рыба изумительная, – оценил он вкус калуги, – а вы, почему не кушаете?
– Я подожду, когда принесут заказ, а вы не стесняйтесь, пробуйте рыбку. Я ведь избалованная рыбой. Мы только её и едим.
Она вдруг напрягла свой слух и подняла вверх палец. В зале раздались разнобойные, протяжные мелодичные звуки похожие немного на завывания скрипки.
– Наши ребята тренируются, – проговорила она, – скоро затянут нашу тоску. Всё – таки вы мне ответьте, правильно я угадала вашу профессию или нет?
Он загадочно улыбнулся и ответил:
– Клиенты бывают в цирюльне и милиции, а в больницах пациенты. И насчёт белого халата вы не ошиблись. У меня имеется он, и я его часто одеваю. Но я не врач, а мясник. Владею у себя в городе солидной мясной лавкой. А по жизни моя профессия была монтажник. Продолжительное время руководил управлением. А затем случилась обычная и банальная история. Система нелепой перестройки, с несправедливой грабительской приватизацией перечеркнула все мои жизненные наработки. Я за какие-то мимолётные дни остался без средств существования. Мою участь унаследовали и все мои полтысячи подчинённых. Как мне плохо тогда было. Ну, думал всё, конец света наступил. Сейчас, конечно, я твёрдо стою на ногах и уже не о чём жалею. И вообще мне грех на жизнь обижаться, не смотря, что на одном из этапов моего жизненного пути пришлось пройти трудные испытания. Большинство людей считают, что это время, отбытое в неволе, вычёркивается из жизни любого человека, и остаются только горькие воспоминания. А я так не считаю, если человек дышал в это время, пускай он и имел из подруг только кирку и лопату, но, умея запросто рвать залихватски на себе рубаху и рвать недругам пасти, значит, жизнь даром не протекала. Были просто курсы мужества и стойкости. Лично меня эти невзгоды не выбили из седла.
Она склонила голову. Его изучать уже не было смысла. Анюта поняла, что её новый знакомый прошёл те же курсы жизни, что и она, которые она старалась забыть. Но частенько чёрт знает, откуда – то в жизни возникали нежелательные всплески памяти горького прошлого и не давали ей покоя. Вот и сейчас их диалог залез ей в душу и напомнил о не сладких временах. Она спрятала улыбку и пристально заглянула ему в глаза:
– И долго вам пришлось на себе рубаху рвать на этих курсах мужества? – спросила Анюта.
– Не буду уточнять дату, но самую сладкую часть своей молодости пришлось отдать подневольному труду.
Их беседу прервала официантка. Она на подносе принесла вино и холодные закуски, а перед Анютой поставила маленький графинчик водки:
– Анюта твоя «Старка», – сказала она, – а горячее я принесу минут через пятнадцать. «Вам разлить спиртное по рюмкам?» —спросила она.
– Спасибо Шурочка мы сами за собой поухаживаем. Пока вьюжит на улице, нам спешить некуда, – не стала Анюта торопить её с горячими блюдами. – Мы тебе подадим сигнал готовности.
Виктор взял в руки графин и налил Анюте водки, а себе заполнил в фужер вина.
– Выпьем за пургу в Таймыре, – сказал он, – хоть она холодная и обжигающая, но сводницей оказалась великолепной, познакомила меня с самой привлекательной и умной полярной барышней.
– Меня так никто ещё не называл, – с довольной улыбкой сказала она. – В экспедиции меня все называют Пушицей, – это такая многолетняя трава, которая произрастает в тундре по своей структуре чем – то напоминающий тополиный пух. И из-за того, что я кроме капюшона не признаю никаких головных уборов, меня и зовут Пушицей.
Эта фраза была произнесена с достоинством, и Виктор понял, что Анюта гордится своей Пушицей. Но отпускать свои комплименты не спешил. Боялся излишества.
Она же, вроде испытывая нервы нового знакомого, взяла в руку прядь своих волос и, показывая их Виктору, объяснила: – Понимаете, когда они притягивают к себе иней или снег, то мои волосы становятся похожи на пушицу.
Она осторожно ударила своей рюмкой по его фужеру и, приподняв свои ниточки бровей, негромко произнесла:
– За пургу!
