Владимир Александрович Мисечко
Закат кроваво-красной луны
– Дай воды, мне очень трудно говорить. Во рту всё пересохло, словно я неделю находился в пустыне, под жарким солнцем и знойным сухим ветром.
Налив из графина воды в стакан, что стояли на тумбочке рядом с кроватью, Сергей протянул его Вадиму.
Схватив его, трясущимися руками и разбрызгивая, Вадим стал жадно пить, прерываясь только на то, чтобы проглотить тёплую воду.
Наконец-то с большим трудом утолив жажду и сухоту во рту, больной отдал стакан обратно другу и внимательно посмотрел на него.
– Теперь ты можешь говорить? – вновь спросил полковник, убирая стакан на тумбочку.
– Да! – чётко ответил Вадим.
– Мне надо задать тебе несколько вопросов.
– Задавай, если это нужно, только я ничего не помню, хоть убей или пытай?
– Ты постарайся вспомнить, Вадим, это сейчас очень необходимо!
– Если вспомню, хотя это вряд ли, то помогу?
– Мне нужно, – через пару секунд заговорил Сергей, – чтобы ты напряг все свои извилины, что остались в твоей голове и вспомнил тот вечер, когда после работы возвращался домой.
– Какой конкретно вечер? – в недоумении капитан уставился на полковника.
– Тот, когда тебе настучали по голове или ты совсем потерял свою память.
Вадим напряг всю свою память и медленно стал вспоминать, но чем больше и дольше он думал об этом, тем сильнее и сильнее мрачнел и морщил лоб.
Сергей молча, поглядывая на друга, не перебивал его мысли.
Прошло пять минут, потом ещё столько же, в больничной палате всё это время, пока Вадим шевелил своими мозгами, стояла тишина, только временами тихонько попискивали приборы, да на подоконнике серый голубь переступал лапками, скрежеща коготками.
Прошло ещё несколько томительных минут и Сергей, не выдержав этого напряжения, заговорил, кашлянув в кулак, чтобы напомнить Вадиму, что он по-прежнему находиться здесь и ждёт ответа:
– Ну, вспомнил что-нибудь или нет?
– Кое-что вспомнил, но не знаю из какой это оперы, – буркнул капитан Шведов.
– Говори, я тебя внимательно слушаю, потом будем фильтровать твои разрозненные воспоминания, и отбрасывать ненужный хлам в сторону?
– Тогда слушай и не перебивай, а то я собьюсь.
– Может воды? – спросил Сергей, взглянув на приятеля.
– Нет, спасибо, больше не хочу!
Достав из внутреннего кармана пиджака блокнот и авторучку, чтобы записывать, полковник стал ждать, когда Вадим заговорит.
– Это на всякий случай, чтобы ничего не пропустить и не забыть! – бросил Сергей.
– Тогда пиши «писарчук», если память дырявая, как решето, – улыбнулся Вадим и, подняв руку, показал ему средний палец.
– Я вижу, что ты уже поправляешься и начинаешь хамить хохмач хренов! – бросил полковник Сергеев и сам улыбнулся, подморгнув глазом. – Шевели мозгами, а не подкалывай своё начальство!
– Ну, извини, если чем обидел, – выдавил капитан, вновь улыбнувшись. – Ладно, слушай, что я вспомнил.
Набрав в грудь воздуха, Вадим стал рассказывать, временами прерываясь, чтобы перевести дух.
– Значит так, – тихим голосом начал Вадим. – Возвращаясь вечером домой, но, извини приятель, не могу вспомнить, откуда, я заметил преследующую меня белую Тойоту.
– Номера, конечно, не запомнил? – перебил Сергей речь капитана.
– Нет! – бросил Вадим, немного подумав, напрягая извилины. – Сначала я этому не придал никакого значения. Да и сейчас не знаю, имеет эта машина какого-нибудь значения в нападении на меня или это было просто случайное совпадение. Так вот, слушай дальше. Тойота тащилась за мной всю дорогу, не отставая и не обгоняя, держа дистанцию, до кафе, где я остановился и зашёл туда перекусить.
– Что было дальше? – вновь подал голос полковник, что-то записав в блокнот.
– Через сорок минут или около этого я вышел и огляделся, белая Тойота стояла рядом на парковке.
– Ты не ошибся, может это была другая машина, мало ли в нашем городе таких машин?
