Влада Ольховская
Хамелеоны
– И снова ты косишься, – заметила Александра. – А Муратова здесь пока и не будет.
– Почему это?
– Он на работе, нет у него времени праздно шататься. Подозреваю, что он вообще себе номерок в ВИП-зоне заказал.
Люксы располагались в другой части корабля, достаточно далеко от большинства кают. Вероятнее всего, чтобы гости не тревожили друг друга. Там номера были просторные, иногда – двухуровневые, с личными террасами, нависающими над морскими волнами. Ванные при них и вовсе сошли бы за отдельную комнату – с джакузи и стеклянной душевой.
– Вряд ли он там, – возразил Ян.
– Думаешь, дорого?
– Думаю, та же причина, о которой ты говорила раньше: слишком заметно. Ты обратила внимание, что женщин в среднем по лайнеру больше, чем мужчин?
Заметить это было не так уж сложно. Понятно, что некоторые женщины приезжали просто отдохнуть, пообщаться с подругами, побыть в одиночестве, пусть и в толпе. Но были и другие – одетые наряднее других, накрашенные ярче других, с голодными ищущими взглядами. Эти жили в тех самых номерах без окон, да еще и, возможно, оплаченных в кредит. Они не собирались наслаждаться прогулками или удивляться парку, выращенному на корабле. У них была вполне очевидная цель, и они понимали, что время ограничено и действовать придется решительно.
Такие дамочки вполне могли упростить близнецам задачу. Очевидно, что присматриваться они будут в первую очередь к одиноким привлекательным мужчинам. Если Муратов, как раз подходящий под такое определение, еще и в люксе поселится, он себя чуть ли не неоновым знаком «Свободная касса» обозначит. Потенциальные невесты будут таскаться за ним, как очень приставучие и очень заметные маячки.
Преступнику это не нужно, он затаится где-нибудь в стороне, даже если собирается грабить люкс. Он будет рядом с близнецами – и это необходимо использовать.
Но пока его не было. Ян и Александра обошли весь корабль, этого им хватило, чтобы соотнести уже знакомую планировку с реальными объектами. Когда они закончили, корабль вздрогнул, предупреждая о скором отплытии. Они как раз успели вернуться на открытую палубу, чтобы наблюдать, как медленно, будто бы торжественно отдаляется от них берег. Все, стартовая линия пересечена, впереди – долгие недели в замкнутом пространстве. Ян не боялся этого, он с удивлением обнаружил, что в душе разгорается азарт. У него здесь сразу несколько целей – и хотя бы до одной он должен добраться.
В каждой каюте гостей ожидало подробное расписание мероприятий во время круиза, а с ним и свод правил. Так, на ужин все же нежелательно было являться в потрепанных джинсах и шортах, даже если ты сам считаешь их строгими и дизайнерскими. Теперь Ян начинал понимать, зачем Александра, обычно игнорирующая моду как явление, притащила с собой два чемодана.
Когда они пришли в ресторан, на них обращали внимание, иначе и быть не могло. Оба высокие, стройные, не стремящиеся к яркости тропических бабочек, но неизбежно притягивающие взгляды, слишком уж необычная у них была внешность. Естественно, Ян тут же привлек внимание тех самых одиноких дам с кредитами за круиз. Присутствие Александры сбивало их с толку. Вроде и подходит ему по возрасту в невесты – но так похожа! Сестра… или нет? Они не осмеливались подойти, они хотели сначала понаблюдать, а потом у близнецов и вовсе появилась компания, и стало ясно, что свободных мест за их столиком больше нет.
К ним, не спрашивая разрешения, подсела женщина лет пятидесяти в элегантном кремовом костюме. Женщина была не слишком привлекательной, но ухоженной, умело использующей все доступные средства, чтобы скорректировать промахи природы. При этом нельзя сказать, что она пыталась превратить себя в красотку, потому что из-под слоя дорогого макияжа на них все равно поглядывал ее внутренний суровый вояка. Улыбка у женщины была заученной, но совершенно неискренней, взгляд оставался холодным и цепким. Хотя уж чем-чем, а холодным взглядом близнецов было не удивить – они, унаследовавшие от отца платиново-серые глаза, и сами умели пялиться так, что собеседнику хотелось срочно встать и закрыть форточку, даже если в комнате не было окон.
С подачи Назарова Ян уже знал, что женщину эту зовут Мирна Бишоп. Она – куратор аукциона на корабле, не руководящая верхушка, но человек с достаточными полномочиями, чтобы вести переговоры. Помнится, тогда, при получении инструкций, его еще удивило, что такую тяжелую работу, связанную с серьезными рисками, доверили женщине. Теперь, когда он сидел напротив Мирны, все вопросы отпали сами собой.
– Добрый вечер, – кивнула им Мирна. – Как вам корабль? Все хорошо?
По-русски она говорила свободно, но в ее словах все равно прослеживался четкий жесткий акцент. Какой именно – Ян не знал, да и не хотел знать. Мирна была ему так же неприятна, как ей – близнецы.
А почему она взъелась на близнецов, догадаться было несложно. Похоже, ей очень хотелось докопаться до оперативников Назарова, причем куда больше, чем проследить за Муратовым, которого она вряд ли считала такой уж большой угрозой. Назаров же обвел ее вокруг пальца, подсунув двух фрилансеров. Теперь Мирна бесилась, старательно делая вид, что не бесится.
– Все нормально, – ответила Александра. Она, похоже, тоже легко разобралась в их кураторе и не собиралась размениваться на показную симпатию.
– Вы уже нашли Муратова?
– А мы его и не искали, наша задача – не в банку его посадить, а наблюдать со стороны. И нет, мы его пока не видели.
– Но он здесь, мои люди его засекли, – указала Мирна.
Это была любопытная оговорка – «мои люди». Получается, Мирна привела на корабль еще и свою охрану – помимо людей Назарова и службы безопасности «Рейны». Интересно, обычные пассажиры тут вообще найдутся? Которые хотят не убить, украсть или разоблачить, а просто побольше набрать на шведском столе.
– В каком он номере? – уточнила Александра.
– За номерами мы не следим, это ваша работа. Смысл в том, что мы его уже видели – а вы еще нет.
– А, так это соревнование? – показательно удивился Ян. – Так бы сразу и сказали! Я-то думал, что у нас одна цель: цивилизованно выполнить свою работу. Но у нас тут первенство по погоне за белым кроликом.
– Зря иронизируете, все очень серьезно.
– По моему виду не скажешь, но я в этом как раз не сомневаюсь. Претензии будете предъявлять, если Муратов покинет корабль с сувениром, пока же просто работаем. Где будем встречаться?
– Здесь или перед аукционом, – сдалась Мирна. – И я очень надеюсь, что у вас есть какой-то план.
– У нас? Да мы полны планов! Просто архивное собрание.
– Приятного аппетита, господа.
Делить с ними трапезу Мирна явно не собиралась, видимо, у нее под взглядами близнецов аппетит портился. А может, с таким выражением лица можно было пожирать только младенцев в темной сырой пещере, стандартное вечернее меню их вряд ли включает. В любом случае, куратор поднялась и ушла искать пустой столик.
Проводив ее взглядом, Александра поинтересовалась:
– У нас и правда есть план?
– Откуда? – хмыкнул Ян, просматривая меню. – Разве что искать это чучело.
– Это лучше делать побыстрее, в чем-то Мирна права: плохо, что он где-то там себе гнездовище обустраивает. Нужно срочно найти его, понять, где он живет и чем занят будет. Предлагаю разделиться.
– В смысле?
– Ну не на части же развалиться! – закатила глаза сестра. – Просто охватим сразу две большие площадки. Ты пойдешь на концерт в честь открытия, а я поброжу по кораблю. Насколько я поняла, приобщаться к культуре собираются многие, но не все, так что я не привлеку особого внимания. И все равно улицы опустеют, а каюты так и вовсе почти все пустые будут. Посмотрим, воспользуется ли этим Муратов.
– Идея годная, но давай-ка наоборот, а? Ты будешь с глубокомысленным лицом сидеть на концерте, а я похожу тут.
– Не выйдет.
– Да ладно, а где же пресловутое желание похвастаться платьем и бриллиантами перед другими женщинами? – хмыкнул Ян.
– Мы распускаем друг перед другом хвосты, только если идет битва за самца. Ну и сверх этого, платьем я и тут похвастаться могу. Если ты пытаешься запихнуть меня в концертный зал, потому что там безопасней, то зря.
– Почему это?
– Здесь все на виду, – Александра кивнула на ракушки камер наблюдения, прилипшие к потолку. – И везде в равной степени безопасно. Просто, опять же, за счет большого количества молодых женщин я буду привлекать меньше внимания, чем ты. Да и потом, ты более терпеливый, тебя этот перфоманс не доведет до белого каления. Встретимся в номере после концерта и посмотрим, у кого улов богаче.
Они еще плохо изучили корабль и едва ли представляли, кто находится рядом с ними, так что отпускать сестру Яну не хотелось. Но и спорить с ней было сложно, так что ему пришлось отправиться на вечерний концерт.
Он опасался, что это будет банальная подборка номеров, нудная до зубовного скрежета. Пожалуй, это был его прокол: после всего, что он уже видел на «Рейне», такое отношение несколько наивно. Здесь поражал уже сам концертный зал: великолепный амфитеатр с новой мебелью и оборудованием, которым гордились бы лучшие площадки мира. Судя по афише, здесь проводились и концерты, и театральные представления, и даже цирковые шоу – все, что угодно, для уважаемой публики. В пол между креслами были встроены разноцветные светодиоды, благодаря которым зал сверкал и переливался, как гигантский драгоценный камень.
Заняв место на одном из средних рядов, Ян убедился, что с акустикой здесь все в порядке, хотя на это намекала уже сама форма амфитеатра. Музыка и голоса звучали не слишком громко и не слишком тихо. Концерт вели на трех языках – русском, английском и китайском. При этом слов ведущим доверили минимум, большую часть времени отдали шоу, которое было понятно всем.
Здесь не плясали народные танцы и не пели под баян – хотя местную публику, пожалуй, баян бы как раз впечатлил. Однако на площадку «Рейны» пригласили симфонический оркестр, тут выступали оперные певцы, имена которых знал даже Ян, никогда не считавший себя поклонником оперы.
Слушать их было приятно, смотреть – не обязательно, и он почти сразу переключился на зал. Ян выбрал свое место не случайно, отсюда у него открывался великолепный обзор почти на всех собравшихся. Конечно, при недостатке света различать лица было не так-то просто, но натренированное за годы работы в полиции внимание помогало.
Ян был уверен, что цель у него только одна: Петр Муратов. Следовательно, и исхода всего два: или Муратов сидит здесь и снисходительно похлопывает в ладоши, или его здесь нет, и он становится проблемой Александры. Но внезапно оказалось, что Муратов может быть не единственным интересным персонажем среди собранной в зале массовки.
Знакомые лица появлялись одно за другим, вызывая сначала недоверие, а потом принятие. Почему, собственно, их не может здесь быть? Люди, которые способны оплатить такое путешествие, нередко знамениты.
Вот спортсмен, биатлонист, да еще и неплохой. Неподалеку от него актриса – красивая и очень усталая, равнодушная к своему окружению, в отличие от нервных потенциальных невест. Или вот режиссер – Ян не узнал бы его, потому что кто вообще знает режиссеров в лицо, если бы этот тип не влез во впечатляющую кучу скандалов.
Была здесь и менее безобидная публика. Так, в первых рядах Ян увидел человека, который недавно мелькал в криминальных новостях. Там речь шла об изнасиловании и избиении, доказательств хватало, но адвокат, забавный человечек в трикотажной кофте, сумел все перевернуть с ног на голову. Вроде как жертва сама соблазнила его клиента – даже при том, что жертве едва исполнилось восемнадцать, а клиент был больше всего похож на свиную ногу, три дня лежавшую на жарком солнце. У судьи, вероятно, нашлись немаленькие причины в это поверить.
Насильник, поверивший в свою безнаказанность, – это всегда плохо. Нужно будет предупредить Александру и больше не отпускать ее одну. Корабль может оказаться не таким безопасным местом, как они надеялись. Это ведь только один известный преступник! А сколько тут еще таких – со схожими желаниями, просто еще не попадавшихся? Судя по взглядам, направленным на выступавшую сейчас певицу, немало.
Вот только Муратова среди них не было, концерт он проигнорировал, значит, сразу взялся за дело. Знать бы еще, за какое!
Хотелось уйти, но Ян заставил себя остаться. Если уж они с Александрой договорились, нужно придерживаться плана до конца. Тем более что и на сцене стало поживее: вечная тоска оперных див закончилась, сменившись чем-то средним между танцем и акробатикой.
Танцовщицы здесь, надо сказать, не были типичным актрисами кабаре с наклеенными на лицо улыбками. Нет, это был полноценный театральный номер – с костюмами, гримом, с сюжетом даже. И девушки, выступавшие на сцене, если и не были звездами, то чувствовали себя таковыми. Это было видно по движениям, по взглядам, по осанке, и уже сейчас можно было сказать, что после выступления они отправятся отдыхать, а не искать себе покровителей. Это тоже говорило многое о том, кого приглашали на корабль.
Но для Яна главным было не это и даже не завораживающая красота номера. За самим танцем он как раз наблюдал с умеренным любопытством, а потом ему показалось, что через него заряд электричества пропустили. Он, всего секунду назад полностью расслабленный, невольно напрягся, подался вперед, теперь он сидел на краю кресла, хотя это ничтожное изменение расстояния никак не помогло бы ему лучше разглядеть происходящее на сцене. Но он должен был, ему нужно было знать наверняка!..
Потому что знакомое лицо мелькнуло и на сцене. И не просто какое-то там лицо, а образ, способный вот так повлиять на него, обжечь. Он ведь не узнал еще по-настоящему, не разобрался до конца, на кого смотрит, но в его подсознании это лицо уже было связано с чем-то куда более важным, чем восхищение красивой актрисой или неприязнь к избежавшему наказания преступнику.
Вот поэтому теперь он присматривался особенно внимательно, пытаясь понять, почудилось ему или нет. Если почудилось, то такая реакция на незнакомку настораживает, и ему надо не Александру за расшатанные нервы критиковать, а самому не расслабляться! Если же он угадал верно, изменится очень многое.
Его задачу усложняло то, что у девушек на сцене был не просто макияж, а полноценный театральный грим. Их лица переливались под перламутровыми узорами, искажающими черты, их настоящие волосы скрывались под яркими париками. Как тут можно кого-то узнать? А вот у него получилось.
Среди более чем двадцати танцовщиц только одна постоянно притягивала его взгляд, только к одной хотелось присматриваться. Тонкая и гибкая, как ивовая ветвь, с длинными огненно-красными волосами и золотом грима на лице, она должна была потеряться среди других, похожих на нее. Все ведь и было сделано так, чтобы она потерялась! Он бы не выделил ее, если бы она не имела значения лично для него.
Но ведь она была важна, давно уже…
Яну нужно было убедиться, знать наверняка. Если изначально он еще собирался добросовестно досмотреть концерт, то теперь просто не смог бы, все остальное отошло на второй план. Он выбрался со своего места, вызвав немалое недовольство других зрителей в этом ряду, и отправился искать служебный вход.
К гримеркам его, естественно, не пустили. Ян оказался не один такой: после выступления девушек у служебного входа собралась целая группа дорого одетых мужчин, отстаивающих свое право попасть внутрь с разной степенью наглости. Не нужно было быть гением, чтобы понять, чего им хочется. То, что он невольно оказался с ними на одному уровне, оскорбляло, злило даже. Ему ведь было необходимо совсем другое…
Он не стал оставаться в узком коридорчике и спорить с охранниками, это могло привести разве что к штрафу. Яну даже понравилось, что покой девушек охраняли так хорошо: значит, и ее охраняли, и до нее не смог бы дотронуться никто из этих увальней. Правда, большой вопрос, нуждалась ли она в этой защите… Все вдруг стало очень сложным, его прежние знания о ней уже начали перестраиваться.
Ян покинул концертный зал, чуть поплутал по коридорам, к которым еще не привык, но все же оказался у служебного выхода. Его прогноз оказался верным: танцевальный номер был всего один, и девушки покидали гримерки, уже переодевшиеся и умытые. Так даже лучше, теперь он должен ее узнать, если это действительно она.
Вот только обрадовался Ян рано: ее среди выходивших не было. Просто не было и все, кем бы она ни была, она не дала ему шанса опознать себя.
Чертовщина какая-то… Она ведь не могла заметить его в зрительных рядах, свет поставлен так, что выступающие на сцене не видят, кто сидит в креслах! Или она ему почудилась? Но это уже за гранью…
Он попытался обратиться к последним девушкам – на русском и на английском. Спрашивал про ту, с красными волосами, она там такая была одна. Но его то ли не понимали, то ли просто не собирались сдавать коллегу. За пять минут Яна послали подальше на четырех языках.
Ну вот и как это понимать? Девушка точно была, в этом он не сомневался. Вопрос в том, почему они не встретились, она никак не могла прятаться от него, она не знала, что он здесь! Или знала?
Ян бросил взгляд на часы, прикидывая, сколько осталось до конца всех этих песнопений. Больше полутора часов, и можно было бы вернуться, да не хотелось, оставшееся нервное возбуждение не давало сидеть на месте. Разыскивать Александру он тоже не собирался, ему сейчас нужно было все обдумать в одиночестве, поэтому Ян медленно направился вдоль открытой галереи, которая тут романтично звалась променадом.
Нужно было признать правду хотя бы самому себе: только что на сцене он, возможно, видел Лилю. Правда, если это действительно была она, то никакая она на самом деле не Лиля, такой вот парадокс.
Лилей звали медсестру, работавшую в частной клинике, где охраняли Андрея. Поначалу Ян не обратил на нее особого внимания. Да, пню было бы ясно, что она флиртовала с ним с самого начала. И что? Если бы он обращал внимание на всех, кто с ним флиртует, его личная жизнь давно стала бы достоянием ток-шоу. Интрижка с медсестрой и вовсе казалась чуть ли не сюжетом порнофильма.
Однако Лиля сумела его заинтересовать. Она как-то естественно и незаметно вошла в его жизнь и легко там закрепилась. И вот уже он не принимает от нее приглашение – он сам ей звонит, потому что ему хочется ее увидеть. Она оказалась неожиданно умна и образованна, ему тогда казалось, что она просто играет роль медсестры, потому что с таким редким умом она способна на большее.
И все же он и подумать не мог, что его догадки были правдой…
Когда Виктор Шереметьев забрал своего сына, их сотрудничество с клиникой было завершено. Однако это вовсе не означало, что Ян собирался отказаться от общения с Лилей. Он пытался поговорить с ней, однако она не отвечала на звонки, он не видел ее рядом с работой, где ждал ее не раз и не два. Постепенно ее намек стал ясен, как удар кулаком в лицо: им не стоило больше встречаться.
Ян истолковал это по-своему. Тогда в клинике многое случилось – в том числе и резня на лестнице, связанная с Андреем, а значит, и с близнецами. Лиля была заинтригована следователем, когда он казался ей героем ею же придуманного романа. Но как только она увидела другую сторону его мира, она поняла, что ей там делать нечего.
Ян принял это решение и сдался. Да этот отказ как раз доказывал, насколько она умна! К тому же, он и сам не брался сказать, чего хочет от нее, для чего ищет этих встреч. Он отпустил ее, но не забыл, поэтому сразу же различил ее черты под ярким гримом танцовщицы.
Но если это действительно она, придется перетасовывать карты.
Каковы шансы, что обычная российская медсестра, работающая в элитной частной клинике, вдруг решила бросить все и стать экзотической танцовщицей? Да никакие. Минусовые. Лишь один фактор связывает ее появление в клинике и на «Рейне»: Валентин Назаров. А если так, она была одной из его оперативников с самого начала.
Это объясняло и ее редкий ум, и умение поддержать беседу, и, как ни печально, то влияние, которое она оказала на Яна. Это обычная медсестричка смутилась бы, получив отказ, и больше не настаивала бы. Назаров же определенно набирал в свою команду подготовленных людей, настоящих профи. Лиля хотела, чтобы Ян к ней привязался, и добилась своего. Ну а когда все закончилось, она прервала эту связь не потому, что вся такая нежная и трепетная, а потому что с одного проекта переключилась на другой. Все, чистый лист, новое имя!
Ян не мог понять лишь одного: зачем он был ей нужен? Никакой практической выгоды она вроде как не получала, на том задании он был клиентом, а не подозреваемым. Она ничего не просила и ничего не выспрашивала. Но если ей просто хотелось узнать его, почему она так резко все оборвала? И… знает ли она, кто устроил расправу на лестнице?
