Виталий Останин
Сверх
Агент ККС остался за дверью, а ученые уставились на меня с неподдельным любопытством.
– Меня зовут Карл Иванович Вавилов. – представился старичок. – И мы не родственники.
Я сперва не понял, к чему он это сказал, а потом вспомнил советского ученого-биолога и генетика Николая Вавилова, и сообразил, что моего собеседника, видимо, здорово утомили вопросами на тему родства с легендой.
– Моя помощница, Катенька. – махнул он рукой в сторону женщины, которой больше подошло бы имя Брунгильда. – Нас специально пригласили в этот милый городок. Мы будем оценивать ваш потенциал, молодой человек. Вы готовы?
Надо же – пригласили. Ну, оно и понятно. Вряд ли в курортном городе будет постоянно сидеть какой-нибудь дипломированный специалист по сверхам. Такого проще привезти на базу при необходимости.
– Эм. Да, вроде… Или надо завещание было написать?
Шутка не прошла. Меня пригласили к первому из приборов, попросив вложить руку по самое плечо в специальное отверстие.
– Забор крови, давление, плотность кожных покровов, костной структуры. – пояснил Вавилов. – Вы ведь у нас кинетик, Виктор?
– Наверное…
– Ну, значит пока пойдем по этой схеме. Катенька! – он повернулся к помощнице. – Прогоняем молодого человека по протоколу «Гильгамеш». Говорят он у нас не ниже шестерки. Что ж, проверим!
Следующие два часа меня тыкали иголками, брали различные анализы, изучали кожный покров, кровь, кость и мышцы. Заставляли бегать, прыгать, подтягиваться и приседать, после чего вновь повторяли забор образцов. На центрифуге я тоже разок прокатился – восторга не ощутил. И за все это время, мы так и не приблизились к проверке именно способностей сверха. Если бы не это подземная база под зданием КГБ, а может, кстати, и в другом месте, я бы сказал, что прохожу очень навороченный медосмотр.
– Что ж. – заключил спустя эти два часа Вавилов. – Картина ясна.
– Так шесть или семь? – уточнил я.
– Что? А, нет! Молодой человек, мы еще не занимались оценкой вашего потенциала сверха. Только общее обследование, на которое потом наложатся и другие результаты.
Черт возьми, так это еще прелюдия была? Что же тогда ждет на настоящем исследовании способностей супера?
Как оказалось – нечего сверхъестественного. Меня подключили сразу к целой куче приборов и стали просить проводить манипуляции с организмом. Увеличить отдельную конечность, все тело целиком, сменить личину или режим зрения.
Вавилов оказался очень педантичным человеком. Но и понимающим свой предмет. Именно он дал мне совет, который сразу же изменил мое отношение к «призыву сверхсил».
– Мозг человека, Виктор, работает с шаблонами. Вы еще молодой человек, не задумывались о таком, но поверьте – так дела и обстоят. Вот, скажем, умелый специалист – он ведь не обязательно умный, верно? Он, скорее, опытный. Другими словами, он уже пережил, возможно неоднократно, какую-то ситуацию, и нашел из нее наилучший выход. В будущем, при столкновении со схожими обстоятельствами, он не будет думать, а применит опыт. То есть шаблон. Мозг вполне логично предположит, что раз это сработало раньше, то и сейчас все пройдет, как надо.
Применительно ко мне, это значило, что на каждое отдельное изменение организма – начиная от удлинения пальца и заканчивая переходом в боевую форму – нужно было создать что-то вроде триггера или состояния. Можно и в словоформу забить. То есть, крикнуть – Товарищ Халков! – и превратится в зеленого громилу. Нужно лишь было добиться, чтобы мозг к этому адаптировался и понимал полученный приказ.
Чем мы и занимались следующие несколько часов. Не скажу, что добились прямо потрясающих результатов, но один раз перейти в боевую форму, а потом вернуться обратно в человеческую, я смог. И без всяких браслетов, от которых терял сознание.
