Влад Савин
Страна мечты
© Влад Савин, 2015
© ООО «Издательство АСТ», 2015
Благодарю за помощь:
Сергеева Станислава Сергеевича, Павлова Сергея, Толстого Владислава Игоревича, Сухорукова Андрея.
Также читателей форума Самиздат под никами BVA, Old_Kaa, omikron, HeleneS, Библиотекарь, БАГ, SovietWarrior, Sturmflieger и других – без советов которых, очень может быть, не было бы книги. И конечно же, Бориса Александровича Царегородцева, задавшего основную идею сюжета и героев романа.
Отдельная благодарность глубоко уважаемому Н.Ш.
Также благодарю, и посвящаю эту книгу своей жене Татьяне и дочери Наталье, которые не только терпимо относятся к моему занятию, но и помогают чем могут.
Лазарев Михаил Петрович
Пробуждение было резким и внезапным.
Срочное погружение, уход на глубину – ощущение не спутать ни с чем. У подводников вестибулярный аппарат это подлинно шестое чувство. Сколько раз уже приходилось так просыпаться в каюте, когда лодка совершала маневр. Стоп, я же не на «Воронеже», стоящем сейчас у стенки Севмаша, а в Москве! Четвертый этаж «сталинского» дома, наша с Анютой квартира. Потолки за три метра, в четырех комнатах простор, хоть танцуй, отвык я от такой роскоши, а если честно, и в 2012 году мне в ней жить не доводилось – командирская каюта на борту или панельная хрущевка в гарнизоне. Может, оттого и ложное срабатывание тревоги, к новым условиям не привык?
Тишина абсолютная. Что странно – по Ленинградскому шоссе машины нередко проезжают и ночью. А форточка открыта. Чего не хватает – не слышно тиканья часов! Громадные напольные часы в углу – мебель в этой эпохе вся такая солидная, капитальная. Управдом сказал, что нашу квартиру обставляли из немецких трофеев. Что как-то приятнее, чем услышать – прежний хозяин вещей получил расстрел с конфискацией, как враг народа. И квартира новая – дом, в будущем носивший имя «генеральского», построили совсем недавно. В отличие от печально известного «дома на набережной», где многие квартиры успели сменить по нескольку владельцев. Так год сейчас сорок четвертый, а не тридцать седьмой!
Сегодня было 16 июля 1944 года, Парад Победы в этой истории! В отличие от иной реальности (параллельного мира, в котором нам еще предстоит родиться, через несколько десятилетий), где парад был в дождливый июльский день года сорок пятого – здесь ярко светило солнце. И мы были на Красной площади, видели все и слышали речь товарища Сталина – и со словами его были в тот момент согласны абсолютное большинство советских людей (о всяких там солженицыных и будущих новодворских не хочется сейчас и думать!). Рядом со мной был Юрий Смоленцев со товарищи – в 2012 лучшая группа спецназа Северного флота, ну а здесь это «те, кто самого Гитлера поймали живым», за что все получили высокие награды, как майор Смоленцев (а ведь два года назад старлеем был, с позывным «Брюс») за фюрера свою вторую Золотую Звезду, а еще любовь итальянки Лючии, партизанки Красных Гарибальдийских бригад – да и я считаю высшей своей наградой, что встретил я в этом времени единственную свою, Анечку-Анюту, которая должна была погибнуть в той истории, где война завершилась в сорок пятом – и стала моей женой в измененном нами мире.
Мы смотрели, как шли по Красной площади войска нашей армии-победительницы, в этом мире встретившейся с союзниками не на Эльбе, а на Рейне и Луаре. И кроме Советской армии, в параде участвовали поляки (как там в сорок пятом), и итальянцы-гарибальдийцы (а вот это уже изменение). После мы гуляли по торжествующей Москве, улицы были заполнены ликующими и нарядными людьми, мы были в парадных мундирах со всеми наградами, и Анюта с Лючией в легких шелковых платьях, такие красавицы! Вечером был салют «из тысячи орудий» и фейерверк, – а после мы пошли к ребятам в «Метрополь», домой я и Анюта попали в двенадцатом часу уже… и еще не сразу уснули! Это был день, который хотелось бы прожить снова и снова, остановив мгновенье – то, чем должны завершаться романы со счастливым концом.
Но все проходит, и начинается следующий день. Что бывает в жизни – после звездного часа?
