После работы Фёдора нашла Лена, стройная светловолосая девушка с бледно-голубыми глазами и ярко накрашенными губами. На ней было зелёное платье, на шее блестела золотая цепочка. Фёдор хотел пройти мимо, но девушка быстро шагнула навстречу. Лена работала геологом в геохимической партии, занимавшейся поисками полезных ископаемых, и так же, как все, каждый год ходила в поле.
– Федя, что случилось, ты почему, выскочил от шефа как ошпаренный? На тебе лица нет. – Тонко подведённые брови взметнулись вверх, глаза расширились.
Фёдор насупился. После встречи с Шурковским он едва пришёл в себя, и объясняться с Леной совсем не хотелось.
– Да так, – уклончиво ответил парень, – решил погулять на свежем воздухе, пошёл на реку. А там, знаешь, так здорово! Вот только собаки напугали.
Лена не отставала. Она хорошо знала Фёдора и считала, что он способен на опрометчивые поступки.
– Я же вижу, что у тебя какие-то серьёзные проблемы. Давай рассказывай, не тяни резину. Может, вместе что-нибудь придумаем.
Фёдор нехотя рассказал о разговоре с начальником партии и о своём решении, которое принял после той роковой встречи.
– Ну, и дурак ты, – не сдержав себя, резко сказала Лена. – Ты просто ненормальный! Шурковский – специалист, каких надо поискать, это человек с большой буквы, и к тому же он всегда был и останется в фаворе, а ты собрался от него уходить. Да у него лучшая партия во всей экспедиции, в которую все мечтают попасть. И я бы не против, да только он не берёт к себе, – разочарованно произнесла девушка. – Разве можно поступать так опрометчиво? Он же двигает своих, глядишь, и тебя бы подтолкнул.
Выпалив на одном дыхании, Лена тяжело вздохнула. Ей хотелось помочь, однако девушка чувствовала, что переубедить Фёдора будет непросто.
– Понимаешь, мне хочется заниматься своим делом, и я хочу, чтобы мне не мешали. Поэтому я ищу свою дорогу. Понимаешь, свою.
Он посмотрел на себя со стороны и увидел прилично одетого молодого человека с зачёсанными набок волосами и доброжелательной улыбкой. Но, присмотревшись, обнаружил, что эта улыбка исчезла, а на смену ей пришла какая-то упёртость и даже озлобленность, чего раньше он в себе не замечал.
– Ты же взрослый человек, а занимаешься ерундой. Мечешься из стороны в сторону, как ненормальный. И долго ты будешь её искать, эту дорогу?
– Как получится. Не всё зависит от меня.
– Ну, что же, большому кораблю – большое плавание. Только смотри не нарвись на айсберг. «Титаник» был большой, а пошёл ко дну.
Увидев, что от Фёдора сейчас ничего не добиться, Лена мысленно успокоилась и позвала его в кино.
– В «Лене» идет зарубежное кино. Светка мне достала два билета.
Никуда идти Фёдору не хотелось, но девушка настояла. На улице оказалось ветрено, накрапывал мелкий дождь. Как обычно, сели в последних рядах, и только погас свет, девушка к нему прильнула.
– Федя, там пока ничего интересного. Обними меня, ну пожалуйста. Ты что, меня совсем разлюбил?
Фёдор поцеловал её в губы. От неё пахло духами, которые он подарил на Восьмое марта. Сейчас Лена почувствовала прежнего Фёдора: сильного и страстного. Именно таким она его любила. Но из головы не выходила его размолвка с Шурковским. «Он, правда, ненормальный. Тоже мне, пуп земли! Такие перспективы на будущее, а он собрался сбежать. И было бы из-за чего. Подумаешь, шеф не отпустил в командировку!»
На экране замелькали кадры, раздались выстрелы, но Фёдор смотрел невнимательно – перед глазами стоял разговор с начальником.
