Влада Зайцева
Одержима игрой тобой
Глава 2
– Да, и еще, Наталья Андреевна, давайте плакаты оставим, а вот кричалки уберем, мы уже не маленькие. Пусть болельщики просто приходят нас поддержать.
Мы успели обсудить все вопросы, связанные с матчем, а их неожиданно оказалось столько, что у меня слегка зашумело в голове. Закрыв за собой дверь, я прикрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Предстоял очередной забег, но уже на урок. Звонок давно прозвенел, и на занятие я благополучно опоздала. Но Наталья Андреевна сказала, что объяснит причину Галине Васильевне. Однако задерживаться все равно не стоило.
Взбежав по лестнице до второго этажа, я остановилась на пару секунд, опершись ладонями в колени, чтобы перевести дыхание. Дверь распахнулась так резко, что я не успела отскочить. Никогда до этого момента реакция меня не подводила, но именно в эту секунду она решила меня подставить. Я упала, но, слава богу, не ударилась, а то решила бы, что это вселенский заговор перед матчем.
Я не сразу заметила, что кто-то протягивает мне руку. И это оказался не кто иной, как Никита Власенко. Тот самый странный Никита, который в детстве так и норовил помочь мне, а я в ответ кинула в него снежком.
Пару лет назад учительница химии поставила нас в пару на лабораторной работе, так он даже не приложил усилий, а пришел только на защиту, покрасоваться своей мордашкой. Мы, конечно, с блеском защитились, только вот его заслуги в этом не было. Но преподаватель решила, что мы отлично работаем в паре, и теперь ставит на каждую лабораторную вместе. Просто класс!
Он ужасный подхалим и жутко самодовольный парень. Бог не обделил его внешностью, дав высокий рост, густые золотистые волосы, которые он год назад зачем-то покрасил в пепельный цвет, и острые скулы. И конечно же он нравился многим девочкам в школе и даже учителям. Преподаватели закрывали глаза на его частые прогулы, ведь он выступал на всех школьных мероприятиях. Звезда эдакая.
Однако меня он не покорил, а только раздражал, с каждым годом все сильнее. И шуточки его, на которые я раньше не обращала внимания, и безолаберность – никогда не прощу ту лабораторную! – и самоуверенность его тоже раздражала.
Я не протянула руку в ответ, сама встала, отряхнувшись, при этом бросила на него максимально разъяренный взгляд, как будто прожгла бы самого Никиту и десять его копий насквозь.
– Ты чего носишься тут как угорелый? – прошипела я.
– Так вроде это ты взлетела по лестнице со скоростью света, – парировал он.
– Спасибо за комплимент, Никиточка.
Он съежился, будто я выплеснула ему в лицо стакан холодной воды. Знала, что ему не нравится, когда его так называют. Я оскалилась, и тут же голову пронзила боль от улыбки, мир закачался, и я машинально облокотилась на стену. Никита, заметив это, подскочил ко мне, приобнял за талию, чтобы придержать. Опомнившись, я оттолкнула его.
– Ты чего пристал ко мне, Власенко? – спросила я. – Ты вообще знаешь, что у нас сегодня важная игра, а ты чуть не травмировал члена команды?
– Знаю, конечно, кто ж не знает, всем сказали прийти и поболеть за вас. – Он опустил руки и закатил глаза. – Либо болеть, либо помогать в библиотеке. Я лучше посмотрю, как вы продуете.
Я была на грани.
– Ты невыносим, – выплюнула я. В глазах рябило.
На лице Никиты отразилось волнение. Он снова приобнял меня, придерживая за талию. Я увидела, как с первого этажа поднимается Наталья Андреевна, и решила проучить Власенко за его длинный язык, сделав вид, что плачу. Прикрыв руками лицо, я старалась изобразить всхлипы. Растерянное лицо Никиты надо было видеть!
– Никита, что тут случилось? Почему Диана плачет? Почему вы не на уроке? – протараторила классная руководительница.
Никита на удивление не соврал, сказав, что ударил меня дверью. Я же сидела, потирая глаза и делая вид, что уже успокаиваюсь.
– Никита, отведи Диану в медпункт и иди на биологию. Я спрошу у Галины Васильевны, поощрил ли ты ее своим присутствием в этот раз.
