Владимир Александрович Жуков
Юная Кармен

«Винодел-новатор»

В середине сентября в разгар сбора солнечных ягод недавний выпускник Крымского сельхозинститута агроном Георгий Чубук столкнулся с неожиданной проблемой. Сочные гроздья винограда, то на одном, то на другом участке плантации, стали усыхать, будто египетская мумия. Он несколько дней ломал голову над тем, что за вредитель или болезнь поражает гроздья?

– Георгий Егорович, принимай срочные меры, – велел ему директор совхоза Василий Ильич Деркач. – Ты спец с красным дипломом, а я всего лишь экономист, поэтому тебе карты в руки. Если завалим план и соцобязательства по винограду, то ни премия, ни переходящее красное знамя за победу в соцсоревновании и другие поести нам не светят. Зато критика, разносы на партхозактиве и прочих совещаниях нам гарантированы. В газете и по радио ославят. Выручай!

– Раньше случаи с усыханием гроздей были? – спросил Чубук.

– Нет, собирали щедрые урожаи, – ответил Василий Ильич. – За достижения коллектив дважды был занесен на районную Доску почета, а меня наградили орденом Октябрьской Революции. Теперь вот с твоим появлением, как снег на голову, возникла проблема. Поройся в учебниках, может, найдешь ценные рекомендации. Позвонили в свою альма-матер профессуре. Обязаны помогать практикам, ведь у них, буквоедов и полиглотов, семь пядей во лбу. Пригласи кандидата, нет, лучше доктора сельхознаук, чтобы с этой тайной разобрался на месте. Сообщи, что отправлю за ним «Волгу», командировку оплатим, питание, культурную программу с дегустацией вин, деликатесов и ночлег обеспечим. Ученые любят, когда их обхаживают, почитают. Время не терпит!

– Может, кусты угнетает филлоксера? Есть такая опасная болезнь, поражающая сначала корни, а потом листья и гроздья винограда.

– Знаю о филлоксере, не с Луны свалился, обрабатываем медным купоросом, – с вызовом заявил Деркач. – Не будем гадать на кофейной гуще. Не до дискуссий, дорога каждая минута, действуй, как я велел.

«Эх, не посрамить бы свой красный диплом, – размышлял Георгий, выходя из кабинета. – Предлагал ведь профессор Полюшко продолжить учебу в аспирантуре, так нет, решил заняться практикой, накопить материал для диссертации. И вот тебе наткнулся на камень преткновения. В теории – гладко, а на практике – досадный «сюрприз».

Весь вечер, обложившись книгами, в том числе раритетной «Винкомбинат «Массандра», 1951 года издания, агроном штудировал статьи ученых и студенческие конспекты, но тщетно. Загадка усыхания гроздей осталась нераскрытой.

На следующий день позвонил в сельхозинститут на кафедру виноградарства и плодоводства. По густому баритону узнал доктора сельхознаук Вениамина Яковлевича Полюшко.

– Добрый день, уважаемый профессор! Извините, что отвлекаю вас от дел…

– С кем имею честь?

– Чубук, ваш студент и выпускник.

– А-а, Жора, как же помню, рад слышать, говори.

–Вениамин Яковлевич, возникла серьезная проблема, на виноградной лозе стали усыхать гроздья. Явных причин на то нет.

– На каких сортах это происходит, столовых или винных?

– Усыханию подвержены гроздья сортов Саперави, Мускат, Изабелла, Кокур…

– Процесс происходит быстро или растянут во времени?

– После ночи гроздья выжаты, словно лимон.

– Странно, – констатировал профессор. – Не исключено физическое воздействие.

– Может, выкроите время, наведаетесь в совхоз, чтобы разобраться на месте? – робко предложил Чубук. – Директор пришлет за вами «Волгу», оплатит командировку, обеспечит питанием, ночлегом и культурной программой с дегустацией…

– С командировкой повременю. Для начала в течение суток, особенно ночью, понаблюдай за участками, где выявлены очаги усыхания гроздей, – посоветовал Полюшко. – О результатах сообщи, тогда и решу, целесообразен ли мой приезд?