Анюта спит, раскинувшись на кровати. Волосы по подушке разметались – ну отчего у женщин в этом времени не принято их распущенными носить, надо или в прическу, или стричь коротко? Не разбудить бы – а то спит она всегда очень чутко. Сейчас лишь часы заведу, непорядок! Судя по тишине за окном, уже глубокая ночь. А завтра мне с утра в наркомат ВМФ, и скорее всего, через день-два лететь на север, мой «Воронеж» ждет. Единственная пока в этом мире атомная подводная лодка, стоящая сейчас на Севмаше, где ее должны будут построить через сорок лет. С цифрой на рубке «93» – число официальных побед, а есть еще два десятка неофициальных, о которых посторонним знать не положено, как например линкор «Айова» и авианосец «Белью Вуд». Атомный подводный крейсер проекта 949, «летучий голландец» Советского Союза и Полярный Ужас, как прозвали нас фрицы, кому посчастливилось уцелеть, встретив нас в море.
Черт, ну и углов тут у мебели! В отличие от икеевской конца века. Фрицы проклятые, не могли делать полегче – не представляю, как все это затаскивали на четвертый этаж! А может и не фрицы – историю помню, из будущих времен. Как в некоем высоком военном учреждении с сорок пятого стояла такая же трофейная старинная мебель красного дерева. В начале семидесятых, когда с Францией было потепление, в Союз приезжала французская военная делегация, и посетили они то учреждение, не знаю зачем – и тут один почтенный месье вдруг узнает свой гарнитур, который «проклятые боши» украли из его родового замка! Скандала не было – месье на бывшую собственность прав предъявлять не стал. Хотя трофеи – что с бою взято, то свято! Да и не жду я у себя европейских гостей – мне, как гостю из будущего, и носителю тайны «ОГВ» («особой государственной важности»), общение с иностранными подданными не грозит! А часы точно немецкие – на них надпись готическими буквами, и год, 1870.
И тут, подойдя ближе, я замечаю в тусклом свете из окна, от уличных фонарей – то, чего быть никак не может. Маятник у часов замер, до упора отклонившись влево! Вопреки законам механики и всемирного тяготения.
Звук за спиной. Резко оборачиваюсь – из-под двери гостиной пробивается полоска света. И там кто-то ходит – один человек, вот прошелся, отодвинул стул, сел! Чего тоже быть никак не могло! «Генеральский» дом, тут и так была охрана, а после того, как моя Анюта в Киеве заработала приговор от ОУН, наш главный охранитель, «жандарм» Кириллов вместе с Пономаренко отнеслись к этому предельно серьезно. Когда мы сюда вселялись, Смоленцев со своими орлами тоже тут все смотрели, касаемо безопасности советы давали, Кириллов слушал внимательно и постарался учесть. Даже войти в квартиру несанкционированно постороннему невозможно – в караулке на первом этаже сработает сигнализация, и через минуту тут будет группа захвата. «Жандарм» мне рассказал, весной какой-то чудик тут пытался к кому-то влезть, его тотчас же повязали, «а после, для него главной заботой было убедить следователя, что он не покушение замышлял, за что по статье от десятки до вышки, а всего лишь кражу со взломом, от трех до пяти». Да и не будет вор так нагло себя вести! А свои никак не могли прийти без предупреждения – опять же, по здешнему распорядку, охрана сначала звонит и спрашивает, вам такой-то известен, и ждали ли вы его сейчас? Высокий чин, имеющий право приказывать охране – вроде того же Кириллова, комиссара ГБ, или кого повыше? Вот так, ночью, хозяев не разбудив? Ну а на арест «кровавой гэбней» это тем более не похоже. Да и нет за мной никаких грехов тут!
А если сейчас будут? Намекал же мне Кириллов, а Анюте – Пономаренко, что от киевских изменников ниточка потянулась на самый верх, в Москву? И если там и впрямь завелась оппозиция, в том числе и в немалых званиях, и кто-то желает тайно встретиться, узнать, а кто такой товарищ Лазарев, проходящий всюду под грифом «ОГВ» – или, что еще хуже, узнавший про «Рассвет» (здесь, для Тех Кому Надо – кодовое обозначение нашего провала в прошлое)? Ну а дальше – «предложение, от которого вы не сможете отказаться»? Чего я меньше всего желаю – быть хоть краем замешанным в антисталинский заговор! Не потому что я убежденный фанатик-сталинист – а потому, что альтернативы товарищу Сталину в данное время и на его посту не вижу! Вот нет у меня ни на грош веры тем, кто хочет – сначала сломаем, место расчистим, а там видно будет! А критиковать, «все не так», любой дурак может, как в известной басне Михалкова.
