Виталий Витальевич Кажарский
Человек в Космосе. 60 лет
11. Первые сутки в Космосе
Первый космический полет был коротким, хотя корабль «Восток-1» годился и для более долгого путешествия, а его пилот Юрий Гагарин был снабжён всем необходимым на 10 суток. Первый полёт дал многое науке и практике для дальнейших шагов в освоении Космоса. Но не мало вопросов ещё осталось.
Проблема влияния длительной невесомости на организм человека – одна из главных в космической физиологии и медицине. Еще серьезнее вопрос о переходе от длительной невесомости к большим перегрузкам, которые возникают при сходе с орбиты и спуске на Землю. Что если организм привыкнет к новому состоянию и не сможет справиться со столь резким его изменением? На эти вопросы предстояло ответить следующему космонавту-экспериментатору.
"На какое время продлить второй полёт? – вопрос был не простой. Как утверждает Александр Романов в книге «Королёв», первым об этом Главный спросил Гагарина:
"– Как вы смотрите, Юрий Алексеевич, если следующий полёт на 24 часа?
– Не знаю, Сергей Павлович. Три-четыре витка вынес бы, а дальше? Нет, не знаю…
– Спасибо за откровенность, Юрий Алексеевич. В нашем деле без правды не прожить. А ваши слова для меня очень важны, мы должны следующий полёт детально обсудить".
Такое обсуждение прошло во время отдыха учёных и космонавтов в черноморском санатории. Сергей Павлович собрал небольшой круг компетентных отдыхающих, сформулировал предложение: суточный полет – 17 витков, указав, что в этом случае можно будет провести посадку там же, где садился Гагарин – в Заволжье, где уже отработаны действия поисковых групп. Затем он спросил мнение каждого из присутствующих: "Три витка или семнадцать?".
В своих ответах Начальник Центра подготовки Е. А. Карпов, главный по медицинской части В. Н. Яздовский, генерал-лейтенант Н. П. Каманин, ссылаясь на неизученные реакции человека на космическое воздействие, высказались за более осторожное решение.
– А как вы думаете, Герман Степанович? – раздался голос академика.
– Я готов, – торопливо заговорил Титов, словно боясь, что его прервут. – Понимаю, для чего нужен суточный. Верю, что такой полёт можно исполнить уже теперь, и готов это доказать на деле…"
И он это доказал на деле.
Путь Германа Титова в космонавты схож с тем, который прошёл Гагарин. Родился 11 сентября 1935 года в семье сельского учителя Титова Степана Павловича и Титовой Александры Михайловны. Детство его прошло в Алтайском крае. В 1955 году окончил школу первоначального обучения летчиков в Кустанае, а в 1957 году – Сталинградское военное училище летчиков. Затем проходил службу в полку истребительной авиации, дислоцированном в Ленинградском военном округе, летал по программе летчиков-истребителей.
В тот период из Москвы в их полк прибыла комиссия и предложила среди других и Титову поучиться летать на каких-то ракетах.
Он пообещал подумать. Последовал ответ: "Хорошо, подумайте. Понадобитесь – мы Вас вызовем. Никому не говорите, о чем с Вами беседовали". После двух с половиной лет службы в авиационном полку старший лейтенант Титов был вызван в Москву и после всестороннего обследования зачислен в первый отряд космонавтов.
Подготовка к первому полету человека в Космос шла ускоренными темпами, стояла задача – стать в космосе первыми. Однако не все предварительные запуски спутников были удачными. Лишь с февраля 1961 года полоса неудач закончилась. Из полетов одна за другой вернулись живыми и невредимыми собачки Чернушка и Звездочка.
До запланированного полёта корабля с человеком оставалось всего полмесяца. Но кто из отряда космонавтов-слушателей им станет – всё ещё не было известно. На равных шли Гагарин, Титов и Нелюбов. Есть несколько версий, почему в результате выбор пал на Гагарина. Вот две наиболее вероятные.
По первой версии, «отвод» кандидатуре Титова дал сам Королев. Дело в том, что в период подготовки к полету будущий космонавт перенес тяжёлую семейную трагедию: умер его маленький сын. Эта потеря стала серьезным испытанием для Титова. А нужно было быть уверенным в максимальной психологической устойчивости первого космонавта.
Другая версия обозначена в дневнике генерала Каманина, руководившего подготовкой и отбором кандидатов на полёты: «Единственное, что меня удерживает от решения в пользу Германа Титова, – необходимость иметь на суточный полет более крепкого космонавта».