Когда учитель скрылась за следующим поворотом, я убрала руки с лица и ехидно улыбнулась. Тогда Никита все понял.
– Ты маленькая лгунья!
– Да, Никиточка, это тебе за твой длинный язык. Не все же должно тебе сходить с рук.
– Да ты завидуешь, маленькая фея Динь-Динь? – Потрепав меня по волосам, Власенко усмехнулся.
– И чему мне завидовать? – Сбросив его руку с головы, я состроила злую гримасу. – Поблажкам? Наша классная руководительница видит тебя насквозь.
– Зато каким поблажкам!
– Нашел чем гордиться. – Я закатила глаза. – Не пробовал добиваться не личиком, – обвела пальцем контур его лица, – а головой, – указала на висок.
– Ты сегодня злая, Динь-Динь.
– Не называй меня так, – огрызнулась я. – В нашей с тобой истории я буду злым гоблином или старой ведьмой, но никак не феей.
– Ты уже, – засмеялся он.
– Ну-ну, смейся дальше. Я хотела тебе помочь избежать биологии, но уже передумала.
Расслабленный взгляд Никиты стал заинтересованным.
Сделав невозмутимый вид, я подошла к нему так близко, что почти касалась его подбородка кончиком носа, и произнесла:
– Я же знаю, как ты терпеть не можешь биологию. Все эти пестики и тычинки сводят тебя с ума. После урока я подойду к Наталье Андреевне и скажу, что фельдшера долго не было и ты, как настоящий рыцарь, – я показала пальцами кавычки, – вызвался посидеть со мной, чтобы мне не стало хуже.
– И что ты хочешь получить взамен?
– А ты быстро схватываешь! – Хитрая улыбка моментально появилась на моем лице. – Будешь мне должен.
– Я должен тебе? – Он изумленно уставился на меня. – Ты только что меня подставила.
– Не надо этого актерства. Твои чары на меня не действуют, – отмахнулась я. – Можно сказать, я тебе аттестат спасаю. Уверена, что ты не сделал домашнее задание на сегодня и еще три предыдущих. И ты у Галины Васильевны не в любимчиках. Так что, вероятнее всего, схлопочешь не меньше четырех двоек. – Я подсчитывала на пальцах его отметки, как вдруг в глазах снова помутилось, и я облокотилась на Никиту – не специально, конечно же.
– Я согласен, Семушка. Но еще посмотрим, во что это выльется, – хитро улыбнулся он.
Семушка, бр-р-р. Звучит как что-то вязкое на языке. Как же я не любила это прозвище, которое он мне дал еще в начальных классах.
– Меня зовут Диана, – выпрямилась я, что было лишним.
В глазах потемнело, и Никита снова поймал меня в объятия. В этот раз я не стала отказываться. Без его помощи я не дойду.
– А в медпункт, мне тебя точно надо отвести. Пойдем, Семушка.
– Не называй меня так, – отрезала я.
Оставшийся путь до медпункта мы прошли молча. Перед тем как уйти, Никита несколько раз уточнил, не остаться ли ему со мной. Я только отмахнулась. Но в последний момент посмотрела ему в глаза. Он кивнул в ответ, давая понять, что договор в силе.
* * *
Фельдшер осмотрела меня.
– Скорее всего, у тебя ушиб.
Я запрокинула голову, и в ней вспыхнули все красноречивые слова в адрес Власенко. «Надеюсь, ты сейчас икаешь», – взмолилась я.
Посмотрев на фельдшера, я попыталась сделать максимально бодрый вид. Однако к горлу подбиралась тошнота. Она провела еще один осмотр, дала таблетку и напоследок, подозрительно меня оглядев, отпустила.
К тому моменту, как я вышла из медпункта, уже была перемена. Девочки стояли возле физкультурного зала, ожидая меня.
– Ты где была?! – хором спросили они.
– Не кричите, пожалуйста, у меня голова раскалывается.
Вкратце я пересказала историю, которая произошла со мной и Никитой. Я заметила ухмылку на лице Саши.
– Что такое, тебе смешно, Сашуль? – спросила я с ядовитой ноткой.
– Ты его обвела, причем так лихо, а он так просто согласился, что очень странно. Вы и правда отличная пара, и не только в лабораторных работах, – продолжая улыбаться, ответила Саша.
