Влад Савин
Зеркало грядущего
С этими мыслями Хант поспешил к выходу из дворца – скорее в посольство, звонить в Вашингтон, успеть подать свою версию происшедшего и потребовать инструкций. В душе его был ад и желание сорвать злобу на первом попавшемся объекте. И на его беду, такой случай ему представился.
У выхода из дворца еще стоял строй гвардейцев – рослые солдаты в синих мундирах с белыми лампасами. И с ними был Улаф, тезка короля – не человек, а императорский пингвин, привезенный из далекой Антарктиды и зачисленный в королевский гвардейский полк на должность талисмана. Служба его состояла в том, что при церемониале Улаф-пингвин (числящийся в полку в звании майора) проходил перед строем почетного караула вместе с Улафом-королем. К людям пингвин (проживающий в отведенном ему помещении в казарме, как и положено военнослужащему) относился ровно, а к торжественным церемониям положительно – зная, что после того как он вальяжно пройдет перед этими двуногими, ему дадут особенно вкусной рыбки. Но сегодня что-то пошло не так – сюда привели, а не кормят? И пингвин ковылял, переваливаясь, к каждому новому человеку, крича и разевая клюв – кто мне рыбу даст?[14]
Мистер Хант злобно отпихнул пингвина ногой. Улаф был удивлен и обижен – до того никто из людей никогда не проявлял к нему такого непочтения. А так как императорские пингвины не отличаются кротким нравом, то он в ответ пребольно клюнул посла США в самое уязвимое место – чуть ниже своего роста (по пояс взрослому человеку).
Хант взвыл, однако не растерялся. Как и все техасцы, он был парнем резким и привык мгновенно отвечать ударом на удар. Развернувшись, он пнул пингвина уже с силой, по-футбольному – так, что тот полетел прямо в ряды гвардейцев. И это была вторая ошибка посла. Пингвин был талисманом полка, приносящим удачу, – каждый солдат знал, что три года назад, в пятидесятом, когда Улаф остался в столице с тыловым имуществом, гвардейский полк, брошенный на фронт, был полностью уничтожен в боях у Вефсна-фьорда (повезло выжить лишь тем, кто попал в советский плен и был после репатриирован). Так что американец покусился на святое – и здоровенный рыжий сержант (настоящий викинг, только что кольчуги, топора и рогатого шлема не хватает), с криком «Не трожь птичку, гад!» ответил послу равнозначно, то есть отвесил неприкосновенной дипломатической особе такую затрещину, что посол не удержался на ногах и приземлился в клумбу. Так после того, что сказал про Америку наш славный король, еще неизвестно, накажут за такое нарушение этикета, или наградят и повысят.
Сопровождавшие посла мордовороты тут же выхватили свои кольты 45-го калибра, но сразу замялись, увидев направленные на них карабины гвардейцев. Хант пытался подняться – но когда он еще стоял на четвереньках, оправившийся от удара Улаф встопорщил перья, растопырил куцые крылья, разинул большой красный клюв и, издавая противные вопли, ринулся в контратаку, горя жаждой мщения: никто еще не смел заслуженного гвардии пингвина так оскорбить! В этот раз он клюнул посла в задницу, вложив в удар всю сорокакилограммовую массу своей тушки, заставив американца ткнуться физиономией в землю. Телохранители, не решаясь стрелять, пытались защитить своего босса, отмахиваясь от разъяренного пингвина сорванными пиджаками, – а он, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, довольно ловко уворачивался, возмущенно кричал, клевал и щипал, уделяя основное внимание главному обидчику.
– Лейтенант! – крикнул Хант подоспевшему офицеру. – Прикажите своим людям прекратить угрожать моей охране оружием и немедленно пристрелите эту взбесившуюся птицу! Это дипломатический скандал! В моём лице вы оскорбляете великую страну! Правительство Соединённых Штатов не потерпит… Да сделайте же что-нибудь!