«Ему надо, чтобы я работал только на него. Ну ладно, ты со мной не согласен, считаешь мою идею полным бредом, но мог бы дать командировку. Я бы съездил и, возможно, сам бы отказался от затеи с поисками Охлопкова и этого золота. Нет, его не переубедишь, упёртый как баран: ничего не видит и не слышит. Такой никому не уступит, будет бодаться до последнего. Ладно, проехали – Аннушка уже разлила масло…»
– Анна Ивановна мне рассказывала об этом фильме, – наклонившись к нему, тихо шептала Лена, – сейчас этот хитрый жук всех подставит и уведёт миллион долларов. Всё как в нашей жизни: вкалывают все, а их труды пожинает кто-то один…
Фёдор повернулся к Леночке, и его рука как-то сама собой оказалось у неё на коленях.
– Ну, здесь же люди, перестань, пожалуйста, – прижав его руку своей ладонью, прошептала Лена. – Федя, ну что ты делаешь?
Не досмотрев кино, они вышли из зала.
Главный геолог экспедиции Илья Моисеевич Федотов принял Фёдора только в конце следующего дня. В его просторном кабинете торцом к окну стоял большой письменный стол, сбоку примостились мягкие стулья.
– Да, серьёзные у вас дела, Фёдор Степанович, – услышав, с чем тот пришёл, официальным тоном начал Федотов. – Но радует то, что вы Лазаря не поёте, не плачетесь, как некоторые. А что мы будем делать с вашей базой данных? Проделана такая серьёзная работа, и что же теперь, её забросить?
– Как забросить, зачем? – встрепенулся Закатов. – Я буду её поддерживать. Там столько ценной информации, что не сегодня, так завтра она обязательно понадобится. За такими сводками будущее.
– Ну, слава богу, успокоил, а то я уже не знал, что и думать. Твоя база данных у меня вот здесь уже сидит. – Он почесал затылок и усмехнулся. – Откровенно говоря, устал отбиваться от Волченко и разных контролёров. Владимир Иванович на весь свет растрезвонил, что ты расходуешь государственное золото на проведение никому не нужных анализов. Завалил всех докладными. Дошло и до нашего генерала, а тот, как ты знаешь, всё спустил на тормозах. Сказал, чтобы тебя не трогали.
– Поначалу мне тоже досталось от Билибонса, но потом он понял, что это нужное дело и даже стал помогать. Так что на Владимира Ивановича я не в обиде.
Слух о закатовской базе данных дошёл даже до министерства, и чиновники воспылали желанием получить её во временное пользование якобы для тестирования, чтобы в дальнейшем внедрить в производство. О каком производстве шла речь в письме, подписанном заместителем министра, ничего не говорилось, но стало совершенно очевидно, что базу хотят прибрать к рукам. И, чтобы её не потерять, потребовалось вмешательство начальника экспедиции, написавшего вескую отписку в министерство.
– В общем, Фёдор Степанович, твоя проблема решаемая. – Как-то незаметно Федотов перешёл на «ты». – Ты посмотри, на какой огромной территории мы работаем, здесь без малого пятая часть России. – Он с гордостью показывал на разноцветную карту Якутии, занимавшую почти всю стену позади его стола. – Представляешь, какой размах! И практически везде есть наши интересы. А если учесть, что на всей этой территории разное геологическое строение и свои особенности, то это настоящая вольница для науки.
Эту красочную карту Закатов знал хорошо. Точно такая же висела в его кабинете и во многих других. И немудрено, родилась она в стенах их экспедиции. На схеме картосоставительских работ, где отображался вклад каждого исполнителя, материалы Федотова занимали львиную долю.
– В нашей экспедиции работы хватит на всех, – продолжал главный геолог. – Вот только куда тебя определить, я что-то сразу не соображу. Конечно, идея у тебя неплохая, это очевидно как день, но она должна вылежаться. С этим надо хорошо разобраться и только потом можно бить челом перед начальством.
Слова, произнесённые с отеческой заботой, заставили Закатова по-новому взглянуть на своё теперешнее положение. У Шурковского он больше работать не хочет, а новой работы ещё нет, поэтому его дальнейшая судьба теперь полностью зависит от Федотова.
«Для него это ЧП районного масштаба, а для меня – полный облом. Явился тут, видишь ли, блудный сын со своими проблемами и чего-то просит».