– Не начинай. Я его не переношу, уже не помню как давно.
Осмотрев меня с ног до головы, Лера вдруг забеспокоилась:
– Диана, ты точно сможешь играть? Ты такая бледная…
– У меня всего лишь ушиб. Даже не сотрясение, так что все в порядке. Фельдшер меня проверила и дала какую-то таблетку. Я смогу сыграть, а потом, обещаю, сразу поеду домой.
Все трое хмуро на меня посмотрели, но спорить не стали. Они бы не переубедили меня и прекрасно это знали. Все мы понимали, сколько прошли, чтобы попасть в финал.
* * *
Мы быстро переоделись. Мне очень нравилась форма нашей школьной команды. У девочек она небесно-синяя, с розовыми полосками по бокам и белыми наколенниками, прошитыми голубыми нитками. По традиции все девчонки сделали хвосты и вплели в них одну косичку. Однажды мы в шестом классе, не сговариваясь, пришли так на тренировку. Тогда и решили, что такая прическа будет нашей фишкой.
Мы начали разминку, в которой я показывала упражнения. Не знаю, какую волшебную таблетку мне дала фельдшер, но чувствовала я себя прекрасно. Хоть и моментами в ушах стоял неприятный звон.
Тренер всегда нас учил уделять бо́льшую часть времени растяжке и основным упражнениям, и только потом переходить к работе в парах и отработке подач и атак.
На стороне, где мы разминаемся, царила сосредоточенность друг на друге, на своих действиях – все точно и четко. Только иногда, в моменты отдыха, до нас доносился слишком громкий смех Лианы и ее подружекблизняшек Марины и Полины. Смех был таким наигранным, словно призывал посмотреть, откуда он исходит. Я отошла к стенке, чтобы завязать потуже шнурки.
– Опять выпендриваются – не могут без публики даже на тренировке, – сказала Саша, показывая на них бутылкой.
– Что с них взять. – Я махнула рукой в их сторону и вернулась к разминке.
Наш тренер, Михаил Иванович, дал команду идти в раздевалку, отдохнуть и собраться с мыслями.
– Как ты себя чувствуешь? – Лера тревожно и внимательно вглядывалась в мое лицо.
Эта опека приятна, но не накануне игры. С жадностью выпив стакан воды, я взяла второй, только чтобы потянуть время.
– Нормально, – отрезала я.
Просверлив меня напоследок недоверчивым взглядом, Лера пошла к своей сумке. Я знаю, что они переживают, но мне правда стало лучше. Во мне бурлило столько адреналина, что его с легкостью хватило бы на всю команду. Или же это желание соперничества брало верх, перекрывая остальные потребности.
Осталось пять минут до выхода. Мы собрались в круг, обняли друг друга за плечи. Сейчас я должна полностью погрузиться в роль капитана и сказать им нечто важное. То, что сделает нас единым целым, сильным, слитым, устремленным к цели. От начала игры до ее победного конца.
– Мы отличная команда. Каждая из нас – кусочек пазла, самый важный, благодаря которому складывается вся картина. Мы команда, а в команде превыше всего доверие. Чувствуйте друг друга. Мы прошли все игры, дошли до финала. Это всего лишь подножие, впереди вершина, и мы на нее взберемся. Вперед, красотки!
Каждый раз я говорила разные слова и никогда не готовила речь заранее. Все шло от сердца. Но сегодня получилось как-то по-особенному. У меня мурашки по коже пробежали. Мы в последний раз переглянулись, подтянули наколенники и пошли в зал. Нам предстояло выслушать представление команд и провести жеребьевку.
– Орел, – быстро произнесла я, обгоняя Лиану.
Она сверкнула глазами в мою сторону. И вот, монета летит, приземляется.
Решка.
– Блин, – тихо произнесла я.
Лиана, конечно же, выбрала подачу. Тогда, по правилам, я выбирала поле. Мой выбор пал на ту сторону, где сидели наши болельщики. Это было логично, нам очень важна поддержка.
Возвращаясь к команде, я увидела огромный плакат. На нем большими буквами было написано «СЕМУШКА, ВПЕРЕД!». С одной стороны его держал Димка Коршунов, а с другой – Никита Власенко, и оба улыбались до ушей. Я прошла мимо, бросив на них строгий взгляд. После игры разберусь с этими шутниками.