Отпив половину стопки водки, Анюта подвинула к себе заливное из говяжьего языка и принялась его разрезать ножом на мелкие кусочки.
– Как многогранна наша жизнь и как похожи, иногда бывают человеческие судьбы, – сказала она, пряча свой взгляд от Виктора. – Хотите, верьте, хотите, нет, но я тоже была на ваших курсах стойкости почти два месяца.
– Я понял, вы мне хотите подыграть, – с недоверием произнёс Виктор. – Женщина с таким красивым и умным лицом не может быть преступницей.
– А я ей и не была, – взметнула вверх она ниточку своих извилистых бровей. – Произошла чудовищная ошибка правоохранительных органов, которую они сами и исправили благодаря активной помощи мальчика по имени Влад. А насчёт лица я вам одно скажу – в следственном изоляторе не хуже меня сидели девушки. Милицию сейчас внешностью не возьмёшь, рубят в наше время всех поголовно и очаровашек и лягушек. Им лишь бы тело было, а статью они подыщут. Ваше лицо тоже можно смело относить к херувимам, если бы не решительный я бы даже сказала артиллерийский взгляд. И речь у вас грамотная ни одного жаргонного словечка от вас ещё не услышала. Это видимо, потому что вы окончательно порвали со своим прошлым и как я понимаю давно, если смогли сделать себе неплохую карьеру. Всё – таки руководитель монтажного управления, – это уже впечатляет.
Не знала она, что повлиять на его личную судьбу и судьбу монтажного управления ему помогло вышестоящее начальство. Компания по искусственному банкротству управления из Москвы гуляло по базе, как единоличные хозяева. Они совали свой нос повсюду, где нужно и где не нужно, планируя, где разместят, своё оборудование. Эта бесцеремонная наглость злила не только рабочих, но и в первую очередь начальника управления. Он сорвался на одном из таких не прошеных гостей. Как известно, что на крайние меры осмеливается сильная личность, которая знает своё дело. Одного из членов комиссии по банкротству за неправильную речь Виктор просто-напросто выкинул из своего кабинета, что привело к ускоренному краху его управления. Через день в помещение появились бойцы правоохранительных органов в бронежилетах и с автоматами наперевес. В то время шёл настоящий грабёж народного хозяйства страны, которое называли приватизацией. От неё простой народ ничего, в общем то, не получил. Кроме сомнительных бумажек называемые ваучерами по цене одного литра водки, а не по два автомобиля, как обещало правительство страны. Вскоре на базе монтажного управления было создано новое управления названое «Сталь Европы», где единоличным хозяином стал наглец из Москвы, которого Виктор выкинул из своего кабинета. Виктор с болью вспомнил про эти жизненно нерадостные моменты, но говорить Анюте об этом не стал. После небольшой паузы он почувствовал в воздухе её явственно горячее дыхание. И, опомнившись, что по его вине был прерван разговор, оживился и вернулся в тему:
– Наверное, вы правы, – завязал я со своим прошлым давно, хотя я и никогда не был опасным для общества. Был мальчишеский азарт и склонность к риску. А если есть риск по криминалу, значит вход в красно – каменную тюрьму неизбежен. Нашу тюрьму называли дачей Раевского или Краснота, – пояснил он, дотронувшись рукой до своих густых вразлёт бровей, и посмотрел в окно, где заставляя дребезжать стёкла, завывала пурга.
– Каждая тюрьма в любой стране имеет своё название, – произнесла Анюта, – и все эти названия дают тюрьмам сами арестанты за их значимость.
– А что же за чудовищная ошибка произошла с вами? – спросил Виктор.
Она опустила глаза в пол и недовольно сморщила нос, что сразу про себя отметил Виктор. – Но если вам неприятно воспоминать прошлое, то не говорите, я не обижусь, – попытался он исправить положение.
– Приятными эти воспоминания не назовёшь, но я вам охотно расскажу про мою незаконную каторгу, – сказала она. – Вы располагаете к откровенности, – доверчиво обвела Анюта его своим взглядом.
Она вытащила из кармана пачку сигарет и закурила:
– Это дело было в небольшом портовом городе на Енисее шесть лет назад. Я считалась в то время уже опытным геологом. Меня на гидрографическом судне вместе с молодым геологом отправили за неделю до глобальных работ приводить в порядок наш сезонный летний лагерь. Но вначале был лагерь нашей геологической партии в сто пятьдесят километров от этого места, где мы сейчас находимся, – начала она свою исповедь.