Окон в помещении не было, часы на стенах не висели, и по настоящему осознать сколько прошло времени я смог, лишь когда Вавилов сообщил, что уже поздно, и на сегодня мы закончили.
– А вам, молодой человек, еще требуется пройти регистрацию, – сказал он, прощаясь. – Все данные я передам специалистам, а вас проводят, куда нужно.
Я кивнул и открыл дверь. За ней уже стоял агент с залысинами. Будто и не уходил!
Глава 3
– Небо! – вскричал я, выйдя из здания КГБ. – Я вижу небо!
Стоящий рядом со мной капитан Волков, понимающе ухмыльнулся. Он бы и сам, наверное, прыгал от счастья, если бы провел весь световой день под землей, в коридорах и кабинетах, лишенных окон.
– Ну, думаю, проблем с тобой больше не будет. – произнес он, протягивая руку.
– Тише травы, ниже воды, тащ капитан.
– Про лагерь не забудь. Смежники ребята такие, без понимания. Опоздаешь на транспорт – объявят в розыск. А я что-то устал за тобой гоняться.
– Даже не переживайте. Не подведу. А можно наглый вопрос?
– Почему-то я даже не удивлен… Говори!
– Хотел попросить. Не сейчас, потом как-нибудь. Можно будет узнать, чем дело с Корейцем закончилось?
– Глебов, ты кажется сегодня столько бумаг подписал о неразглашении, что должен понимать…
– Да понимаю я, понимаю! Говорю же, не сейчас. Потом, если будет такая возможность.
– Посмотрим. Шагай уже.
– Ну, пока тогда.
Закончилась для меня вся эта история уже глубоким вечером. Точнее, ночью даже. После того, как Вавилов взвесил меня и измерил, безликий кэкээсник отвел в другое помещение. Там я получил специальную отметку в идентификатор, что я сверх и представляю повышенную опасность для людей.
Подробностей в ней о том, что я за тип и какой у меня уровень мутации – в документах это именно так называлось – не было. Просто теперь каждый, кто решит проверить мои документы, обладая допуском для этого, конечно же, будет знать, кто я такой.
В следующем кабинете доктор поставил мне маячок. Вогнал прямо через пневмоинъектор в плечо целую сотню микродронов, которые будут жить в моем теле месяц. С их помощью ККС будет способно отследить меня где угодно.
– Процедуру нужно повторять каждый месяц. – сообщил врач.
– Всю жизнь так, что ли? – вяло возмутился я. К нему я попал уже вымотанный исследователем Вавиловым, и пожилой бюрократкой, которая заполняла на меня ворох формуляров.
– Не обязательно. – пожал тот плечами. – Можно достичь уровня лояльности «гамма», тогда ККС отменит эту процедуру.
– А как мне достичь этого уровня лояльности? – тут же вскинулся я.
– Котят с деревьев снимать! – гоготнул врач, но видя, что я шутку не поддержал, пояснил. – Родине служить, Глебов. Все, как обычно.
В следующем помещении этого бесконечного подземелья, мне прочитали инструкцию, что мне можно делать со своей способностью, а что нельзя. Коротко – ничего нельзя. С оговорками, правда. Если я служу в вооруженных силах, и при наступлении события под кодовым обозначением «прорыв», то можно. С армией было понятно, а вот с «прорывом» – не очень.
Но объяснять мне никто ничего не стал. Сказали, что все это я узнаю после прохождения полугодовых курсов для сверхов, куда мне здесь же вручили повестку. Через два дня я был обязан сесть на военный борт и отправиться куда-то в Сибирь. Точное место, естественно, не называлось. Как обычно у этих помешанных на секретности ребятах, обозначалось оно, как «объект 50/67»
И после этого, наконец, отпустили. Довели до лифта, подняли на поверхность, где меня уже встретил Волков, который и вывел на улицу.
Попрощавшись с капитаном, я неторопливо побрел домой. Причем, внутренне я чувствовал, что иду именно домой. В место, где тепло, безопасно. Где меня любят и ждут, как бы банально это не звучало.