Ему нужно было знать – всё, начиная с того, она это или нет. Ян понимал, что глупо поддаваться эмоциям, но он был задет. Если бы его использовали, он бы имел право на злость и месть. А тут – непонятно что… Хотя для злости ему хватало того, что Лиля лгала ему с самого начала, а он и повелся, как последний дурак!
Она не сможет бегать от него вечно, кем бы она ни была: корабль большой, но не бесконечный. Это сейчас Ян был не готов к тому, что произошло, второй раз он такую ошибку не допустит.
Ян остановился, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Спокойствие было кое-как восстановлено. Пожалуй, пора двигаться к каюте, он далековато зашел: в такое время, да еще и на фоне концерта, в дальней части прогулочной зоны было совсем безлюдно.
Обратно Ян собирался двигаться все так же неспешно, он не сомневался, что он здесь один, и ему хотелось продлить это одиночество. И тем более неожиданным был момент, когда его перехватили возле узкого коридора между техническими помещениями и бесцеремонно втолкнули туда, прижимая к стене.
Его!
Прижали к стене!
От абсурдности этого факта Ян даже замер на пару секунд, хотя в иной ситуации его первой реакцией было бы сначала ударить, а потом задавать вопросы. Но раньше на него нападали более… предсказуемо, что ли.
Начать хотя бы с того, что Ян был рослым, тренированным мужчиной, и весил он отнюдь не как плюшевый мишка, которого можно хватать и тащить куда угодно. Однако подвох заключался в том, что его собственный вес против него же и использовали. Невидимый нападавший просто очень грамотно сбил его с равновесия, заставляя двинуться туда, куда нужно, чтобы не упасть. Примерно так же его прижали к стене – эффект неожиданности. Но эффектом неожиданности оправдываться бесполезно, Ян прекрасно знал: вот так же ловко, быстро и незаметно его могли бы убить. Одного удара бы хватило – и все. Так что жив он до сих пор лишь волей того, кто на него напал, а для полицейского это недопустимо.
Он был зол, унижен и благодарить за сохраненную жизнь не собирался. Дальнейший план был только один и бесхитростный: набить морду. Потом задавать вопросы. И лишь когда он разглядел, кто стоит перед ним, желание устраивать драку все-таки уступило почетное первое место вопросам.
Потому что это была она. Не кто-то похожий, а именно она – тут не нужно даже спрашивать, присматриваться и сомневаться. И вместе с тем, это был кто-то новый, еще не знакомый ему. Потому что та Лиля, с которой он общался в больнице и по которой, что уж себя обманывать, порой скучал, вот так швырять людей, куда ей нужно, не умела. И улыбка у нее была мягкая. И выражение лица совсем другое.
Он лишь теперь заметил, насколько светлые у нее глаза – пожалуй, как у него, только другого оттенка. И из этих глаз, как из-за ледяной стены, на него смотрело непонятное существо, сильное и, вероятнее всего, хищное, по какой-то странной прихоти судьбы похожее на Лилю, которую он знал.
Все это не означало, что Ян собирался тут заикаться или возмущаться – почему это она вдруг на себя не похожа! Момент слабости прошел, свой урок он получил и теперь смотрел на девушку так же уверенно, как она – на него.
– Могла бы просто поздороваться, – усмехнулся Ян.
– Могла бы, но это не так забавно.
С голосом была та же история, что и с внешностью: она – и одновременно не она. Звучит так же, а интонация совсем другая.
– Ну и как тебя теперь зовут? Все еще Лиля?
– Нет, для этого места Лиля – не вариант.
– Как ты вообще рассмотрела меня в толпе? Я думал, это невозможно из-за света.
– Невозможно, – подтвердила она. – Но я знала, что ты там будешь, и уже возле служебного входа тебя высматривала. Я ожидала, что ты сообразишь позже.
– Рад, что хоть в чем-то превзошел твои ожидания, но давай вернемся на шаг назад. Как ты все-таки узнала, что я здесь буду?
Ян предполагал, что уж теперь-то готов ко всему, больше она не застанет его врасплох, а она все равно смогла.
– Эйлер, как я могла не знать, если это я уговорила Назарова позвать тебя и твою сестрицу на этот корабль?