Только заговорщики-оппозиционеры это публика очень нервная. И при отказе вполне может устроить несчастный случай. Что ж, кто предупрежден… Юрка «Брюс» Смоленцев, кто в этом времени очень возможно станет аналогом бушковской Пираньи, и уже владелец личного кладбища в полтысячи фрицев и прочей сволочи, учил меня – пока в твоих руках оружие, пока ты готов защищать свою женщину – ты мужик… а иначе ты просто тряпка и дрянь ничтожная. Правда, у таких, как Смоленцев, смертельным оружием мог стать самый безобидный предмет, не говоря уже о собственных руках и ногах. Или такая экзотика, как самурайский меч, что на стене напротив нашей кровати висит, как Брюс оценил, настоящая катана старинной работы, некогда принадлежащая немецкому адмиралу Тиле (полученная им в подарок от какого-то японца, после смерти Тиле доставшаяся его преемнику Кранке, а от него, после битвы под Тулоном, мне). После обязательно возьму уроки, как этой железкой грамотно махать, раз уж владею, – но пока «стечкин» надежнее, с ним Смоленцев меня на стрельбище таскал и грозился, что на севере непременно прогонит через «лабиринт»
– А то даже Лючия вам, Михаил Петрович, в скоротечном огневом контакте сто очков вперед даст. Кстати, имейте это в виду, если что, рассчитывайте на нее как на обученного телохранителя. Но и вами я точно займусь, как время найду!
Ну, пока придется идти с чем есть – в противника, находящегося в одной со мной комнате, не промахнусь! Пистолет в руке, теперь Анюту разбудить – две боевые единицы лучше, чем одна. А женушка моя, до того как попасть к нам в команду, успела повоевать в партизанах, снайпером и разведчицей. И стреляет отлично, что в Киеве и показала. А она не просыпается, не открывает глаз, как кукла. Отравили ее?!
– Товарищ Лазарев, не беспокойтесь! – слышу голос из-за двери, мужской, незнакомый. – Она проснется, как только мы закончим. Оружие можете брать или нет – мне это глубоко безразлично.
Предпочитаю не слушаться – распахиваю дверь и вхожу, с пистолетом наготове. Горит настольная лампа, за столом сидит обычный с виду мужик средних лет, слегка похожий на актера Алексея Горбунова в роли шута Шико. Даже не столько лицом – было в нем что-то неуловимое от шута, не от клоуна, а именно шута.
– Проходите, товарищ Лазарев, – легонько кивнул незваный гость. – Давно хотел с вами побеседовать. Ходил тут, знаете ли, по земле, обошел ее, решил заглянуть. Да, чтобы у вас не было сомнений в моей истинной сути – позвольте вам пару простеньких трюков показать.
И он вдруг исчез! Просто взял и втянулся в черную точку, висящую в воздухе! Затем возник снова – оставшись полупрозрачным, сквозь него была видна лампа, отодвинутая назад. Снова стал плотным, на вид осязаемым.
– Кто я? Тот, кто вас сюда отправил – такое объяснение подойдет?
Пришелец из какого-нибудь двадцать пятого века? Странно, я ожидал не сумасшедшего ученого-одиночку – а целый коллектив!
– Ну что вы, товарищ Лазарев? Равнять меня с какими-то ремесленниками? «Я отрицаю все – и в этом суть моя»! Но не беспокойтесь, я от вас, как от того германского неудачника, пять веков назад, душу требовать в уплату не буду. Зачем – если вы и так блестяще справились? Я, собственно, вас поблагодарить заглянул!
Так, мне только антипода Фауста не хватало! Вот только не понял, это чем же наше изменение истории так пришлось по душе главному черту?