Посол США выкрикнул эту тираду, сидя на клумбе, руками опираясь на землю позади и ногами отбиваясь от пингвина. Поза совершенно не гордая – но вставать страшно, а то эта чертова тварь клюнет туда же, куда в самый первый раз!
– Не имею права, херре посол, – ответил лейтенант. – Майор Улаф старше меня по званию. А бить офицера королевской гвардии – это оскорбление мундира. Устав об этом ясно говорит…
– Вы об этом пожалеете! – прорычал Хант, встав на колени. И рванул прочь как с низкого старта, но проклятый пингвин успел при этом еще раз достать клювом посольский зад. – Прощайтесь со своими погонами! А из этой курицы-переростка я потребую сварить суп – и съем публично!
И все это происходило на виду у толпы! Где были не только обыватели, но и журналисты – какой-то тип азартно «лейкой» щелкает. Завтра снимки его, Теренса Ханта, позора появятся во всех газетах, и не только этой страны – и он станет всеобщим посмешищем! За одно это (если недоброжелатели шанс не упустят) могут выгнать со службы с формулировкой «за нанесение ущерба имиджу и авторитету США». Ничего – если все кончится благополучно, он, Терри Хант, ничего не забудет и никого не простит! Дайте только решить главную проблему.
Инструкции, планы? Были планы. На случай если объект окажется совсем уж неуступчивым – в госпиталь, по состоянию здоровья. А там уже по ситуации, или некролог, или выздоровеет, все осознав. Но никакой план не предусматривал, что королевская особа так поступит. У монархов ведь все четко и заранее регламентировано – если он куда-то едет, соответствующие службы должны заранее знать, и уведомить, и подготовить. Даже когда он по улице гуляет – маршрут известен, и вокруг наши люди (и в форме, и в штатском). Потому казалось аксиомой – у нас будут минимум сутки, чтобы на любой выверт организовать контригру. А теперь что делать?
Сто километров до шведской границы. Три-четыре часа езды. Есть люди из бывшего «асгарда», могут устроить обвал на горной дороге (заряд динамита выше по склону), еще проще тяжелый грузовик раскорячить поперек, проткнув шины и сломав мотор. Так три дороги к границе ведут, по которой король поедет? И со связью плохо – пока телефонов, что в кармане у каждого обывателя, не изобрели, а армейские рации у каждой банды асгардовских головорезов – это слишком большая роскошь. А ведь исполнителям надо собраться и с инвентарем – времени нет, не успеют! Этот болван Перри клянется, что ему нужно не меньше полусуток, чтобы все устроить. Идиот, через полсуток король уже будет в Стокгольм въезжать!
Есть еще выход – самый крайний. Эскадрилья специальных операций, которая у Перри в прямом подчинении. Пилоты – наемники, техника – раньше были «мустанги», сейчас «Си Фьюри» (туго у норвежцев с реактивными, так что и поршневые в строю). С опознавательными знаками Норвегии, или вовсе без таковых – причем касаемо снабжения и легального статуса это подразделение числится в составе королевских ВВС. Лучше справились бы «скайхоки» с эскадры в Копенгагене, но флот без бюрократии на такое не пойдет, приказ с самого верху затребуют, чтобы после крайними не сделали (и правильно боятся). Ничего, и этого хватит, чтобы королевский кортеж, сколько там едет, с землей смешать. Только нужно целеуказание, а то ведь не по тем отбомбятся, на дорогах движение, воскресенье ведь, ярмарочный день. Подадим после как «красный мятеж в ВВС», исполнителей, конечно, придется… И черт с ними – я жить хочу! Вот дурачок Перри и поработает авианаводчиком – с рацией в том самом кортеже. Не откажется, если я прикажу. Ну а убьют и его при налете – и слава богу.
– Босс, без санкции нельзя, – сказал Перри, выслушав приказ. – Вашингтон запросите, если они разрешат… Согласно инструкции!