– Будет сделано, благодарю за совет! – бодро произнес агроном.

Вместо того, чтобы отправиться в дом культуры на танцы, где Георгий присмотрел стройную брюнетку Жанну, он, как только на небе проклюнулись первые с хрустальным блеском звезды, прошел на плантацию, где давеча увидел с десяток кустов с высохшими гроздьями.

В ста метрах находился сбитый из досок шатер сторожа с лестницей, ведущей на пост для наблюдения за обстановкой на винограднике, дабы пресечь хищение урожая. Решил сторожа, неказистого мужика Павла Гордеева не беспокоить. Между рядами кустов на шпалере прошел на участок. Не доходя десяти метров, в бледном лунном свете, увидел силуэт. Незаметно приблизился, пригляделся и узнал сторожа. Сидя на корточках, он, как заправский дояр, словно коровье вымя, сжимал пальцами обеих рук гроздья. Выдавливал сок в ведро, будто молоко в подойник.

– Ага, попался, голубчик! – крикнул агроном в раковину его уха, ликуя из-за того, что раскрыл тайну, – Прекрати дойку! Кто разрешил?

От неожиданности Гордеев вздрогнул, однако ведро с соком не опрокинул, удержал. Придя в себя, деловито пояснил:

– Ягоды до самой земли склонились, того гляди, начнут гнить, портиться, вот я и решил облегчить лозу.

– Почему не срезаешь гроздья в ящики, чтобы сдать бригадиру, а выдавливаешь сок?

– Так это винный, а не столовый, сорт, все равно под пресс пойдет, – ответил он. – Жажда одолела, очень захотелось соку, а жевать нечем, зубы ни к черту, надо протезы ставить, вот и решил немножко в ведерко нацедить.

Георгий посветил фонариком в ведро.

– Немножко? Литров семь-восемь нацедил?

– Шибко увлекся, в темноте не заметил, сколько там?

– Тебе при таких навыках следовало бы на ферме дояром трудиться. Так ведь утащишь молоко и сливки. Черного кобеля не отмоешь добела.

– К молоку и сливкам я равнодушен.

– Гордеев, этот номер не пройдет, – строго промолвил Чубук. – Временно отстраняю тебя от работы, окончательное решение за директором.

– Кто же будет виноград охранять? Жители, словно саранча, налетят и обнесут до последней грозди, – всполошился Павел.

– Кроме тебя некому обносить.

– Товарищ Чубук, будь человеком, а не гнидой. С кем не бывает, бес попутал, все люди грешные. На первый случай мог бы закрыть глаза и простить, – взмолился сторож. – Не вздумай настучать Ваське Деркачу и Кандыбе. Давай договоримся. Ты ничего не видел, а я тебе дам пять литров коньяка или кальвадоса. Без сивушных масел, синим пламенем горят. Если тебя не устраивает коньяк и кальвадос, то десять литров натурального вина Изабеллы или Каберне? Девчат угостишь, чтобы полюбили тебя душой и телом. Поди, кровь молодая бурлит? Эх, где мои семнадцать лет?

– Торг неуместен, – возразил агроном, но Гордеев, будто уши ватой заложило, продолжил:

– Какое вино предпочитаешь, красное, белое или бордовое? Могу изготовить золотистого, пурпурного, даже шоколадного, как «Черный доктор», цвета.

– Удивил, прямо таки самородок, «винодел-новатор», – усмехнулся Георгий. – На кафедре я досконально изучил технологию виноделия.

– Соглашайся, ударим по рукам?

