Владимир Александрович Сединкин
Забытые
Сегодня выжатый словно лимон, загребая ногами пыль, я выходил из школы, и столкнулся с жизнерадостным Быковым, подъехавшим на грузовом минекаре к воротам.
– Мы за тобой.
– Кто это мы?
– Мы это мы, – улыбаясь и пожимая мне руку из грузового отделения выпрыгнул Блинов. – Вижу загружен. Слава Макаренко тебе покоя не даёт. Поехали с нами. Будем новые Андрюхины гранаты испытывать. Те самые, которые по старым чертежам собрали.
– С парием?
– И не только! – хлопнув ладошкой по двери машинки, многозначительно сказал оружейник.
Не поверите, но у меня даже второе дыхание открылось. Уже когда выворачивали со школьной стоянки в кузов, где мы сидели прижавшись друг к другу, запрыгнул Минин.
– А вы это куда?
– По делам! – раздраженно, словно ребёнок бросил я.
– Я с вами.
– Гранаты испытывать. За ворота.
– Ооо! Это я хорошо зашёл! – втиснувшись между мной и Костей, Толик, придерживал рукой свою ногу.
Вся злость на него у меня сразу прошла.
– Болит?
– Ноет, немножко, – махнул рукой товарищ. – Завтра к Анфисе иду, она обещала меня удивить.
– Надеюсь приятно.
– Вряд ли. Хотя я готов её отрезать и заменить на рабочий протез, – кивнул он подбородком на мою руку.
– Ну, это, приятель, ты зря, – мотнул головой Блинов. – Своя нога, это своя нога.
Мимо проносились маленькие аккуратные улочки и люди, спешащие по своим делам. Почти все они были в военных комбинезонах со знаками отличия.
– А почему за ворота? Не опасно? – сменил тему Минин, подставляя руку потоку воздуха.
– Не опасно! – крикнул Быков. – Дроны проверили, противника рядом с крепостью нет. – Орда ещё в семи днях от нас. А вот почему за воротами, за стену… увидишь.
– Такие все загадочные, капец, – пошутил Толик, помахав рукой оставшейся позади Юльке.
А вот я подумал о том, что у нас осталась всего неделя.
* * *
– Матёро! Мощная штуковина! Беру парочку!
– Закатай губу обратно, – прервал его Костя. – По уставу запрещено брать гранаты в кабину шагохода.
– Это почему это ещё?
– Потому, – оборвал его подполковник (да, да Блинов получил подполковника) просунув пальцы за нагрудную пластину доспеха. – Вдруг сдетанируют. Да и зачем она тебе? Слишком мощная, не дай бог робота заденет.
– Понял теперь почему за стеной? – спросил Быков шалопая, что-то записывая в блокноте.
– Понял, понял. Не дурак! – потянулся Минин. – Так, а вот эта с чем? Блин, тяжёлая.
– Поставь пока на место, – заругался Андрей на Толика, заставив вернуть ему гранату. – Сначала ещё раз с парием испытаем. Костя, кидай!
Туррр-рах! – ещё одно дерево к чертям, ещё одно стеклянное озерце на поверхности.
Четвёрка гвардейцев Блинова, охранявшая нас, восхищённо зааплодировала, а Снегирёв из кабины показал большой палец.
– Отлично! Ну а теперь переходим к главному номеру нашей программы. Устанавливаем макеты и всю эту ерунду, которую мы с собой привезли.
Почти полчаса мы расставляли на земле манекены в старых доспехах, а затем Быков продемонстрировал нам вроде бы точно такую же гранату, какие мы взрывали ранее, но помеченную красной горизонтальной линией.
– Это чудо современной химии. Взрывчатка обыкновенная, использующаяся в наших пехотных гранатах, но внутри концентрированный раствор альфациклодекстрина и 4-метилпиридина в воде.
– У меня по химии тройка, – сморщил лоб Толик.
– У меня тоже, – поддержал его я.
– Эх, неучи! – рассмеялся в рыжую бороду оружейник. – В общем, состав, который твердеет при нагревании и снова плавится при охлаждении.
– И зачем это нам?
– В ходе взрыва происходит резкий подъём температуры и раствор превращается…
– В поражающие всё вокруг осколки, – закончил за Быкова Блинов.