После нескольких дней безостановочно беготни, просто идти, не оглядываясь, и не продумывая каждый свой шаг, уже походило на чудо. У меня такое было в прошлой жизни, когда я первый раз в заграничную командировку летал. Сел в самолет в заснеженном аэропорту в Подмосковье, а вышел наружу уже в Африке. И эта разница между зимой и летом, между которыми стояли каких-то восемь часов полета, воспринималось, как настоящее волшебство.
Так и сейчас. Я шагал и сам не верил этому. Что я снова жив. Что молод. Не беглец. Сверх. Свободен. В общем, довольно сложно объяснить всю эту гамму чувств, которая на меня свалилась этой анапской ночью.
Отдельно не отпускала некая недоверчивость. Она, старая циничная дрянь, ворчала где-то в глубине. Что так не бывает. Что людей, способных превращаться в великанов, не отпускают просто так, взяв лишь обещание явиться. Я велел ей заткнуться, решив просто наслаждаться этим состоянием покоя.
Но разум, привыкший во всем искать подвох, не отступал. И, чтобы занять его хоть чем-нибудь, я принялся размышлять о вещах близких, но все же отстраненных от моих контактов с ККС. О выводах, которые сделал Вавилов, и которыми со мной поделился.
– Семерка. – сказал он. – Потенциальная, но семерка. Даже не знаю, что вам сказать молодой человек. Поздравить или посочувствовать.
– Ну, то что обычную жизнь мне не прожить, я уже понял. – хохотнул я тогда, сообразив, к чему профессор сказал про сочувствие. – А можно больше подробностей?
– Извольте. Чтобы вам было понятнее, я вашу способность рассмотрю в разрезе. Так сказать, препарирую отдельные направление и составные части. Вы биокинетик седьмого ранга. Что это вообще значит, спросите вы? А это, молодой человек, регенерация – раз, метоморфизм – два, и управление массой – три.
– Про первые два я понял, а вот третье…
– Дойдем и до него. – отмахнулся ученый. Итак, первое – регенерация. Она у вас высокая, но не слишком. По шкале Сахарова – шесть единиц. Не буду углубляться в теорию, вам достаточно знать, что раны вы залечить способны практические любые. Потенциально – отрастить конечность, но не рекомендую пробовать. Скажем, кисть или стопу «шестерка» отращивает около полугода.
– И это не слишком высокая? – воскликнул я.
– Ну, девятка, например, отрубленную руку приставит, и уже через минуту вам ею в лицо ударит. А если все же потеряет конечность и вынужден будет отращивать новую, но дело затянется на пару дней, не больше.
Вавилов со значением поднял палец. Я впечатлено покачал головой.
– Но, не забывайтесь и не заигрывайтесь. Потеря сорока процентов тела для вас летальна. Поражение мозга – летально. Сердце и прочие внутренние органы – вариативно. Как повезет.
– Понял.
– Ну, раз поняли, то идем дальше. Метаморфизм – девятка. Об этом свидетельствует и ваша боевая форма. Она полностью адаптивна, то есть на клеточном уровне подстраивается под изменение обстановки. Точнее, будет это делать, когда вы научитесь ею полноценно управлять. Один только вопрос, товарищ Глебов…
– Да?
– Почему именно зеленый гуманоид огромного роста?
– Простите?
– Ваше первый переход в боевую форму. По большому счету, он определил то, как вы будете выглядеть выглядеть при полной трансформации. Изменить это возможно, но очень сложно. Да и не зачем, в общем-то. Какой-то особенной пользы от этого нет. Мне просто по человечески интересно – почему именно зеленый великан? О чем вы думали в тот момент, когда проходили первую трансформацию.
Из вопроса доктора, я понял, что сглупил. Что мог выглядеть, как угодно. И выбрал – подсознательно – Халка, поскольку его образ был в моей памяти.
– Ну, – протянул я. И начал городить одну несуразицу на другую. – Я ведь в армии служил недавно. А там какой любимый цвет? Зеленый! А огромный – реакция на опасность, наверное. А вообще – не знаю! Честно. Как-то не думал об этом.