– Ты как-то очень резко решил поменять свою специализацию, – глядя на Закатова, сказал Илья Моисеевич с упрёком. – Так, вообще-то, не делают, мог хотя бы меня предупредить, а то подвёл под монастырь. Зашёл бы посоветоваться, может, что-нибудь придумали. Ну, да ладно, ничего теперь не поделаешь – поезд ушёл! – махнул он рукой. – Конечно, жаль потерянного времени, всё-таки ты не один год занимался проблемами Виктора Ильича. Слышал, даже собрал материал на диссертацию, осталось только написать и защитить, – с иронией в голосе поддел он Фёдора. – А сейчас, дорогой товарищ, тебе придётся начинать всё заново. Всё сначала, – добавил он, покачав головой. – Откровенно говоря, ты меня серьёзно озадачил.
На его гладко выбритом холёном лице заходили желваки, на лбу обозначились морщины. Закатова следовало куда-то определять. В экспедиции велись работы по геохимии[10], минералогии[11], методике разведки полезных ископаемых и даже по применению космических фотоснимков в народном хозяйстве, а вот морфологией кристаллов[12] – в чём Закатов был специалистом, никто не занимался. Слишком узкоспециализированное направление, не попадавшее ни в одну программу.
– Может, ты займешься алмазами? – доброжелательно сказал Федотов. – Для тебя эта тематика ближе всех. Алмаз – это тот же кристалл, изучай его себе хоть до второго пришествия. Только специфика там другая и, соответственно, методика поисков.
Он снял массивные роговые очки и стал медленно протирать их бархатной тряпочкой, которую вытащил из бокового ящика письменного стола. Под серыми глазами Закатов увидел две розовые полоски, отпечатавшиеся от очков.
– Если хочешь, переключайся на железо. Небось слышал, на Сутаме Гавриков открыл новую магнитную аномалию, отражающую целый железорудный район. Поначалу многие считали, что это разрозненные участки, а теперь мы доказали, что это единая структура с промышленными объектами. Их тоже надо изучать кому-то. Давай берись, очень перспективное направление, можно ещё одну диссертацию написать.
Закатов заёрзал на стуле и молча замотал головой. Разговор про диссертацию навёл его на грустные размышления. Ещё в университете он мечтал о научной карьере и, придя в экспедицию, даже сдал кандидатские экзамены, но, погрузившись в рутину, со временем к ней охладел.
– Я со студенчества не питаю любви к чёрным металлам. Мне бы что-нибудь по душе, ближе к той тематике, про которую я вам рассказал. Словом, поближе к поискам золота.
– По душе, говоришь, – сморщив лоб, опустил голову Федотов, и в глаза Фёдору бросилась горбинка на его большом носу. – Все хотят заниматься только тем, что им нравится, а кто же будет, прости меня за прозу, дерьмо разгребать? Если все будут делать только то, что им нравится, мы с голоду умрём.
Крыть было нечем – Закатов молча кивнул, но заниматься работой, к которой не лежит душа, ему не хотелось. Поглаживая лысину, Федотов оценивающе смотрел на парня. Толстые губы вытянулись трубочкой.
– Ну, что молчишь? Вижу, тебя не устраивает моё предложение, не хочешь посвящать себя железу. А зря! Очень перспективное направление.
От того, каким тоном это было произнесено, у Фёдора ёкнуло в груди. Мурашки пробежали по коже.
«Вдруг сейчас пошлёт куда-нибудь подальше. Второй раз я к нему не пойду, придётся собирать свои вещички».
– Ну, раз так, тогда у нас с тобой пойдёт другой разговор, – вдруг сказал Федотов, – предложу я тебе заняться одной не совсем обычной проблемой, которая связана с твоим призрачным открытием.
«Интересно, что за проблема? – подумал Закатов. – Скорее всего, продолжение работы по базе данных. Работа, конечно, интересная, но на сегодняшний день я подчистил все «хвосты». Разве что у Федотова есть выход на новые объекты. А может…»
Перед глазами мелькнула золотая гора, блестевшая в лучах восходящего солнца. Сверху сыпался золотой песок, и гора быстро росла вверх и вширь. В следующее мгновение гора исчезла, а перед ним сидел Федотов. Он улыбнулся, и первый раз за время их разговора Закатов увидел его раскованным – не похожим на того, каким знал прежде.