Глава 3
Он появился в экспедиции неожиданно с большой сумкой наперевес и с профессиональной видеокамерой. Звали его Артур по фамилии Курышев. Артур стал себя вести так, будь то всю жизнь проработал геологом. Он учил всех, и смело отдавал команды опытным геологам, которые относили в экспедициях более десятка штормовок и истоптали не одну пару сапог. Все знали, что этот парень появился неслучайно в экспедиции, а по звонку своего влиятельного и важного папаши из Красноярска. Персонально парень был прикреплён к Анюте Полати, которую все звали Пушицей. К молодому геологу никто не прислушивался, но вид делали, что одобряют его слова. Зачем геологам было спорить с человеком, который не имел никаких видов на тундру. Он всем говорил, что родной папаша отправил его временную ссылку до августа, чтобы вес нагулять и запечатлеть на камеру редкие северные ландшафты.
Это был высокий и худосочный парень с бледным, как его зубы лицом. Несмотря на дистрофическую фигуру, Артура его, без всякого сомнения, можно было назвать красавцем. Он был белокурый и его причёска, как у Сергея Есенина всегда была ухожена. Чуть вздёрнутый к верху нос никогда даже при его проявленном недовольстве ни одной ноздрёй не менял своего очертания. Но как он только начинал улыбаться, то его привлекательность преображалась в отвратительную рожу. Это была отрыжка хамства и высокомерия молодого сноба.
По вечерам он покидал лагерь, не забыв захватить с собой камеру. Никто за ним никогда не следил, он приходил поздно, когда уже все спали. Экспедиция догадывалась, что он ходил в небольшой посёлок ненцев, но что он там делал, никто не знал. А, утром не выспавшись, Артур, поднимался под сильным напором геологов недовольным и раздражённым, поливая грязными словами тех, кто не дал ему в полной мере почивать, оборвав ему сладкие сновидения. Так же порядком доставалось и заснеженной тундре, которая не желала сбрасывать с себя белое покрывало, несмотря, что по календарю шли последние дни весны.
– Ты приехал сюда трудиться Артур, а не отсыпаться как ежик. Будь добр соблюдать наш режим, – каждое утро назидательно повторяла ему Анюта.
– Ты мне, что мама родная или патриарх всея Руси? Проповеди читать мне не надо? – недовольно огрызался он, – я сам с усами, или ты втюрилась в меня по уши? Присосалась как пиявка. Так знай, что я не люблю немытых женщин. От них дурно пахнет.
– Дурень сиволапый, – без злобы бросила ему Анюта, – в отличие от тебя я моюсь каждодневно, не смотря, что для женщин геологов ещё не изобрели автономный восходящий душ.
– Ты парень давай осторожней разбрасывайся словами? Не надо упражняться в безумстве, – осёк его Гриша Буслаев, – геодезист и по совместительству моторист, – а не то мы тебя упакуем в контейнер и с началом ледохода отправим на льдине к своему высокому папаше.
– Да ну вас, – вихляя телом и помахивая полотенцем, подошёл к рукомойнику Артур. – Лучше в Чуйской долине на маковых плантациях работать, чем в вашей проклятой «хлопковой» тундре.
– Ну, вот и вали туда, – сказала Анюта, – и запомни тундра не любит разгильдяев, она уважает дисциплину. И ещё заруби себе на носу, если хоть раз пойдёшь в селение этносов, сама доложу начальнику экспедиции о твоих передвижениях. Он лично мне поручил приглядывать за тобой везде и всегда, чтобы ты ягелем не обкушался, как северный олень.
– Ах, так ты шпионка, – скривив губы от нахлынувшей злобы, заявил он, – Мата Хари, значит, в нашем стане объявилась. Запомни пуговица, – за мой досуг мне зарплата не идёт и свободным временем я волен распоряжаться по своему усмотрению. А к этносам я ходил, и ходить буду. Мне надоела ваша гороховая каша с тушёным мясом и сухая картошка. А в посёлке я олешку кушаю и краля у меня там богатая. Зовут. Ого, – она дочь почтенного человека. Почти ханша.
