…С тех пор Тишков часто захаживал к нам, и тогда, когда тренировал детей в зиловской спортшколе, и когда судился с казанским «Рубином», выбивая у казанцев свои кровные 27 тысяч долларов; благо, что здание Верховного Суда находится в каких-то пятидесяти метрах от здания «Совинтерспорта». Зачастую Юра приходил к нам в офис просто поговорить «за жизнь». И не только со мной, но и с Сашей Калягиным – моим давним помощником, Юркиным ровесником, выпускником МГИМО, отличником во всём, полиглотом с энциклопедическими знаниями в области спортивной статистики, заядлым болельщиком «Торпедо» и таким же дотошным интеллигентом, как и сам Тишков. О чем говорили? Конечно, о футболе, но не только. Больше на нравственные, общефилософские темы. Однажды летом 2002 года мы долго спорили на тему компромисса в агентском бизнесе. Юра уже чувствовал себя будущим юристом и начинал свою агентскую деятельность.
– Юра, не имеем мы с тобой права жить в обществе и быть свободным от реалий сегодняшнего дня!
– Что Вы имеете в виду, Владимир Николаевич?
– А то, что ты пытаешься жить в рамках свода российских, далеко не совершенных законов. При многоукладности экономики в условиях переходного периода от социализма к капитализму компромисс (как понятие) есть единственное разумное средство мирного разрешения спорных вопросов.
– Я с Вами не могу согласиться, потому что вы все живете по понятиям. Российские футболисты абсолютно бесправны перед руководителями клубов. Игроки даже не знают, что во многих случаях закон на их стороне, поэтому спешат соглашаться, как только владельцы клубов (способные решать вопрос лишь с позиции силы) предлагают им компромисс.
– Тем не менее, Юра, спроси у любого мало-мальски образованного футбольного агента, в чем суть его работы. Он ответит – в достижении разумного компромисса между клубом и спортсменом.
– Вот в этом-то всё уродство нашего футбольного хозяйства!
– Почему, господин юрист, – шутливо спросил я.
– А потому, что стоит только пойти на компромисс с функционером клуба, как агент превращается в частичку технически неисправной машины под названием «Российский профессиональный клуб», и становится для футболиста очередной «темной лошадкой». А я хочу, чтобы мне верили футболисты, а руководители клубов считались со мной. В этом харизма моей фирмы. Если оступлюсь от этого правила, стану таким же, как и все наши агенты. Закон превыше всего! Беззаконие превращает футбольного агента в проститутку, которую имеют не только боссы от футбола, но и сами футболисты – они тоже сейчас хитрожопые!
– Безусловно, Юра, если ты займешь такую твердую позицию, ты привлечешь на свою сторону очень многих футболистов. Правда, в том числе и массу непорядочных игроков, которые с удовольствием спрячутся за спину закона. Жаль, что ты пока один такой. Но учти, Юра, как только ты станешь мешать Системе, тебе дадут по балде металлической трубой, и (что самое ужасное) все будут этому рады.
– Вы так считаете, Владимир Николаевич?
– Идея твоя похвальна, Юра. Но учить жить по закону нужно не только футболистов, но и твоих же друзей-единомышленников. Иначе они могут тебя в дальнейшем не понять, и превратятся в твоих врагов.
– Почему?
– А потому что многие верят и полагаются на «джентльменское соглашение» между порядочными людьми.
– Владимир Николаевич, «джентльменское соглашение» есть продукт вынужденного компромисса, и я рассматриваю его как отступление от закона. Мы в нашей фирме полагаем, что движение к прозрачности клубных бюджетов нанесет мощный удар по «джентльменским соглашениям» и приведет к торжеству закона. Я не хочу революций, я хочу лишь поступательного движения к узаконенной правде!
– Да я тоже, Юра, хочу быть белым и пушистым. Только вот что такое правда, каждый понимает по-своему. Мы до сих пор не можем договориться о терминах, чтобы научиться хотя бы просто понимать друг друга…
…Приближался новый 2003 год, и, как водится, хотелось оставить все свои печали позади. Забыть все неудачи, в том числе и ту, которая у нас приключилась с эпопеей по отъезду Тишкова и Димы Смирнова в Китай. Прилетел в Москву в свой очередной отпуск Валера Сарычев, и, как всегда, пригласил всю нашу фирму в ресторан для «отметки» своего приезда и встречи Нового Года. Очень кстати позвонил Юра:
– Владимир Николаевич? Тишков моя фамилия, – традиционно начал Юра. – Не забыли ещё, – пошутил он.