Джон Перри дураком не был. Это где-нибудь в Никарагуа можно с воздуха залить бунтующую деревню напалмом, никто ничего не скажет, даже если узнает, «наш задний двор». А тут Европа, и не простая публика, а король, дипломаты, журналисты! Ясно, что кому-то после придется ответить – и скорее всего, не большим боссам. А если будет подтвержденный приказ сверху – то какой спрос лично с него, агента Перри, не более чем передаточного звена?
– Будет тебе санкция! – ответил Хант. – Связь с Вашингтоном, живо!
Если мне придется тонуть – то я прежде тех утяну, кто виновен. Так даже в аду гореть приятнее, хе-хе!
Вашингтон, Белый дом.
Президент и госсекретарь
– Я вас правильно понял? Наш посол в Осло угрожал королю атомной бомбой и так напугал его величество, что тот сейчас едет в штаб-квартиру ООН, где намерен озвучить это с трибуны, а заодно и предъявить нам претензию за то грязное дело, три года назад? И посол не придумал ничего лучше, как требовать бомбить территорию нашего союзника, в мирное время! У вас что, работают такие идиоты, которые не видят разницы между европейской дипломатией и дракой в салуне? Вы где нашли этого кретина?
– Сэр, нам его рекомендовали, э-э-э… Ну, вы же помните?
– Так свяжитесь с этим уважаемым человеком и скажите, что всему есть границы! Дипломатия – это все ж не синекура для услужливых болванов!
– Уже звонил, сэр! И получил полный карт-бланш. С заверениями, что Теренс Хант больше не пользуется ничьим покровительством.
– Ну так нечего тогда церемониться! Тащите кретина сюда – и будем разбираться, он и в самом деле такой идиот, или враг, злонамеренно подрывающий авторитет Соединенных Штатов. Пусть им займется комиссия по расследованию антиамериканской деятельности. А что касается короля – кто у нас сейчас в Стокгольме и может провести торг?
– Переговоры, сэр.
– Я сказал торг! За то, что его величество не скажет лишнего, мы спишем его стране треть, или даже половину долга. И принесем извинения. Надеюсь, что король будет благоразумен?
Снова Осло, посольство США
– Простите, босс, – сказал Перри, – но вы отстранены. У меня приказ вас арестовать и отправить в Штаты первым же рейсом. Мне искренне жаль.
«Фигаро». Париж, 19 октября
Карикатура – маленький отважный пингвин клюет в зад удирающего американского орла. За этим ошалело наблюдает галльский петух. Подпись – «Вот мне бы так!»
«Ле Монд»
Фотография – посол Хант стоит на коленях, явно намереваясь вскочить и убежать, пингвин клюет его в зад. Подпись: «Отважная дуэль между послом США и офицером Королевской гвардии Норвегии».
«Гардиан», Лондон
Фотография – посол, сидя на клумбе, отбивается от пингвина. Подпись: «Дуэль не по правилам: удары ногами запрещены».
Джек Райан.
Стокгольм, Штаб-квартира ООН,
19 октября 1953 г.
Его величество Улаф Пятый был настроен весьма решительно. И очень враждебно.
– Вы, убившие моего отца, прямо в его кабинете! Сделавшие это не потому, что он был вам врагом, а из политической выгоды. И после этого ваш посол говорил со мной, подобно работорговцу Легри с дядей Томом. Вел себя как бандит, угрожал и моей стране и мне лично – показав отличный пример американской дипломатии. Знаете, вы, как вас там и кто вы по чину, вам повезло, что мы сейчас здесь, в гостях. В своем дворце я бы приказал своим гвардейцам вас с лестницы спустить. И они бы выполнили эту мою волю – есть еще в моей гвардии верные мне люди, не всех вы сумели купить!
Позвольте представиться еще раз: Джек Райан, при президенте Баркли был его советником по национальной безопасности, ну а в настоящий момент состою в представительстве США при ООН. Здесь и сейчас можете считать меня чрезвычайным послом, имеющим полномочия от президента, – ну а Теренс Хант снят с должности и отозван в Штаты, его место пока вакантно. И прежде всего я желаю принести вам и вашей стране официальные извинения от лица США за неподобающее поведение своего дипломата. С заверением, что больше ничего подобного не повторится.
