Иван Александрович Вырыпаев
Разговор с письмом
Я перетворец. Так что же есть творчество, как не перетворчество в различных ипостасях? Поэтому, лучше уж театралу ведать театром, то есть быть театроведом, чем выдавать Его мысли за свои, облекая их в эстетическую упаковку, под названием творческий акт. И так, я пророк Иоанн. Я пишу тебе письмо. Письмо литературоведа, так как именно сейчас, я ведаю литературой, а не пересоздаю ее. Наступила минута, когда мысль стала важнее образа. Лучшая из книг, – книга, выцарапанная на заборе, куском шифера.
Из письма: правильно ли я понял тебя, считая приведенный выше текстовой кусок, метафорой?
Рад, что ты это почувствовал. Разумеется, приведенный выше кусок текста, есть пример метафоры, но метафоры, которую я предлагаю назвать новая метафора. Каково же условие появления новой метафоры? Главное условие, невыносимость метафоры старой. Необходимо убить. Нужно убить старую метафору, чтобы воспроизвести новую. Когда я хочу, чтобы сердце твое плакало, я не буду пускать вход иронию и юмор, как это делалось раньше. Когда я хочу, чтобы сердце твое плакало, я скажу тебе: Посмотри на этих актеров, они только изображают жизнь. Вот актеры, они переживают неизвестность. Давай уберем их. Давай убьем. Вот, он я. Я не актер, я такой, какой я есть. Я говорю тебе, смотри, Путин делает из нашей страны Соединенные штаты Америки. Он пытается улучшить жизнь обывателей. Группа Любэ его кумиры. Правда, ему нравится и Хворостовский, но это исключение в подтверждение правила. Путин создает мир материальных ценностей. Создает демократию, где можно говорить вслух, но говорить не кому. Ты можешь выйти на площадь и кричать. Но на этой площади никого, кроме тебя. Я вышел на площадь, в ветреную погоду. Я увидел бурю. В воздухе миллиарды песчинок. В воздухе песок. Желтые каменные дома, над которыми, разноцветными птицами кружатся женские платки. По узкой, вымощенной круглыми булыжниками, улице катятся груши, яблоки и гранаты. Катятся арбузы и длинный медный кувшин. Телеги на старинной площади перевернуты, из круглых горшков льются струи молока, смешиваясь со струями красного вина и собачей крови. Собака спит вечным собачьим сном, перерезанная на две половины, металлическим ободом от телеги. Плюс к этому, морда коричневой лошади в крови. От такого сильного ветра, лошадь шарахнулась в сторону и уткнулась в окно. Оконное стекло разрезало лошади глаза. Сильный ветер.