«А он, оказывается, не такой зануда, как говорят о нём мужики, и вроде нет у него того чёрного юмора, пробирающего до костей. Хотя, может, просто прикидывается добрым дядей. Сейчас возьмёт и скажет: “Простите, молодой человек, я в вас ошибся”».
Подзадорив Фёдора, Илья Моисеевич вёл беседу на общие, ни к чему не обязывающие темы. Возможно, он посчитал, что поспешил с предложением и хотел уйти от него или по каким-то другим, одному ему известным причинам, тянул резину. По тону его воркующего голоса Фёдор ничего не определил. Наконец Федотов произнес:
– Ладно, давай вернёмся к нашим делам, а то битый час мы говорим обо всём и толком ни к чему не пришли. Несколько лет я подбираюсь к одной очень интересной проблеме, но всё не могу решиться поставить её в качестве самостоятельной научной темы. Это связано с разными причинами, обо всех я говорить не буду, а одна из главных – ответственный исполнитель. Для решения этой проблемы нужен сильный и толковый геолог, который смог бы раскрутить и довести её до конца. И непросто довести, а получить положительные результаты. Понимаешь, мне нужны результаты. Если их не будет, то грош – цена этой работе. Подготовка у тебя, я знаю, неплохая, есть и крепкий характер. По моим прикидкам, ты подойдёшь.
Главный геолог забарабанил пальцами по столу, что-то наговаривая себе под нос. В его глазах мелькнули живые огоньки.
– А что за проблема? – не выдержал Закатов. – Какого плана?
– Поиски золота в зеленокаменных поясах. Та древняя россыпь, о которой ты говорил, как раз относится к таким поясам, или, как их у нас называют, докембрийским трогам. Только Витватерсранд – единственный в мире и, возможно, неповторим, а у нас есть свои пояса. В них тоже должны быть золоторудные месторождения.
О зеленокаменных поясах Закатов знал немного, но суть разговора стала ясна: ему предлагают заняться новой проблемой, напрямую связанной с его базой данных, вернее, с двумя музейными пробами золота из неизвестного объекта: «Оказывается, ларчик просто открывался, а я тут ломаю голову, как решить свою проблему. Есть ещё люди, которые болеют за науку».
– Зеленокаменные пояса – это узкие линейные структуры, сложенные вулканогенными[13] и осадочными породами[14], которые залегают среди древних сланцев и гнейсов[15], – стал рассказывать Федотов. – Их длина достигает сотен километров, а ширина не превышает десятков. В таких поясах находятся месторождения многих полезных ископаемых, в том числе и золота. Зеленокаменные пояса известны практически на всех щитах[16] мира. Есть они в Америке, Африке, Австралии, есть и у нас. Но, к величайшему сожалению, в нашей стране не открыто ни одного месторождения золота. В то время как за рубежом из месторождений этого типа извлекают более 35 процентов драгоценного металла, мы не получаем ни грамма. Улавливаешь, где настоящий Эльдорадо?
Из толстой папки Федотов вытащил листок бумаги в клеточку с вычерченными на нём диаграммами. Закатов успел прочитать на папке надпись: «Полезные ископаемые».
– Вот посмотри, здесь показана годовая добыча золота в разных странах. Без учёта нашей страны, конечно. Столбики жёлтого цвета – это золото из зеленокаменных поясов.
Возле самых длинных Фёдор увидел подписи: «ЮАР», «Канада», «Индия»…
– Видишь, везде добывают золото, а у нас в похожих структурах его почему-то нет, – повторился главный геолог. – Просто чудеса в решете. Но так ведь не должно быть – в природе всё повторяется: раз известно в одном месте, то должно быть где-нибудь в другом. А почему нет, никто толком не знает. Одни говорят, что наши пояса отличаются от зарубежных разрезом пород, другие считают, что плохо искали. По мнению третьих, такого золота вообще нет в природе. На мой взгляд, главная причина связана с поисковыми работами. Нутром чувствую, что-то мы делаем не так, как нужно, поэтому такие результаты.