Герман Титов был горяч, амбициозен, и решение – первым послать в космос не его – ударило по самолюбию молодого летчика, который всегда стремился к лидерству. Но вот наступил его час – утверждён на второй полёт первым, а его дублером Андриян Николаев.
6 августа 1961 года командир "Востока 2" по всей форме доложил председателю Государственной комиссии Л. В. Смирнову о готовности выполнить программу полета и в ответ получил разрешение на старт.
Вспоминая то утро, Титов рассказал в своей первой книге "Семнадцать космических зорь: "Что я чувствовал? Многое, но не страх, ведь я твердо знал, на что иду. В голове вихрем пролетел порядок операций, взгляд в сотый раз обежал приборы и надписи горящих табло. На пункт управления доложил: "К полету готов…" Плотно закрыты люки. Где-то чуть слышно работает электромотор – опускается лифт с последними провожающими… Через несколько минут слышу, как отъезжают монтажные фермы. На полигоне, наверное, тихо-тихо, как и у меня в ракете, и, наверное, так же, как в день, когда улетал Юра, трещат на всю степь кузнечики…
По радио – голос Главного Конструктора: "Как самочувствие?" Отвечаю: "Прекрасно!.." Но ведь они знают о моем самочувствии не хуже меня! Врачи видят показания приборов, слушают удары сердца, знают о давлении крови. Я прислушиваюсь к самому себе и невольно повторяю – «Прекрасно!»
– Как дела, Герман?.. Это друзья. Они шутят, смеются, одним словом, – развлекают. – Музыку включить? – спросил кто-то. – Что ты хочешь услышать? – Крутите, что хотите. Тут же послышалось: «Я люблю тебя, жизнь»…
Стоп! Кончилась музыка. Пропали голоса, раздается первая команда. Теперь доктор спрашивает о самочувствии, но, видимо, уже только так, по традиции. По его голосу чувствую: он-то знает – у меня все в порядке.
Еще раз оглядел приборы, рычаги управления. Все на своем месте. Сейчас прозвучит последняя команда. Стараюсь удобнее устроиться в кресле, расслабляю мышцы, плотно прижимаю голову к подушке кресла. Остается секунда…
– Подъем!!!
Раздается нарастающий шум двигателей, вздрагивает корпус. «А кузнечик на поле, наверно, замолк…» – мелькнуло в голове. Пошла, родная! Меня прижимает к креслу все сильнее и сильнее. Небольшой толчок, другой… – срабатывают ступени ракетоносителя. Затем плавно, будто нехотя, отступают перегрузки, и неожиданно наступает мертвая тишина.
– Я – В КОСМОСЕ!
Да, но почему приборная доска куда-то плывет и очутилась вдруг на потолке? Не могу сообразить: где земля, в каком положении нахожусь, но через несколько минут все встает на свои места. Первый подарок космоса – невесомость… Пора за дело. Краем глаза смотрю в иллюминатор. Яркая палитра красок, необыкновенных и неповторимых. Любоваться некогда – меня уже запрашивает Земля. Началась тяжелая работа космонавта".
Как известно, второй космический полет продолжался 25 часов и 11 минут.
Программа включала целый ряд заданий технического и медицинского порядка. Космонавт выполнял метеорологические и геофизические наблюдения, впервые вёл киносъёмку, вручную управлял кораблём. Он работал, отдыхал, принимал пищу, спал, при посадке включал систему ручного управления. Всё это было впервые. Всё это были уникальные эксперименты.
В космосе возникали и неприятные моменты. Неожиданно обнаружились проблемы с желудком, началась рвота. На вопрос из Центра управления полетом о самочувствии Герман честно ответил: «Хреновое». Медики рекомендовали закрыть глаза, чтобы вестибулярный аппарат быстрее адаптировался к непривычной обстановке.
Полностью нормализовалось состояние космонавта перед завершением полета. Это заметили психологи, которые после каждого витка и доклада: "Все в порядке!" – пытались понять по тембру голоса, как себя на самом деле чувствует Титов. Впоследствии его вестибулярные расстройства сослужили космической медицине хорошую службу. Программа подготовки космонавтов была подвергнута существенной коррекции.