– Извинения принимаю. И больше не желаю вас видеть. Достаточно?
Минуту, ваше величество. Я прошу вас задуматься над одной проблемой. Через пару часов вы выступите с трибуны перед всем мировым сообществом, обличая мою державу и требуя себе преференций. Не будем пока касаться моральных проблем – ответьте, чего вы этим достигнете? И будет ли от того в конечном счете лучше – в том числе и вашей стране?
– Это снова надо понимать как угрозу?
Скорее как предупреждение, ваше величество. Подумайте, в какую сторону ваш поступок сместит глобальные весы.
– Опять будете говорить о священной борьбе добра, то есть вашей демократии, и зла в лице мирового коммунизма? Так вынужден вас разочаровать – я прежде всего патриот своей страны. И ее интересы для меня превыше всего.
Это достойно уважения, ваше величество. Но я имел в виду другое равновесие. Абсолютного добра, то есть такового, существующего ради себя самого, нет – равно как не бывает злодеев, служащих абстрактному злу: даже Гитлер думал не о нем, а о собственной власти, ну и в какой-то мере об интересе своей Германии, как он его понимал. Обывателю проще мыслить в рамках привычной морали, – но умные люди, а тем более политики, должны быть выше этого.
– То, что вы называете «реал политик»? Что обыватель назовет подлостью, у вас – политическое чутье?
Нет, ваше величество. Чтоб понятнее, позвольте начать издалека. Вас не удивляли русские успехи у отсталых народов? Отчего у советских получается делать из китайцев и вьетнамцев боеспособные армии и эффективные государства – а у нас, к сожалению, выходит что-то неудобоваримое, продажное, гнилое донельзя? Конечно, вы не читали Маркса – а у него есть немного про «азиатский способ производства». Мы и они – различны принципиально, по самим основам, мировоззрению. У нас главное – это личная свобода, ответственность, ценность каждого отдельного человека. У них – общий интерес, перед которым личность – это ничто. Нет, ваше величество, я не буду вас пугать, что у них всеобщий колхоз – у них есть какие-то элементы предпринимательства, частной инициативы, равно как и у нас не один индивидуализм, но и власть государства, закона. Но ключевое, что у них сначала коллективизм, а индивидуальности – то, что останется. А у нас наоборот. И знаете, я даже не могу однозначно назвать один порядок добром, а другой злом, у каждого есть свои сильные и слабые стороны, достоинства и недостатки, лицевая и оборотная сторона – у нас свобода, конкуренция ради лучшего, и пресловутое «человек человеку волк», у них монолитная стойкость перед любой угрозой, мобилизация ради каких-то великих свершений, и подавляющий творчество муравейник, равняющий всех под один серый стандарт. Мы просто разные, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись никогда. Вот отчего не получается демократии по-китайски, а выходит химера, сочетающая недостатки обеих цивилизаций, без всяких их достоинств: гнилость и воровство так называемого высшего класса (который по идее должен быть эффективным собственником), и лень, забитость, безынициативность низов (не желающих работать на злого господина). Зато у Советов выходит всего лишь дать всем общую великую цель. И, к сожалению, у них это получается. Да, ваше величество, я вовсе не считаю их порядок, коммунистический порядок, за мировое зло, – но, к сожалению, нам и им не ужиться на одной планете. И уже идет битва, кому остаться, кому уйти. И что до ее окончания десятилетия или даже века, и что сражаются вовсе не добро со злом – это что-то меняет для нас, для меня и вас, коль уж мы волею природы или Бога принадлежим к одной из сторон?
Вот и подумайте, ваше величество, ваш демарш, который, безусловно, нанесет ущерб нашему демократическому единству, пойдет на пользу какой из сторон? И выиграет ли от этого Норвегия в конечном счете – или проиграет?
– Мистер Райан, вы случайно не техасец?