– Ударю по ногам, чтобы не расхищал народное добро, – пригрозил агроном. Тогда сторож прибег к последнему аргументу:

– Познакомлю тебя со своей дочерью Аленой. Писаная красавица, уродилась в супругу Тоню. Почитай, первая невеста на селе, от женихов нет отбоя. Окончила Московский институт культуры, на днях домой приедет. Оба с высшим образованием, достойны уважения и почета. Настрогаете детишек. Будет с кем, нам с Тоней на старости лет заниматься. Когда породнимся, сменишь свою смешную фамилию Чубук. Зазвучит красиво и гордо – Георгий Гордеев, а никакой-то там чубук или дундук.

– Да, очень «гордо», особенно после задержания с поличным.

– Какой ты, однако, упертый, хоть кол на голове теши. Сразу видно, что для тебя сельская житуха, нравы, обычаи – темный лес, – посетовал сторож. – В селе так повелось, что каждый, что-то с работы несет. Завхоз и завскладом – продукты, корма и стройматериалы, доярка – молоко и сметану, садовод – фрукты и ягоды, шофер – бензин, тракторист – солярку и удобрения… Поживешь пару лет и тоже научишься видеть и подбирать, что плохо лежит…

– Для меня честь и совесть дороже личной выгоды, – твердо заявил агроном.

«Где он взялся на мою голову, ничем истукана не прошибешь», – с огорчением подумал Гордеев по пути в сторожку. Чубук сделал вывод: «Недаром пожертвовал свиданием с Жанной, фортуна мне улыбнулась. Главное, что оправдал доверие директора, теперь моя репутация, как специалиста, не подлежит сомнению».

Утром о раскрытии тайны он доложил Деркачу.

– За то, что устроил засаду, задержал несуна, ты заслужил премию, – похвалил Василий Ильич и заметил. – Получается, что поставили козла в огород капусту стеречь. Отправлю его на ферму навоз убирать и быкам хвосты крутить.

После паузы продолжил:

– Будет чем участковому Тарасу Кандыбе заняться. Потребую, чтобы произвел обыск в доме и на подворье Гордеевых.

Масло в огонь подлила супруга Павла, Антонина Тихоновна. Часто пребывая во хмелю, поведала, столь же острой на язык, балаболке Серафиме.

– Сунулась я постирать белье в машинке «Рига-17», а в емкости бурлит сусло и винный дух витает. Сразу догадалась, что Павлуша приспособил центрифугу, чтобы ускорить брожение. Даже инженер и механик с высокими лбами, но куриными мозгами, не додумались применить стиральную машину для ускорения брожения сусла. Наверное, дипломы за сало купили. А мой муж – самородок, у него не только голова, но и руки золотые. За это изобретение ему положена премия. Обязательно соберусь с мыслями и напишу письмо в газету и на телестудию, чтобы напечатали о нем рассказ и сняли фильм. Заслужил, благодаря моей постоянной заботе. Кормлю его, как на убой. Мы не какие-нибудь Барановы или Козулины, а Гордеевы! Звучит гордо и звонко, словно серебро. Такую фамилию обычно носят генералы и адмиралы.

– Что же твой Павлуша не стал генералом или адмиралом? – уязвила ее Серафима, – Жила бы, как у бога за пазухой. Ходила бы не в хлев к свинье, а по ресторанам, театрам и музеям…

– Я – не белоручка, на судьбу не жалуюсь, живу весело в свое удовольствие, – заявила Антонина и, перейдя на шепот, сообщила. – После ночной смены Павлуша домой возвращается с канистрой сока, В погребе у нас вина разных сортов, тут тебе Каберне и Мускат, Алиготе и Кокур, Ркацители и Саперави, Изабелла и Бычий глаз…Муж научился из вина изготовлять коньяк, а из яблочного сока – кальвадос. Дюже крепкий, водка и рядом не стояла. Теперь до следующего сезона семья напитками обеспечена. Как те французы, вместо чая и компота пьем вино, а по большим праздникам – коньяк и кальвадос.

– Для тебя каждый день праздник, всегда под «градусом», – усмехнулась Серафима и вскоре, словно сорока-белобока, разнесла весть по селу.