– Нет, когда я заходил в кафе, то мазнул по ней взглядом и заметил, что все окна в ней были тонированные. Выйдя, я вновь взглянул в её сторону, больше на парковке других белых Тойот не было. Сев в свою Хонду, а заметил, что она вновь последовала за мной, держа дистанцию в несколько метрах от меня. Когда я понял, что она преследует меня, то стал колесить по городу, меняя направления, Тойота по-прежнему не отставала. Пару раз, остановившись у магазинов и забежав в них, ничего не покупая, а проверяя, как на это отреагируют те или тот, кто находился в машине, я плюнул на всё и поехал домой. Поставив свою Хонду, как всегда, возле дома, Тойота тоже остановилась, припарковавшись в нескольких метрах позади. Сначала я хотел подойти и проверить, кто там такой настырный, но потом передумал и вошёл в свой подъезд. А потом – провал. Очнулся я уже здесь, на этой вот больничной койке, – хлопнул по ней рукой Вадим.
– Сколько было времени, когда ты покинул машину и вошёл в подъезд? – задал вопрос Сергей.
– Точного времени я тебе не скажу, но приблизительно около девяти часов, – ответил Вадим.
– А тебя нашли только утром, – уточнил полковник, взглянув на больного. – Не может такого быть? – через минуту добавил Сергей, – если тебя ударили по голове в то время, когда ты говоришь, то почему тогда в тот вечер тебя никто не обнаружил в подъезде, ведь было ещё не слишком поздно? А это значит, что на тебя напали не сразу.
– А когда?
– Значит, ты выходил из квартиры ночью, когда уже все в доме спали или рано утром, – добавил полковник Сергеев.
– Но, я этого не помню, – пожал плечами Вадим.
– Ладно, это оставим на потом, а сейчас ответь мне на второй вопрос? – произнёс Сергей и замолчал, словно подбирая слова.
– Ну, говори, не томи! – бросил Вадим, посмотрев на друга.
– Ты в квартире был один или у тебя кто-то был в гостях?
– Если ты хочешь узнать, была ли у меня в тот вечер баба, то на этот вопрос я тебе ничего не могу ответить.
– Почему?
– А потому, друг мой закадычный, что я этого не помню! – выпалил капитан, наморщив лоб.
– А может, ты с кем-нибудь раньше договаривался, и тебя ждали дома? Я не говорю, что это именно должна быть женщина.
– Сергей! – выкрикнул Вадим, – если бы я это помнил, то обязательно бы тебе рассказал. Но, извини, я ничего такого не могу вспомнить.
– Ладно, ладно, не горячись и не пускай слюни, нет, так нет, – спокойно заговорил полковник. – Будем проверять, может тебя всё-таки ночью кто-то да видел или нечаянно запомнил ту белую Тойоту, выглянув из окна. А ещё лучше бы, они обратили внимание на номера. Вадим, а ты точно не помнишь номеров или просто не хочешь их мне назвать?
– Сергей! – вновь повысил голос Вадим, – за кого ты меня принимаешь! Если бы я помнил те проклятые номера, то …
– Ладно, не переживай, – перебил капитана полковник. – Если что-то вспомнишь по этому делу, то потом расскажешь.
– Договорились!
– Всё, а сейчас отдыхай, – поднялся Сергей.
Попрощавшись, полковник покинул палату, оставив Вадима в раздумьях, дальше напрягать мозги и ломать голову, вспоминая, что могло с ним приключиться в тот злополучный вечер, о котором спрашивал его Сергей.
«Что могло случиться в тот вечер или ночь? – Вадиму никак не давала покоя эта мысль. – Кому я помешал или это была простая случайность? Стоп, а если те из машины охотились именно за мной? Знать бы номер той белой Тойоты, тогда можно было бы пробить и всё выяснить, а так, лежи здесь, как последний кретин и думай, ничего не предпринимая? А, что здесь думать, если ни хрена не помнишь? От чего оттолкнёшься, к тому и вернёшься, вот и все дела?»
Больше в тот вечер у Вадима Шведова посетителей не было.
Позавтракав невкусной больничной едой, он вновь погрузился в сон. Мозга его отключились, словно кто-то выключил свет, и он провалился в темноту. Моментально забыв своё имя, и кто он такой на самом деле.