– Фи, как грубо! Вот отчего меня считают грубым мясником, жаждущим лишь истреблять, ломать, портить? В этом нет смысла – допустим, я уничтожил бы весь этот мир, и с чем бы остался тогда? И поверьте, что вы, люди, с задачей истребления себе подобных справляетесь куда лучше, чем все силы ада – сравните число жертв войн и всяких там природных бедствий? К тому же открою вам великую тайну: зла как такового в этом мире нет! А есть добро, направляемое лишь на себя, или на себя и «своих», все равно по какому принципу – близости кровной, национальной, идейной, религиозной, расовой – своим все, чужих не жалко. Вы старались, изменяли историю – и вам это удалось, в этой реальности ваша страна потеряла на шесть миллионов людей меньше. Зато война, и самая жестокая, охватила всю Европу, значительную часть Азии, Африки – и общее число жертв человечества уже превысило то, что было в вашем мире, а война еще не закончилась! Но мне не нужны жертвы сами по себе. Попы ошибаются, говоря о вечной борьбе Добра и Зла. На самом деле сражаются Хаос и Порядок. И я – князь Хаоса, а не Тьмы. Я не разрушаю мир, – а всего лишь, когда игра кажется скучной, смешиваю фигуры на доске. И смотрю с интересом, что выйдет – ну а кровь, смерть и разрушения, это, к сожалению, неизбежные побочные явления. А впрочем, отчего «к сожалению» – отправитесь лично вы или еще несколько миллионов к Хаосу на несколько десятилетий раньше, это будет микроскопическая разница для мироздания, но возможно, более интересный случай, как сказал один ваш литературный герой, быстрейшее «брожение жизненной закваски». Но вам пока это не грозит – вы еще не сыграли свою роль до конца. А вот ваша подруга – нет, не надо пытаться в меня стрелять! Тем более что я здесь лишь наблюдатель. Знаете, что ее приговорили не только ОУН, но и британская разведка – в УСО предлагали убить ее, чтобы вывести из равновесия вас, может сделаете ошибку? И чем кончится, не знаю – будущее этой реальности для меня закрыто, в этом и прелесть Игры!
Ага, читал когда-то у фантаста Бушкова, «дьявол не умеет предвидеть. Он может лишь строить козни, но это совсем не то». Разница, как между умом и хитрожопостью. Ну а от меня-то что ему надо?
– Всего лишь, чтобы вы продолжали вести свою партию, как прежде. Ход событий уже предопределен, вы называете это «воронкой решений». Неужели вы думаете, что СССР, заглотивший слишком много, придется по вкусу всему прочему миру? А в вашем Вожде есть что-то от африканского царька Авеколо, не слышали о таком? Фюрер высшей черной расы, сейчас контролирует территорию с пару Бельгий, на которой с изощренной жестокостью истребляет всех белых, впрочем и своих же негров, кого считает врагами, тоже. Тупая скотина, убежденная, что все можно завоевать, всех поработить – смешно, что в вашей истории он прожил и умер простым сержантом колониальных британских войск. Ваш Сталин поумнее, – но как думаете, он, узнав от вас о «светлом будущем», и получив опять же от вас хороший военный инструмент, удержится от соблазна решить все самым простым путем? И тогда снова грядет война, и опять мешаются фигуры – а я посмотрю, что выйдет в результате! И не надейтесь на рай и ад – их нет. Духовные сущности умерших идут в Хаос, то есть ко мне. Так что поэт ошибся: мне не надо было брать с Фауста никакой клятвы, после смерти он и так стал бы моим! Вернее, то, что от него осталось.
Врешь, сволочь! Даже если ты и правда тот, кем представился. Виноваты ли мы, что помогли своей стране победить? Да, в этой реальности война закончилась раньше (ровно на год – тоже 9 мая, но сорок четвертого!). И не последнюю роль в том сыграли даже не наши торпеды, а информация. Здесь нашим удался «Большой Сатурн», окружение и разгром под Сталинградом не только армии Паулюса, но затем, с выходом на Ростов, двух немецких групп армий! И у Манштейна в декабре вместо опасной попытки деблокирования котла, «Зимней грозы», вышло разбивание башки о стену, и не было сдачи Харькова в феврале, поскольку фрицевская Первая Танковая армия так и не сумела вырваться из донских степей, а у одного корпуса СС не хватило сил. И наши в итоге зимнего наступления дошли до самого Днепра, поскольку у немцев некем и нечем было затыкать громадную дыру во фронте[1]. То есть наши безвозвратные потери в Сталинградской битве были меньше тысяч на триста – а у немцев в разы выше, чем в нашей реальности! Что имело важное значение и обратную связь: накопление опыта у нас пошло быстрее, а у немцев наоборот.
