Виталий Новиков
Омега-самец
– Хорошо тут, – отметила Роза.
– Да, славно, – согласился Стас. – Тихо, как в деревне.
– Это центр Москвы, столицы, мегаполиса.
– Неудивительно, здесь витает дух старины. Несколько столетий назад тут было всё как в большой деревне наверно: деревянные дома, усадьбы, лошади на улицах с телегами.
– И также: люди маялись, искали что-то, мечтали о чём-то, думали, как добыть денег.
– Или найти работу.
– Ты нашёл что-нибудь?
– Нет.
– Я думала об этом. Может быть, не стоит зацикливаться на престижном месте с большой зарплатой? Ты мне очень дорог. Если бы у тебя была какая-нибудь простая профессия, я бы отнеслась к этому спокойно. Можно пересидеть на любом месте, пока не найдётся что-нибудь приличное.
– Предлагаешь мне устроиться простым работягой на завод?
– Почему именно на завод, есть и другие варианты.
– Например?
– Я тебя за ручку никуда водить не собираюсь, ты уже взрослый мальчик.
Роза закурила сигарету с белым фильтром.
9 марта Стасу позвонил по мобильному телефону Орехов. Стас был дома один, только вышел из ванной, был четвёртый час дня. Это была их первая связь после событий, произошедших первого марта.
– Алло, – сказал Орехов.
– Привет, Игорь.
– Ты в больнице?
– Нет. Всё обошлось. Аппендицита нет. У меня было острое кишечное отравление. Два дня провалялся в больнице и меня отпустили домой.
– Не хочешь встретиться?
– Можно. Когда?
– Сегодня вечером. Роза рядом?
– Нет.
– Мы хотим забуриться в гостиницу «Минск» со шлюхами. Участвуешь?
– Кто ещё будет?
– Мотыль.
– У меня денег мало, честно говоря.
– Это ерунда.
– Я не уверен, что смогу. Обещал сегодня приехать к Розе.
– Смотри сам.
– Созвонимся.
Стас задумался над выбором профессии попроще. Пойти на завод? Стас представил себя в серой рабочей спецовке у токарного станка. Цех, в котором он трудится, мрачный и тёмный. Обстановка похожа на чистилище. Нет, завод – это для крепких и мрачных людей, но не для Стаса. Потом Стас подумал о других профессиях: сантехник, электрик, строитель. Для этого нужно было иметь специальное образование, которого у Стаса не было. Пойти учится на кого-нибудь? Может быть, пойти в водители? У Стаса не было прав, но он хотел отучиться на водителя. У него не было стопроцентной уверенности, что у него получится хорошо водить машину. В большом журнале объявлений о работе, он увидел много вакансий охранников. На некоторые такие вакансии не требовались никакие дипломы, удостоверения или лицензии. А, что охранник, он же ничего не делает, только охраняет; смотрит, не пускает, не разрешает и спит. Стас знал, что среди москвичек, охранники считаются категорией самых безнадёжных и тупых людей. Дать такому человеку всё равно, что дать австралопитеку или шимпанзе. Но не все же женщины так считают. Стас на всякий случай позвонил Розе и рассказал о том, что у него есть возможность устроиться на работу охранником в супермаркет.
– Замечательная идея! – обрадовалась Роза. – Иди, конечно, иди туда. Это хоть что-то. Какая разница, кем работать. Любая работа хороша. Потом найдёшь что-нибудь лучше этого. А сколько денег обещают?
– Двадцать пять – тридцать тысяч.
Стас начал работать охранником в супермаркете. Он работал днём с девяти утра до восьми часов вечера, два дня через два. Первые четыре смены Стас проклинал новую работу, потом стал немного привыкать. Он бродил с бессмысленным взглядом среди полок с товарами, как приведение и часто смотрел на часы в ожидании, когда же кончится этот проклятый рабочий день. «Какой же я был мудак, когда бросил институт», – думал он. Может быть, поступить на заочное отделение в какой-нибудь коммерческий вуз? Экономика его уже давно не интересовала. Юристом он себя так же представлял с великим трудом. Психология? Она была ему абсолютно фиолетова. Что же ещё можно выбрать? Иностранные языки? Он плохо знал английский, который изучал в школе и институте. Вдруг изучение языка как-то взбодрит его, выработает в нём дисциплину и волю? Стас загорелся этой идеей. Он купил самоучитель испанского языка и потихоньку начал его осваивать. Он бродил по торговому залу, мысленно заучивая испанские слова и выражения. Жизнь обретала какой-то смысл. Стас похвастался Розе, что хочет стать лингвистом.