Поисками полезных ископаемых главный геолог занимался только в молодости. Сейчас круг его интересов касался картосоставления и теоретических аспектов образования древних пород, тем не менее он живо интересовался основными проблемами геологии и всегда держал нос по ветру. Это относилось и к месторождениям древнего золота, над поисками которых безуспешно бились не один год.
– В этом надо разбираться, – вырвалось у Фёдора. – Думаю, что это вопрос времени.
– Я об этом и говорю. Золотоносность наших докембрийских зеленокаменных поясов – это актуальнейшая проблема, которая ждёт скорейшего решения. Надо наконец ответить на вопрос: есть золото в наших троговых структурах или нет? Ну, как мы с тобой решаем? – обратился он к Фёдору. – Берёшься за эту проблему? Можешь подумать до завтрашнего дня.
Такого предложения Закатов ждал всю жизнь. Оно казалось сродни счастливому лотерейному билету. Можно хоть сколько раз тянуть жребий, но если ты не родился под счастливой звездой и не отмечен самим Господом Богом, ничего не получится. Ему предлагали заняться новым направлением, о котором многие только мечтали; ему давали возможность реализовать себя и доказать, что он чего-то стоит. Это была заслуженная удача, и Фёдор отнёсся к ней как к подарку судьбы.
– Не будем ждать до завтра, я берусь, – на одном дыхании выпалил геолог. – Постараюсь разобраться и получить положительные результаты.
– Ну вот и хорошо. Значит, ударили по рукам! – с заметным облегчением выпустил пар Федотов. Поздравляю с новым назначением!
Он встал и протянул ему руку. В этом крепком мужском рукопожатии тот увидел не просто факт свершившейся сделки, а оказанное доверие и надежды на предстоящие успехи, каких от него теперь ждали.
– Сейчас я тебя представлю Фишкину, начальнику Южной партии, где ты будешь вести эту тему, и можешь приступать к работе. Учти, Вадим Викторович – человек довольно сложный, иногда противоречивый, но то, что толковый, бесспорно. Голова, каких поискать. Для него работа – это образ жизни. Так что, пожалуйста, постарайся найти с ним общий язык. Если он увидит, что к работе ты относишься серьёзно, всегда поможет. Вообще, скажу тебе по секрету, этой проблемой он сам хотел заниматься. Только когда у него дойдут руки до этого золота одному Богу известно. Завяз он в своей карте, и, наверное, надолго.
С начальником Южной партии Закатов познакомился заочно. По-спортивному подтянутый, худощавый с вытянутым лицом и аккуратной бородкой, Фишкин чем-то напоминал Дон Кихота. Несколько раз Закатов присутствовал на защитах его отчётов, и тот буквально его покорил. Фишкин всегда получал положительные результаты, чем похвастаться могли немногие. Все его работы отличались основательностью, глубокой проработкой, а выделенные им аномалии нередко сразу же заверяли производственники. Недавно Фишкин научно обосновал возможность открытия месторождений меди нового типа, какие присутствовали только в другом регионе. И Закатов хорошо знал, что его прогноз подтвердился. Несмотря на то что разведка только началась, буровики уже сейчас вскрыли два промышленных пласта. Ещё одно ценное качество Фишкина, которое отметил для себя Закатов, заключалось в его манере отчитываться о проделанной работе. Он так обстоятельно и доходчиво докладывал о полученных результатах, что убеждал самого придирчивого оппонента. В итоге комиссия любого уровня принимала его сторону.
В новой партии Закатову по-деловому рассказали обо всём, чем занимались, не скрыв проблем, которых хватало и тут. Чувствовалось, что в коллективе уже обсудили его назначение и теперь принимали как своего.
– Вот наш главный специалист по рудным полезным ископаемым Тофик Мамедов. – Фишкин представил невысокого молодого человека с поседевшими висками. Их глаза встретились. В них блеснули озорные огоньки, и Закатов увидел глубоко спрятанную хитринку.