– Юра, как ты вовремя позвонил! Мы как раз собирались идти обедать в «Шеш-Беш».
– Знаю этот ресторан, как раз напротив моего офиса. А вы прямо сейчас уходите? А то я хотел заскочить деньги за авиабилеты отдать, нехорошо долги на Новый год оставлять.
– Твой друг, Валерий Сарычев, вот рядом со мной стоит, приглашает нас выпить с ним немного вина, покушать рыбки.
– А меня, – с наигранной обидой спросил Тишков.
– И тебя тоже, – вырвав у меня из рук трубку, прокричал Сарычев.
– Я сейчас в дороге, буду минут через 45, максимум через час. Хорошо, Владимир Николаевич?
– Жду! Не забудь, «Шеш-Беш».
Когда Тишков приехал в ресторан, Сарычев уже дважды бросал игральные кости, и оба раза с ходу выкинул «Шеш-Беш» (т. е., «шесть-пять»). А это, между прочим, два литра прекрасного домашнего вина бесплатно!
– Ну, что, Владимир Николаевич, читали во вчерашней прессе о решении КДК по Смирнову?
– Читать-то читал, да не всё понял. Расскажи поподробнее, – Тишков сел рядом со мной, почти в самый угол. Свет от окна хорошо освещал его лицо, так что можно было легко следить за богатой Юриной мимикой, глядя в его лицо как в открытую книгу.
– Я Вам уже говорил, что Диму Смирнова очень хотел приобрести ЦСКА. Они так уверовали в своё величие, что предложили футболисту зарплату аж в 6 тысяч долларов в месяц. Дима спросил меня: «Юрий Иванович, значит, Гинер ТАК СИЛЬНО меня хочет?»
– А почему так мало, – удивился я. – Ты же сам говорил мне, что Евгений Гинер человек умный и порядочный.
– Ну, говорил. А оказалось, ЦСКА считает себя мировым суперклубом, в который каждый российский футболист мечтает попасть. Видимо, полагают, что Смирнов быдло, и его место в стойле. Дима с их точкой зрения не согласился, а я лишь защищал футболиста, согласно букве закона, перешагнув через традиционные «понятия».
– Что это значит? Поясни, пожалуйста.
– Смирнов по своему контракту получал от «Торпедо-ЗИЛ» в 2002 году сначала 2, а потом 4 тысячи в месяц. «ЗИЛ» постоянно задерживал Диме выплату зарплаты (правда, другим игрокам тоже). Но Дима-то лучший в команде!! В итоге, по состоянию на 1 ноября Смирнов недополучил от клуба зарплату за три последних месяца и премиальные за 6 игр – всё на общую сумму в 25 тысяч долларов США. Футболист, в полном соответствии с законом, подал заявление в КДК. Кстати, ЦСКА тоже не собиралось гасить футболисту задолженность вместо «Торпедо-ЗИЛ». На заседании КДК В. Сахаров, как генеральный директор «Торпедо-ЗИЛа», подтвердил факт систематической задержки выплаты зарплаты и премиальных футболисту. КДК встал на сторону игрока, разрешив Смирнову переход в любой другой клуб и закрепив за Димой коэффициент «единица» в случае приобретения трансфера российским клубом.
– Небось, Юра, автозаводцы крепко на тебя обиделись?
– Не то слово, Владимир Николаевич! «ЗИЛовские» руководители, все до единого, винят только меня. А мы с Димой, между прочим, сразу после решения КДК пришли не куда-нибудь, а в «Торпедо» лужниковское. Так, представьте себе, Владимир Николаевич, В. В. Алешин даже не пожелал с нами встречаться лично, поручил переговоры Мишину. Пришли мы в кабинет, сели. У Мишина самоуверенный взгляд, и манеры соответствующие: «Ну, что Вам нужно»? («мол, я знаю о решении КДК»). Алешин в это время сидит у себя, видимо, ждет, что скажет Мишин. Ну, мы встали и ушли. О чем, Владимир Николаевич, говорить с человеком, который смотрит на тебя, как солдат на вошь?! В «Спартаке» же к нам отнеслись совершенно по-другому. Поймите, нам не нужны были фанфары, мы хотели только уважительного к себе отношения и делового подхода к предмету договора. «Спартак» оценил Смирнова по достоинству, Димке грех жаловаться на что-либо! – Юра торжествующе посмотрел на всех нас, сидевших за общим столом.