На трибунах были учителя, старшеклассники и ребята из начальных классов. Я видела свистки, флажки, плакаты, загримированные розовым и голубым улыбающиеся лица. Уголки моих губ невольно устремились вверх.
В приподнятом настроении я вернулась к девочкам. Мы встали в круг, сложили руки в центр и крикнули:
– Вперед!
Судья громко объявил составы обеих команд. Я играла под седьмым номером, Лера – под девятым, Саша – тринадцатым, Леся – пятнадцатым, Милана – двадцатым и Женя – двадцать шестым.
Мы заняли позиции, раздался свисток. Первая подача.
* * *
Прошла середина первой партии, счет 15:13 в нашу пользу. Хвосты изрядно растрепались. Я провела три подачи подряд и вывела нашу команду на два очка вперед.
Спустя пятнадцать минут счет 24:24.
– Играем до 26! – громко объявил рефери.
Подавала Лера, и мяч прилетел прямо в лицо Марины, одной из близняшек. Та упала и зажала руками нос. К ней подбежал фельдшер, чтобы проверить состояние, а у нас появилось немного времени, чтобы перевести дыхание.
Не успела я отойти со своей позиции, как ко мне подбежала рассвирепевшая Сарвирова. Она показывала пальцем на Леру и кричала:
– Она сделала это специально! Я видела, она специально это сделала!
– Успокойся. Это игра, надо быть готовой ко всему. Или вы в этом сезоне забыли отработать приемы мяча? – парировала я, не заметив, что мои губы расползаются в ядовитой усмешке.
Ничего не могу поделать: мне так нравится, когда Лиана в бешенстве. Та, не зная, что ответить, бегала глазками от меня к Лере и смогла выдавить только:
– Вам это с рук не сойдет.
Я пожала плечами и сделала грустную гримасу, мол, не понимаю, о чем ты говоришь, а потом резко развернулась и направилась к девочкам.
– Так, надо собраться. Лера, подавай в середину, на Полину, у нее слабые приемы, бей что есть силы.
Все вернулись на позиции. С Мариной все оказалось в порядке – ни намека на кровь или синяк. Раздался свисток, значит, можно продолжать игру. Лера подала, Полина приняла, отдала на Лиану, вернула мяч Полине, та выполнила атаку и… мяч попал в сетку.
Длинный свисток. 1: 0 в пользу команды школы № 77, смена полей. Ура!
Трибуны взорвались, и я даже увидела, как Никита бросился обнимать Димку, хотя желал нам проигрыша. Эта картина вызвала у меня улыбку.
– Они милые, – раздался шепот Леси возле моего уха.
– Боги! – вскрикнула я. – Ты меня испугала!
– Скорее, я тебя рассекретила.
– Не понимаю, о чем ты, – отмахнулась я и прошла под сеткой на другую половину поля.
– Ну-ну, – прилетело мне в спину.
Встав на свое место, я окинула взглядом трибуну и увидела счастливую Наталью Андреевну, машущую мне плакатом.
– Ой! – пробормотала я.
– Что? – спросила рядом стоящая Саша.
– Я забыла сказать Наталье Андреевне, что Никита остался со мной ждать фельдшера. Ничего же не случится, если я сделаю это после матча?
Саша хмыкнула в ответ, пожав плечами, и включила режим сосредоточенности.
Еще раз осмотрев наши трибуны, я вновь встретилась взглядом с Натальей Андреевной и помахала в ответ. Надо все-таки не забыть подойти к ней, а то некрасиво получится. Я хоть и злюсь на Власенко, но у нас с ним договоренность, а я не привыкла нарушать свое слово.
Оказавшись на другой половине поля, я сразу заметила, как изменился климат. Здесь не было наших болельщиков, все смотрели пристально, чувствовалось презрение, но мы с девочками шагали гордо. Однако не могло же все пройти идеально. У меня резко потемнело в глазах, я споткнулась и упала на правое колено, испачкав белый наколенник.
По залу прокатилось дружное «ох».
Леся подбежала ко мне, помогла встать и шепнула на ухо:
– Ты как?