– Верно. Садись, оценка пять. Да, размером с кулак.
– С кулак!? Серьёзно? – удивлению нашему не было придела. Гвардейцы подошли поближе, чтобы взглянуть на чудесную гранату, и даже Снегирёв открыл кабину шагохода и высунулся наружу.
– Радиус поражения осколками около шестидесяти метров.
Тяжёлый цилиндрик был отправлен Блиновым прямо в группу макетов и на всякий случай мы все легли.
Ба-бах!
Даже не спускаясь вниз к месту взрыва, я видел, что от макетов ничего не осталось. Их просто перемололо.
– В толпе такая штука причинит огромный ущерб, – произнёс позади нас незнакомый мне человек. Ему было лет тридцать пять-сорок, и щеголял он в матово-чёрном «Лисе» без шлема. За ним стояло ещё парочка взрослых мужчин в таких же доспехах. Я знал, что это такое. Специальное покрытие для маскировки. После активации оно принимало цвет поверхности, рядом с которой ты находишься. Несколько таких прошло через мои руки в мастерской.
– Кто это? – толкнул я локтем Блинова, когда незнакомцы скрылись в воротах.
– Это Сластников Вова. Комитетчик, снайпер. Борисыч поставил его над стрелками, которые будут выбивать шаманов.
– А их, что много? – удивился Минин, прислушиваясь к нашему разговору. – Я о шаманах.
– По воротам и капонирам стреляло как минимум четверо. Вот они и будут устранять их, лишая сикомэ командиров.
– Всем сорокет, – резюмировал Толик, наблюдая за комитетчиками, прищурив глаза от солнца.
– Есть и старше. Все ребята серьёзные, – закончил расспросы Блинов. – Всё возвращаемся!
Дома, перед сном я думал о той самой неделе, что у нас осталась, и о том, что приложу все силы, чтобы ребята были готовы. Тоже мне разнюнился, устал. Вон у Мамедова всё получается. Молодец!
А ещё я думал о шаманах и серьёзном неулыбающимся командире снайперов, с позывным Сова.
Глава 26: Троечники
24 июня 2280 года
Коперник – 3. Крепость «Суворов»
19 час 41 мин
– Мамедов, ну чего ты дёргаешь спусковой крючок? Чего там дёргать? Плавнее нажимай, плавнее! Лиза, чего ты вцепилась в оружие? У тебя аж пальцы побелели! И приклад, приклад перестань так в плечо вжимать, «ашка» никуда не денется, тут и отдачи-то почти нет! Господи, что бы с вами было, если бы вы работали с «Мономахами»!
Кадеты, поделившись на отряды, бодро штурмовали игрушечный городок, собранный на футбольном поле позади школы, а Толик, на правах инструктора забравшись на массивный прямоугольник, изображавший башню, наставлял пилотов. Ну, как умел – жестикулируя и ругаясь. Однако, советы давал дельные.
– Минин, ты в школе троечник был? Ну что за «плавнее», «вжимай»? – задорно рассмеялась Светка, перебрасывая через плечо лямку «бешки».
– Так, Салтеева, ты снова училку только не включай. Будто не знаешь, как я учился. Из одной школы всё-таки.
– Так я на три класса младше, – показала язык девчонка, тряхнув волосами. – Вдруг ты там чем-то гениальным отметился?
– Все троечники гении. Это факт, – нахмурившись для виду, прервал её Толик и спрыгнул на траву. – Так, Гаврилов, Мезенцев, Уколова, вы вместе с Салтеевой! Вперёд!
Седов поставил нам непростую задачу, чтобы стрелковая подготовка была не ниже ста баллов на третьем уровне. На пилотские «ашки» и «бешки» были установлены коллиматорные прицелы, но даже это пока не помогало набрать сорок пять баллов на тройке. Чем мы усиленно и занимались второй день. Причём тут я? Так теперь я не только наставник по подготовке пилотов шагоходов, но и помощник инструктора по стрелковой подготовке. Радости полные штаны. В общем, пока хвастаться сильно было нечем. Правда, были исключения.
– Светка-то молодец, – сказал Минин, показывая мне пальцем на палящую в выскакивающие мишени Салтееву. – Она и ещё пара-тройка могут уже и четвёрку брать.
– Согласен.