Он поднялся со стула, вытащил из кармана полторы тысячи долларов и нарочито демонстративно передал их Александру Калягину: «Я в расчете с «Совинтерспортом» за те затраты и неудобства, которые доставил вам по «китайскому делу». Мы ели с Тишковым рыбу и шутили, перебрасываясь колкостями с Сарычевым, вспоминая совместные корейские «заморочки» прошлых лет. Тишков в очередной раз пригубил фужер с красным вином и откинулся на спинку стула, приняв загадочную позу с наклоном головы (как это делает Витас, исполняя свой «Лист осенний»). Улыбка на лице Юры была очень грустной, и губы вытянулись в тонкую прямую линию.
– Юрка, – обратился я к Тишкову, – тебе кто-то угрожает? – Неподдельный испуг исказил Юрино лицо. Оно вдруг побледнело и стало каменным. Это заметил не только я, но и почти все сидевшие за столом.
– Угрозами меня, Владимир Николаевич, давно мучают, ещё со времен моих судебных мытарств с «Рубином». А сейчас дошли до того, что не только мне, но и матери Смирнова стали звонить поздним вечером. Говорят, что случая «Сычев-2» они не допустят. Насколько Вы думаете, Владимир Николаевич, это серьезно?
– Серьёзную угрозу, Юра, надо читать в глазах тех, кто красноречиво молчит, а не искать её в интонации злобных запугиваний!
– Я согласен, сказал Тишков и игриво подмигнул Сарычеву. Прощаясь, я пожал Тишкову руку: «Будь осторожен!» «А как?» – с хитрецой и издевкой спросил Юра. «Да хотя бы домой старайся приходить пораньше»…
Новый ген. директор «Торпедо-ЗИЛ» Белоус Ю. В. пытался добиться пересмотра дела по причине «вновь открывшихся обстоятельств», и клуб подал соответствующую апелляцию (почему-то через А. Тукманова). Поразительно, что интересы «Торпедо-ЗИЛ» на заседании Апелляционного совета представлял не собственный юрист, а юрист, предоставленный ЦСКА (без соответствующей доверенности и письменных полномочий, как рассказал мне сам Юра). Но Совет не только оставил прежнее решение КДК в силе, но и сумма, подлежащая возмещению «ЗИЛу» за Смирнова, с первоначальных 40 тысяч долларов (примерные доходы игрока за сезон) снизилась до … 55 тысяч рублей («Торпедо-ЗИЛ» смог предоставить подтвержденные финансовые документы лишь на эту сумму)!!! Как выразился Юра, на этот раз «телефонное право» не сработало… Разумеется, при сложившемся раскладе любой клуб выразил бы желание немедленно приобрести перспективнейшего Смирнова.
Последний раз я разговаривал с Тишковым, когда он звонил мне из Санкт-Петербурга 7 января: «Владимир Николаевич, узнайте, пожалуйста, хочет ли В. К. Непомнящий взять к себе в команду Игоря Чугайнова? Мне кажется, Игорь «созрел», чтобы ехать в Китай». Я перезвонил Юре на мобильный в тот же день и сообщил ему, что Непомнящий полагает, что недостаток своей скорости Чугайнов уже вряд ли сможет компенсировать за счет своего опыта. Юра согласился. Я спросил у Юры, как его дела. На это Тишков ответил странной фразой: «Да какие дела?! Здесь вон тоже обещают отозвать у меня Лицензию агента РФС», – и рассмеялся. Он положил трубку, и я подумал, что даже не успел поздравить Юру с Рождеством и получением «Стрельца» как лучшего телекомментатора года».
Через три дня Юры не стало. Не ему, разумеется, посвящал своё малоизвестное стихотворение «Футбол» в далёком 1914 году Осип Мандельштам, но как точно сказал: «… в неравной битве изнемог. Обезображен, обесславлен, футбола толстокожий бог».. На Даниловском кладбище собралось много людей, может быть, больше трехсот. Родственники, друзья, футболисты, тренеры, дети из зиловской спортшколы и просто любители футбола. Было тихо, даже когда гроб с телом Юрия несли к месту захоронения, а монотонный шум с эстакады третьего транспортного кольца вперемешку со звоном лопат, грызущих стылую землю, не нарушал скорбной идиллии. Все предпочитали молчать, и только снег поскрипывал под ногами. «Интересно, а кто-нибудь из ЦСКА пришел?» – чей-то мужской голос тихо произнес у меня за спиной. Я обернулся. Там, по щиколотку в снегу, стояли два незнакомых мне мужчины средних лет. Я посмотрел на их лица, и они смущенно опустили глаза. Место, где похоронили Юру, было в низине. Наверняка там весной будет непролазная грязь, но зато со стороны эстакады третьего кольца оно просматривается как на ладони и… … Пронесутся по новому московскому кольцу шикарные иномарки футболистов: «Привет Тишкову!», проковыляют с «ЗИЛА» старенькие машины болельщиков со стажем: «Гудок Тишкову!», а пройдет местная шпана, отыгравшая полдня в футбол во дворе: «Салют Тишкову!».
