Во дни безадресного гнева
Испепеляю мир глазами.
Готов рычать, топтать хоть небо,
И громы изрыгать с гроза́ми.
Я в сонме гадостных эмоций,
Я отвращением опутан,
Я запиваю желчью стронций,
Смакую каждую минуту.
С руки мне, стало быть, беситься:
Рвать и метать порой полезно,
Ведь позитивом отравиться -
Ох, как реально и боле́зно…
Когда хандрит меня нещадно,
Я упиваюсь состояньем…
Причина есть всегда для смрада,
Но часто не тружусь исканьем.
Усугубить, залезть поглубже -
До блеска зверя в глаз бездонье!
И тут, в безумно жаркой стуже
Найти себя в своих ладонях…
***
Максвел лихо строчит строчки
(Стихотворные, конечно),
Попадает точно в точку,
Хотя сам он не безгрешен…
Осмотрительно рассмотрим
Макса мы вблизи сегодня.
Выясним, как сильно жгёт он
(Вы поймете, то чего для).
Максимально Макс красивый,
Блещет юмора талантом,
И ума его извивы -
На вчера, сегодня, завтра!
И полна его «палата»
Словом веским, цельным, броским…
Циник-Макс скрывает злато
Сантиментов детских, звонких!
Самобытный, самоправный,
Верткий, хваткий, сноровистый:
Дружба с Максом – цвет купавный,
Дружба с Максом – пляска твиста!
Он лицо интеллигента
Скомкает, как сам Джим Керри.
Впечатлений всех сорбент он;
Дружит он – «с открытой дверью»…
Ординарный ординарец -
Это точно не про Макса!
Жизнь-художник с ним в ударе
(Хотя есть и свои кляксы).
Макса всю жизнегеничность
Тяжко выразить словами,
Лучше воспринять, как личность,
Не сдержаться с похвалами!
Дальтонизм любви и боли
Максищу не свойствен вовсе.
Изо ртути сделан, что ли?
Тугоплавкий, тугоковкий…
Скорость чувства в сто парсеков
И кромешное упрямство
(Полнятся мои «сусеки»
Уваженьем к постоянству).
Меломанно-поэтичный,