– Забугорный, спину согни! Как я учил передвигаться в боевой обстановке?! Ниже! А плечи подними!
– Она и на шагоходе одна из лучших, – добавил я, кивнув. – Скрытый потенциал.
– Учителя истории они такие.
Надо сказать, что Минин явно повеселел после похода к тёте Анфисе. Уж не знаю, что она и Горин с ним там сделали, но хромать парень почти перестал. Да и сейчас вон спрыгнул на землю и даже не поморщился.
Указав рукой на ногу товарища, я спросил:
– Как нога? Ты мне так и не рассказал.
Задрав штанину комбеза, Толик продемонстрировал мне ногу со свежим розовым шрамом под коленкой и двумя металлическими обручами чуть выше и ниже зажившего уже разреза.
– Что это?
Сморщив лоб, товарищ объяснил:
– Ну, это такое сложное устройство, стимулирующее нервные окончания… которые у меня повреждены. За счёт этого нога лучше двигается и не устаёт. Анфиса сказала, что, если бы мы были на Земле, то вообще всё исправили бы за час операции, а здесь только так. Но я доволен. Стало лучше. Не чувствую себя инвалидом.
– Отлично, я рад за тебя.
– Спасибо. Малахов, рот закрой и перестань ворон считать!
Весь остаток дня мы занимались с пилотами, а потом пошли посмотреть на тренировки снайперов Сластникова.
Почти две дюжины взрослых мужиков, была тут даже парочка бодрых дедушек, дисциплинировано, по команде, откалывали выстрелами куски от железобетонных блоков на старом кукурузном поле.
На занятиях присутствовал сам Седов.
– Вова, то, что они умеют стрелять, я и без тебя знаю, – бросил бинокль на самодельный стол командир гвардейцев. – Ты же вроде из егерей? Потом в особисты подался. Значит ветеран, и лучше меня знаешь, что любой обстрелянный пацан даст сто очков форы самому чемпионистому чемпиону мира по стрельбе. Мне же надо, чтобы они в любых условиях, при любой обстановке!
Сощурившись от солнца, от чего лицо Сластникова покрылось сеткой морщинок, не видимой в другое время, Сова смело взглянул на Седова.
– У меня неделя всего. Вряд ли я сделаю их них первоклассных снайперов.
Спрятав руки в карманы штанов и качнувшись с пятки на носок, Евгений Иваныч нахмурился и указал на нас с Мининым, замерших неподалёку.
– А у нас нет других вариантов, майор. Дети вон воюют, и, надо сказать весьма успешно.
Махнув рукой, Седов направился к миникару, а Сластников внимательно взглянул на нас. Знаете, как-то так странно. Не оценивающе, нет, а скорее… скучающе.
– Я разве говорят не «дать сто очков вперёд»? – спросил Минин, провожая взглядом мчащийся через поле маленький автомобиль.
Глава 27: Басмач
26 июня 2280 года
Коперник – 3. Крепость «Суворов»
22 час 15 мин
– Мины – это хорошо. Мины – это мне нравится.
– Нравятся? Мы с ними целые сутки проползали, – сказал Быков, зевая. – Я на них смотреть уже не могу. В следующий раз буду знать кого посылать их устанавливать.
– А ты думал они сами закопаются? – Толик бесцеремонно присел на стол рядом с оружейником, в кабинете которого, как всегда, был творческий бардак. – И не надо перекладывать свои обязанности на меня. Я пилот.
– Минин, свали в туман, – выдернув из-под зада товарища какую-то схему, Быков, выпрямил её ладонью. – Вы чего с утра припёрлись? Заняться нечем? Мне ребёнок всю ночь спать не давал, думал подремать, так нет… гости дорогие.
– А мы, собственно, пришли спросить про…
Иу-иу-иу-иу! – заверещала сирена тревоги. Коридоры мгновенно наполнились криками и топотом.
– А это, что за звук? – соскочил на пол Толик, взглянув на меня. – Я такого ещё не слышал.
И правда, обычно сирена выла протяжно, а сейчас коротко и будто на тон ниже. Я даже и не думал, что такое возможно.
– Противовоздушная! – прокричал Быков, хватая что-то со стола и выскакивая из кабинета.