– Понятно. Ну и третья составляющая ваше способности, товарищ Глебов. Управление массой. Самая противоречивая и антинаучная, я бы сказал. Она у вас восьмого ранга. То есть, позволяет наращивать и снижать ее в очень короткие сроки.
– А откуда она берется и куда потом девается эта самая масса?
– В корень зрите, молодой человек! Из ниоткуда и в никуда! Поэтому я и сказал, что данный аспект биокинеза и является антинаучным. Хотя, конечно же, это не так, просто мы еще не понимаем принципов, на которых она работает, но выглядит именно, как колдовство. Раз – и вы весите под тонну! Хлоп – и уже меньше центнера.
– А сила? – признаться, меня слабо интересовали теоретические изыскания ученых. Работает, и ладно. Обо всем думать будешь – мозг сломаешь.
– Что «сила»? – не понял меня Вавилов.
– Ну, она как-то измеряется? Просто, вы про три аспекта сказали, а про нее – нет. Насколько я сильнее обычного человека?
– Вы, товарищ Глебов, рассуждаете, как дилетант, что вам, в общем-то, простительно. – хмыкнул ученый. – Ну какой может быть уровень силы, подумайте сами? Это часть метаморфизма. Какой объем мышечной массы вы нарастите, насколько плотными сможете сделать свои мышцы, и насколько быстрым сигналом прохождения все это обеспечите, такой и будет ваша сила. Без метаморфизма, вот прямо сейчас, ваша сила равна обычной для молодого человека в прекрасной физической форме.
В общем, хотя Вавилов от меня ничего и не скрывал, с удовольствием поясняя сложные моменты, понял я не так уж и много. В обычном состоянии, я равен по возможностям любому своему сверстнику. Меня можно вырубить, ударив по затылку, и заставить согнуться от боли, пнув в живот или между ног. Но! Это если я не буду готов к удару. В противном случае, я могу (в теории) нарастить в месте удара броню, причем моментально.
Только вот как это делать – этого ученый не сказал. Мне предстояло научится этому самостоятельно. В тренировочном лагере для сверхов, спрятанному где-то в сибирской тайге. Под руководством опытных инструкторов, которые помогут раскрыться моему потенциалу.
За этими мыслями, я и не заметил, как добрался до дома. Остановился перед калиткой, не решаясь войти. Глупость, если подумать! Зоя Витальевна мне, старику в теле молодого мужчины, не родная мать, а я волнуюсь, словно бы наше биологическое родство что-то меняет. Как она примет блудного сына, который не успев получить сверхспособности, тут же влез в самую гущу бандитских и шпионских разборок? И как отреагирует, когда скажу, что уже через два дня мне нужно снова улетать на полгода?
Волков сказал, что матери позвонили, и предупредили обо мне. Без подробностей, но с оговоркой, что «сын ваш, Зоя Витальевна, очень помог следствию». Так что она сейчас сидит и ждет меня. Точно не спит. А я не решаюсь войти.
Не без труда поборов эту непонятную робость, я толкнул калитку и вошел во двор. Дверь в дом поменяли, но так и оставляли не запертой – заходи, кто хочет. Это я и сделал, сразу же оказавшись в залитой светом прихожей. А миг спустя – в объятиях маленькой женщины.
– Весь в отца. – через несколько минут после встречи, я уже был усажен за стол, а Зоя Витальевна призраком металась по кухне, собирая что-то, чем можно накормить молодой растущий сверхорганизм. – Тот тоже постоянно влипал в неприятности! Чудо, что дожил до сорока и сына успел вырастить!
Отец у Виктора был профессиональным военным – это я от мамы узнал. Погиб на задании, в какой-то стране третьего мира, где военные специалисты Советского Союза боролись с влиянием Британии. Произошло это уже пять лет назад, поэтому говорила о муже Зоя Витальевна без боли в голосе.
– Мам! – против воли вырвалось у меня сыновье-возмущенное. – Я, как будто специально!