– Ты же только сейчас говорил, что не любишь немытых женщин, – засмеялась Анюта, – а у них в посёлке двадцать дворов и баню, они топят в лучшем случае раз в месяц.
Артур повернулся к Анюте лицом и, заикаясь, произнёс:
– Ты, что не поняла она ханша и моется только в парном молоке или в родниковой воде.
К Артуру подошёл Алёша Маркин и, положив ему на плечо свою тяжёлую руку, так, что тот согнулся под её тяжестью и прямо в ухо пробасил:
– А я думаю не шпионка у нас появилась в стане, а великий придурок с гремящими костями и блудливыми глазами. Мы поголовно знаем всех жителей в посёлке. В том числе и Юргу, у которого в доме через щели пола лишайник пробивается. И если его безграмотная дочь. Ого почти ханша, то я тогда господь бог. Умывайся, – повернул он Артура к рукомойнику. – И вперёд навстречу ветру. Как, только Енисей полностью освободится ото льда, поменяешь дислокацию вместе с Анютой. Поедете ближе к югу в наш лагерь, займётесь там покраской комнат. Позже к вам приедет Гриша, – дизель будет запускать. Так что даю тебе мудрый совет. Не доставай Пушицу своим ядовитым гонором иначе она тебя бросит там комарам на съедение. Мы здесь тоже не задержимся. Следом за вами приедем, как только завершим все дела здесь.
Не знали тогда никто, что слова Маркина окажутся пророческими, Артур нарушит все заповеди суровой природы Крайнего Севера. И закончит в лагере свой короткий жизненный путь.
Глава 4
Ледоход на Енисее, это удивительное зрелище, и за ним наблюдают не только те, кто живёт на берегах самой полноводной реки России, но и те, у кого дома стоят в глухих уголках Красноярского края, а также нагрянувшие на берега Енисея туристы. Этот процесс природы, напоминал сибирякам, что наступило лето и ждут его жители Восточной Сибири не меньше Северного сияния. Толстые льдины громадных размеров, которые были предварительно разрезаны острым носом ледокола, стремительно неслись по реке. Они прорывались, словно танки вперёд, взламывая и сокрушая на своём пути боле тонкие пласты льда. Если, где – то создавались заторы, то ненадолго. Мега – льдины с лёгкостью разрушали перед собой все препятствия и более тонкий ледяной покров. Тем самым, очищая для себя путь. В это время на реке стоит оглушительный треск, который наблюдавшие люди восхищённо воспринимали с оглушительным криком и свистом. Это зрелище неповторимое, такого ледохода не знает ни одна Российская река. Енисей могуч, – это Атлант среди всех рек России. Он знаменит не только благодаря своим судоходным притокам, как Ангара и Подкаменная Тунгуска, но и близким родством с самым холодным северным Карским морем, которое в октябре, словно мороз – воевода при помощи бога Борея начинает дуть свои лютые морозы на низовья Енисея и планомерно сковывает реку толстыми льдами. Енисей очень сердит во время шторма и несладко тому придётся, кто с пренебрежением относится к его нравам, выходя на лодке или катере в непогоду рыбачить в низовья реки. Зачастую эти беспечные люди на берег уже не возвращались. Их лодку или катер, может окутать гигантская волна, от которой нет спасения. Это не волна, а мини – цунами, так называют её прибрежные жители и спасательный круг с жилетом перед этой волной бессильны. Эта волна не теплых морей, а сурового, не любящего шуток Енисея, где вода даже в летнее время редко бывает выше нуля градусов. За считанные минуты происходит переохлаждение организма, и человек бесследно исчезает в пучине этих хмурых вод. Как только ледоход пройдёт так на следующий день река сразу оживает. Начинают сновать юркие катера и буксиры. Это значит, что морские ворота в город порт открыты. Из Карского моря появляются труженики – сухогрузы, чтобы до отказа загрузится российским экспортным лесом.
Анюта вместе с Артуром, сошли на берег порта с гидрографического судна, где их ждал уже открытый вездеход с водителем – башкиром по имени Ильдар.
Он должен был отвезти их в базовый лагерь, где по соседству с геологами находилась метеорологическая станция. Артур нёс всё ту же большую сумку, с которой первый раз появился в экспедиции и мешок, сшитый из стеклоткани, перевязанный скотчем.