Нет, ваше величество, я уроженец Новой Англии. Техасец мой сводный брат – так получилось, что моя мама, овдовев, вышла замуж вторично. Тоже Райан и, что смешно, тоже Джек, лишь на два года моложе меня. В войну служил в 82-й десантной, тонул в Атлантике, когда в сорок третьем их судно потопил Тиле в том знаменитом мартовском рейде. Истинный патриот Америки и ее опора – в отличие от меня, штабной крысы, солдат до мозга костей. И как солдат, привык говорить то, что думает, без всяких политесов.
– Зачем вы это мне рассказываете, мистер Райан? Я не имел чести знать вашего героического брата.
Хочу, чтобы вы поняли. Политик или дипломат, как я или вы, – убеждает. И потому должен находить с собеседником общий язык. А военный – приказывает, и ему в принципе неинтересно, что подумаете вы – ему надо, чтобы вы сделали то, что от вас хотят. И если объект воздействия упрямится – то можно прибегнуть и к угрозам. Для вас Теренс Хант, после его слов, совершенно не принятых в разговоре с правящими особами (ну кроме глав банановых республик – но кто и когда их за суверенных правителей считал) – бандит с Дикого Запада. А он, честный американский парень из Техаса, всего лишь прибег к недипломатическим выражениям, желая лучшего для Соединенных Штатов и для всего мира. Простим ему эту провинциальность – однако вы же не думаете, что он и в самом деле приказал бы сбросить атомную бомбу на мирный город своего союзника?
Король усмехнулся, и его усмешка очень не понравилась Райану. Достал из кармана серебряный портсигар, и Райан ясно услышал:
– …это наш бомбардировщик с базы в Англии совершал патрульный полет у границ красного блока. С Бомбой, снаряженной по-боевому, – и пилоту важна лишь одна воля, воля нашего президента. Если поступит приказ – этого города больше не будет. Причем возможно, даже войну никто не станет объявлять. А просто скажут, что случайно оторвалась бомба – искренне сожалеем, а теперь примите наши условия, пока то же не случилось с другим вашим городом.
– Портативный диктофон от «Телефункен», русская технология, подарок одного умного человека, – произнес Улаф Пятый, – вместе с советом иметь это наготове, когда ваш посол с претензиями придет. Теперь все его слова сохранены для истории и суда.
Чертов Хант! Проклятый дурак! И ведь умолчал, что дословно он сказал тогда королю наедине, отчего норвежский монарх взбесился. Если честно, сам Райан на месте Улафа Пятого поступил бы так же, – но сейчас не до сантиментов, если это прозвучит с трибуны ООН на весь мир, страшно представить, что случится! Атлантический альянс придется распускать – а завтра европейцы упадут в объятия коммунизма!
– Я буду требовать немедленного выхода своей страны из Атлантического альянса, – сказал Улаф Пятый, – и обращусь к тем, кто пока еще, к сожалению, в нем состоит. Над чьими столицами также летают ваши самолеты, у которых в один день может оторваться Бомба, если ваш даже не президент, а посол будет недоволен. После такого даже Англия может закрыть для вас свое воздушное пространство, не говоря уже о прочих. И не надо мне говорить о нужде жертвовать собой ради победы над коммунизмом – если дошло до такого. Мертвым победа демократии уже безразлична.
Что делать? Напасть на короля, убить, придушить, ударить чем-то в висок? Скандал – но все же меньший, чем если Улаф Пятый осуществит свою угрозу. Но оружия нет, даже тяжелых предметов рядом, а за дверью шведские полицейские стоят, и норвежский монарх не немощный старик – а Райан вовсе не был обучен убивать голыми руками, мгновенно и бесшумно (как, по словам месье Фаньера, умели Смоленцев и его головорезы). Если полицейские ворвутся, услышав шум, и увидят, как мы по полу катаемся… и запись тоже к делу приобщат, и прослушают, в итоге США будут в полном дерьме, чего мне не простят, лучше будет самому застрелиться. Значит, придется договариваться. Делать хорошую мину, улыбаться, обещать все. А кретина Ханта я сам попрошу на электрический стул – ибо такой идиотизм хуже измены!