Мы дружно бросились за ним. Коридор, ещё коридор, спуск, подъём, новый подъём, выход на стену. И вот перед нами далеко внизу раскинулась холмистая степь, чётко разделяемая границей терроформирования, а прямо под ногами первая линия обороны «Кремля», на которой уже цепочкой замерли гвардейцы, и вовсю жужжали «Вихри», приводя в готовность свои орудия. Щёлкали затворы, отдавались команды.
– Смотрите, вон там! – произнёс Быков, разглядывая что-то в небе через бинокль, который прихватил из своего кабинета.
Сколько не всматривался, ничего не увидел в указанном направлении. Облака и облака, больше ничего. Минин, видимо тоже, так как бесцеремонно вырвал у оружейника из рук прибор и, уставившись в него, замер словно охотничий пёс перед броском.
– Не разберу что это… какая-то точка, галочка. Может быть, птица?
Быков потряс рыжей бородой и опёрся о портик ограждения:
– На птицу тревога не среагировала бы. Да и когда ты видел здесь птиц?
– Ну, то, что я их не видел, не означает, что их здесь нет, – съязвил Толик, возвращая бинокль.
– В «Имперском статуте» указано, что Коперник – 3 не населён млекопитающими или иными животными существами, способными подняться в воздух. Тут и с насекомыми-то летающими проблема. Низкий коэффициент биосферы. Поэтому эта планета и была выбрана в качестве вероятного…
– Ой, да не занудствуй, Быков, – зло рассмеялся Минин, запрыгивая на бортик стены. – А что там твой «Имперский статут» рассказывает нам о сикомэ?
– … без комментариев, – глубоко вздохнул оружейник, признавая правоту слов Толика.
Вждых! Тра-та-та-та-та!
Ближайшая к нам башня пулемётного комплекса плавно повернулась и дала длинную очередь в небо.
Не отрываясь от бинокля, Быков прошёл несколько шагов по стене, а затем спрятал его в карман белого халата и пожал плечами.
– Просто отпугнули.
Мне было ужасно любопытно, что же произошло на самом деле, но я понимал, что в Штаб нам не попасть (сейчас пропускной режим в крепости полностью в свои руки взяли особисты Борисыча), а больше получить достоверную информацию просто неоткуда. Однако, оказывается, я просто недооценивал своего товарища.
Уже через пятнадцать минут мы стояли в комнате отдыха Технического отдела на втором этаже и пили сладкий кофе с Аней Колесник, которая по секрету, мило улыбаясь Толику, рассказала, что ПВО, которая у нас оказывается имелась, засекла воздушный объект у границы наблюдения. Что это было такое неизвестно, но уж точно не птица, ибо тогда она должна быть размером не меньше дрона.
О произошедшем я думал всю дорого до школы. Потом было уже просто некогда, начались занятия, которые отнимали у меня много сил, хоть помаленьку я уже начал привыкать к роли педагога.
После работы решил наведаться в мастерскую. Давно не видел уже Борзова и Корнева, но, как оказалось, им было не до меня. Представляете, в нашей мастерской теперь работало сто двадцать человек! Вот это цифра. Работали в две смены без выходных. И чего они там только не собирали.
Встретил здесь пару-тройку своих одноклассников, которые с восторгом смотрели на меня, на мою форму, и пожимали руку. Я даже подумал, что они мне её оторвут.
Игоря на месте не было, он отсыпался, так как должен был выйти в ночную смену, а вот с Виталиком мы перекинулись парой слов. Именно от него я узнал, что мины, установленные Быковым и его сотрудниками, собирались в нашей мастерской, так же как и удивившие меня автоматические турели в виде столбиков, скрывающихся в земле при нанесении им урона. Кстати «Чунги-Чанги» они тоже собирали.
Выйдя из мастерской, я сел за единственный оставшийся столик возле закрытого кафе Басмача. Солнце никак не хотело покидать небо, и было ещё светло.
Мимо меня проходили люди, спешившие по своим делам. Много людей. Да нет, дела уже закончились, они шли домой к своим семьям. Вот мимо, улыбнувшись мне, со стаканчиком кофе и пончиком в руках, широко шагая, совсем не по-женски промаршировала тётя Анфиса, вот неспешно прошёл Иваныч (наверное, решил в гости к дочери и внучке сходить, обычно-то он ночевал прямо в Арсенале), стремительно, явно куда-то опаздывая, промчался Мамедов с букетом цветов. Это были наши…
– Последние спокойные деньки, – произнёс кто-то рядом со мной, будто снова прочитав мысли. Неужели Андрей Куницын такой предсказуемый?