– А он тоже не специально! – передо мной появилась тарелка с нарезанным сыром, мясом и овощами, которой я тут же занялся. – Вообще не специально! Но там, где другой бы прошел спокойно, Виктор обязательно либо хулиганов встретит, либо собаку, тонущую в пруду. Наследственность, ничего не попишешь.
Она суетилась, скрывая за этим радость от встречи и боль грядущего расставания. О том, что мне нужно лететь в Сибирь, я сказал почти сразу, как в дом вошел.
– Лена заходила, кстати. – сменила она тему.
Странно, но как только она произнесла это имя, в голове моей возник не образ студентки, красавицы и комсомолки, которая должна была дождаться парня из армии, а немецкой разведчицы Хелены. На которую я, как ни удивительно, запал.
– Угу. – промычал я в ответ. – Видел ее.
– И что?
– В смысле?
– Вы точно расстались?
– Мам, давай вот без этого! Да, расстались и сходится не собираемся. И вообще, закрыли эту тему.
Еще некоторое время поговорив с мамой, я сытый и довольный, отправился спать. А наутро обнаружил на своей «польке» сообщение от немки. Хелена предлагала встретиться в районе обеда, и поговорить.
Уж не знаю, гормоны ли это молодого тела, или я и в прошлой жизни, дожив до седин, был влюбчивым дураком, но читая написанные девушкой слова, я почему-то чувствовал себя страшно довольным. От того, что понимал, раз она пригласила на встречу, я тоже интересен ей. Считай она меня просто контактом, одним из людей, с которых ее свела служба, этого сообщения бы не была.
В общем, я написал ей в ответ, что согласен. И в качестве места встречи предложил то кафе, где у нас было свидание.
На завтрак мама напекла оладьей, которых я умял, наверное с десяток. Со сметаной, да с абрикосовым вареньем – чудо просто! Заодно обсудил с Зоей Витальевной программу оставшихся мне двух дней «на свободе». Под конец, я сказал, что в двенадцать у меня встреча.
– С девушкой? – каким-то незадокументировнным женским чутьем мама сообразила, что иду я не с друзьями пиво пить. А может лицо у меня было слишком довольное.
– Ага.
– И когда только успел?! – всплеснула она руками.
Лицо у женщины было осуждающим, но тон при этом – гордый. Мама, одно слово.
– Но вечером – ужинаем дома. – заявила она. – Впрочем, если хочешь ее привести…
– Не уверен, что она захочет. Там… сложно все.
Объяснять этой милой женщине, что у меня странным образом закрутился роман с агентом разведки другой страны (пусть бы и дружественной), я не собирался. Она, впрочем, особо и не выспрашивала.
Хелена пришла на встречу в том же образе, в котором я увидел ее впервые. Легкое летнее платье, роскошные черные волосы, неуверенная улыбка на лице при моем появлении.
Я решил, что играть в оскорбленную невинность не буду. То есть настоящий Виктор, который с девушкой порвал, потому что она его из армии не дождалась, уйдя на комсомольскую стройку, именно так бы и сделал. Сидел бы надутый, если бы вообще явился. Но мне особой надобности изображать обидчивого молодого человека уже не было.
– Привет! – я сел напротив нее. – Рад тебя видеть.
– Вчера мне так не показалось. – она хмыкнула, намекая, что во время нашей последней встречи, я ее матом обложил и отправил в известном каждому русскому направлении.
– Стресс. Прости. – пожал я плечами. – Не ожидал, знаешь ли, что моя подруга окажется германской контрразведчицей.
– Ты тоже не сразу мне открылся. – произнесла она. – И ты прости. Но я не могла…
– Хелена, мне вчера твой коллега все объяснил. Зла не держу…
– Но?
– А ты уверена, что тут есть «но»?
– Я неплохо знаю русский, чтобы почувствовать некую недосказанность.
Теперь уже я хмыкнул.
– Но я не знаю, как тебя с собой вести дальше. – сказал честно. – Просто не понимаю и все.
Она смущенно улыбнулась. Не знаю, насколько все это было игрой, но выглядело чертовски мило. У Хелены была светлая кожа, поэтому румянец проявлялся очень заметно.