– Все в порядке. – Я положила ладонь ей на плечо и постаралась улыбнуться.
Но из-за спины послышался едкий голосок Лианы:
– Дианочка, с тобой все в порядке или ты уже становишься на колени, чтобы сдаться?
Она произнесла это тихо, услышали только девочки. Марина и Полина синхронно засмеялись, да так звонко, что захотелось прикрыть уши.
– Лиана, береги силы на игру, дальше будет тяжелее, – грозно произнесла Саша.
– Это угроза?
– Только если ты так чувствуешь.
В такие моменты Саша не походила на веселушкухохотушку. Она сверлила взглядом Лиану, так что та, не выдержав, фыркнула и, взмахнув косичкой, отвернулась. Ее прислужницы поспешил за ней повторить.
* * *
Свисток!
Началась вторая партия. Игра шла натянуто, отрывы были небольшими, постоянно либо ничья, либо шаг на одно очко.
Прошло уже двадцать минут, счет 18:19 в пользу школы № 42. Мы с Лианой оказались у сетки.
– Ты слегка бледновата, Дианочка, – тихо сказала она мне.
– Это потому, что от твоего вида мне становится дурно, – кинула я ей в лицо, как грязную тряпку.
Мяч полетел на нашу половину, я получила толчок в спину и упала, выставив перед собой руки. Хорошо, что успела, иначе бы второй раз за день ударилась головой. В этот раз реакция меня не подвела.
Девочки подбежали к судье и в унисон заголосили:
– Лиана Сарвирова толкнула в спину Диану!
Судьи переглянулись, и главный кивнул.
– Замечание выносится игроку Лиане Сарвировой. По правилам, у команды отнимается очко. Счет становится 18:18!
– Я ничего не делала! – возмущенная Лиана подлетела к судье.
– Игрок, вернитесь на свою позицию, замечание было зафиксировано, – спокойно произнес рефери.
Лиана послушно вернулась на место.
– Я тебя предупреждала, – сказала она, разворачиваясь и чуть не ударяя меня по лицу своей косой.
Какая она ужасная актриса. Как столько людей могут смотреть на ее игру и слушать, что она говорит?
Вторая партия закончилась нашей победой. Трибуны не переставали скандировать наши имена и номер школы, но даже это уже не придавало сил. Игра выматывала физически и морально, словесные перепалки между нашими командами не прекращались. Перед третьей партией Михаил Иванович взял тайм-аут.
– Девочки, вы большие молодцы, вижу, как вы устали, но осталось немного. Диана, делай передачи выше, Женя, бей подачи как никогда, остальные продолжаем по плану, друг за дружку. Вы мои красотки, вперед!
Мы снова встали на позиции. Все-таки приятнее играть на своей половине поля. Зачем-то я опять повернула голову к трибунам и встретилась с пепельным взглядом Никиты. Он улыбнулся мне, и я улыбнулась в ответ. Стоп!
Я ему улыбнулась? Точно последствия сотрясения!
Свисток!
Пошла третья партия.
11:11. Счет сравнялся из-за меня – я сделала низкую передачу, и Саша не смогла правильно атаковать, попав в сетку. Предупреждал же тренер! Выругавшись про себя, я снова встретилась с Лианой под сеткой.
– Так, значит, Никита твой парень? – спросила она, будто облизываясь, и указала взглядом в сторону Власенко.
– Кто? Власенко? – удивленно переспросила я. – Нет, и тебя это не должно касаться. У нас тут вообще-то соревнования, если ты не забыла.
Она задержала взгляд на мне, явно что-то обдумывая, и отвернулась.
22:20 в пользу школы № 42.
Мы на последнем издыхании.
Мяч полетел. Саша поздно крикнула «Я!». Не успев увернуться, мы столкнулись, а дальше – полная темнота.
Глава 3
Первым, что я почувствовала, был резкий запах нашатырного спирта. Я нашла в себе силы отмахнуться и открыть глаза. Это было фатальной ошибкой. Меня ослепило. Пришлось снова зажмуриться. Решив сделать очередную попытку, я слегка приоткрыла правый глаз, а затем левый. Передо мной высился белоснежный потолок и длинная лампа.
– Я в раю? – хрипло произнесла я.
– Ну слава всевышнему! – бросилась на меня с объятиями Леся.