Подняв голову, я увидел хозяина кафешки собственной персоной. Такой же как всегда, с белоснежным полотенцем на плече и непослушной курчавой чёрной бородой.
– Я думал вы в «Кремле», со своими танкистами.
– Взял сегодня выходной. Думаю, в последний раз, – пояснил тот, присаживаясь рядом. – Убраться надо, дела привести в порядок. Мало ли чего.
– Я мешаю?
– Нет, конечно, – сказал мужчина, блеснув голубыми глазами. – Сиди сколько хочешь.
Откуда-то на столе возникла стеклянная вазочка песочного печенья, два стакана чая с лимоном и кусочками сахара на маленьком белом фарфоровом блюдечке с медвежонком, забравшимся на ёлочку. Настоящий раритет. У нас вся посуда пластиковая.
– Люблю это место, поэтому и выбрал его для своего кафе, – сделал большой глоток из стакана Басмач.
– Почему?
– Оно живое, настоящее. Здесь всё время кто-то ходит, опаздывает, торопится. В общем, жизнь бьёт ключом. Сидишь вот так вот вечером и смотришь на прохожих, – мужчина говорил, строя из белых кубиков сахара башню, составляя их один на другой. – Пытаешься угадать, как у них всё сложилось.
– Как у всех, – сказал я, наслаждаясь крепким горячим чаем.
– Э, нет. У всех по-разному. Тут всё зависит от того какой выбор ты сделаешь. В жизни перед нами постоянно разворачиваются дороги, открываются перекрёстки. Куда свернёшь, так и проживёшь.
Башня из сахара рассыпалась, и кубики, выскочив из тарелки, покатились по столу. Один из них я поймал и вернул медвежонку.
Басмач тем временем продолжил:
– Не на кого пенять, если выбрал неправильно. Живи и терпи.
Он явно говорил о чём-то личном, даже интимном. Но в этом крепком сильном мужчине не было жалости к себе. Ни грамма. Скорее он смирился с тем, что произошло, и двигался вперёд.
Сумрак опустился на крепость. Мимо нас, торопясь, прошла молодая мамочка с малышом, тащившим в руке разноцветный мяч. Маленький грубиян скорчил нам рожу и показал язык. Мой собеседник искренне рассмеялся, утирая слёзы с глаз.
– Как-то это грустно. Жить и терпеть, – нарушил тишину я. – Мне так не нравится.
Слова словно падали в сгущавшуюся тьму, бесследно растворяясь в ней, от чего становилось не по себе.
– По-другому никак.
– А мы все? Вся колония? Я, мама, Ирка, Толик, Юлька, Светка, Игорь, Седов… все-все!? Мы тоже выбирали?
– Мы нет. Это сделали за нас.
Басмач стал неожиданно серьёзен, и глаза его словно заполыхали голубым огнём.
– Вот поэтому, завтра-послезавтра мы и должны выжить. Выжить любой ценой.
– Для чего? – спросил я, уже зная ответ на вопрос.
– Чтобы каждый мог сделать свой выбор.
Глава 28: Рекогносцировка
28 июня 2280 года
Коперник – 3. Крепость «Суворов»
18 час 10 мин
– Руки, руки правильно держи! Отжиматься надо правильно! Локти назад уходят, а не в бока! – ворчал Минин, стоя надо мной со сложенными на груди руками.
– Да какая разница? – пыхтел я на шестом десятке. – Главное, чтобы грудью пола касаться и выпрямляться на руках полностью.
– Чего ты споришь? Огромная разница. Не надо создавать себе проблемы. По-твоему и тяжелее, и нагрузка не правильно распределяется. Гвардейцы бы тебе ногой под дых!
– Фух! Очень педагогично.
– Зато действенно.
Подсел я на физуху вместе с Толиком. Конкретно подсел. Всё свободное время, которого, кстати, у меня было не так чтобы сильно много, теперь посвящал физическим упражнениям. Наверное, хотел быть готовым ко всему.