"Земные сутки на исходе. Пора приготовиться к посадке, – продолжает свой рассказ Герман Степанович, – А вот и команда. Корабль как бы не спеша меняет направление. Включены тормозные устройства, без стука у моих ног, как дрессированные, ложатся «плавающие» в воздухе киноаппарат, бортовой журнал, карандаш, фотоэкспонометр. Они тоже почувствовали – скоро земля, а там «парить» без надобности запрещено.
От трения о воздух накаляется корпус, вокруг меня клокочет яркое пламя… Тормозные устройства работают четко, и когда до Земли остаётся несколько километров, включаю систему приземления…
Земля… Она приближается медленно-медленно. Сверху вижу свой корабль. Он опустился несколькими секундами раньше. Стал прикидывать, далеко ли будет место моей посадки.
Судя по всему, ветер был довольно сильный, и меня относило от места посадки корабля. Я должен был приземлиться по другую сторону железной дороги, по которой в сторону Москвы шел поезд.
Мы не согласовывали расписание поездов и время моей посадки, получилось так, что наши пути пересекались почти одновременно. Не знаю, то ли машинист меня заметил и прибавил скорость, или у меня было достаточно высоты, но поезд прошёл чуть раньше, и я приземлился на сжатом поле пшеницы в нескольких десятках метров от железной дороги.
Первыми меня встретили труженики приволжских полей, помогли снять скафандр. Из поселка Красный Кут подошли две машины, и я попросил, чтобы меня подвезли к кабине корабля «Восток-2», так как пешком идти было довольно далеко – около 5 км. Надо было забрать из кабины бортовой журнал с записями для составления отчета, кассеты с отснятой кинопленкой, еще некоторое оборудование и попить водички".
На момент полета ему было 25 лет и 330 дней, так что он является самым молодым космонавтом. И этот «рекорд космической молодости» не побит до сих пор.
Но главную оценку его работы на суточной орбите дал Сергей Павлович Королёв после анализа полёта: "Вся научная программа, заданная космонавту, им выполнена полностью, – отметил он на заседании Государственной комиссии.
"Думаю, это и есть лучшее доказательство того, что невесомость не так уж страшна. Сокровищница человеческих знаний пополнилась новым, принципиально важным фактом. Человек может жить и работать в Космосе. Я бы назвал это открытием века…"
Президент Академии наук СССР Мстислав Келдыш так оценивал значение полёта Титова: «Справедливо подвиг Гагарина сравнивают с подвигами Колумба и Магеллана. Полёт Германа Титова несравним ни с чем, что знала история человечества».
Уже через два дня после возвращения, 9 августа 1961 года, майору Титову Герману Степановичу было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Через три дня после посадки в честь нового достижения в космонавтике состоялся митинг на Красной площади и торжественный приём в Кремле. И далее на нового космонавта обрушилась поистине всенародная слава.
Сотни новорожденных получили в честь него имя Герман. Он стал Почетным гражданином 11 городов. В его честь названы кратер на Луне, подводная гора в Тихом океане и остров у Вьетнама.
Герману Титову приходилось встречаться с многими главами государств. Тем не менее, по свидетельству сослуживцев, он не страдал звездной болезнью, остался простым веселым человеком, хорошим товарищем.
Псле первого полета Титов стал усиленно готовиться к следующему. Однако программа на несколько следующих полетов была уже составлена и кандидатами укомплектована. Далее появилась новая программа подготовки космонавта-женщины… По тем или иным причинам очередь на второй полет всё не подходила. Всё это влияло на его моральное состояние.
Как отметил генерал Каманин в своём дневнике: в первые годы после полёта поведение Титова заметно изменилось в худшую сторону, у него появились проблемы с дисциплиной и алкоголем… Титов был подвергнут выговору по партийной линии и понижен в должности. Но это были проявления кратковременной слабости.
В составе первого отряда космонавтов он оставался в течение 10 лет. Окончил Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского, участвовал в программе подготовки космических полетов «Спираль», испытывал летательные аппараты МиГ-21 и Су-7, Су-9, Су-11, Як-28, ЯК-25РВ и другие.
Между делами он отводил время творчеству. Вышли в свет книги Титова: «Семнадцать космических зорь», «700 ООО км в космосе», «Авиация и космос», «Голубая моя планета». В последней раздумья космонавта о своей профессии, о жизни, об искусстве. В одной из глав он писал: «Снова я не выдержал и взялся за перо. Может быть потому, что вчера закончил читать А. Гессена о Пушкине, или оттого, что третий день лежу и лечусь «на дому». А может быть, здесь виноват Рахманинов. Не знаю, любил ли великий композитор осень, но у меня встречи с его музыкой происходят чаще всего осенью…".