– Ты ее сейчас задушишь, и нам придется снова ее откачивать, – шикнула Лера. Леся состроила недовольную рожицу, но спорить не стала.
Спустя пару минут пришло осознание, что я лежу на кушетке в медпункте. Я попыталась подняться, но кто-то очень нежно взял меня за руку и, нажав легонько на плечо, заставил лечь обратно.
– Не надо, иначе снова голова закружится. Полежи.
Это была Саша. За нежностью в голосе она не смогла скрыть волнение. Слегка приподнявшись, я увидела, что в медицинском кабинете стоят мои девочки и классная руководительница, которая о чем-то говорит с фельдшером.
– Что случилось? – спросила я тише, чем хотелось. Горло саднило.
Саша протянула мне стакан с водой и ответила:
– Мы столкнулись, ты потеряла сознание. Я очень испугалась за тебя.
– Почему я здесь? Кто выиграл? Где тренер?
В голове было столько вопросов, что она начала трещать. Лера перехватила слово:
– Когда ты упала, Лиана начала вопить, что ты притворяешься, что они начали побеждать, а ты не умеешь проигрывать. Саша смогла заставить ее молчать.
Слегка улыбнувшись так, чтобы не было больно, я посмотрела на подругу. Ее глаза в зависимости от освещения меняли цвет. Сейчас они были серые с зеленоватым отливом – цвета надвигающейся бури.
– Са-а-аш, ты же мне потом расскажешь, как это сделала?
– Ди, я рада, что тебе становится лучше, – легкая усмешка тронула ее уставшее лицо, – но в другой раз.
– Ладно. – Я снова перевела взгляд на Леру. – Что с игрой?
Она продолжила:
– Когда ты не реагировала на нашатырный спирт, было решено перенести тебя в медпункт. Тренеры и судьи долго спорили, что можно сделать в данной ситуации, и решили… Предупреждаю, тебе не понравится их решение.
– Давай уже.
– Они перенесли игру, результаты обнулят, повторная игра состоится 24 декабря, – выпалила Лера и затихла.
– Вы могли выиграть матч и без меня! – Я начинала злиться. – Понятно, почему команда Лианы согласилась, они же проигрывали. А почему Михаил Иванович ничего не предпринял? – Негодование накрывало меня. Хотелось, как капризному ребенку, начать сучить ногами, но здравый смысл еще меня не покинул.
– Он очень переживал за тебя, да и как бы мы играли, не зная, в каком ты состоянии? – дрожащим голосом произнесла Леся.
Волосы прилипли к ее мокрому от пота и слез лицу.
– Дорогая, не плачь, все будет хорошо. Два дня отдыха – и я снова возьмусь за тренировки.
Тут подала голос все еще бледная от испуга Наталья Андреевна:
– Сожалею, но ты без нагрузки на неделю. Если тебе станет лучше, то можно тренироваться, но только в легкой форме. А если лучше не станет, боюсь, ты пропустишь игру.
Мои глаза стали больше, чем у лемура.
– Но как? Надо снова готовиться к матчу, я не могу оставить команду.
– На тренировках ты можешь присутствовать, но будешь только наблюдать и комментировать, без какойлибо нагрузки. За этим проследит ваш тренер, – сказала фельдшер.
Все притихли. Было слышно только надоедливое жужжание лампочки.
Отчаяние. Вот каким оно было на вкус. Мне связывают руки, но я думаю, тренер прекрасно меня поймет и закроет глаза на заключение врача. Все-таки у нас с ним одна цель – победа, с ним-то уж я договорюсь.
Я приподнялась на локтях. В глазах девочек читался страх. Придется пойти на хитрость. Она еще никому не вредила.
– Ладно, не беда, мы с этим справимся. Скамейка, значит скамейка. Девочки, езжайте домой, а я позвоню маме, она меня заберет.
Они, конечно, никуда не хотели уходить, но усталость после игры сказалась на всех нас. Они посмотрели друг на друга и приняли единогласное решение. Каждая прошла мимо меня и обняла, Леся даже чмокнула в щечку, что вызвало у меня умиление. От таких эмоций даже не заболела голова. Видать, смена на положительный лад понравилась моему организму.
И тут я вспомнила.