6 глава.
В какой-то момент произошло непредвиденное: Стас начал любить свою работу. С ним в смене трудились два парня неопределённого возраста желтоволосый Мишка Собакин и Колька Царёв обладатель смешного пегого ёжика на маленькой голове. Они не сразу Стаса признали за своего, потому что тот держался несколько отдалённо от коллектива, всё время носил какую-то книгу с собой. Потом Колька поговорил со Стасом по душам. Стас жаловался на серость и мрачность бытия, а также тупость и невыносимость работы. На что Колька рассмеялся и объяснил товарищу:
– Дурак ты. Работать надо уметь так, чтобы работа нравилась.
– Как это? – не понял Стас.
– Сейчас научу. Идёшь в нашу комнату отдыха, достаёшь из синего непрозрачного целлофанового пакета бутылку якобы минеральной воды и начисляешь себе в кружку сотку граммов. Потом придёшь, поговорим.
Стас сделал то, что ему посоветовал Колька и вернулся в торговый зал. Они потом много говорили: о продавщицах на кассе, о политике, о начальстве, о проститутках и о кино. Стас стал своим.
Выходные он проводил теперь часто в компании новых друзей. Самоучитель был закинут на книжную полку и забыт. У Кольки и Мишки не было в отличие от Стаса подруг и любовниц. Они пользовались услугами проституток, когда у них были деньги, а деньги у них были очень редко. Часто, получив зарплату, они половину заработанного отдавали тем, у кого занимали деньги. Остатка зарплаты им хватало обычно на две-три недели. Жили ребята весело и беззаботно, не думая о завтрашнем дне. Такая жизнь пришлась по душе Стасу. Мишка мечтал научиться воровать из охраняемого друзьями магазина. Он часто вспоминал какого-то бывшего коллегу Игоря, который умел воровать. Мишка говорил: «Он воровал ещё на одну зарплату. Вот это был ухарь-молодец ни чета нам». Мишка был жадным, любил деньги, однако всё равно пропивал много. Колька был помешан на сексе. В его большом телефоне был много порнороликов, которые он скачивал из интернета и показывал коллегам. Колька обещал Стасу, что после зарплаты они поедут на Дмитровскую, около этой станции метро работали его знакомые проститутки Светка и Машка. Он периодически с ними созванивался.
Прошло два месяца. Стас два раза поругался с Розой. Они помирились, но мало разговаривали друг с другом. Роза грозилась отправить Стаса к наркологу. Она уже жалела, что благосклонно отнеслась к тому, что Стас пошёл трудиться охранником; но никогда ему об этом не говорила, жалея его.
Был майский день, первая смена после выходных. Утром жестоко горели трубы, и Стас сразу накатил сто пятьдесят грамм прозрачной, вонючей, живительной, огненной жидкости. Его ломало ещё пятнадцать минут, а потом жизнь показалась сказкой. Настроение стало волшебным, хотелось балагурить и радоваться жизни. Стас несколько раз подкатывал к продавщице в красной униформе черноволосой миниатюрной девушке. Она приехала из Средней Азии. Стас никак не мог запомнить её имя и называл её то Зухрой, то Зульфиёй. Стас делал девушке пошлые комплименты и один раз даже умудрился поцеловать её маленькую кукольную руку. Время от времени Стас забегал в комнату отдыха, чтобы принять очередную дозу алкоголя. Было очень хорошо: в теле и особенно на душе. К трём часам Стас начал чувствовать сильную слабость в теле. В половине четвёртого он отправился в туалет. Спустив штаны, Стас сел на унитаз и потерял сознание. Белый прозрачный дьявол умеет ловить в свои сети слабые души. Стоит только отдать ему душу, и ты будешь получать минуты и часы блаженства. Стас провалился в счастливый сон. Бирюзовые волны с белой пеной тёплого океана неспешно бежали к белому песочному пляжу. Стас валялся на лежаке на животе в больших цветастых лёгких шортах в солнцезащитных очках. Вокруг него суетились четыре девушки монголоидной внешности в бикини. Две делали ему массаж, одна гладила по голове, ещё одна массировала ступни. Не жизнь, а рай. Впереди ветер качал огромные пальмы с бананами и кокосами. Откуда-то была слышна музыка в стиле диско. Есть всё-таки рай, есть места, где хочется остаться навсегда.