Городок их встретила ясной и солнечной погодой. От большого скопления людей на улицах настроение их заметно улучшилось. И к тому же они приехали в цивилизованный, хоть и небольшой, но город.
Попросив водителя вездехода, чтобы он вначале завёз их на рынок, они удобно устроились на потёртых сидениях. Рынок находился недалеко от порта. Анюта купила там свежей телятины и ранних овощей с зеленью, которые торгаши с первым теплоходом завозили с материка. Цены кусались, но после провианта тундры, который изрядно опостылел за время нахождения в тех широтах, хотелось отведать чего – то экзотического. Артур сразу купил три вязанки бананов и килограмм клубники. Сложив все покупки в машину, и пройдя через дорогу мимо отделения милиции и почты, они оказались в небольшом гастрономе. Анюта подошла к хлебному отделу и когда стала рассчитываться за хлеб и баранки, то увидала, как Артур засовывает в карманы штормовки две бутылки водки. Под мышкой он держал три блока сигарет «Честерфилд».
– Артур мне почему – то думалось, что ты не употребляешь спиртное, – сказала она, когда они вышли из магазина.
– А я не для себя взял, а для угощения, – ответил он, – тебя сегодня вечером угощу, а может ещё кого. Кто мне, конечно, понравится – добавил он и безобразно шмыгнул носом.
– Я пью только Старку или настойку из калгана на спирту, – ответила Анюта, – и при мне всегда фляжка с этой целительной настойкой имеется.
Она взглянула на вязанки бананов у него в руках и спросила:
– Бананы тоже взял угощать кого – то, – спросила она у Артура.
– Нет, бананы, я сам люблю, угощать никого не буду, разве, только тебе один выделю, но только не из уважения, а из-за деликатности.
– А не боишься? – спросила она.
– Не понял? – остановился он на дороге и с любопытством посмотрел на Анюту.
– А чего тут понимать, – бросила она ему на ходу, – бананы летом поглощать, значит притягивать к себе тучи комаров. Они любят приторные запахи этого плода.
– Сказки мне только не рассказывай, – с недоверием ухмыльнулся он, – эти насекомые, кроме крови и воды ничего не чувствуют. С бананов они не потолстеют, – потому что эти кровососы не травоядные животные.
Он вдруг замялся и, протянув Анюте бананы, сказал:
– Подержи. Я ещё в аптеку сбегаю, витамины куплю и мази от комаров.
– Поступай, как хочешь, – отмахнулась она от него, – но все – таки поостерегись, их вечером есть.
Вездеход, напролом передвигался по лесной и неровной дороге не объезжая ухабы и кочки. И от такой езды геологов так подкидывало, что у Артура выскакивали бутылки из карманов.
– Ты куда спешишь? – крикнул он водителю.
– С метеостанции звонили в контору, просили мальчишку захватить с Кедрового озера. Он рыбачит там. Боюсь, уйдёт пешком, неудобно перед Симоновым будет. Тем более в лесу может и заплутать, а комарья в этом году, как никогда. Видимо, не видимо.
– Ильдар, а откуда у Симонова мальчишка взялся? – спросила Анюта у водителя.
– Племянник к нему из Минусинска приехал на каникулы. Рыбаком заядлым оказался. Я его туда и отвозил вчера.
– Он, что один там? – спросила Анюта.
– Один, с кем ему ещё там быть. Да он уже самостоятельный, на повара учится. Зовут Владом. Кого ему боятся. Там балок Симонова стоит. Он добротнее любого дома, хоть и на полозьях. Есть где схорониться от непогоды, а лихие люди в этих местах не появляются. Они до осетра и сига охочи, а эта порода рыб плавает только в Енисее. Да и не зима сейчас, чего бояться, и карабин при нём. А с ружьишком он обращается вполне грамотно. Видно сразу, что он человек таёжный.
– А чего озеро Кедровым назвали? – спросил Артур, – неужели здесь кедр растёт.
– Стлаником кедровым это озеро окружено, вот так и назвали, – объяснила Анюта, – а озер здесь много. Именно это озеро находится в двенадцати километрах от нашего лагеря. Оно хоть и не самое ближнее, но рыбы в нём больше, чем в других озёрах. Там водится ленок, щука и разная – мелочь.