«Перемен!», пел когда-то русский кореец Виктор Цой, – «Мы все ждем перемен»!..
«…Россия не вмещается в шляпу, господа нищие!»
(«Бег», М. Булгаков)
«Новичкам везёт!» – навязчиво повторял эту избитую в мире азартных игр истину российский агент ФИФА Константин Сарсания, когда уговаривал меня заняться трансфером нападающего московского «Динамо» Лаки Изибора весной 2000 года. Рядом с офисом «Совинтерспорта», в скверике напротив бельгийского посольства было жарко и почти по-летнему сухо, хотя на дворе стоял апрель. Запах гнили от ещё не просохшей земли пробуждал воспоминания детства, вселяя в душу необоснованный оптимизм и отвлекая мое внимание.
– Володя, ты меня внимательно слушаешь, – спросил Костя.
– Да, конечно, – я удивленно улыбнулся и пожал плечами.
– Ну, Володя! Что ты упёрся? Давай попробуем отправить Изибора в Корею, в «Самсунг», вдруг повезет?
– Костя, ну сколько раз я тебе объяснял, что «Совинтерспорт» занимается направлением за рубеж известных советских спортсменов! Советских, понимаешь, а не иностранцев! Мы продаем наше «ноу-хау». К тому же шансов у нас, как в известном фильме – «один из тысячи». Рискуем мы как минимум своими деньгами в размере полутора тысяч долларов за билет плюс оформление документов. Если его не возьмут, деньги нам никто не вернет, а шансы на положительный исход мизерные. Посуди сам – если он в последнее время не попадает в основу «Динамо», то почему ты считаешь, что «Самсунг» его возьмет? Там команда за одну тренировку выкладывается больше, чем наши за три. Там все иностранные игроки члены сборных, да каких – Румынии, Хорватии и т. д., да за каждого минимум по миллиону заплачено! А, главное, меня трогает наша российская «хитрожопость» – Толстых купил Изибора в Италии где-то за триста тысяч, а получить за выбракованного игрока хочет как минимум в два раза больше. Умные, блин! Купили яблоко за пятак. Надкусили – оказалось гнилое. Продать хотят за гривенник. Скорее, даже по-украински всё получается.
– Володя, Лаки это то, что нужно: быстрый, агрессивный…
– Костя, я тебе ещё главного не сказал! Корейцы, как и все азиаты, недолюбливают чернокожих, считают их людьми второго сорта. Европейцы, и наши русские в том числе, в этом смысле в гораздо более выгодном положении.
Костя после этих моих слов как-то сразу поник, и искорка веры в свою удачу, ещё недавно теплившаяся в его глазах, стала явственно затухать.
– Ладно, Константин, давай попробуем, если ты так просишь. Только ты скажи честно – сам-то твой Лаки хочет ехать в Корею?
– Честно? Не знаю, – Костя сделал продолжительную паузу. – Надо с ним поговорить и убедить. Я поговорю с ним сегодня после тренировки.
– Хорошо, я жду твоего звонка.
Костя направился в сторону Посольства Бельгии, где у него всегда находились какие-то дела, а я так и остался сидеть на лавочке и совсем не спешил возвращаться в офис. Фраза «Новичкам везёт», случайно брошенная в беседе моим деловым партнером, никак не хотела улетучиваться из моей памяти. Наоборот, она навязчиво заставляла меня возвращаться к забавным событиям четырехлетней давности.