– Будем знакомы, – бойко сказал Мамедов. – Хотя мы и так встречаемся каждый день в коридоре. Ты, правда, не куришь, а то сошлись бы поближе.
– А это Женя Бородин – наш специалист по рудной части, – перейдя к другому столу, продолжал Фишкин, – выпускник местного университета. Сейчас работает с Тофиком Мамедовичем над основной главой отчёта. – Фишкин показал на соседний стол, за которым, не отрываясь от микроскопа, сидел молодой человек в полосатом костюме. – Евгений Митрофанович, покажись, пожалуйста, хотим тебя лицезреть.
Тот в ответ пробурчал, что они и так знакомы, и остался на месте. По всему было видно – приходу Закатова он не обрадовался: «Ну конечно, явился тут конкурент. Здесь своих хватает».
– Ну, как знаешь, – недовольно сказал Фишкин, – мог бы и приподнять свой зад.
С Бородиным Фёдор был действительно знаком. Тот был выше его ростом, темноволосый с круглым лицом и с чёрными слегка навыкате глазами. Широкоплечий, но несколько полноватый, Бородин всегда был модно одет и пострижен. По словам его однокурсников, глубокими знаниями Женя никогда не блистал, но был довольно пробивным. Через год после прихода в эту экспедицию он умудрился подвинуть уважаемого комсомольского лидера и занять его место, а вскоре после того случая стал членом профсоюзного комитета, где руководил жилищно-бытовым сектором, считавшимся самым престижным. Теперь в планах у Жени была защита кандидатской диссертации, о чём он не скрывая говорил на каждом углу.
«На почве своей диссертации он, по-видимому, и нашёл общий язык с Мамедовым, – подумал Фёдор. – Ну, что ж, каждому своё!»
Отложив свои дела, Фишкин взял Закатова в оборот. Вначале проверил его знания по геологии, устроив настоящий экзамен с вопросами «на засыпку», а потом стал просвещать по теме предстоящей работы.
– До тебя похожей проблемой занимались геологи соседней экспедиции, – при первом же разговоре поведал он Фёдору, немало удивив того и приведя в душевное замешательство. Закатов думал, что это нехоженое поле – белое пятно в исследованиях по золотоносности региона, но услышав, что это не так, заострять внимание не стал, решив, что вначале нужно разобраться во всём самому. – И вот, когда у них уже собрался приличный фактический материал, – продолжал Фишкин, увидев недоумение в глазах Фёдора, – один из авторов отчёта, который они в то время писали, составил графики сходимости результатов анализов золота, полученных двумя основными методами.
– Наверное, спектрозолотометрическим[17] и атомно-абсорбционным[18], – быстро придя в себя, вставил Закатов. Но из головы не выходила его встреча с Леной.
– Выйди на лестничную площадку, я хочу тебе что-то сказать, – позвонила девушка. – О твоём переходе уже знает вся экспедиция, – прямо с порога резанула она. – Как я и говорила, все считают, что у тебя не все дома. Тебе не повезло: Фишкин тебя никуда не пропустит – ты ему переходишь дорогу. Он сам хотел заниматься этой проблемой.
– Ну и что? Он этого не скрывает, – бросил Фёдор холодно, недовольный тем, что его отрывают от дела. Глаза парня блеснули.
– Это ещё не всё, – с вызовом ответила девушка. – В твоей новой партии есть некто Бородин, который просто рвётся наверх. Учти, Женя пойдёт на всё, чтобы как-нибудь тебя подставить. Я о нём такого наслушалась, что мне жутко стало. Здесь он оказался благодаря ловкой интриге, которую провернул в университете при распределении, а потом было его стремительное продвижение по профсоюзной линии. За этим тоже стоит тонкий расчёт. Этот Женя два года морочил голову Светке Лебедевой, обещал на ней жениться, а потом переметнулся к Нинке Ситниковой. Сейчас он встречается с какой-то молодой врачихой. У той дамочки папа – большая шишка. Раз тебе не интересно, не буду больше загружать, – увидев безразличие парня, вздохнула Лена. – Бородин пока тебе не страшен, а вот с Фишкиным держи ухо востро. Кроме своей работы, он ничего не видит.