– Мне до фонаря, что там водится, – с безразличием ответил Артур, – я рыбу ловлю только в магазинах. Не рыбак я Анюта. Понимаешь?
– Ты Артур вообще для меня непонятная личность, – вначале думала слепой крот или снежный человек? Сразу не поймёшь. – иронизировала Анюта. – Сейчас могу точно сказать, что ты не рыбак, не студент и уж совсем не геолог. Так себе. Просто мальчик с видеокамерой. Под репортера косишь.
– Я студент, – обиженно сказал он, – только в настоящее время нахожусь в академическом отпуске. А репортёром я обязательно буду и наверняка известным. Ты ещё услышишь обо мне. За праздник будешь считать общение со мной! Но я у тебя интервью брать никогда не буду, потому что ты старая почтовая погашенная марка Советского Союза. А это сейчас не актуально, спросом не пользуется, не смотря, что ты и миленькая.
Артур с умилением покосился на Анюту, но, встретившись с жёстким женским взглядом, сразу отвёл свои глаза в сторону.
– Спасибо, что хоть это ты оценил! – промолвила она отвлечённо. И не убирая от него своего пристального взгляда, добавила: – Сомневаюсь я, что из тебя, что – то путное может получиться. Я периодически ежедневно обращала на тебя внимание, и не было дня, чтобы ты хоть раз не уткнулся своей высокомерной физиономией в снег. Ноги у тебя слабые, а про мозги я пока промолчу.
Её слова ему ужасно не понравились и он, выпучив глаза, от злости брызгая слюной, вдруг неожиданно не своим голосом истерически закричал:
– Ты сучка пегая совсем голову отморозила в тундре. Я больше твои подковырки терпеть, не буду. Ещё раз залезешь в мой адрес, утоплю в первом гнилом и тухлом озере, которое попадётся на нашем пути.
– Попридержи свой грязный язык заморыш или сегодня же улетишь к своему папаше. Я твой пошлый уличный сленг терпеть, тоже не намерена. И попробуй только хоть на минуту отлучится от меня. Я имею чёткие указания от руководства: в случае твоего неповиновения без разговоров звонить твоему папаше. И номер телефона его у меня вот здесь лежит, – показала она ему записную книжку, обернутую в целлофановый пакет.
Он сразу насупился и приумолк.
В это время Ильдар остановил машину и, покачивая головой, вышел из машины, не объяснив своим пассажирам, куда он направился.
– Вернулся он с рюкзаком за плечами. Следом за ним шёл низкорослый юноша. По виду ему было не больше шестнадцати лет. Юноша нёс в одной руке охотничий карабин, а в другой руке рыболовецкие снасти. На голове у него была нахлобучена серая панама, а на ногах рыбацкие резиновые сапоги. Сапоги эти закрывали всю нижнюю часть его тела, и мешали нормально передвигаться. Когда они подошли ближе к машине Анюта, шутя, обратилась к мальчику:
– Зачем ты Влад свой улов в сапогах спрятал, неужели не хочешь с нами поделиться?
Влад, поняв юмор девушки, добродушно улыбнулся и, поздоровавшись с незнакомыми людьми, помог снять Ильдару с плеч рюкзак. Затем за хвост вытащил из него крупную щуку и протянул её Анюте.
– Что ты Влад, – замахала она, смущенно руками, – вези всю рыбу на станцию. Я пошутила.
– А я не шучу, – продолжал улыбаться он.
– Бери дура, – толкнул Анюту в бок Артур, – пожарим на базе сейчас.
Она сделала вид, что не услышала обидных слов Артура. Ничего, не говоря, открыла дверь вездехода и, выйдя из машины, двумя руками приняла щуку, и как бы оценивая вес рыбы, подняла её вверх несколько раз. В это время её руки незаметно подобрались к голове щуки. Когда она почувствовала, что крепко держит рыбу, изловчившись изо всей силы, ударила ей по лицу Артура, сидевшего в автомобиле, и бросила ему щуку на колени.
– Ты, что ненормальная? – отпрянул он от Анюты, приложив ладонь, к покрасневшей половине лица. – Я тебе, что Чеховский Ванька Жуков или тёрка для ликвидации рыбьей чешуи. Анюта с острасткой взглянула на Артура давая понять: что с ней связываться небезопасно для здоровья:
