Владa Андреева
Превратности любви
На других каналах дела обстояли не лучше: те же орущие тетки и мужики, часто в тех же костюмах и с теми же прическами. Все это создавало у зрителя стойкое ощущение того, что они просто перекочевали из одной студии в другую, даже забыв переодеться. Развлекательные каналы как шарманку крутили одни и те же сериалы, повторяя при этом каждую серию по 3-4 раза за два дня: вечером, на другой день утром, в обед и перед новой серией.
Не найдя ничего интересного я с досадой плюнула в сторону зомбоящика и нажала на «ВЫКЛ.» В ту же секунду в полной тишине раздался настойчивый звонок в дверь. На пороге стояла Эля. Ее глаза были расширены, лицо выражало испуг.
«Наташ, слышала, Коля умер», – сказала она и без приглашения прошла на кухню.
«Какой Коля?», – не поняла я.
«Трифонов», – растерянно ответила Эля, – «Ужас какой-то, что теперь с тетей Валей будет!»
«А что случилось?»
«Не знаю. Говорят, на работе перенервничал. Он же все по правилам любил делать. А сейчас время, сама знаешь, какое. Кому нужны эти правила. Или делай или – свободен. Тетя Валя его уж больно жалела, оберегала, он совершенно был неприспособлен к жизни. Все справедливости ждал. А где ж ее взять – то в наше время? Наташ, надо тете Вале помочь. Давай по подъезду пробежимся – деньги соберем».
«Давай», – тихо ответила я.
На похоронах тетя Валя вела себя странно. Она не плакала, не кричала, не истерила. Была деловито-собрана, внешне спокойна и постоянно хлопотала вокруг Коленьки: укладывала поудобней подушку, стряхивала пылинки с пиджака, поправляла волосы и при этом постоянно общалась с сыном…
Недели через три я, как обычно, возвращалась с работы. Наша автобусная остановка находится рядом с магазином. Я собиралась купить что-нибудь на ужин. Вдруг, совершенно случайно, я заметила тетю Валю. Она держала в руках городскую булку и, переминаясь с ноги на ногу, с нетерпением вглядывалась в выходящих из маршрутки.
«Тетя Валя, добрый вечер», – я тихонько тронула ее за локоть, – «Вы чего здесь стоите? Ждете кого-то?»
«Да, Коленька должен на обед приехать, вот булку свежую ему купила, он только свежий хлеб кушает. От вчерашнего у него желудок болит».
Я с жалостью посмотрела на старушку.
«Тетя Валь, пойдемте домой, я Вас провожу», – ласково сказала я.
«А как же Коленька?»
«Да он же знает, куда идти, сам доберется»
«Вы думаете, Наташенька?»
«Конечно».
Я, забыв про магазин, повела домой бедную женщину. Всю дорогу она рассказывала мне про Коленьку. Дома я усадила ее в кресло, накрыла пледом, забрала из рук булку и пошла на кухню вскипятить чайник. Там я открыла шкафчик, чтобы убрать хлеб и просто замерла от неожиданности: все полки шкафчика были забиты городскими булками, некоторые их них уже начали плесневеть. Я открыла соседнюю дверцу – тоже самое, еще одну – и там такая же картина. В холодильнике были пустые полки, на плите – ничего. Я вернулась в комнату.
«Тетя Валя, Вы сегодня ели что-нибудь?» – спросила я.
«Да-да, Наташенька, не беспокойтесь. У меня там борщ, котлетки. Скоро Коленька придет. Хотите, Наташенька, – поешьте. Я не буду, Коленьку дождусь».
Так, все понятно. Я сходила к себе, налила тарелку горячего супа, поставила его перед тетей Валей.
«Ешьте, а то обижусь!»– и пошла делать чай.
Через две минуты старушка уже спала в кресле. Перед ней стояла пустая тарелка. Я сгребла весь испорченный хлеб в пакеты и вынесла на помойку. Затем, захлопнув тети Валину дверь, отправилась к себе. На душе было жутко и неприятно. Через два часа в дверь позвонили. Это была Элька.
«Наташ, привет. Ужас какой-то: тетя Валя с ума сошла! Я ее сейчас с остановки привела».
«Как с остановки?», – удивилась я.
«Так. Представляешь, хотела в магазин забежать, а тут – тетя Валя. Без чулок, в одной кофте, а погода-то: не май месяц. И с булкой в руках. «Коленьку, говорит, с работы жду». Я ее еле домой утащила. Мрак! Что делать-то, Наташ?»
«Не знаю». Я поведала Эле свою историю.
«Надо к Люське идти», – решительно заключила Элька. «Они с Петькой теперь самые близкие родственники: сноха и внук все-таки».
Мы оделись и направились к ним. Люська встретила нас с явной неприязнью, а когда поняла, о чем идет речь, так вообще завелась.
«А чего Вы ко мне-то приперлись? Сбрендила бабка, так на то есть специальные службы. Вызывайте шестую бригаду, пусть забирают»
«Люсь, ты чего говоришь-то?», – удивилась я. «Она ж Вам не чужой человек, тебе – свекровь, Петьке – бабушка».
«Вон чего удумали! Еще и Петьку сюда приплели. Парень в этом году, наконец-то, институт заканчивает. И так 9 лет вместо 5-ти его тяну: то академ, то в армию забрали. А вы хотите, чтобы он вместо диплома за старухой сумасшедшей ходил! Нет уж, увольте! Где она была бабушка-то, когда нужна была? Вместо того, чтобы с внуком сидеть, только с сыночком со своим как с писаной торбой носилась. Всю жизнь мне испортила. Прожила с Колькой столько лет, а так и не поняла: то ли была замужем, то ли нет. И сын, можно сказать, без отца вырос. Где папа? А папа у бабушки. Пап, можно мороженое? Я не знаю сынок, у мамы спроси. Пап, помоги по физике. Сынок, мне некогда, мне к бабушке надо, сам разберись или маму попроси. Вот и все воспитание. А я-то чего от Валентины Петровны видела? Люська у нас дура, неряха, готовить не умеет, за мужем не ходит, за сыном не следит. А теперь я ей жопу должна подтирать, потому что она с ума сошла? Я тоже, между прочим, одна осталась с ребенком на руках без мужа. Мне бы кто помог! Так что все, девочки, до свиданья, разговор окончен!», – резко сказала Люська и выпихнула нас за дверь.