Глава 4
Мужчина очнулся только в замке, где он лежал на каменной лавке, в небольшой комнатке. Свет, через небольшое с решёткой окно, плохо поступал внутрь, из-за этого в ней стоял полумрак. Кругом можно было только видеть очертания двери, на которую падал свет и небольшое пространство вокруг лежанки.
Сколько времени мужчина провёл здесь в бессознательном состоянии, он не знал: сутки, двое или всего несколько минут. Но когда он очнулся, то пить он по-прежнему не хотел, словно вода поступала в его тело извне. В чём причина такого состояния организма, он не мог понять. Так же он чувствовал себя и тогда, когда первый раз очнулся в этом мире.
Прошло примерно пятнадцать минут, но точно мужчина этого сказать не мог, в коридоре за дверью послышались гулкие шаги, громко топающие по каменному полу.
В замочную скважину вставили ключ и, проворачивая со скрипом, открыли замок. Дверь распахнулась на всю ширину, и он увидел в проёме здоровенного мужика, державшего в руке дубинку.
– Подъем нищеброд! – рявкнул он во всё горло, так, что у лежащего на лавке, зазвенело в ушах, – тебя хочет видеть моя хозяйка! И смотри там без глупостей, а то вновь схлопочешь тумака. Кому сказал, шевелись, пока я добрый, – повторил мужик, видя, что пленник не слушает его и не поднимается.
Крутанув дубинкой в воздухе, он стукнул ей легонько себе по руке, показав этим, что может ждать непокорного пленника.
Мужчине пришлось подчиниться и он, нехотя поднявшись, направился к выходу.
Пропустив, стражник ткнул его легонько кулаком в спину и, плюнув на пол, бросил:
– Ступай по коридору вон к той двери (указал он на дверь дубинкой), а потом по лестнице наверх.
В коридоре было намного светлей, встроенные в стену фонари, хоть и сильно коптили, но света давали больше, чем в его комнатку проникал свет с улицы.
Поднявшись по лестнице, они вновь очутились в коридоре, но уже намного шире, чем тот в подвале.
– Не останавливайся, – буркнул стражник и вновь подпихнул его в спину, – и ступай вперёд.
Пройдя по этому коридору, а потом ещё по двум, они наконец-то остановились у двери.
Открыв её ключом, стражник впихнул мужчину в комнату и вновь закрыл за ним дверь, оставив его одного.
Комната, в которую его привели, была намного больше той, где его держали до этого. В её центре был огромный круглый стол, а вокруг него стояли деревянные кресла.
Сделав несколько шагов, мужчина обвёл комнату взглядам. На стенах висели ковры с замысловатыми рисунками, такие же лежали и на полу.
Подняв голову, он увидел, прямо над столом, огромную люстру, в которой горели множество свечей. Они не коптили, как фонари и света от них было больше.
Постояв с минуту, он подошёл к столу и опустился в кресло. И только он это сделал, дверь вновь отварилась и на пороге появилась рыжеволосая женщина лет тридцати, в наряде, скорее годном для спальни, чем для принятия гостей. Не говоря ни слова, она прошла и присела напротив мужчины.
И только она это сделала, дверь вновь закрылась, оставив их наедине.
– Не боишься остаться со мной наедине? – поинтересовался мужчина, не спуская глаз с женщины.
Она только улыбнулась, показав ему белоснежные зубки, но промолчала.
Пару минут она, молча, изучала своего гостя, а потом произнесла:
– Ну, здравствуй, Вадим!
«Так, значит, меня зовут Вадимом и это уже хорошо, – стал размышлять мужчина, – а эта рыжая, меня знает. Но я её вижу впервые, а может, просто это забыл?»
– Ты почему так подозрительно на меня смотришь? – поинтересовалась хозяйка, – или до сих пор не признал меня?
– Извините, но я вас не знаю и вижу первый раз в своей жизни, – ответил мужчина, не спуская своего взгляда с рыжеволосой женщины.
– Прости, я и забыла, что мы с тобой были знакомы, только в другой жизни, а здесь …
– В какой ещё другой жизни?! – выкрикнул Вадим, перебивая хозяйку. – Никакой другой жизни я не знаю и прошу, не морочьте мне голову?
– Ладно, ладно, не хорохорься, как петух в курятнике, сейчас я тебе всё объясню! – бросила рыжая, подморгнув гостю глазом.
– Сначала назовёте мне своё имя, милая барышня, – не повышая голоса, чтобы ненароком не обидеть эту рыжую (в прямом смысле) ведьму в вызывающем наряде.