– Наталья Андреевна, чуть не забыла. Никита всетаки проводил меня. – Фельдшер стояла рядом и врать, что ее не было на месте было бы странно, поэтому я начала импровизировать. – По дороге у меня закружилась голова, и мы присели на пол. Никита не мог меня оставить в таком состоянии, даже сбегал за водой. – Я сама удивлялась, как быстро сочинялись эти глупости, но очень надеялась, что учитель в них верит. – В итоге он пропустил бо́льшую часть урока из-за меня. Простите. – Я посмотрела на нее жалобным взглядом, молясь про себя, чтобы Никиту не наказали.
Классная руководительница слегка улыбнулась и, кивнув, вышла из кабинета. Видимо, для нее это было самой незначительной проблемой сегодняшнего дня. Оставалось только надеяться, что она мне поверила.
Голова кипела от поступающей информации, но одну мысль я все-таки успела поймать. Я же хотела позвонить маме. Начала искать в сумке телефон, но кто-то вдруг постучал в дверь. Если бы это были девочки или фельдшер, они бы вошли без стука.
– Войдите, – едва слышно сказала я.
Послышались шаги. Первое, что я увидела, были серые глаза и холодно-пепельный цвет волос. Потом мой взгляд упал на огромный сверток в руке. И без того высоченный Никита навис надо мной, сидящей на кушетке, так что мне стало даже как-то неуютно. Да еще этот огромный сверток…
– Власенко, ты что тут забыл?
Меня удивило его выражение лица – Никита казался грустным.
– Я очень волновался.
– Что? – совсем тихо произнесла я.
– Я волновался за тебя. Это же из-за меня ты получила ушиб.
– Как видишь, со мной все нормально, – сухо ответила я. Мне стало не по себе от своего же ответа.
Он прошел в кабинет и сел на стул, продолжая держать сверток.
– Что это? – Я взглядом указала на его руки.
– А, это плакат, ты его уже видела. – От сказанного у него на щеках слегка проступил румянец.
– Кстати, я хотела испепелить тебя на месте, когда его увидела, а ты еще и Димку подговорил.
Он улыбнулся. Да-а, я очень хорошо помню эту улыбку. Каждая его пакость или издевка надо мной завершались этой коронной улыбочкой. Однако сейчас она мне показалась милой. Улыбка была самой обычной, но всегда искренней.
И что на меня нашло? Власенко милый? Точно сильно прилетело…
– Так, значит, ты переживал за себя?
– В смысле? – ошарашенно посмотрев на меня, спросил он.
– Ну, ты сказал, что ушиб я получила из-за тебя. Выходит, переживал, что из-за меня у тебя будут проблемы.
Что-то поменялось в его глазах, и кроткая улыбка сошла на нет. Едва слышно, как будто не хотел этого говорить вслух, он произнес:
– Семенова, я правда за тебя волновался. И не важно, как на мне это отразится. – Он отвел взгляд в сторону, теребя кончик плаката. – Я испугался, увидев тебя без сознания, а когда спустился с трибун, тебя уже не было. Я подошел к Наталье Андреевне, она сказала, что тебя отнесли в медпункт. С тех пор я сидел и ждал, когда ты придешь в себя.
От его признания стало не по себе. Я потупила взгляд. На мне все еще была спортивная форма и испачканные наколенники. Мне резко захотелось развеять обстановку.
– Покажи плакат, – сказала я, сама себе удивляясь. Который раз за день.
Никита поднял на меня взгляд, явно тоже ошарашенный просьбой. Он долго всматривался, ожидая подвоха, но я лишь утвердительно улыбнулась в ответ. Тогда он неуверенно начал раскручивать плакат. Он растянул его на всю ширину рук, так что его голова скрылась за ватманом. В зале он казался меньше, а сейчас видно, как ярко написано слово «СЕМУШКА», намного ярче слова «ВПЕРЕД!».
Я подошла ближе, всматриваясь в нарисованные вокруг фразы звездочки, сердечки и смайлики. Протянула руку, чтобы потрогать их, и плакат резко опустился. Никита испуганно ойкнул. Моя рука оказалась на уровне его груди. На нем была толстовка, обычная, голубая, под цвет нашей команды. А вдруг он специально сказал тогда в коридоре: «Я лучше посмотрю, как вы продуете»? Может, он просто хотел меня позлить? Потому что цвет толстовки говорит о том, что он пришел поболеть за нас.