– Задаешься вопросом, кто мы друг другу после всего этого? – проницательно спросила она.
Я кивнул. Было бы интересно узнать, как к этому относится девушка. Для себя я решил, что она мне нравится, но умерено, без разбитых сердец при расставании.
– Друзья? – предположила Хелена. – Все прочее довольно бесперспективно, ты сам это понимаешь. Я завтра улетаю в Берлин с докладом, после чего вернусь к работе. Ты послезавтра отправляешься в Сибирь на полгода. Так что, друзья, я думаю. Если ты не против.
– Ну, это очень практичный немецкий подход! – рассмеялся я. – Нет, я не против. Значит ты улетаешь, узнала, что я тоже буду долго отсутствовать, и решила позвать на прощальное свидание?
Что меня устраивало полностью. Глупо предполагать, что у нас бы с ней что-то вышло.
– Не совсем. – девушка чуть наклонила голову набок. – Еще я должна тебе кое-что рассказать. Про этот твой лагерь. Волков не имел права, но я то законами вашей страны не связана.
– Так. – немного напрягся я. – И что же это?
Хелена некоторое время помолчала, после чего произнесла.
– Ты ведь уже встречался с демонами? – видя мой недоуменный взгляд, она пояснила. – Те мутанты, с которыми ты сражался в Кутке. У нас их называют демонами.
Глава 4
Немного обескураживающий переход. Честно говоря, я рассчитывал на прощальное свидание, которое могло закончится в каком-нибудь гостиничном номере. Не то чтобы это была какая-то доминирующая идея, но – какого черта! Как говорил один известный в моем Союзе киношный персонаж: «Вы – привлекательны, я – чертовски привлекателен!»
А девушка как кирпичом по лбу заехала. Демоны! Серьезно? Сверхов в этом мире был недостаточно, так сюда еще и адских тварей завезли?
– Хм. – протянул я. – Ну пусть так. Встречался. Почему демоны, кстати? Как по мне, ничего потустороннего в них нет. Больше похожи на плоды чьих-то безумных экспериментов в сфере генетики.
– Да просто кто-то первым назвал их так, вот и прилипло. – отмахнулась Хелена. – Но не в названии дело. Понимаешь, какое дело. Твоя учебка… Она ведь совсем недавно была создана. Я подняла наши данные, сопоставила факты – ей и года нет.
– И что?
– И туда свозят сверхов со всей страны. Таких же вот «случайных», как ты. На черных рынках по всем странам сейчас множество контрабандного препарата ЕМ. В Союзе нет такого наплыва, но тоже что-то просачивается. Нет-нет, да и появляются такие вот уберы, вроде тебя. Которые не запланированы и без воли властей появились. Все, кого ККС находит – готовых сотрудничать, естественно – потом оказываются там.
– Что логично, нет? – я все еще не понимал к чему вела девушка. И так было понятно, что мой случай не уникальный. Да и желание «контролеров» обезопасить общество, убрав подальше не вполне контролирующих свою силу сверхов, тоже было вполне понятно.
– Одновременно фиксируется большое количество событий, называемых «прорывами».
А вот это слово я слышал. «Событие», о котором мне не стали ничего рассказывать, сказав лишь, что я все узнаю в учебке. Ситуация, в которой я могу применять свои сверхспособности без оглядки на ККС.
– И-и? – беседа, которая должна была стать прелюдией к прощальному свиданию, стала увлекать меня все больше.
– И наши специалисты, – имея в виду свою «контору», сказала Хелена, – связывают возросшее количество сыворотки на черном рынке с этими самими прорывами. Больше тебе скажу – «штази» рассматривает возможность создания такого же учебного лагеря на территории Германии. Сам понимаешь почему.
Я кивнул. После ее последней фразы у меня в голове все сложилось. Больше доступной сыворотки – больше сверхов. Больше прорывов, чем бы они не были, которые приводят к появлению тех самых демонов-мутантов. Учебные лагеря новоиспеченных суперов. Все это действительно жемчужины с одной нити.
– В лагере готовят противостоять демонам.