Тогда, в апреле 1996 года, наш партнер – агент ФИФА г-н Чой приехал в Ростов-на-Дону в сопровождении Президента ФК «Самсунг» для просмотра лучшего бомбардира российского чемпионата Александра Маслова. Встречал нас тогдашний начальник ростовской команды Александр Шикунов. Поселил он нас в лучшей гостинице города «Интурист», предоставив номера «люкс». Правда, после заселения мы обнаружили, что отсутствуют кондиционеры. Нет, не просто в наших «люксах», а вообще во всей гостинице! Господа из Южной Кореи были крайне раздосадованы этим обстоятельством и ещё раз осведомились у меня – а действительно ли это лучший отель в городе? Корейцы, видимо, считали, что 200 долларов за сутки к чему-то обязывали… А вот горничная недоумевала: «И что эти узкоглазые дурака валяют? То им, чертям нерусским, сауну подавай – как будто душа в номере нет! То кондиционер теперь нужен»! Она нервно подошла к окну большого и, следует признать, неплохо меблированного номера, и, открыв настежь обе створки окна, сказала: «Ну, вот и все дела. Сейчас станет прохладно! А если они захотят, чтобы было ещё холодней, пусть откроют дверь, только пусть следят, чтоб их не просквозило». Она открыла входную дверь и улыбнулась, обнаружив неровный ряд разноцветных зубов. Корейцы виновато закивали головами в знак согласия, полагая, что это «русский стиль» сервиса.
Господин Юн, президент «Самсунга», профессор и настоящий полиглот (в совершенстве говорил на четырех европейских языках), предпочел лечь спать пораньше. Г-н Чой был человеком прямо противоположных жизненных интересов и явно искал острых ощущений тем скучным и душным весенним вечером. Узнав от меня, что рядом с гостиницей есть казино, он заметно повеселел и пригласил меня составить ему компанию. Я попытался объяснить г-ну Чою, что, во-первых, я не играю в азартные игры, а, во-вторых, Ростов-на-Дону не самое лучшее место в России для подобных развлечений. Но Чой был неумолим – он постоянно выкрикивал эту дурацкую фразу «Beginner’s Luck!» («Новичкам везет») и одобрительно хлопал меня по плечу. Было уже почти одиннадцать часов вечера, но мне всё же пришлось пойти навстречу своему давнему деловому партнеру.
В казино, кроме обслуживающего персонала, почти никого не было. Лишь один скучающий игрок сидел в углу, делал скромные ставки и бесконечно курил. Две девицы сидели за барной стойкой, нарочито оголяя коленки своих стройных ног. Я отсидел с Чоем битых полчаса за рулеточным столом, делая ставки «наобум» (за чоевский счет, конечно же) и, глотая сигаретный дым, пока Чой не сжалился и не отпустил меня в гостиницу спать. Сам же Чой остался, не обращая внимание на звенящую пустоту зала, продолжал увеличивать свои ставки.
Разбудил он меня в час ночи телефонным звонком. Звонил из казино.
– Абрамов, что мне делать? Я выиграл 4 тысячи долларов и прекратил игру, а персонал заведения смотрит на меня волчьим взглядом. – От нахлынувшей на меня злобы я хотел послать Чоя подальше, но вовремя взял себя в руки.
– Чой, я тебя предупреждал – это не Москва! Ладно, я сейчас позвоню Шикунову, может он что-нибудь присоветует. – Поскольку Александр просил меня, в случае необходимости, звонить ему на мобильный в любое время суток, я уверенно набрал шикуновский номер.
– Пусть оставляет в казино 10 % от выигрыша «на чай», и спокойно идет в гостиницу, – не удивившись услышанному, по-деловому проинструктировал меня Саша Шикунов.
Чой перезвонил, как и обещал, через пару минут. Я сообщил ему шикуновскую установку. Чой не возражал, лишь попросил меня одеться и встретить его у входа в казино. От гостиницы было не более 100 метров, но их по тенистому парку нужно было ещё суметь пройти. Нам повезло, и мы успешно вернулись в гостиницу. На этаже нас уже поджидала горничная. Она была в курсе наших проблем и заметно волновалась. Я сообщил ей, что всё в порядке. Она в ответ спросила у меня, не нужна ли этому «кудрявому везунчику» дама, чтобы успокоить нервы, и даже предложила свою кандидатуру «за недорого» (как она сама выразилась), т. е. за 50 долларов. Чой поморщился, достал из кармана 20-долларовую купюру и сказал мне: «Дай этой «Old Woman» («старой женщине» – пер. авт.) «на чай» и пусть побеспокоится, чтобы никто меня не будил». Потом дружески похлопал меня по плечу и сказал: «Я так и знал, что сегодня выиграю. Это ты принес мне удачу. Beginner’s Luck!»… Маслова мы тогда так и не подписали. Слишком уж медленным показался корейцам не только форвард ростовчан, но и вся его команда. «Самсунг» предпочел тогда взять из ЦСКА Юру Матвеева. Но и Чой оказался не в накладе – одним походом в казино вернул потраченные на поездку деньги.