Ранее Гордеев угрожал поколотить Антонину для профилактики, чтобы держала язык за зубами. Волю кулакам не давал, так как опасался, что благоверная заявит участковому Кандыбе, за въедливость прозванному Аниськиным, На сей раз, недоглядел, супругу часто распирало неистребимее желание сообщить срочную новость, похвастаться, чтобы все восхищались и завидовали. Известно, что язык без костей. Из-за чрезмерной говорливости, сама того не желая, она выдавала семейные тайны. Из благих побуждений сделала супругу антирекламу, фактически сдала с потрохами.

Участковый свалился, как снег на голову. В присутствие понятых, в том числе агронома Чубука, конфисковал самогонный аппарат, посредством которого Павел из вина делать коньяк, добавляя для цвета кофе.. Такая же участь постигла самодельный пресс, столитровую бочку с молодым вином, два десятилитровые бутыли с коньяком и кальвадосом, канистры и ведра, признав их орудиями преступления. Винокурня приказала долго жить.

Кандыба «для протокола» охотно дегустировал коньяк, кальвадос и разные вина, сетовал, что по долгу службы приходиться пробовать зелье, напрягать печень, жертвовать здоровьем. В надежде на досрочное присвоение звания «капитан», поощрение начальства за изобличение самогонщика, взял Гордеева в крутой оборот. Оформил материалы, представив Петра злостным любителем «зеленого змия», и обеспечил путевкой в Керченский ЛТП*.

Проявил ли предприимчивый сторож задатки «винодела-новатора» в казенной обители, мне неведомо?

* ЛТП – лечебно-трудовой профилакторий.

.

Синекура

В конце февраля, когда в садах, на полях и плантациях, покрытых скудным снегом, затишье, а в городе-герое Волгограде, не столь много, как в летне-осенний период, туристов, из горкома партии этого города поступило приглашение в райком партии Советского района с приглашением для победителей соцсоревнования, ударников пятилетки. Редактор рекомендовала меня, как заведующего отделом сельского хозяйства газеты «Приазовская звезда».

Таким образом, как говорится, она одним выстрелом поражала двух зайцев. Во-первых, поощряла сотрудника за усердие; во-вторых, дала мне задание написать цикл репортажей об этом визите. В одном лице я представлял и туриста, и журналиста. Возможность выехать за пределы района, где за три года работы я успел побывать во всех селах и даже глухих деревеньках, на полях, фермах и прочих объектах, меня обрадовала, ибо сулила яркость новых впечатлений.

Делегацию из десяти человек, среди которых механизатор, доярка, виноградарь, свинарка, чабан, учитель, культработник, инструктор райкома партии и журналист, возглавил второй секретарь райкома партии Дмитрий Георгиевич Гамов.

После короткого инструктажа, напутственных слов из уст первого секретаря на станции Краснофлотская разместились в плацкартном вагоне поезда, следовавшего по маршруту «Севастополь-Свердловск».

В Керчи вагоны загнали на палубу дизель-электрохода, и в течение получаса переправили через Керченский пролив. Пассажиры в это ночное время пребывали на палубе, взирая на удаляющие огни древнего города, на взрытые паромом буруны морской воды. На таманском берегу пассажирский поезд обрел локомотив и свои прежние очертания, а его обитатели заняли места в вагонах. В Волгоград прибыли без приключений.

Приглашающая сторона встретила нас по высшему разряду с цветами и хлебом-солью. К перрону подали автобус и доставили к гостинице. Разместили в двухместных номерах «люкс». Гамов и инструктор Карпенко поселились отдельно. Номер, куда определили меня и механизатора Василия Трошина, о котором я ранее опубликовал в газете зарисовку, находился рядом. Опекавший нас завотделом горкома партии, каждому вручил красочные программки, рассчитанные на три дня пребывания. Развернул и наткнулся на первую графу: банкет в ресторане по случаю встречи делегации из Крыма.