На беду Стаса из двух туалетов работал только один, занятый им. Женский туалет не работал. Заместитель директора круглолицая женщина с причёской а-ля Мирей Матье Лариса Сергеевна Шиловская захотела в туалет. Она дважды подходила к туалету дёргала ручку, понимая, что туалет закрыт изнутри, уходила. Прошло двадцать минут. Шиловская постучала в дверь со словами:
– Эй, кто там?! С вами всё в порядке?
В ответ тишина.
Шиловская побежала к начальнику охраны Игорю Ивановичу Барсукову, который был её давним любовником. Барсуков имел пышные усы и внешне походил на старого льва. Барсуков сбегал к своей машине, достал из неё монтировку, при помощи которой взломал дверь туалета.
Стасу снилось, что девчонки перевернули аккуратно его на спину и начали стягивать с него шорты. По его телу побежали мурашки, произошла сильная эрекция. Стас простонал и произнёс вслух:
– О! Девочки мои хорошие.
От сильного скрипа взломанной двери девочки, пляж и океан мигом испарились. Стас непонимающе смотрел на озадаченные лица Барсукова, Шиловской и Кольки Царёва. Шиловская, увидев возбуждённый половой член Стаса, прикрыла ладошкой рот, ойкнула и промолвила только:
– Боже мой.
Ей расхотелось в туалет. Она побежала в свой кабинет. Барсуков кинулся за ней. Он налил в стакан воды, накапал туда несколько капель валерьянки, и протянул ей. Шиловская выпила лекарство. Она сидела за своим столом. Барсуков сидел на столе рядом и гладил её руку.
– Успокойся, Ларис. Это ерунда, – говорил он.
– Ерунда? Где ты таких мудаков находишь? По объявлению? – возмутилась Лариса.
Стас был немедленно уволен. Он плохо понимал, что происходит. Накатить целительной прозрачной жидкости не было возможности. Ему пришлось какое-то время просидеть в коридоре перед кабинетом начальника; пока тот не пришёл в свой кабинет, не вызвал его и не велел ему убираться на все четыре стороны.
Самооткрывающиеся двери торгового центра раскрылись. Из них выбежала плачущая Зульфия-Зухра. Она смешно, по-детски привстала на носки и поглядела вслед согнувшемуся, плетущемуся домой Стасу. Он так и не обернулся.
Голова была паралепипедной, тело и душу рвали на части зелёные демоны. Стас с трудом понимал, что происходит. Он шёл к станции метро. В руке он нёс чёрный целлофановый пакет с литровой стеклянной банкой, так и не съеденного борща и бутербродами, которые приготовила мама.
Три дня Стас не выходил из дома. Он впал в жестокую депрессию. Потом к нему пришла Роза. Родителей дома не было и Стас с Розой полдня прокувыркались в кровати. На шестой день Стас встретился с Колькой и Мишкой. Они привезли водку, буханку и бутылку колы. Выпили во дворе дома Стаса. Ругали Барсукова и его подстилку Ларису.
Депрессия не проходила. Стас перестал отвечать на звонки Кольки, Мишки и Орехова. Его кровать стала его постоянным местом пребывания. Ему снились страшные сны. Грязный вокзал, свалка, костёр, у которого греются бомжи, два милиционера у оврага и слова прилетевшие неведомо откуда: «Ты – говно, ничтожество. Ты ничто не можешь, ничего у тебя никогда не получится». Как приговор.
Анна Сергеевна стала бояться за сына. Однажды она сидела в кафе с подругой, тоже учительницей Ольгой Прохоровной Соловьёвой, преподававшей биологию. Это была блондинка с пышными формами, ровесница Анны Сергеевны. Подруги пили водку и много курили.
