Виталий Мышкин
Говорят
Доказывать самому себе правильность своих же суждений – это первостепенно. И когда это будет происходить систематически, то сразу станет понятно, что желание, равно как и смысл, доказывать это другим пропадет. На какое-то время покажется, что потеряв эту необходимость в постоянном контакте с внешними раздражителями, мы обретем пустоту, но пустота эта будет полна, полна тишиной. «Голос Бога – самый тихий звук во Вселенной. Чтобы его услышать, нужно иметь огромную внутреннюю тишину. И эта тишина «внутри нас есть». Надо искать ее» – выразился как-то священник Григорий Григорьев. И попал, как мне кажется, в самую точку.
Наряду с тем самым сокровенным молчанием, с осознанием необходимости позитивного сосуществования с обществом и зависимости от него, само собой появляется надобность в общении. И первостепенность общения заключается в просветительской и наставнической миссии. Человек взрослеет тогда, когда ему есть что сказать ребенку. Взрослые люди, которые выражают недовольство собой, положением в обществе и жизненной ситуацией в целом – это самое худшее, что может услышать ребенок в своей жизни, в части самопрограммирования на успех.
Все чего-то ищут. У кого-то работа такая. А у кого-то ум пытливый, пытает и питает… Искал я взгляд особенный, наполненный тем самым спокойствием, что только опыт может дать. То ли духовно, то ли физически добытый. Но все проходит через определенного рода боль, через смиренное страдание. И эта выстраданная реальность даже в улыбке и, более того, только через нее дает возможность наблюдать совершенную картину – человека познавшего ту самую частичку Истины. Искал. Вне опыта. Но, как сказал, упоминаемый ранее, митрополит Антоний Сурожский: «Узнать по слуху тот или иной отрывок, вспомнить все, что там сказано, это еще не значит «знать». Мы знаем Священное Писание, мы знаем тот или другой его малюсенький отрывок только тогда, когда он для нас стал жизнью, то есть когда мы живем так, как там говорится». Стало быть, нельзя говорить о жизни, пока она не стала для нас жизнью, хотя бы в этом контексте.
Казалось бы, мы любим поговорить… Много интересного можно услышать. Но намного интереснее то, о чем мы молчим. Всему виной плохая память. Мы помним то, о чем не хотелось бы говорить, но помним недостаточно хорошо, поэтому, порой, и жизни не хватает, чтобы избавиться от одной лишь только мысли. Для того чтобы забыть чего-то или кого-то по-настоящему, нужна очень хорошая память.