Девушка молча кивнула.
– Одного не пойму. – признался я. – Получается, что весь этот контрабандный препарат ЕМ – его распространение негласно одобрено? Чтобы получить большее количество сверхов, которые могли бы сражаться с мутантами?
– Путаешь причину со следствием. – покачала головой Хелена. – События типа «прорыв» стали проявляться именно благодаря возросшему количеству сыворотки в свободном доступе, и большому количеству новых сверхов.
– Как это?
И девушка как смогла, объяснила. С ее слов выходило, что первые прорывы появились сразу после Великой Отечественной войны. Точнее, в тот период, когда сторона победителей, забравшая себе нацистскую разработку, начала с ней экспериментировать. В те времена одно с другим еще не связывали. Просто иногда, довольно редко, на самом деле, в глубине полностью контролируемой территории какой-нибудь страны, стали появляться группы чудовищ.
Не сразу, но специалисты отметили, что монстры всегда шли туда, где каким-то образом проявляли себя сверхи. Жили, сражались, собирались вместе для отдыха – в конце шестидесятых, говорят, были очень популярны съезды и конвенты суперов. В общем, чуяли их. А добравшись – нападали.
Чем больше становилось сверхлюдей, тем чаще случались прорывы. Само это слово стали использовать уже в семидесятых, когда, наконец, удалось выявить один из источников появления демонов. Кстати, именно поэтому их и стали так называть – выходили они словно бы из прорехи в воздухе.
– От широкой общественности, как ты понимаешь, это все тщательно скрывается. – закончила Хелена. – Никому не нужна паника, которую может посеять сообщение о том, что откуда-то из другого измерения, в наш мир приходят монстры. Раньше с ними справлялись состоящие на службе у государства сверхи. Теперь, получается, их уже не хватает. Поэтому, я тебя очень прошу. Когда вам будут давать эту информацию в лагере, сделай вид, что ты ее услышал впервые, хорошо?
– Буду нем, как рыба. – пообещал я.
– И еще. – продолжила она. – Будь там осторожен. Те сверхи, с которыми ты будешь проходить обучение, они не из самых благополучных слоев общества.
Ну, я где-то так и предполагал. Хорошие мальчики и девочки не станут пить мутную жижу неизвестного происхождения. Они ездят на комсомольские стройки, служат обществу в качестве дружинников, старательно учатся и все такое прочее. Им незачем рисковать своей жизнью на ставке один к трем, чтобы получить призрачный шанс обрести «экстраординарную мутацию».
Да и зачем они, эти сверхсилы? Ну, серьезно! Одни же проблемы и куча головной боли. В развитом социализме моего нового дома гораздо проще прожить без них. Я бы, будь у меня выбор, отказался.
Так что я понимал, о чем говорила Хелена. Контингент на секретной базе будет впечатляющий. Отбраковка – так называл подобных людей мой первый инструктор по боевой подготовке. Но не обычная, а со сверхспособностями. Так что ухо нужно держать востро.
– Спасибо за предупреждение. – кивнул я, накрывая ее ладонь своей. – Скажи, а какие у тебя планы на сегодняшний день?
Будущее – оно где-то там. Близко, но не так сильно, чтобы я в один из своих последних дней на гражданке тратил на него слишком много времени. Предупрежден – отлично. Но забивать этим голову сейчас, когда напротив тебя сидит молодая красавица, глаза которой игриво прищурены? Ну уж нет!
– Я свободна до завтрашнего вечера. – ответила она, переплетая свои пальцы с моими. – Есть предложения?
– И много. А потом, если захочешь, можно заскочить домой, познакомится с моей мамой.
– Потом?
– После… реализации предложений.
– Вот даже как? – она вскинула брови, после чего вдруг построжела лицом и серьезным голосом произнесла. – Это очень ответственный шаг, Виктор. Вести девушку знакомится с родителями после столь непродолжительного знакомства. Ты же не собрался меня замуж звать? Я слышала, вы, русские, очень скорые в таких делах. Не успеешь оглянуться, а ты уже беременна третьим…
Впрочем, долго удерживать эту суровую мину на своем личике она не смогла. Рассмеялась прежде, чем закончила говорить. Я тоже улыбнулся, поддерживая шутку.