У любого нормального мужика, глядя на её прелести, которые она и не пыталась скрывать, зашевелилось бы в штанах. Она видно этим и пользовалась, привлекая к себе сальные взгляды мужиков.
Но не успела она ответить, на заданный гостем вопрос, как в дверь постучали.
– Войдите! – вызывающим голосом «королевы» бросила рыжеволосая женщина и повернула голову.
В ту же секунду дверь открылась, и на пороге появился всё тот же стражник, который привёл его сюда.
– Вас хочет видеть посол его величества, хозяйка! – отчеканил стражник, топчась на одном месте. – Он только что прибыл в ваш замок!
Поднявшись, хозяйка направилась к выходу, а подойдя к стражнику, произнесла:
– Отведи его обратно в комнату, но прошу, не бей, он мне ещё пригодится живым и здоровым.
Не успела хозяйка покинуть комнату, как стражник рявкнул на Вадима:
– Ну, что расселся, ты не у себя дома, поднимай свою задницу и топай обратно в камеру, да помалкивай, а то не посмотрю на просьбу хозяйки и огрею тебя по затылку.
Вадим тихонько поднялся и вышел.
Пропустив пленника вперёд, стражник, закрыв двери, буркнул:
– Топай и не оглядывайся.
Через полчаса, после того, как Вадим вернулся в камеру, ему принесли обед.
Войдя в камеру, служанка, молча, поставила на лавку поднос и, не глядя на мужчину, вышла. Тут же за ней дверь сразу закрылась. В замочной скважине щёлкнул ключ, и Вадим услышал удаляющиеся по коридору шаги.
Подождав несколько секунд, Вадим взял деревянную миску, в которой была похлёбка с куском мяса и понюхал. Он неё исходил приятный аромат, каких-то специй.
Выпив похлёбку через край (ложки на подносе, он так и не обнаружил, видно здесь они были не в моде или её забыли положить), он взял рукой кусок мяса и, отрывая от него небольшие кусочки, стал жевать.
Закончив с мясом, он обтёр руки об штаты и взял кувшин, из которого пахло вином.
Сделав несколько глотков (на вкус вино было горьковатым и немного приторным, но пить было можно), он подержал его во рту, а потом проглотил.
Подождав несколько секунд, ожидая, вдруг вино отравлено, но так ничего и не почувствовав, он вновь поднёс ко рту кувшин и стал уже пить не опасаясь.
Утолив жажду, вызванную приправами, что были в похлёбке, он отставил кувшин в сторонку. И только он это сделал, как в глазах его помутнело, и закружилась голова.
«Вот зараза, – пронеслось у него в голове, – эта рыжая ведьма всё-таки решила меня отравить».
Мысли стали путаться и он, повалившись на лавку, потерял сознание, сбив на пол поднос с пустой миской и кувшин.
***
Открыв глаза, Вадим Шведов вновь оказался в больничной палате. Было темно (видно на улице стояла ночь), только тусклый свет проникал с коридора сквозь пластиковую дверь.
Во рту стоял какой-то горький привкус, словно он выпил испорченного сока или так подействовал на его организм вечерний укол. Голова по-прежнему болела под бинтами. Видно здорово по ней приложили, раз он провёл (по словам друзей) неделю в коме.
Капельницу, что поддерживала его ослабленный организм, убрали. И теперь он миг питаться нормальной настоящей пищей, а не тем, чем его пичкали всё это время.
Пролежав несколько минут, Вадим решил подняться и попробовать, как его держат ноги, ведь всё это время он лежал на больничной койке и не вставал.
Опустив ноги на пол (пол был тёплым, видно с подогревом), он решил подняться, придерживаясь руками за кровать. Первая попытка у него не получилась, и он рухнул обратно.
Подождав, пока пройдёт дрожь в коленках, он повторил попытку, и она у него получилась.
Постояв несколько секунд, ловя равновесие, Вадим сделал один шаг, а потом ещё и ещё. Вновь остановившись и дождавшись, пока ноги перестали трястись, он уже спокойным шагом направился к двери.
Приоткрыв дверь, чтоб только просунуть голову, он выглянул в коридор. За столом, где должна была сидеть медсестра, никого не было.
«Видно ушла отдыхать или по надобности?» – подумал Вадим и сильней распахнул дверь и вышел в коридор.