Ни 26, ни 27 июня они не напали. Орда снизила скорость и дожидалась отставших, по крайней мере, так заявляла разведка. Минин, правда, сказал, что Анька (конечно же, по секрету) шепнула ему, что шаманы сбивают дроны и весьма успешно. Что ж, чем дольше их не будет, тем нам лучше. Каждый день – это кирпичик в нашу оборону. Не мои слова, Борисыча.
Обед закончился, и снова начались занятия. Наблюдая за работой пилотов парами и тройками, я думал о разговоре с Басмачом. О том выборе или даже выборах, которые каждый из нас делает. А потом мучается или нет, но всё равно сожалеет. Но ведь можно же выбрать правильно?
– Мамедов, не надо так резко поворачиваться к противнику,– произнёс я в гарнитуру. – Не опережай напарников. Синхронизируй действия с ними, и тогда у вас получится слитный залп. Хорошо?
– Вас понял, товарищ секунд-поручик, – раздалось у меня в ухе.
Капец, непривычно такое слышать. Но приятно.
Плаксин стоял тут же, рядом, с кружкой ароматного кофе и молчал. Молчал, не вмешивался, значит всё идёт нормально. С моими советами согласен.
А если даже выбрал неправильно? Потом же обязательно будут и другие перекрёстки. Кто знает, может, в конце концов, ты сможешь нащупать свою дорогу. Может, она даже будет лучше той, что пропустил? Да уж, очень сложно. Что-то подсказывает мне, что приходит это с опытом, которого у меня пока с гулькин нос. Хотя… выбор то делаешь в любом возрасте.
– Мезенцев, перестань крутить головой в разные стороны, смотри на монитор. Твоё внимание должно быть сосредоточено всё время в зелёной зоне, – автоматически прокомментировал я действия пилота из моего отряда. – Жёлтый цвет показывает, что маневр не верный. Оранжевый – опасный. Красный – сниму с машины.
А ещё я думал о том, что как же, наверное, страшно быть брошенным. Вот совсем недавно ты часть чего-то важного, огромного, того, за что готов жизнь отдать, без чего не мыслишь своё существование, строишь лучшее будущее и вдруг – РАЗ!.. ты один. И дело не только в том, что ты наедине со своими проблемами и просто страшно, что помощь не подоспеет, что не справишься… просто ты больше не часть целого, того мира в котором родился и для которого жил. Человеку страшно быть брошенным, а если это целая колония?
После работы я сходил в тир и пострелял немного. Серые стены, замершие, но готовые сорваться в любой момент силуэты мишеней, перемигивающиеся лампочки автоматов заряжания. Странно, но Минина здесь не было. И куда только он делся? За эти недели мне стало привычным, что Толик следовал везде за мной хвостиком. А тут вдруг раз и пропал. Набрал его номер, а он отключен.
Вернув дежурному оружие и неиспользованные патроны, я поплёлся домой, где, приняв душ, сразу лёг спать. А да, ещё выслушал очередные Иркины жалобы на какого-то Виталика, который круглый дурак, и смеётся над сестрой геройского секунд-поручика.
В 5.30 меня разбудил настойчивый сигнал коммуникатора. Ну, кто там ещё? Продрав глаза, я мазнул пальцем по экрану и, откашлявшись, ответил:
– Слушаю, Куницын.
– Это я Минин, – раздался из динамика хорошо знакомый голос.
– Привет, Толик. Ты куда вчера пропал?
– Потом объясню. Мигом собирайся, сейчас за тобой заеду.
– А что случилось? – спросил я, накрывая сползшим не пол одеялом сестру.
– Нас выбрали для рейда.
Хоть я и не разделял радости товарища, настроение моё сразу приподнялось. Нет, не из-за того, что не надо будет сегодня заниматься с пилотами… ну, может, совсем чуточку, скорее мне просто хотелось активных действий. Обожал состояние цейтнота. А то мысли всякие дурацкие в голову лезут.
Одевшись и умывшись, я выскочил на улицу, где меня и подобрал проезжавший мимо на миникаре Толик. Даже на идеально чистой дороге, он умудрился поднять пыль.
– А куда нас направляют? – улыбнулся я, запрыгивая на пассажирское место.