– Боюсь я за сына, – призналась Анна Сергеевна. – Иногда я думаю, что лучше бы я родила от Серёги Грачова, нежели от Андрея.
Когда-то, когда Анна Сергеевна ещё не вышла замуж, за ней ухаживал здоровяк боксёр Сергей Грачов по прозвищу Грач. Они жили в одном дворе. Грач был жизнерадостным сильным одноклеточным с двумя извилинами самцом. Он относительно культурно ухаживал за Анной Сергеевной; относительно, потому что не умел разговаривать, не употребляя при этом матерных слов и оборотов. Грачов в девяностые примкнул к солнцевской группировке. Ходили слухи, что он стал авторитетным бандитом. Потом он отсидел на зоне три года. После выхода на волю он ещё пару лет пожил в Москве, а затем скрылся. Анна Сергеевна читала как-то в газете, что его разыскивает Интерпол.
Анна Сергеевна уговорила Стаса показаться её знакомому психиатру Дмитрию Валерьевичу Сливину.
Сливину было шестьдесят семь лет. Он был почти полностью седым и бородатым. Он сидел за своим столом в белом халате. Стас сидел перед ним.
– Молодой человек, у вас есть какие-нибудь увлечения? – спросил доктор.
Стас пожал плечами, после чего ответил:
– Фильмы люблю, хороших режиссёров, Финчера, Содерберга, Формана, Кополлы, музыку хорошую люблю.
– Замечательно. У вас есть тяга к прекрасному. Не пробовали рисовать или музицировать?
– Нет.
– Писать дневники, делать заметки?
– Нет.
– Видимо у вас не хватает воли. Вам нужна какая-то цель в жизни.
Стас понуро опустил голову.
Доктор что-то написал на листке бумаги и сказал:
– Вам будет лучше полежать у меня в клинике.
– Зачем? – испугался Стас.
– Не бойтесь. Я думаю это ненадолго.
Стас неделю пролежал в клинике в одиночной палате. Его окружали неопасные больные, с которыми он старался не общаться.
Неожиданно его голову озарила идея. Он ворвался в кабинет Сливина. Тот читал журнал, сидя за своим столом.
– Можно? – спросил Стас.
– Заходи.
Стас сел на стул.
– Я придумал, – сказал он. – Есть цель.
– Отлично. Какая же?
– Дауншифтинг. Мне надо уехать из Москвы.
– Я кое-что слышал об этом явлении.
Доктор подумал три минуты, а потом сказал:
– Разве – это цель? Не бегство ли это от самого себя, от проблем, которые можно решить усилием воли? Из ваших рассказов я понял, что вы любите блага цивилизации, деньги, и частично ваше психологичное расстройство связано с тем, что вы однажды потеряли высокооплачиваемое место.
– К чёрту блага! К чёрту деньги!
– Сейчас вами управляют эмоции, в реальности же вы можете столкнуться с новыми трудностями и испытаниями.
– И пусть. Я хочу испытаний. Такая жизнь для меня пытка, мне нужны серьёзные перемены.
– Возможно, это вам поможет. У вас нет тяги к алкоголю, нет зависимости, что уже радует. Перемена места и простой труд могут оказать на вас благосклонное влияние. Я ещё подумаю об этой идее и посоветуюсь с вашей мамой.
7 глава.
– Я рада, что ты стал радоваться чему-то, сын, – сказала Анна Сергеевна. – Может быть, это всё глупая затея. Пусть это встряхнёт тебя психологически. Поживёшь месяца три-четыре на природе вдали от столичной суеты, успокоишь нервы и вернёшься. Мы с отцом решили, что будем тебе присылать десять тысяч рублей в месяц. Этого будет достаточно для жизни в провинции. А потом, ты и сам, глядишь, устроишься там на какую-нибудь на работу. Во что я не очень верю.