Вечером Костя Сарсания перезвонил мне и потухшим голосом сообщил, что Лаки Изибор категорически против поездки в Корею.
– Ну, вот видишь, негры тоже не дураки, бегать не хотят. Предпочитают, суки, ходить пешком по нашим «огородам», нежели бегать по гладким корейским полям.
– Володя, у нас есть шанс, если ты лично с ним встретишься и поговоришь. Ты же и мертвого можешь «уломать». Тем более, ты и по-английски хорошо говоришь.
– Костя, я действительно могу кое-что сделать, если я чувствую, что футболист имеет хорошие шансы на успех. В данном случае это не так.
– Ну, я тебя прошу от имени Николая Александровича помочь «Динамо»!
– Костя, «Совинтерспорт» готов помогать Толстых всем, чем может. Только вот он не спрашивает нас, когда везет африканцев в Москву. У нас, между прочим, ежегодно почти три тысячи своих юниоров заканчивают футбольные школы. Получается, всё впустую?
– Ну, ты будешь говорить с Изибором или нет, – не унимался Костя.
– Буду! Говори, когда.
– Завтра в 13–00 на «Динамо» он будет тебя ждать у административного подъезда.
Стоял теплый солнечный апрельский день. Я окликнул не знакомого мне ранее высокого «молодца» из далекой африканской страны. Он приветливо подал мне свою теплую ладонь и широко улыбнулся: «Я плохо говорю по-русски… Но Костя просил меня с вами о чем-то поговорить».
– Лаки, ты можешь не утруждать себя русской речью, – сказал я по-английски. Лаки ещё раз улыбнулся и кивнул: «ОК». – Лаки, насколько я знаю, Газзаев не видит тебя в основе «Динамо», и клуб намерен выставить тебя на трансфер.
– Мне он такого не говорил. Наоборот, в ближайшей игре я должен быть в «18» и выйти на замену.
– Я хочу предложить тебе попробовать свои силы в лучшей азиатской команде. Там все условия, от зарплаты до быта на порядок лучше российских. Вот, например, в «Динамо» у тебя зарплата 5–6 тысяч в месяц. В «Самсунге» тебе дадут 10–12 тысяч, плюс получишь подъемное пособие 80 или даже 100 тысяч при подписании контракта.
– Нет, я не хочу! Я звонил своему другу в Сеул – Бабангида, защитник, он в «Ильве» сейчас играет. Так он не советует. Если я не нужен в Москве, то я хочу вернуться в Италию, откуда перешел в «Динамо».
– Но что ты теряешь? Поезжай в Сеул, потренируйся, присмотрись. А. Потом, может тебя и не возьмут вовсе.
– Нет, не хочу!
Битый час я «обрабатывал» Лаки, апеллируя к формальной логике и разуму. Всё было напрасно. Ещё тогда я вдруг поймал себя на мысли, что африканцы твердые орешки и знают, что хотят, и как этого добиться. Норовистые и упертые, даже покруче наших. Через неделю ситуация значительно упростилась, поскольку к обработке Изибора приступил лично Толстых. Николай Александрович на доступном всем языке денег коротко объяснил Лаки, что если тот не поедет на смотрины в Корею, то у него будет свой личный российский «дефолт». Спустя короткое время мне позвонили из «Динамо» и сообщили, что Изибор «дозрел» до положительного решения и рвется в бой, аж пар из ноздрей валит, как у боевого коня. Как полагал Сарсания, наши шансы пошли резко вверх: «Когда негр пришпорен, жди удачи», – сказал мне Костя перед самой отправкой футболиста в Корею.