– Отправляют парней Снегиря, а мы идём как прикрытие, – пояснил Минин, ловко крутанув руль, выезжая с улицы Чуйкова, где я, собственно, и проживал, на улицу Румянцева.
– Мы – это кто?
– Ты, я, воображуля Киричанская и Светка.
– Светку взяли? – ещё один резкий поворот чуть не выбросил меня наружу. Мимо проносились рыночки, только-только открывшиеся для покупателей. Справа мигал иллюминацией кинотеатр, на фасаде которого сияла реклама старого-старого, но такого классного фильма «Брестская крепость».
– Ага. Так она же вчера вроде экзамен сдала?
– Сдала. Верно.
– Думаешь не готова? – внимательно посмотрел на меня товарищ, ещё больше прибавляя скорость на прямом участке между площадью Якова Студенникова и воротами Кремля. Из окна квартиры, где проживал Максимов, на нас гавкнул его «карманный монстр». Собака у него ещё ничего, но кошка – конченая дура.
– Да, нет, не думаю.
Уже через три минуты мы были в Арсенале, где нас ожидали шагоходы. Здесь же прямо напротив ворот выстроились девять машин Третьего Особого. Так называли отряд, которым руководил майор Снегирёв (да, уже майор).
Поприветствовав нас взмахом руки, Никита выпрыгнул из кабины шагохода и направился к нам.
Светка и Юлька были уже здесь и копались со своими машинами. Похлопав в ладони, чтобы привлечь наше внимание, майор без вступлений ввёл нас в курс дела:
– В общем, разведка докладывает, что орда в полутора днях пути от нас. Однако, парочка отрядов по десять-двенадцать сикомэ направилась в нашу сторону и скорее всего шныряет где-то в окрестностях. Возможно, в целях наблюдения…
– Или ещё какую каверзу замышляют, – вставил Минин.
Не обратив внимание на нарушение дисциплины, Снегирёв согласился с Толиком:
– Не исключаю такой возможности. Принято решение прочесать местность и в случае обнаружения уничтожить противника. Всё понятно?
– Так точно, товарищ майор! – дружно громыхнули мы.
Кивнув, Никита указал на длинный металлический стол у стены, на котором четырьмя кучками замерли доспехи.
– Знаю, что пилоты не привыкли находиться внутри машины в защитных костюмах, но на всякий случай вам придётся их надеть. К тому же это отечественные «Лисы», а не громоздкие «Росомахи». В них даже собственный климат-контроль есть.
Я просто был в шоке. Нам доверили новейшую броню, в которой ходили только старшие офицеры. Что это? Следствие важного задания или…
– Выступаем через десять минут. Вы в группе прикрытия. Старшая – Киричанская.
Мы покинули территорию крепости в строгом боевом построении и в следующие четыре часа внимательно прочёсывали местность. Лапы шагоходов оставляли следы в фиолетово-розовом грунте, с хрустом давя местные растения чем-то напоминающие наши кактусы. Вот только кактусы не пытались выстрелить в тебя иголками в отличие от местной флоры.
Время шло. Однако, ни приборы, ни дроны, отправленные вместе с нами, никаких следов противника не обнаружили. Компьютер моего шагохода старательно подмечал все особенности рельефа, впадины, холмы и лощины, занося всё это в память. Минин злился из-за того, что ничего интересного не происходило. Он наконец-то понял, что на серьёзную операцию нас бы не взяли (тем более с необстрелянной Светкой), это скорее было тренировкой по взаимодействию опытных пилотов и молодых, совсем недавно сдавших экзамен.
Кода мы вернулись в Арсенал и стянули с себя броню, товарищ со злостью бросил ботинок в стену.
– Это надо же так! Думал нам доверились, нас признали! А они просто позволили нам прогуляться за стену и всё! – со злостью бросил он, залпом осушая жестяную баночку сока.
– Ты что ничего не понял? – улыбнулась Светка, подмигивая мне.
– Чего не понял? – удивлённо уставился на меня Толик, накидывая на плечи рубаху с изображением красной звезды на спине.
- Мы участвовали в рекогносцировке местности.
– А для чего её делают? – вступила в разговор Юлька.
Минин некоторое время напряжённо думал, а затем, хлопнув себя раскрытой ладонью по лбу, произнёс долгое и протяжное:
– А-а-а-а-а!