Все члены семьи сидели на кухне за столом. Андрей Валентинович нервно стучал пальцами по столу. Стас отправлялся в город Мышкин в Ярославскую область. В Мышкине жил родной брат отца Анны Сергеевны Кирилл Васильевич, которому было семьдесят три года. Анна Сергеевна связалась с Кириллом Васильевичем и договорилась с ним о том, что Стас поживёт у него лето, а может быть, ещё какое-то время. Кирилл Васильевич был всю жизнь холостым и был удивлён таким поворотом событий. Он редко виделся и общался с Анной Сергеевной. С чего бы это к нему направляют внука его старшего брата? Не наркоман ли он? Не больной ли? Он быстро согласился с просьбой племянницы, так как давно ни с кем не общался из родственников; и у него не было времени подумать над ответом, а обижать родственников не хотелось. Мать дала Стасу в дорогу десятку тысяч рублей.
На Ярославском вокзале на платформе Стас прощался с Розой. В ногах его стоял большой зелёный рюкзак. Роза была в чёрной футболке и джинсовых шортах. Она скрестила руки на груди и смотрела в сторону.
– Желаю весело провести время, – буркнула она.
– О чём ты? Я же предлагал тебе ехать со мной, – напомнил Стас.
– Что я буду делать в этой дыре? Тут у меня работа, родители и друзья.
– Я ничего не могу с собой поделать. Это мне необходимо. Приезжай ко мне. В выходные или в отпуск.
– Неужели ты сможешь там жить?
– Не знаю, но я хочу перемен.
– Ты подобен ребёнку. Скоро ты найдёшь там себе какую-нибудь колхозницу и забудешь меня. А мне, что делать? Ты мне даёшь свободу?
– Я понимаю твоё положение и не буду на тебя обижен, как бы ты не поступила.
– Прощай.
– Я позвоню тебе.
Стас на электричке поехал в Ярославль. Он занял место у окна и наблюдал за июньским золотисто-зелёным пейзажем.
Из Ярославля Стас на автобусе добрался до Коровина, а от Коровина на пароме до Мышкина. Город стоял на Волге.
Кирилл Васильевич жил на Загородной улице в частном доме. В Мышкине преобладал частный сектор. Дом Кирилла Васильевича был старым с облупившейся жёлтой краской на деревянных стенах. Терраса немного завалилась на бок. Спереди дома была лужайка и кусты сирени, позади огород с капустой, морковью и зеленью. У Кирилла Васильевича ещё хватало сил ковыряться в земле. Он уже не так хорошо соображал и забыл, когда к нему должен был приехать московский родственник.
Стас нашёл дом Кирилла Васильевича и прошёл в него. Кирилл Васильевич лежал на кровати в старой зелёной рубахе и чёрно-серых тренировочных, слушая радиоприёмник, стоявший на столе. В его доме была только одна комната.
– Я Стас из Москвы, – сказал Стас и поставил на пол рюкзак.
Дед приподнялся и сел на край кровати. Он был среднего роста с водянисто-серыми глазами, розовой лысиной и седой бородой лопатой.
– Ах, едрёна вошь совсем позабыл, голова садовая, – пробухтел Кирилл Васильевич. – Садись, родственник, будем чай пить.
Дед заварил крепкий чай и открыл банку с яблочным вареньем. Сели за стол. Дед изучающе смотрел на московского гостя.
– Не женат? – спросил он.
– Нет.
– Это понятно. Я тоже всю жизнь один. И чего? Пережил всех своих женатых братьёв. Разве плохо? Скучно, конечно, бывает. Хотя чего скучать, ночью спишь спокойно, а просыпаешься кругом тишина и благодать. Люди семейные обычно не понимают этой благодати покоя.
– Мудрый вы, Кирилл Васильевич.
– Да какой там, три класса школы еле окончил, читаю до сих пор по складам.
– Я не про ум, а про мудрость.
– Умник.
– Что от него толку от ума?
– Да, иные люди с умом не знают, как жить, и маются по жизни похлеще самых отъявленных глупцов.
– Я не такой уж умный.
– Как же тебя сюда угораздило в нашу глухомань? Натворил чего?
– Да нет. Из-за здоровья. Мне нужно пожить какое-то время вдали от большого города.
– Из-за здоровья? Что с тобой не так?
– Сердце.
– Да в Москве я слышал, дети часто слабые рождаются. А на что ты тут будешь жить?
– Мне родители будут раз в месяц присылать десять тысяч.
– Рублей?!
– Да.