– Естественно, других дешёвых массовых методов определения золота мы пока не придумали, – перехватив рассеянный взгляд Фёдора, запнулся Фишкин и быстро закончил: – Так вот, за бугром они есть, а до нас пока не дошли. Ими как раз и были проанализированы все пробы, отобранные за три года работы. Набралось где-то порядка пятидесяти тысяч.
– Ничего себе! – невольно вырвалось у Фёдора. – Пятьдесят тысяч проб?!
Зная объёмы опробования, проводимого Шурковским, Закатов поразился. Столько не анализировали даже в специализированных подразделениях экспедиции. Закатов хорошо понимал, что стоит за каждой пробой: её надо было отобрать, подготовить к анализам, а получив результаты, обработать.
– А что тут удивительного? Они же не в кошки-мышки играли, а золото искали, поэтому работали на совесть, – сидя за своим письменным столом, с достоинством сказал Фишкин. – Объём, действительно, довольно приличный. Ничего не скажешь, попахали от души ребята. Так вот, по полученным данным, Рудольф – это ответственный исполнитель той работы, о которой я рассказываю, построил график оценки достоверности анализов. Можно сказать, сходимости результатов, – уточнил Фишкин. – Я, как сейчас, помню этот график: на листе миллиметровки нарисованы две взаимно пересекающиеся кривые. В точке со значением «одна десятая грамма золота на тонну породы» кривые расходились. Это значило, что пробы, проанализированные разными методами, не сбиваются. Предел чувствительности анализов оказался равным одной десятой, хотя теоретически должен быть на два порядка ниже. То есть одна тысячная, – снова уточнил геолог. – Красной ручкой он быстро нарисовал похожий график, на котором под кривыми стоял знак вопроса.
– При анализе разными методами они получили разные результаты. Я правильно понял? – рассматривая график, спросил Закатов. Из рассказа Фишкина ему стало ясно, что исполнители потерпели фиаско.
Сидевшая за длинным светостолом пожилая чертёжница зашуршала калькой, прижимая её тяжёлыми железными цилиндриками к разноцветной карте. Простым карандашом она обводила контуры карты, подписывала условные обозначения.
– Не совсем правильно, – посмотрел на него Фишкин. – Разные результаты получились до значения воспроизводимости анализов, то есть до одной десятой грамма золота на тонну породы. Причём не было никакой закономерности, поправку на ошибку невозможно было взять. Зато, начиная со значения в одну десятую, оба анализа работали более-менее нормально.
Закатов что-то отметил в своём блокноте и сказал:
– Это значит, результаты анализов понимай как хочешь. Может, есть там золото, а может, нет?
Утвердительно кивнув головой, Фишкин неожиданно насупился и заёрзал на стуле. Стало видно, он чем-то недоволен. Фёдор поначалу принял это на свой счёт, но вскоре понял, что к мгновенно испортившемуся настроению Фишкина он не имеет никакого отношения.
– Я вот самого главного тебе не сказал, – постучал тот пальцами по столу, – а ты на это даже не обратил внимания. Сопоставление результатов они провели по одним и тем же контрольным образцам, которые отбирали из каждой анализируемой партии проб. При одновременном использовании обоих методов получилась полная неопределённость. Спектрозолотометрический анализ показывает одно значение, атомно-абсорбционный – другое. Но общий вывод таков: эти методы практически не ловят низкие значения золота в породе. Короче, получилась такая путаница, что концов не найдёшь.
Он развёл руками, словно показывая, что это был конец света. Занимаясь анализами, Фёдор как исполнитель понимал, что именно так можно отнестись к полученным результатам.
– Мы тебя, между прочим, взяли для выполнения этой работы, – дошли до него слова Фишкина. – Так что ты теперь ответственный исполнитель, и тебе, как говорится, расхлёбывать это дело. Ждём от тебя результатов. Мой совет: начни с геологических фондов, поработай со старыми отчётами.