Не было Курской Дуги – лишь бои под Орлом, на северном фланге. Четыреста тысяч наших безвозвратных потерь уменьшим вчетверо – итого еще триста тысяч наших остались живыми. Битва за Днепр там была после Курска, когда наши с боями выходили на левый берег – здесь у нас по нему уже был исходный рубеж, налажены коммуникации, собраны запасы, войска пополнились и отдохнули. Итого «Днепровский Вал» был взломан очень быстро и с много меньшими потерями – еще двести тысяч наших солдат остались живы. Правобережная Украина, «Багратион», Прибалтика – примем как в той реальности, хотя, наверное, разница была, с учетом лучшего нашего опыта и вооружения. Вопреки авторам «альтернативно-фантастических» романов, перевооружение это далеко не такой легкий и быстрый процесс, надо учитывать реальные возможности технологии и имеющиеся ресурсы. Но все же здесь сначала все штурмовые подразделения, а к концу войны и вся пехота действующей армии были перевооружены на АК-42 (очень похож на наш «калаш», но немного потяжелее). И уже с лета сорок третьего сначала вместе, а затем и вместо «тридцать четверок» воюют Т-54 (не копия того, что мы знаем в нашей реальности! Но внешне очень похож – танк военного времени, с движком поперек, торсионной подвеской, монолитным лобовым листом и толстобронной башней-полусферой). Оставаясь массовым средним танком, он держал в лоб снаряд «тигра», с 85-мм пушкой мало уступая ему по огневой мощи, а с «соткой», с сорок четвертого года, заметно превосходил. Так что для панцерваффе наступил кошмар[2].
В Польше мы не стали спешить на помощь восставшей Варшаве – зная о будущем предательстве панов. Не было мясорубки в Венгрии, успевшей последовать румынскому примеру. Еще сто тысяч сохраненных жизней. Чехия, Австрия, Одер и Берлин – примем как было, хотя знаю, что захват Зееловского плацдарма был проведен нашей морской пехотой (в этой реальности оптимизированной как первый эшелон высадки на вражеский берег, включая и форсирование реки тоже) гораздо легче и быстрее. Зато здесь, в отличие от нашей реальности, были бои в Северной Италии и Юго-Восточной Франции, а также в Германии западнее Эльбы. Но потери там вполне могут быть перекрыты экономией в прочих, не перечисленных мной сражениях. Итого наша армия в этой истории в сравнении со знакомой нам, потеряла как минимум на миллион человек меньше (безвозвратные!), а сколько не было ранено и искалечено? Анюта моя там должна была погибнуть в Белоруссии в сорок четвертом. А «Молодая гвардия» Фадеева, книга и фильм, уже вышедшие здесь в этом году, о живых героях – ведь тут Краснодон был освобожден еще до Нового года, молодогвардейцы все живы, Люба Шевцова даже в фильме играла саму себя! А сколько еще таких, о которых я не знаю, или погибших безвестными, не успев ничего совершить? И Ленинград здесь был освобожден от Блокады почти на год раньше, весной сорок третьего – знаю, что голода там в последний год не было, но бомбежки и обстрелы? Если фашисты были на нашей территории на год меньше, значит, многих не успели убить или в Германию угнать? И сколько людей, не погибших в этом варианте истории, теперь прославят СССР, став видными деятелями науки, культуры? Инженерами, рабочими? Да просто настоящими советскими людьми!
Так что – перед моей страной и моим народом моя совесть чиста! Ну а что гораздо больше досталось немцам – они ведь и в той, нашей реальности понесли относительные потери больше, чем СССР, иначе с чего бы Гитлеру под конец ставить под ружье подростков и стариков? Включать бывших пленных, «хиви» согласно Уставу, в состав каждой дивизии, в качестве нестроевых? Использовать пленных не в каменоломнях и на лесоповале, – а на военных заводах, включая те, что делали «фау», это могло быть лишь, если свои рабочие были взяты на фронт! Здесь же их потери были катастрофичны, фрицы так и не смогли заменить погибших в донских степях ветеранов, покоривших Европу, – именно нехватка обученного личного состава, готового драться и умирать за «дойче юбер аллес», была причиной, что их фронт катился на запад гораздо быстрее, чем в нашей реальности. И «Еврорейх», куда фрицам удалось втянуть Францию, Голландию, Бельгию, Данию и даже Испанию, – был далеко не равной заменой. В итоге европейцам досталось куда больше. Так сами виноваты – зачем было идти Гитлеру служить, «бесхозными землями на Востоке» соблазнились, вот и получили, по два метра на каждого!