Ваше величество, вам следовало бы лучше изучить параграфы Атлантического соглашения. В частности, там есть один, касающийся «развития событий, угрожающих обороноспособности всего Альянса». Для пресечения которых Альянс имеет право «принять такие меры, какие сочтет необходимым, включая ввод своих вооруженных сил и установление военного положения». Подобно тому, как русские и британцы в сорок первом направили свои войска в Иран, сочтя, что иначе эта страна может вступить в лагерь Гитлера.
– А еще в параграфах Альянса обещана помощь любому члену, подвергнувшемуся нападению. И мы помним, как вы три года назад молча смотрели, как советские наступают от Буде до Тронхейма – как ни молил вас о вмешательстве мой несчастный отец. Но вы предпочли убить его, чтоб не ссориться с русскими!
О, конечно, ваше величество, иные статьи в Договоре выглядят расплывчато, в широких пределах. Которые означают, что мы имеем право поступить так или иначе, по политической обстановке. И если мы решим, что в данный конкретный момент наше вмешательство будет полезно – значит, так и будет. Тем более что какой-то контингент уже находится на вашей территории.
И уже готов действовать, подумал Райан, по моей информации, с британцами соглашение достигнуто, и когда план будет запущен, их войска обеспечат захват важных объектов и разоружение норвежцев, если какие-то их части покажут нелояльность. А на второй день высаживаются две американские дивизии, из числа тех, что следовали во Францию, но перенаправленные в Берген и Осло. Вместе с британскими, их должно хватить для поддержания порядка – немцы в войну здесь не испытывали проблем с неповиновением населения.
Нет, ваше величество, мы придем не как оккупанты. А лишь затем, чтобы обеспечить безопасность вашей страны от возможного русского вторжения и коммунистического бунта, равно как и порядок на время, пока будут избраны новые органы власти. Республика, если ваши бывшие подданные захотят стать гражданами, или вступление на престол вашего сына Харальда в случае монархических предпочтений – поскольку мальчику всего шестнадцать, ему будет назначен регент из числа наиболее благоразумных и уважаемых представителей вашего народа. Ну а вы, отрекшись, удаляетесь на покой мемуары писать – мы не коммунисты и убивать вас из классовой ненависти не будем.
Если вы не станете создавать нам проблем, а мирно удалитесь в изгнание, подумал Райан, иначе же… Найдется какой-нибудь террорист, обиженный, или просто псих, да и несчастный случай вполне возможен. Хотя мне будет искренне жаль – но ничего личного, если это необходимо сделать.
И не к русским же вы обратитесь за помощью, ваше величество? После того, что они сделали с вашей страной три года назад. Теперь примирения с ними не поймут ни ваш бизнес, ни ваше общество, ни простой народ. И будут ли Советы ради вас воевать с нами всерьез – это большой вопрос.
– Пока что большинство норвежцев относится к вам лучше, чем к русским, отобравшим часть нашей исконной территории. Вы хотите сделать все, чтобы стало наоборот?
Поверьте, ваше величество, что Соединенные Штаты искренне хотят быть справедливым старшим братом для всех малых стран свободного мира, – а не господином перед рабами. Однако старший в семье имеет право требовать от младших, чтобы они подчиняли свой эгоизм общим интересам. А также и награждает за хорошее поведение.
– И чем ваша заокеанская держава может наградить бедную Норвегию? Оживите моего бедного отца, отвоюете у русских северные провинции? Что хорошего вы можете для нас сделать – кроме как убрать с нашей земли своих солдат и не угрожать атомной бомбежкой?
Список обширный, ваше величество. Во-первых, наши официальные извинения за действия посла Ханта, который хотя и превысил свои полномочия и даже совершил должностное преступление, но пребывал на посту законного представителя США, а следовательно, моя страна несет за него ответственность. Во-вторых, я уполномочен предложить вам списать тридцать процентов вашего долга и пересмотреть сроки и условия выплат оставшейся части. В-третьих, я могу передать вам материалы по агентам «Асгарда» в вашем ближайшем окружении – кто, с каких пор, что делал и когда от нас деньги получал. Конечно, при условии, что вы не предадите огласке источник сведений.