Отправляя Лаки Изибора в далекую восточную страну, я не тешил себя иллюзией легкого успеха. Скорее просто исходил из того, что «Совинтерспорт» должен делать свою рутинную работу, чтобы не потерять деловых связей и держать руку на пульсе корейской футбольной жизни. Регулярные отчеты наших партнеров о пребывании Лаки в Корее были выдержаны в тоне сдержанной похвалы. Это не сулило нам ничего оптимистического, ибо восточные люди просто не позволяют себе говорить плохих слов. Лаки, следует отдать ему должное, на всех тренировках «пахал» от и до, стараясь показать свою мощь, скорость и технику. К тому же ему стало фартить – в отличие от игр за «Динамо» Лаки взялся забивать голы почти во всех «двусторонках» и тестовых играх. А уж когда Лаки в показательной игре сделал хет-трик., к нам в офис позвонил сам генеральный менеджер «Самсунга» и известил меня, что его клуб готов немедленно перевести на счет «Динамо» оговоренную сумму трансфера. Более того, мы должны были в течение двух дней организовать отправку международного трансферного сертификата в Корею, с тем, чтобы «Самсунг» успел его заявить на предстоящий матч корейской лиги. Корейцы, в принципе, вечно прижимистые люди, так расположились к Лаки, что сразу выделили ему шикарные апартаменты и новый представительский автомобиль. Именной же чек на обещанные лаки сто тысяч подъемных был выписан лично президентом клуба в присутствии Изибора и депонирован в президентский же сейф (до возвращения футболиста бизнес-классом из Москвы, куда его отправили на двухдневный сбор барахлишка и решения всех финансовых претензий, накопившихся у футболиста за время его годичного пребывания в «Динамо»). Президент «Динамо», не торгуясь, погасил африканцу всю накопившуюся задолженность (правда, особого выбора не было, ибо в противном случае Лаки грозился устроить шумный демарш).
Вскоре после успешно завершившейся сделки мне в офис «Совинтерспорта» позвонил известный в прошлом голкипер Алексей Прудников и поздравил с успехом.
– Николаич, ну ты, блин, даешь! Читаю прессу и узнаю, что вы продали Изибора в «Самсунг»!
– А что такого, Леша? Обыкновенная сделка.
– Ну да, обыкновенная! Ты хоть знаешь, что за эти полгода, что «Самсунг» искал нападающего, к ним только из Бразилии и Европы под сто человек приезжали на просмотр?! Я тоже руку приложил – отправлял туда литовцев, чехов, югославов, и всё безуспешно.
– А знаешь, Лёш, почему к тебе фарт задом повернулся? Потому что ты со своими европейскими агентами ФИФА хотели тупо заработать себе денег в карман, а «Совинтерспорт» выполняет священную миссию очищения Родины от легионеров. Вот нам словно кто-то сверху и помогает», – пошутил я с усмешкой в голосе. Про себя же я подумал: действительно, бывает же такая удача, не иначе: «Новичкам везет!
Однако везло не только нам. Везло и Лаки Изибору, не иначе «сработало» его имя (в переводе с английского «Везунчик, Счастливчик»). Но, как потом оказалось, я глубоко ошибался. Лаки отыграл за «Самсунг» в основе около десяти игр, поначалу даже забивал. А потом, как и в «Динамо», «сдулся» и до конца сезона так и просидел на лавке. На следующий сезон опытные тренеры корейского клуба предполагали отнестись к Лаки более требовательно и подтянуть его ослабленные физические кондиции. К сожалению, к началу весны, когда все игроки «Самсунга» летали по полю как ласточки, Лаки окончательно «сдулся», что заставило руководство клуба направить его в лучшую корейскую клинику для тщательного анализа здоровья игрока. Смутные опасения подтвердились. Анализы были не просто неутешительными для чувствительных корейцев, а практически не давали никаких оптимистических прогнозов. Врачи заявили, что речь может идти о «чуме XX века». Руководство, как клуба, так и всей корпорации «Самсунг» оказалось не просто в смущении, но и всерьез испугалось за свою репутацию. Так что корейцы решили срочно избавиться от игрока, предложив ему зарплату за полгода вперед, бесплатный трансфер и посоветовав Лаки срочно поехать на родину в Нигерию отдохнуть, а, заодно и подлечиться. Но Изибор обратился к президенту клуба с просьбой оформить ему документы до Москвы, якобы у него в нашем городе осталась масса друзей и подружка-москвичка. Корейцы срочно позвонили нам с конфиденциальной просьбой срочно проинформировать президента «Динамо» о случившемся, при этом особо подчеркнув, что ни к нам, ни к российскому клуб претензий не имеют. Сначала я не понял, почему корейцы так беспокоятся о динамовском реноме (раз уж не намерены выставлять финансовые претензии), а потом вспомнил один стишок из книги Аркадия Арканова, которую он мне подарил с памятной надписью:
«За Динамо я болела,
По секрету доложу:
Всё болела и болела…
Чем болела – не скажу».