Надежды на второй полёт были похоронены вместе трагически погибшим Юрием Гагариным: Титовым рисковать не хотели. Его космическая жизнь продолжилась на Земле.
12. Надёжные руки Земли
Провожая своих питомцев в Космос "до самого Солнца", как поётся в песне, Земля ни на минуту не отпускала их из своих заботливых рук. Эти «руки» представляют собой сложнейшую по науке и технологии, широчайшую по расположению систему всестороннего обеспечения космического полёта от запуска до посадки космонавтов.
О создании и функционировании некоторых элементов системы Командно-измерительного комплекса расскажут её специалисты.
Начальник УКВ-связи «Заря» Камчатского измерительного пункта Командно-измерительного комплекса Феоктистов Валентин Сергеевич.
"В 1960 году после окончания Высшего военно-морского училища связи имени А. С. Попова получив предписание, я прибыл в Москву в распоряжение ГК РВСН. Кадровик капитан Ионов Сергей Петрович кратко обрисовал картину словами: "До Урала вакантных должностей нет. Восточнее Урала все твое". Выбрал Камчатку. Подумал, что пока молодой, без семьи, надо начинать с самых дальних гарнизонов. Тем более, до этого читал об этом крае с интересом и мечтал посмотреть. В кои века потом туда попадешь.
Уговорил однокашника Мордачева В. М. и вместе мы поехали поездом через всю страну и на пароходе «Советский Союз» (самом крупном по тем временам судне) из Владивостока добрались до Петропавловска-Камчатского.
8 сентября 1960 года началась моя служба на самом восточном пункте Командно-измерительного комплекса в десяти километрах от районного центра Елизово. Вскоре после прибытия был послан Главным инженером части Работяговым Анатолием Павловичем получить в морском порту технику, прибывшую к нам по морю.
В зимнее время на Камчатке часто бывают снежные метели, выпадает столько снега, что дороги на долгое время становятся недоступными. Пришлось нам с водителем автомашины немного «покувыркаться», пока мы преодолели 40 километров до морского порта. Назад уже с ящиками ехали быстрее и благополучно прибыли в часть.
Оборудование оказалось в основном связным, о чем я узнал, когда получил задание смонтировать аппаратуру станции «Заря», начальником которой и был назначен. Для установки станции, созданной в Московском НИИ радиосвязи, было выделено две комнаты технического здания, назначен расчет из семи солдат во главе с младшим сержантом Никодимовым Ю. М. Из Москвы прилетел представитель НИИ инженер Кливиткин Леонид Иванович.
Новенькую, недавно изготовленную станцию бережно распаковали и установили.
В одной комнате технического здания поставили приемники с магнитофонами и пульт, с которого можно было осуществлять связь, в другой комнате установили передатчик Р-824 и пульт управления антенной установкой. Самой трудоемкой операцией оказался монтаж антенной установки.
Она представляла собой четыре спирали, смонтированные на основании от прожекторной установки, оставшейся после войны. Механизмы прожектора пригодились для нашей антенны.
Но необходимо было поднять эту «телегу» на достаточную высоту, чтобы избежать закрытия зоны «радиовидимости» – мешали окружающие здания. Долбили мерзлую землю и на стоящих вертикально бревнах соорудили помост высотой два метра, попросили подъемный кран у строителей и нашу платформу подняли на помост. Позднее бревна обшили досками и получилась кладовая для ЗИПа. Антенна УКВ-связи получила необходимый обзор. После монтажа станции начались интенсивные тренировки расчета.
Конечно, мы догадывались, что скоро состоится полет человека в космос. Уже прошло несколько полетов космических кораблей с собаками на борту, но такая связь была необходима прежде всего человеку, находящемуся на борту космического аппарата. Участились проверки готовности всех средств Камчатского пункта к такой работе, хотя впрямую никто не мог об этом говорить.
Побывал у нас в марте начальник Центра подготовки космонавтов полковник Карпов Евгений Анатольевич. Он попросил установить связь для трансляции переговоров «земли» с космонавтом в комнате телеметристов. Мы создали соответствующую коммутацию через кросс узла связи, чтобы представитель Центра подготовки космонавтов в помещении телеметристов мог слышать во время полета переговоры с космонавтом. Побывали у нас также представители Центра КИК и Главного штаба ВВС.