– Ну что ты, милая! Мы не такие уж страшные, как вы там в европах своих считаете. Да и я не готов отрывать тебя от карьеры контрразведчика. Все просто и банально. Времени осталось мало, а я бы хотел уделить его двум дорогим мне женщинам. На ужин мама просила быть дома. Семейный ужин и все такое – я все-таки на полгода уезжаю, и неизвестно буду ли иметь возможность хотя бы написать ей. Так что она заранее начинает скучать.
– Какой хороший и почтительный сын! – девушка приложила руку к груди и соорудила на лице умиленное выражение. – Это очень… вдохновляет, знаешь ли! А она не будет против, если на ваш маленький семейный ужин заявится иностранная шпионка?
– Ну, если ты ей об этом не скажешь, я тоже буду молчать.
– Хорошо. Думаю, ничего страшного в знакомстве с матерью своего русского друга не случится. Но сперва… Что ты там говорил о предложениях?
– Да, предложения!
Двое суток пролетели, как один миг. Большую часть времени, я провел с Хеленой. Лишь пару раз мы проведали Зою Витальевну. Первый раз – на том самом запланированном ужине. Сказать, что мама удивилась гостье – ничего не сказать. То есть она понимала, что ее сын не долго будет холостяковать, но немка?
Однако, в первые же минуты, Хелена очаровала мою мать. Теперь-то ей не было смысла притворяться, по-русски она разговаривала с совсем незаметным акцентом. Так что уже через полчаса я был забыт, а женщины проболтали друг с другом до полуночи. Мне разрешалось лишь иногда вставлять междометные фразы, а один раз и вовсе быть изгнанным на улицу – девочкам приспичило поговорить на темы, которые меня не касались.
Не знай я, кто такая Хелена, может и напрягся бы – так будущая супруга может говорить со свекровью. Однако, с этой стороны мне точно не было чего опасаться. Каким бы не было мое высокое самомнение, я прекрасно понимал, что выбор между мужчиной и службой она сделает однозначный.
А на втором визите настояла сама немка. Сказала, что моя мама ей очень понравилась, и она хотела бы с ней попрощаться перед отлетом. Мне потом их пришлось друг от друга буквально отрывать, а то бы храбрая и хитроумная шпионка опоздала бы на свой самолет.
Все остальное, что происходило в эти два дня, можно было емко уложить в одно слово. Только вот смыслов оно бы содержало бы такое великое множество, что не хватило бы и сотни исписанных листов.
Проводив подругу и немного взгрустнув по этому поводу, я тряхнул головой – жизнь продолжается! – и отправился домой. Где провел последний день свободной гражданской жизни в компании с Зоей Витальевны. Кто-то мог бы сказать, что молодому мужчине стоило бы чем-то другим заняться в такой момент. Нагуляться, например, с запасом. Но такого умника, к счастью, рядом не оказалось. И глупых жертв не случилось.
А на утро я отправился все в тоже здание городской управы КГБ, откуда меня автобусом отвезли на военный аэродром. Там усадили на военный же борт, который вез какой-то тяжелый, упакованный в герметичные контейнеры груз, и отправили в Сибирь. Шесть часов полета – два в воздухе, два в безымянном аэропорту, где контейнеры забрали, и еще два в воздухе – после чего я, наконец, вышел в той части нашей страны, с которой прочно ассоциируется все русское у иностранцев. Сибирь или, как они говорят, Сайберия.
Военная база. Сколько я их повидал в своей прошлой жизни. В пустынях, в джунглях, в горах или вот, как сейчас – в тайге. Все они, если разобраться, одинаковые. Военные – люди прагматичные и разного рода красотам и стилю, всегда предпочтут функциональность. Мне кажется, что если я когда-нибудь попаду на форпост пришельцев, то и там смогу без труда ориентироваться. Настолько схожим образом мыслят разумные в форме.