Это уже игра на грани фола, подумал Райан, надеюсь, в Вашингтоне сидят не тупицы, как Хант, а те, кто поймет, что у меня не было другого выхода – ради блага Америки. Хотя этот мой поступок аккуратно запишут, и если я когда-нибудь допущу промашку, предъявят к обвинению. Но игра стоит свеч. Во-первых, не обязательно сдавать всех. А во-вторых, Норвегия очень бедная страна, а мы богатая, и как я прочел в какой-то книжке про европейское Сопротивление в эту войну, «капитал не может лежать без движения, всегда ищет наибольшую прибыль и верен тому, кто эту прибыль обеспечит – француз или бельгиец может быть патриотом и ненавидеть меня как немца, но если он коммерсант, банкир, чиновник, с ним всегда можно найти общий язык»[15]. Так что пока американский бизнес и американские деньги доминируют на норвежском деловом игровом поле, у нас не будет недостатка в агентуре!
В-четвертых, ваше величество, Норвегия сейчас является одним из крупнейших производителей «тяжелой воды». Которую фирма «Норск-гидро» вынужденно продает за бесценок, так как внутренний рынок потребления этого товара практически отсутствует – если не считать весьма малое количество, закупаемое университетами Осло и Бергена для химических и физических экспериментов. А что бы вы сказали, ваше величество, если бы Норвегия развивала свою атомную промышленность, а в перспективе и вошла бы в число ядерных держав?
Сейчас таковых всего три, подумал Райан, мы, русские, год назад и Британия присоединилась. Еще французы работают, через несколько лет, возможно, и добьются успеха. ГДР, Италии, Японии атом запрещен категорически, тут даже Сталин не возражал. И подписано Соглашение пятьдесят первого года, принятое после того случая, когда в Китае мы одну бомбу потеряли, до сих пор не нашли – по которому не дозволяется передавать неядерным странам свои боеприпасы. Про технологии не сказано ничего – подразумевалось, что столь дорогие игрушки для малышей непосильны. Что есть истина – все ж быть разведчиком с широким кругозором и образованием лучше, чем королем без оных. Малый, фактически исследовательский реактор – да подавитесь, наработать оружейный материал в товарном количестве вы не сможете! И главное, король не скоро поймет, что получил престижную, но бесполезную игрушку!
То есть, ваше величество, Соединенные Штаты дружественно отнесутся к вашим желаниям стать атомной державой. Мы предоставим вам необходимую информацию, специалистов, окажем содействие в обучении вашего персонала и строительстве промышленных объектов. Вам это кажется невероятным – но посмотрите на Данию, как эта маленькая страна сумела стать пенициллиновым гигантом, серьезно потеснив на европейском рынке даже американские фирмы![16] У вас есть шанс стать ядерной державой – что дает, помимо прочего, и постоянное членство в Совете Безопасности ООН с правом вето.
А вот эту наживку король заглотил, подумал Райан, если он сейчас начнет сомневаться, не обманем ли мы его, то есть перейдет к чисто техническим частностям, значит, по существу принял. И мы не обманем – даже не потому, что ложь сейчас вызовет неприятные последствия. Но прежде всего оттого, что отдаваемое не имеет для нас особой цены. И мы даже получим прибыль на норвежском атомном проекте – интересно, чем трескоеды с нами расплачиваться будут, неужели снова у нас же попросят кредит? Так мы вернем себе, ну, может, не все из уступленных тридцати процентов норвежского долга, но хорошую их часть!
– Какое у меня доверие может быть к вам после того, что я видел? И какие гарантии я получу, что после моего выступления вы не забудете этот разговор и все, что обещали?