Ну а потери наших союзников и всяких там африканцев? Так простите, если на вас нападет бандит, получит отпор, и в злобе бросится на тех, кто слабее – есть ли в том ваша вина? Только очень косвенная – что вы не добили гада до конца. Так никто не упрекнет Красную Армию в милости к фрицам, в этой истории, от Волги до Рейна! И может ли быть верность «общечеловечеству» больше, чем своей стране?
Вот только проговорился ты, гад, – сказав, что выгоднее тебе, чтобы больше погибших шли тебе «в переплавку». Чтобы больше было войны и смертей. И если ты царь Хаоса – то откуда же берется Порядок? Или где-то есть сущность, противоположная тебе?
– Вы, люди, странные существа. Совершенно не умеете видеть обе стороны сразу – а лишь ту, что повернута к вам. Чтобы мне насытиться, с таким же успехом я могу сказать, «плодитесь и размножайтесь», больше людишек на этой планете, больше и смертей, по естественным причинам. А откуда берется Порядок – взгляните на самих себя. Вы, если дать вам волю, сделали бы все, чтобы обустроиться в том, что имеете – и зачем тогда идти дальше? Мир стал бы застывшим и безжизненным, если бы в нем не было меня. Но мне пора – я сказал все, что хотел. И в любом случае, мне интересно, чем кончится ваша ветвь истории – я досмотрю до конца. Прощайте!
И он растаял, исчез на глазах.
Стояла все та же невероятная тишина. Подойдя к окну, я увидел машину посреди шоссе, дальше еще одну – они все замерли не у обочины, а как если бы ехали и попали в стоп-кадр. Обернувшись, я заметил крошечную точку над лампой, это была залетевшая в форточку муха, неподвижно висящая в воздухе. И маятник часов висел отклоненным.
И я окончательно проснулся. Услышал ход часов в углу и шум проехавшего автомобиля с улицы. Приподнялся на кровати, взглянул на дверь гостиной – света не было. Встал, проверил – пистолет лежал на месте. Так это все был сон? Меньше надо было еще в том времени Бушкова читать – каюсь, нравился он мне, вот воображение и разыгралось!
Теперь бы еще и Анюту не разбудить – почувствует неладное, еще лекарства начнет подсовывать. Была у нее припасена аптечка, раньше не было, а теперь завела – после аварии на реакторе, в последнем походе. И ведь не признается пока в этой слабости даже мне, и смущать ее не хочется – ведь повода, считаем, нет? Дурной сон, не более.
Но все же… Вот слова из нескладного сна. Не отпускают, хочется перебирать их, как темный бисер.
Хотя так до многого договориться можно? Вот погиб какой-нибудь Анри Франсуа в этой альт-истории. А в той, откуда мы пришли, остался жив – женился, сын родился. Только с внуками не повезло – один внук вырос пидарасом, а внучка – шлюхой и наркоманкой и подохла от спида – всё, род Франсуа закончился… А наш боец Валентин Ефимов, там погибший на Зееловских высотах – выжил, вернулся домой, женился и воспитывает троих детей. Так кто ценнее – француз или русский?
Мысль понравилась. Да, Европа эта… Пи… В общем, не стоила того эта ваша Европа.
И впредь так должно быть – если уж с нашим появлением появился выбор – наши в землю лягут или их. Или вообще – людоеды какие-нибудь… Мир устроен просто в конечном счете, и нечего над этим мудрить! Раз мы сюда попали – то и строим мир нашей мечты, пока в отдельно взятой стране!
Потянуло холодом – возможно, это был просто ночной сквозняк, порыв ветра, проникший в открытую форточку, лето ведь. Где-то на краю слышимости прозвучало что-то похожее на смешок и похлопывание ладонью о ладонь, как будто кто-то весьма тактично одобрил мысль.
– Что случилось? – проснулась Анюта. Резко привстала, тревожно огляделась по сторонам.
– Сон, – ответил я, – видел очень плохой сон.
– О том же, о будущем? – Анюта придвинулась ко мне. – Так этого не случится. Потому что мы все знаем и не допустим. Ведь не может и здесь быть точно так же, как там, откуда вы… Спи. Или же…
Она улыбнулась лукаво.
– Ты просто утомился. Хочешь, я сниму твою усталость? Ведь у меня это получилось вечером? Продолжим, мой Адмирал?
А по большому счету, какая разница, сон это был или нет? Результат ведь не меняется – что делать, как жить? Делай, что должно – и пусть совесть будет чиста.