Далее следовали мероприятия по посещению памятников, мест ожесточенных сражений, встреча с участниками Сталинградской битвы. Завершалась программа прощальным банкетом по случаю отъезда гостей.

На пиршество организаторы встречи не поскупились, стол ломился от яств и напитков. Особенно запомнилась сочная с корочкой котлета по-киевски с нарезанным соломкой поджаристым картофелем, бутерброды с черной и красной икрой, осетрина, балыки и прочие деликатесы. Из напитков – советское и мускатное шампанское, вина из погребов крымской «Массандры», армянский коньяк, рижский бальзам, водка «Адмиралтейская», «Посольская», любимая генсеком «Зубровка» и «Старка»,…

Первый тост в честь нашей делегации провозгласил завотделом горкома, а в застолье приняли участие несколько его коллег, включая очаровательную женщину (без них ни президиум, ни банкет-фуршет немыслимы). Он пожелал здоровья, трудовых успехов во славу и процветание Родины, ярких впечатлений от посещения Волгограда.

Подняли фужеры, с хрустальным звоном от прикосновения, дружно выпили их содержимое. С ответным тостом выступил Гамов:

– Передаю привет мужественным жителям города-героя из солнечного Крыма. Благодарю за теплый прием и желаю достижений в реализации решений ЦК КПСС. Приглашаю в гости с ответным визитом. Приезжайте в апреле-мае, встретим столь же радушно и достойно. Покажемся все, чем богаты, цветущие сады, зеленые поля и виноградники, тучные стада КРС и отары овец…

Дмитрий Георгиевич в этот вечер был в ударе. Предложил тост за прекрасных женщин – строителей коммунизма, не скупился на комплименты в их адрес.

Впервые видел его в таком раскованном, добродушном виде. От него по части дегустации напитков старался не отстать инструктор Валерий Карпенко. Будучи подшофе, я тоже не удержался и провозгласил тост в форме небольшого стихотворения «Солдаты Отчизны», сорвал аплодисменты. Банкет продолжался до полуночи.

На следующее утро похмелялись, кто холодным пивом, кто минеральной водой или зеленым чаем. Профессия журналиста, над которым дамокловым мечом висит задание по освещению того или иного события (газета, в отличие от журнала ждать не будет), приучила меня к тому, что, если невозможно отказаться от пития, то, дабы не выглядеть белой вороной, пить в меру. Чтобы после застолья голоса оставалась ясной, мог написать статью, репортаж или очерк. Поэтому сохранял присутствие бодрого духа, чтобы не только фужер, но и перо не выпало из руки.

Диктофоны тогда были лишь у маститых московских журналистов, а моим оружием, как поется в фронтовой песне на стихи Константина Симонова, блокнот и ручка. За ужином в ресторане я не увидел Гамова. Во время посадки в туристический автобус его тоже не оказалось.

– Что с Дмитрием Георгиевичем, почему его нет? – поинтересовался у Карпенко.

– Нездоровится, устал после вчерашнего сабантуя, – ответил инструктор. – Старые раны беспокоят, да и возраст не щадит, ему ведь скоро стукнет шестьдесят. Поручил мне с вами заниматься. Дело привычное, не в тягость. Набираюсь опыта руководящей работы, пригодится, когда пойду на повышение.

– Он был ранен, когда, где?

–Дмитрий Георгиевич – фронтовик, бывший военный летчик, майор, орденоносец. Сражался с фашистами на штурмовике Ил-2, который из-за бронированной кабины и огневой мощи наши асы называли «воздушным танком», а фашисты окрестили «черной смертью». Это очень льстило, вызвало гордость у тех, кто был за штурвалом этого грозного самолета. За годы войны было выпущено более 36 тысяч Ил-2, больше, чем каких-либо других самолетов. Гамов своей отвагой заслужил почет и уважение. За годы войны столько с неба насмотрелся разрушений и бедствий, что болезненно переживает посещение мест сражений.