Поверил! Ну что ж, на этот случай у меня в кармане карт-бланш, с правом подписи, почти равным президентскому. Уж очень в Белом доме занервничали, чтоб норвежский монарх лишнего не сказал – усмирить Европу тотальной оккупацией можно, но во сколько это обойдется и что получим в итоге? Если даже в Лондоне на нас начинают смотреть косо. Но если мы уйдем, то очень быстро Европа упадет в объятия коммунистов. И красные победят в Азии, и в Африке тоже – это ведь правда про склонность разных народов к индивидуализму или к коллективизму, и что тогда останется от свободного мира? Так что я имею полномочия подписать документ о норвежском долге и об атомном сотрудничестве (в Штатах кто-то взвоет, но надеюсь, что деловые интересы сыграют роль). Ну, а сдать королю наших отыгравших агентов – невелика потеря. Нет в Норвегии ни НКВД, ни Гулага, зато есть демократия и рынок, так что завтра же у нашего посольства выстроится очередь желающих продать норвежские секреты.
И в-пятых, ваше величество, я имею полномочия предложить вашей славной стране заключить торгово-кредитное соглашение на очень выгодных для вас условиях. Вот проект, можете после передать своим экспертам.
Очень выгодный, ваше королевское величество, – если не иметь опыт биржевого игрока. Процент, сроки – то, что бросается в глаза – выглядят очень заманчиво. А мелким шрифтом, как технические детали, – что кредит исчисляется в долларах, и под его обеспечение ваша страна предоставляет долю акций ваших компаний, государственных, или под королевское поручительство, долю совсем малую, даже символичную. Однако на бирже это называется «маржа овер» – если курс этих акций (и вашей валюты) упадет, вам надлежит восполнить возникшую разницу, или акций нам добавив, или сразу выплатив часть кредита. Что ваши акции дальше обесценит, то есть процесс будет повторен, русские про это говорят «чем дальше в лес, тем больше дров». И вот у нас уже ваш контрольный пакет, и все законно, по договору[17].
Поверьте, ваше величество, что американский бизнес, как и Правительство США, заинтересован в дружбе между нашими странами и в развитии торговых отношений.
Ну вот и договорились. А гарантии… да хотя бы – вы отдадите мне пленку с записью лишь после того, как получите обещанное. То есть когда я все подпишу и вам папку с досье передам. Но уж после – выполните и вы свою часть. Что журналистам сказать, о чем мы сейчас беседовали? А то изнемогают там, в коридоре, толпой собравшись. Простите, но коммюнике не будет. Можете сказать им, что обсуждали вопрос наказания виновных – Терри Хант, конечно, преступник, виновный в злодейском убийстве вашего отца, возможно, что в сговоре с нацистской организацией «Асгард», руководимой беглым рейхсфюрером Гиммлером[18], но все же он пребывал на официальном дипломатическом посту, а иностранных дипломатов бить нехорошо. И кое-кто в Белом доме мнение имеет, что «суп из майора Улафа» – что-то в этом есть. Но я слышал, у пингвинов мясо невкусное, сильно рыбой воняет. Так, наверное, можно найти рецепт?
Альфонсо Мазини,
репортер римской газеты «Мессанджеро»
Ах, синьоры, как опасна работа независимого журналиста! Когда целая банда крайне опасных личностей ищет вас по всему Риму, желая сделать «то же, что с Фаньером», хочется оказаться как можно дальше. Но велики ли возможности у скромного репортера, которому едва хватает на проживание, новый костюм и красивую синьорину в кино пригласить иногда – а даже о мотороллере «Веспа», который очень облегчил бы мою работу, приходится лишь мечтать? К тому же эти ужасные люди меня и в Милане найдут, и в Неаполе – если я там по специальности работать буду. Ведь труд независимого репортера сродни частному детективу – чтобы первому получить информацию, надо, чтоб тебя знали намного шире, чем какого-нибудь синьора Пьетро, который утром идет в контору или на завод, вечером домой к семье, и никому не знаком, кроме сослуживцев и соседей. А я по складу ума и характера не могу работать по твердому расписанию.