С тех пор прошло два года, и как-то в «Спорт-Экспрессе» я прочел интервью с нигерийским нападающим «Локомотива» Джеймсом Обиорой. В нем Джеймс сообщал, что поддерживает дружеские отношения со своим земляком Изибором, который лечится в какой-то клинике и не оставляет надеж вернуться в большой спорт…
Незадолго до начала подготовки сборной России к чемпионату мира в Корее и Японии «Совинтерспорт» организовал для московского «Локомотива» тренировочные товарищеские игры в Тунисе, чтобы наши футболисты имели возможность познакомиться поближе с одним из своих соперников по отборочной группе. Мы с Юрием Павловичем Семиным любили прогуляться в послеобеденный перерыв между тренировками по прекрасному песчаному берегу курортного города Сус. Говорили о превратностях спортивной судьбы футболистов, вспомнили о Лаки Изиборе. Юрий Палыч дал мне «добро» на беседу «за жизнь» с Джеймсом Обиорой. Джеймс оказался в общении человеком склада, прямо противоположного Лаки. Человек замкнутый, малословный, скупой на улыбку и, что для меня оказалось неожиданным, сверхнабожный христианин. Каждую фразу он непременно заканчивал поминанием Бога. Раньше я полагал, что только арабы нарочито козыряют избитой фразой «Иншалла» («да будет на то воля Аллаха»).
Однажды, когда Семин попросил меня позвонить Обиоре в Нигерию и узнать, когда точно Джеймс намерен вернуться из отпуска, чтобы не опоздать в Италию на январский сбор команды. Я набрал номер и услышал голос матери Джеймса. Она сказала, что его нет дома – он на прогулке. Но, узнав, что я звоню из Москвы, попросила меня подождать пару минут и стала, судя по громкому крику, громко звать сына через окно. Запыхавшийся Джеймс взял трубку. Он заверил меня, что «коуч» (знающий не понаслышке о проблемах с дисциплиной у африканцев) не должен волноваться, что Джеймс обязательно прилетит вовремя в Милан, а в конце помянул Бога. Тогда я думал, что это случайность, но ошибся.
Обиора был искренне и всецело верующим человеком. Живя в Москве, он вел размеренный образ жизни, воздерживаясь как от спиртного, так и от случайных знакомств со слабым полом. Семину откровенно нравился этот, пусть и не «фактурный», но очень быстрый и техничный форвард. Правда, нравился до тех пор, пока Джеймс не стал симулировать различные травмы, которые врач «Локомотива» Ярдошвили ну никак не мог обнаружить или подтвердить. Как-то, доведенный смутными сомнениями до отчаяния, Семин пригласил моего помощника по «Совинтерспорту» Александра Калягина помочь в качестве переводчика доверительной беседы с футболистом, дабы тот перестал откровенно «дурить». Джеймс дал стотысячное обещание «исправиться», и поначалу всё опять наладилось. Но прошло какое-то время, и Обиора вновь стал подводить тренерский состав своей команды. Между тем, годовой оклад Обиоры в «Локомотиве» превышал четверть миллиона долларов, и руководство команды искренне надеялось, что футболист честно отработает вложенные деньги. Но, чем ближе был срок окончания контрактных обязательств Джеймса, тем чаще он пропускал тренировки, ссылаясь то на боли в суставах, то на ушибы, то на растяжения. По отработанной в России методике руководство московского клуба стало задерживать зарплату футболиста. Вот тут-то Обиора и проявил всю свою скрытую «любовь» к клубу: он собрал весь свой багаж и самовольно уехал лечиться сперва в Европу, а затем к себе на родину (заодно пригрозив «Локомотиву», что подаст апелляцию в ФИФА с целью заполучить свободный трансфер). Похоже, что в конечном итоге своего Джеймс все-таки добился. Хотя мы в «Совинтерспорте» изыскали возможность найти для Обиоры хороший контракт в Азии, на зарплату в полмиллиона долларов в год (о чем и мечтал нападающий) и хороший трансфер (для покрытия всех затрат «Локомотива»). Но Джеймс, проявив первоначальный интерес, очень быстро отказался, ничем не мотивировав свой отказ. Джеймс сам нашел вариант во втором испанском дивизионе, подписав личный контракт с «Кадисом» и лишив «Локомотив» заслуженной прибыли.