Мы оба замерли, не зная, как поступить. Прошло не меньше минуты, прежде чем я опомнилась.
– Мне надо позвонить маме, – сказала я.
– Мне выйти? – уточнил Власенко.
Вопрос был простым, но он меня озадачил. Мне не хотелось, чтобы Никита уходил. И это желание по-настоящему пугало меня. Я старалась убедить себя в том, что с ним не так грустно одной в медпункте. Пока он рядом, мысли об игре меня не атакуют. Если быть честной, я сейчас не была к ним готова.
– Останься.
Я не видела, как отреагировал Никита. Я быстро отвернулась, чтобы он не увидел моих покрасневших щек. За спиной послышались удаляющиеся шаги, и я предположила, что он отошел к окну. Я была благодарна за то, что Никита дает мне побольше пространства. Разговор предстоял не из простых.
Я набрала маме и объяснила ситуацию. Как же я любила ее! «Дочка, как же так произошло?» и «Ох, Ди, я же переживаю за тебя». Она вкладывала в эти слова всю свою любовь, но в силу моего характера я слышала их чаще, чем другие. Расстраивать маму мне не нравилось, но меня всегда удивляла ее реакция на мои «случайные» происшествия. Она никогда не кричала на меня и тем более не поднимала руку, как бывало с другим ребятами, по их рассказам. Она всегда спокойно выслушивала недовольства Натальи Андреевны и директора, а после давала мне слово, что посмотрит на ситуацию моими глазами. Она, конечно, не гладила меня по головке за некоторые поступки, но и не отчитывала. Мы просто разговаривали, обсуждая, как можно было бы поступить иначе или как избежать такой ситуации.
Как я и предполагала, мама задала миллион вопросов, на которые я пообещала ответить в машине по пути домой. Я отключилась и убрала телефон обратно в сумку. Развернувшись, я стала разглядывать Никиту. Он по-прежнему стоял ко мне спиной, глядя в окно. Не знаю, слушал ли он наш разговор или ушел в свои мысли.
– Никита, – тихонько позвала я.
И увидела, как от неожиданности он задержал дыхание. Похоже, я и вправду вырвала его из размышлений. Власенко не спеша повернулся ко мне, и я обратила внимание, как несколько прядей пепельной челки упали ему на глаза. Возникла неловкая пауза.
– Так… – начала я.
Но Никита, начав говорить со мной в унисон, сказал:
– Давай я тебя провожу.
– Ладно, но мне надо еще переодеться, ты не мог бы выйти?
– Да, конечно, – немного смутившись, ответил он и вышел.
Когда захлопнулась дверь, я начала быстро стягивать форму, но резкие движения отдавались болью в голове, поэтому пришлось немного замедлиться. Я взглянула в зеркало, и увиденное меня не обрадовало.
На меня смотрело бледное лицо. Ощупав лоб, я нашла место удара. Там образовались шишка и слабо проявляющийся синяк. Классно. Через пару дней тут будет отличное желтое пятно, сочетающееся с моими карими глазами. Провела пальцами по волосам, пытаясь распутать пропитанные солью колтуны. Не спеша надела толстовку и спортивные штаны.
Послышался стук в дверь и вопрос Никиты:
– У тебя все в порядке?
– Да, я уже выхожу.
Оглядев кабинет в последний раз, я увидела плакат, который Никита забыл забрать. Идея, посетившая меня, была безумной, пугающей и манящей. За секунду я успела подумать: «Что я делаю?». А в следующую секунду уже пихала плакат в сумку, обещая потом найти объяснение этому поступку для себя самой.
Я выключила свет и закрыла дверь. Основное освещение в школе уже выключили, и весь коридор покрывал свет уличных фонарей. Я подошла к окну и застыла, наблюдая за сказочной картиной. Огромные хлопья снега засыпали еще голую с утра землю. Их было так много, что на мгновение захотелось вбежать в этот бесконечный поток, задрать голову, закрыть глаза, высунуть язык и наслаждаться. Я не знаю, как долго стояла у окна, погруженная в свои мысли, пока Никита не коснулся моего плеча, выводя из транса.