Ответственную «обкатку» наш расчет получил 9 марта 1961 года, когда в полете находился космический корабль, на котором уже мог летать человек, но на его месте находился манекен, которого прозвали на полигоне «Иван Иванович». С ним рядом находилась собака «Чернушка». В этой работе по установленной готовности расчет нашей станции «Заря» (как и все другие станции Камчатского НИП) занял свои рабочие места.
Точно по целеуказаниям мы приняли сигнал с борта космического корабля. Наша станция и расчет подтвердили свою работоспособность во всех звеньях. По мере накопления опыта мы перешли на 2-х часовую готовность перед началом работы.
25 марта – генеральная репетиция первого полета человека в космос. В кабине космического корабля находился «Иван Иванович» и собака Звездочка. Полет прошел успешно. Расчет нашей станции «Заря» выполнил свою задачу без каких-либо замечаний. Прием сигнала был устойчивый. После этих двух полетов стало ясно, что не за горами и полет человека в космос. Этот день наступил 12 апреля 1961 года. Накануне к нам на камчатку прилетел из отряда космонавтов старший лейтенант Леонов А. А. (тогда у него была еще богатая шевелюра) и подполковник медицинской службы. Они во время работы находились у телеметристов на станции «Трал-П». Мы по готовности заняли свои рабочие посты. На командном пункте работами всех средств руководил лично командир части полковник Пастернак Михаил Семенович.
По связи из центра управления полетом получили сообщение о том, что старт корабля состоялся в 9 часов 07 минут. На Камчатке в это время наступил уже вечер (разница во времени – 9 часов). После старта мы получили целеуказания, прогнали антенную установку и выставили антенну в ожидаемую точку.
Напряжение у всех номеров расчета возрастало по мере приближения сеанса связи. И точно по целеуказаниям мы услышали: «Заря! Заря, я Кедр, прием!». Леонов сразу же ответил: – «Кедр, я Заря, слышу вас хорошо!». И мы с борта космического корабля услышали: – «Привет блондину!».
А далее последовал доклад о работе бортовых систем и устройств. Это был набор цифр по переговорной таблице, в том числе был доклад об испытаниях «АСУ» (на техническом языке – автоматизированная система управления). Сеанс связи продолжался шесть минут. В конце сеанса последовали пожелания счастливого полета и зона связи станции «Заря» закончилась.
Некоторые технические средства Камчатского пункта еще продолжали работать. А занято (не считая обеспечивающих служб) в этой работе было не менее пяти радиотехнических средств пункта: станция «Кама» измеряла параметры орбиты, станция «Трал-П» принимала телеметрию систем корабля и медицинские показания, станция КВ-радиосвязи «Сигнал-3» принимала телеметрию по КВ-каналу, Узел связи пункта поддерживал постоянную телеграфную и телефонную связь с центром управления полетом, где находился главный конструктор – Сергей Павлович Королев.
От Алексея Леонова мы узнали, что в космосе Юрий Гагарин. На мой вопрос о «системе АСУ» многозначительно улыбнулся и ответил, что Юра испытал зашифрованную на их языке одну из систем жизнеобеспечения и подтвердил свое хорошее самочувствие. После сеанса связи я получил от командира части команду подготовить копию переговоров с первым космонавтом планеты Земля и доставить её в клуб части.
Вечером, уже после успешного завершения полёта было назначено торжественное собрание личного состава.
А мы с младшим сержантом Никодимовым Ю. М. остались готовить материалы проведенной работы к отправке в Центр КИК. В те времена после работ все материалы регистрации отправлялись ближайшим рейсом самолета в Москву. У командира части в аэропорту было постоянно забронировано два места для срочной отправки материалов в Москву.
В клубе части уже была выпущена газета «Молния». Леонов помогал её готовить и набросал портрет первого космонавта, используя фотографию Юрия Алексеевича Гагарина. На митинге выступили: заместитель командира по политической части подполковник Сергеев Николай Прокопьевич, командир части полковник Пастернак Михаил Семенович и Леонов Алексей Архипович, который поблагодарил всех солдат и офицеров части за проведенную работу от лица своих товарищей по отряду космонавтов.
В память о первых сеансах связи с космонавтами позывной «Заря» сохранился за Центром управления полетами по настоящее время. Так извечная мечта человечества – полет в космос – стала реальностью и явилась непревзойденным событием 20-го века".