В первый день после приезда во время посещения памятника-ансамбля «Героям Сталинградской битвы» на Мамаевом кургане, созданного по проекту скульптора Е.В. Вучетича и инженера Н.В. Никитина, меня поразил монументальностью и величием зал Воинской славы со стелами в форме приспущенных траурных знамен с начертанными на них именами павших защитников Сталинграда. В центре зала, будто протянутая из земли, могучая рука с факелом.

Далее наш путь пролег на заснеженную вершину Мамаева кургана, над которым возвышалась, созданная из железобетона скульптура Родина-мать в образе женщины высотою 85 метров с мечом из титана, длиною 33 метра и весом 14 тонн. Общий вес этого грандиозного сооружения составляет более 8 тысяч тонн.

Во второй день осмотрели Дом сержанта Павлова, блиндажи и доты на линии обороны; на третий – площадь Павших борцов и универмаг, в подвале которого был пленен командующий 6-й армией фельдмаршал Фридрих Паулюс, один из авторов операции блицкрига «Барбаросса».

Несмотря на то, что со времени разоблачения очередным вождем Никитой Хрущевым культа личности Иосифа Сталина, выноса ночью его тела из мавзолея и переименования Сталинграда в Волгоград прошло более двух десятилетий, многие жители волжской цитадели, особенно ее защитники, считали себя сталинградцами.

В те дни в городе на гастролях находились артисты Московского цирка. Мне и Трошину удалось побывать на представлении. Уже достаточно популярный к тому времени клоун Юрий Никулин обратился к зрителям со словами: «Дорогие сталинградцы…», тем самым, вызвав бурные аплодисменты.

Все дни «парадом» командовали представитель горкома партии, инструктор Карпенко и экскурсовод. «Странно, неужели Гамова не интересуют достопримечательности города? Если он прежде здесь побывал, то делегацию мог бы возглавить другой партработник? – терялся я в догадках. – Каким образом его участие я представлю в репортажах? Придется после возвращения по итогам поездки взять интервью».

Карпенко объяснил отсутствие шефа недомоганием из-за простуды. О диагнозе «болезни» главы делегации я догадался, когда вечером, накануне отъезда из приоткрытой двери номера повеяло стойким запахом спирта. Понял, каким средством лечатся наши опекуны. Несложно было предположить, что они, уединившись подальше от ресторана с его музыкой, танцами и гулом, допоздна поминают воинов, павших смертью храбрых. Появился он на публике лишь на банкете по случаю отбытия делегации.

Не думаю, что Дмитрий Георгиевич был силен в познании марксистско-ленинской идеологии, да и ораторскими способностями не отличался. Выступая перед аудиторий, читал тексты, подготовленные инструкторами или лекторами общества «Знание». На высокую в масштабах района должность его назначили по протекции за боевые заслуги в годы войны. Возможно, благодаря ходатайству кого-то из бывших сослуживцев авиаполка.

С колокольни нынешнего времени такое трудоустройство назвали бы синекурой. Впрочем, на фоне прогрессирующей семейственности, кумовства, протекционизма, назначение заслуженного ветерана мне не представляется предосудительным, тем более антигуманным.

Летчик-фронтовик, рисковавший жизнью в воздушных сражениях, получивший ранения, заслужил заботы и почести. К сожалению, пристрастился к спиртному, к ста граммам наркомовских, выдаваемых для отваги, подъема боевого духа. Как и многие фронтовики, не смог избавиться от этой пагубной привычки. Главное, что они исполнили священный долг – отстояли Отечество!

Записей в блокноте и ярких впечатлений мне хватило на цикл репортажей. О банкетах ни слова. Они подразумевались под предложением: «Жители Волгограда оказали нашей делегации теплый прием, за что мы им искренне благодарны».

Время жестоко и необратимо, оно уносит людей мужественного поколения, настоящих патриотов, последних из могикан.