А ведь, действительно мы отсканировали бортовыми компьютерами целый прямоугольник местности глубиной в два с половиной и шириной в шесть километров. И это явно было не просто так.
Уже засыпая, я вспомнил, что так и не спросил Толика, где он пропадал накануне.
Глава 29: В одиночку
30 июня 2280 года
Коперник – 3. Крепость «Суворов»
22 час 20 мин
В спину что-то ударило и бабахнуло так, что меня выкинуло из окна словно пущенный в цель дротик в дартсе. Пролетев метров пять-шесть, я плашмя упал на землю, вспахав за собой приличных размеров борозду. Слава богу, что в защитном костюме (в конце концов, с третьего этажа вывалиться это гарантированный перелом) и, слава богу, что штурмовая винтовка всё ещё при мне.
Здание позади пылало и делало оно это как-то… странно. Стены плавились словно воск, стекая на землю крупными каплями, а черепица с крыши разлеталась в стороны острыми осколками с дробным треском, словно забытый на плите попкорн.
Дальнейшее события понеслись с такой скоростью, что описывать их спустя время, сейчас, очень сложно.
Встав на колени, я взглянул на виртуальный дисплей перед глазами и увидел, что "Лис" активировал медпомощь. Зелёная иконка в правом верхнем углу отчётливо помигивала, а звуковой сигнал раздражал слух после контузии. Без крайней необходимости хрен бы получил укол, а значит, приложило меня сильнее, чем я думал.
Вставай Куницын! Вставай! Лёгкая боль под рёбрами слева и резко забившееся от препарата сердце, простимулированное химической смесью, буквально заставили меня подорваться с земли и, вскинув винтовку, дать короткую очередь по рвавшимся на территорию школы сикомэ. На несколько мгновений они даже замешкались, ибо школьная ограда была хоть и не слишком серьёзным препятствием для отряда, но предлагала им только один вариант проникновения внутрь – через распахнутую калитку. Ворота открывались только с началом работы школы.
Тяжёлые пули убили первых трёх синекожих и отбросили их тела на бегущих следом. Мне удалось хорошо разглядеть как один из выстрелов буквально снёс половину лица одному из нападавших, а другой отстрелил руку от плеча, оставив держаться конечность только на сухожилии.
Шаг назад, ещё шаг, я всё продолжал стрелять, отступая к стене горящей школы и вот уже дюжина трупов у моих ног, а поток синекожих тел только-только начал протискиваться в распахнутую дверцу.
Как же так? А ведь так всё хорошо начиналось. Кто ж знал, что день рождение Максимова закончится бойней.
* * *
– Сегодня в семь. Договорились?
– Договорились. Буду.
На празднике у Вовы было многолюдно, шумно и весело. Мы будто специально не касались темы сикомэ и угрозы нависшей над нашей колонией. И знаете – это было здорово. Даже удалось забыться и расслабится. Мы делились своими мечтами, рассказывали дурацкие анекдоты, смеялись над бородой Быкова и кривлянием Игорька, даже договорились на выходные все вместе сходить ещё раз на «Брестскую крепость».
Дикую кошку заперли в отдельной комнате после того, как она, высунув лапу из-под стола, оцарапала Минину ногу. До конца вечера она жалостливо надрывалась за дверью.
Крепкие напитки были запрещены, продажа пива в магазинах не велась уже несколько недель, но у Максимова имелось про запас несколько бутылочек пивного напитка. Обычно я от таких вещей отказывался, но в этот раз решил расслабиться.
Бессонная ночь накануне да весь день во рту ни крошки (на обеде мы с Толиком спарринговали на заднем дворе школы) сыграли со мной злую шутку. От двух маленьких бутылок я опьянел. Минин, кстати, тоже, но он не парился и заснул прямо в кресле в чужой гостиной.
Не то, чтобы я был пьян, просто скорее немножко ножки заплетались, а голова стала тяжёлой. Не хотел, чтобы в таком состоянии меня видела мама, и поэтому решил отправиться сразу в школу. Благо ключ у меня был при себе. Всё равно утром на занятия. Чего время тратить?
Двадцать пять минут (или около того) бодрой прогулки, и вот я уже пересекаю поле, на котором мы проводим тренировки шагоходов, а впереди замаячила металлическая ограда и здание старой школы.