И только он это сделал, как мочевой пузырь дал о себе знать.
– Где здесь туалет? – закрутил в разные стороны головой Вадим.
Но, так ничего и, не увидев, Вадим решил пойти по коридору.
«Не стоять же на месте, как дурак, – подумал капитан, – так можно и до утра здесь топтаться, а мочевой пузырь не резиновый, может и лопнуть».
Пройдя в конец коридора, он увидел приоткрытую дверь с табличкой «Служебное помещение».
Подойдя к ней, он остановился, услышав доносившиеся изнутри голоса.
Прислушавшись, он различил мелодичный голосок медсестры, которая заходила к нему вечером в палату и делала укол и чей-то грубый мужской голос.
– Как там наш пациент? – спрашивал у медсестры мужчина.
– Так же, как и раньше, – ответила девушка, – он ничего не помнит.
– Это хорошо, что память к нему вернулась, а так бы мы здесь уже не разговаривали, – вновь прозвучал голос мужчины.
– Я боюсь, – шмыгнула носом медсестра, – что его лечащий врач может догадаться, что я делаю ему не те уколы. Больной давно уже должен был поправиться, а он всё спит и спит. То лекарство, которое ты мне дал, – тихим голосом добавила медсестра, – действует эффективно. И после укола он всё больше и больше становится овощем, погружаясь в продолжительный сон. Но я всё равно боюсь, что память к нему в скором времени вернётся.
– Почему ты так думаешь?
– С каждым приходом к нему его коллег, он всё больше и больше начинает вспоминать. Его воспоминания пока отрывочные, но это ненадолго.
– Нам нельзя позволить, чтобы память к нему окончательно вернулась, – произнёс мужчина. – Вот возьми ампулу, здесь другое лекарство. Когда утром ты пойдёшь, делать ему очередной укол, то поставь этот.
– Там яд? – испуганным голосом поинтересовалась девушка.
– Нет!
Вадим понял, что этот разговор, который он нечаянно подслушал, идёт о нём. Дальше стоять здесь было нельзя, а то его могут обнаружить и он поспешил в туалетную комнату.
Оставив дверь открытой, чтобы слышать, что происходит в коридоре, Вадим поскорее справил нужду и поспешил вернуться в свою комнату.
Через десять минут к нему к нему в палату зашла медсестра и, проверив, что больной крепко спит, тихонько вышла.
Услышав, что дверь закрылась, Вадим открыл глаза, но подниматься не стал.
Пролежав с открытыми глазами пару часов и ломая себе голову, Вадим старался вспомнить, последние часы, после того, как он покинул кафе и отправился домой. Но в голове у него была каша из обрывков, а полная картинка так и не восстанавливалась.
Только перед самым рассветом он прикрыл глаза и задремал, проваливаясь обратно в свой страшный сон.
Глава 5
Сильный тычок кулаком в бок, вывел мужчину из забытья.
Открыв глаза, он не сразу различил, кто стоит рядом с ним.
– Хорош спать, нищеброд! – услышал он голос стражника, который как гром среди ясного неба, ударил по его ушам и тут же вновь получил кулаком в бок. – Вставай, хозяйка требует тебя на ауди-ауди-енцию, – еле-еле выговорил он последнее слово. – Тьфу ты чёрт рогатый, какой умник выдумал это слово, вырвать бы у него язык, чтобы не коверкал слова.
Вадим (он уже знал своё имя) медленно поднялся, держась за правый бок, куда получил тумака от стражника, голова ещё кружилась и раскалывалась, после выпитого вина, словно он выпил не одну кружку, а бочку.
– Что приуныл и молчишь, словно воды в рот набрал? – спокойным голосом поинтересовался стражник, покосившись на Вадима.
– Что прикажешь, мне песни петь или цыганочку тебе здесь списать? – буркнул в спину здоровенного, под два метра роста, детины Вадим, топая за стражником.
– Ты мне здесь ещё поговори, смерд! – не оборачиваясь, рявкнул тот, – схлопочешь по своей умной башке и забудешь, как себя звать и когда появился на белый свет, топай, да не умничай здесь!
Через несколько минут стражник подошёл к двери и, постучавшись, открыл её.
– Заходи! – произнёс он, пропуская Вадима вперёд, и закрыл за ним дверь.
Переступив порог, Вадим вновь увидел рыжую девушку, сидевшую за столом с кубком вина в руке.