* * *
Баллистико-навигационное обеспечение полётов первых космических аппаратов обеспечивал 4-й Научно-исследовательский институт Минобороны. О работе вычислительного центра института рассказывает начальник одного из его отделов доктор технических наук, профессор полковник Ястребов Владимир Дмитриевич.
"В создании ВЦ, равного которому в то время в стране не было, его становлении и развертывании работ на полную мощность большую роль сыграли многие сотрудники института… В эти годы все работали с огромным энтузиазмом, не считаясь ни со временем, ни, к сожалению, со здоровьем.
Некоторые из моих товарищей по работе в довольно молодые годы безвременно ушли из жизни. Но и труды наши не пропали даром, и уже к 1960 году ВЦ был полностью готов к работе, и в дальнейшем баллистическое обеспечение полетов всех ИСЗ и других космических полетов производилось в институте.
При запуске Ю. А. Гагарина перед нами была поставлена весьма сложная в то время задача: определения орбиты «Востока» по части измерений пунктов Командно-измерительного комплекса. Надо было с ИПа, расположенного на Камчатке, в районе Елизово, успеть сообщить космонавту факт выхода корабля на орбиту и её параметры.
Надо заметить, что в то время не было прямого ввода результатов измерений в память ЭВМ… Несмотря на внедрение автоматических методов анализа измерений, точность определения орбиты в то время зависело от квалификации оператора-баллистика. Решение этой задачи после тщательного отбора было поручено двум бывшим морякам В. Н. Быкову и В. В. Пшеничникову. Тренировка проводилась по информации о пусках беспилотных кораблей-спутников и переносилась на ЭВМ по реальному временному графику её поступления с пунктов.
Такие интенсивные тренировки проводились в течение примерно месяца до пуска корабля «Восток».
И вот наступило 12 апреля 1961 года. Прошли томительные часы ожидания старта ракеты-носителя корабля «Восток». Наконец по приемнику системы связи с экипажем «Заря» в нашем ВЦ прозвучали последние для меня в этот день слова Гагарина: «Поехали».
С этого момента мое место в машинном зале ЭВМ М-20, где на двух машинах работали невозмутимый, спокойный и внешне медлительный, но работающий безошибочно Володя Пшеничников, и порывистый, горячий по натуре Слава Быков. Перфокарты с результатами измерений, поступившие в ВЦ, они использовали последовательно, мне в процессе решения вмешиваться не пришлось.
За несколько минут орбита была определена практически одновременно на двух машинах, и ее параметры были доложены генералу Соколову (начальнику 4 НИИ). Тут же за несколько минут до входа в зону радиовидимости Камчатской станции слежения, они были переданы на командный пункт Командно-измерительного комплекса и на полигон – С. П. Королёву для сообщения Гагарину…
В этом же году, 6–7 августа, состоялся полет «Востока-2» с космонавтом Г. С. Титовым на борту. Этот экзамен был ещё более сложным: все-таки первые сутки полета пилотируемого корабля. Конечно, и мы были уже не те, накопили опыт работы при полете других спутников различного назначения. Однако в этом полете нас ждал очень неприятный и весьма редкий сюрприз. Впервые в моей более чем 35-летней практике это был единственный случай.
Станция системы единого времени страны в районе Горького (ныне Нижний Новгород) дала сигнал единого времени с ошибкой в одну секунду. К этим сигналам привязались пункты, находящиеся в Казахстане и Сибири.
В то же время камчатский пункт, имея плохую слышимость европейских станций, привязался к единому времени по сигналам японской станции. В довершение картины оказалось, что тестовое ручное управление, произведенное Титовым по программе на первом витке, дало импульс скорости в направлении движения корабля. Из-за этого все измерения на втором, третьем и последующих витках были сдвинуты по времени на несколько десятых секунды, причем этот сдвиг нарастал пропорционально числу витков относительно первого витка орбиты.
Все это привело к тому, что совместная обработка всех измерений первого витка и измерений первого и последующих витков была невозможной. Но к этому времени была разработана методика уточнения ошибок временной привязки измерений всех пунктов относительно измерений одного, принятого за опорный.
Не сразу, но стало ясно, что измерения некоторых пунктов не стыкуются по времени. Были найдены измерения на витках, где такого явления не наблюдалось… После этого была определена уточненная орбита корабля, что дало возможность получить точный прогноз его движения и достаточно точно спрогнозировать район посадки спускаемого аппарата и катапультирования космонавта".
Так напряжённо, кропотливо и профессионально работали сотни людей на земле, чтобы обеспечить успех Человека в Космосе.